 |
Как важно быть в согласии с Высшим
|
|
|
|
Б.Х.: Разрешите мне сказать несколько слов об основной внутренней позиции, которую я занимаю во время терапевтической работы. Важно, чтобы и другие терапевты занимали эту позицию, когда ищут решение проблем пациента путем расстановок семьи.
Часто мне звонят пары, у которых возникли сексуальные проблемы, спрашивая, могу ли я помочь им. В большинстве случаев я отвечаю, что не занимаюсь такой терапией, так как мужу и жене не подобает переда- вать постороннему лицу ответственность за интимные аспекты своих отношений. После этого я приглашаю их вступить в контакт со мной по отдельности. Во время таких приватных разговоров я советую каждому из них использовать определенный, но не обязательно идентичный под- ход к их проблеме. И все! Больше я ничего не делаю. Я даже не испыты- ваю желания узнать, что они делают. Я полностью передаю их любви, ответственности и силе.
Необходимо понять, что в тех случаях, когда найденные решения проблемы оказываются для пациента окончательным изменением к луч- шему, мы имеем дело с Провидением и Милостью. Человеку, который испытывает подобное исцеление, становится ясно, что он нашел гармо- нию с чем-то большим, чем его собственные силы, и это Большее «вле- чет» его. Своей работой с пациентом я пытаюсь помочь ему вступить в поле сил этой гармонии. Я всегда подчиняюсь этой силе и нахожусь в согласии с ней, то есть я как терапевт работаю с чем-то, что выше меня, с чем-то действующим через меня.
Я говорю это особенно тем, кому хотелось бы расставить свою се- мейную систему в процессе этого курса и заняться своими проблемами,
- 378 -
но кто видит, что это уже невозможно из-за недостатка времени. Может быть, они считают, что им не повезло. Но на самом деле мы не знаем, действительно ли это так. Сейчас я расскажу маленькую китайскую ис- торию, в которой речь идет именно об этом.
|
|
|
Жил когда-то один крестьянин. И прибились к нему однажды две дикие лошади. «Повезло тебе!» — сказали ему люди. «Посмотрим», — ответил крестьянин.
На следующий день сын этого крестьянина попытался объездить этих лошадей, да упал и сломал ногу. «Не повезло тебе!» — сказали люди. «Посмотрим», — ответил крестьянин. На следующий день в деревню пришел посланник императора, что - бы набрать рекрутов в воюющую армию. Одним словом никогда не знаешь, где найдешь, где потеряешь...
(Смех в группе.)
Б.Х.: Наш курс подходит к концу, но прежде чем он закончится, по- звольте мне рассказать еще одну притчу. Это философская притча, в ко- торой протагонисты, ищущие истину и познание, соперничают друг с другом, так же как другие ищут разрешение своих проблем и счастье.
Эта притча показывает, что тот, кто кажется победителем, не может существовать без побежденного, потому что невозможно Исчерпать ис- точника, пока мы еще пьем из него.
Слушая эту притчу, не следует занимать какую-то определенную внут- реннюю позицию и, следовательно, можно почувствовать себя освобож- денным от принуждения противоположностей. Только когда мы отно- симся к себе так, будто мы независимые актеры, или когда, действуя, счи- таем себя независимыми, нам приходится принимать решения, то есть мы снова находимся в сфере противоположностей.
Два рода знания
Один ученый спросил одного мудреца о том, как при создании цело- го детали сцепляются друг с другом и как знание о многих отдель- ных подробностях отличается от понимания богатства существу- ющего мира.
Ответ мудреца был таков: «Рассыпанное множество вещей ста- новится единым целым тогда, когда оно, сосредоточиваясь, най- дет свою середину. Только благодаря этой середине разнообразие вещей обретает собственную реальность и существо, и все его богатство кажется чем-то простым и чуть ли не малым. Как спокойная сила, направленная на свою следующую цель, сохра- няясь в глубине, находится близ того, что несет все. Ведь для того, чтобы испытывать богатство существующего и сообщить о нем, не требуется знать, говорить, иметь или делать вещи в частности.
|
|
|
- 379 -
Тот, кому хочется войти в город, входит в него только через одни ворота; тот, кто ударит в колокол, тем самым пробуждает и звон многих других колоколов; и тому, кто ест зрелое яблоко, не нужно знать, каким образом оно созрело: он просто берет его в руку... и ест».
Но ученый ответил ему: «Тому, кто хочется узнать истину, долж- ны быть известны все подробности».
Но мудрец возразил: «Нам известно многое только о старой исти- не. Истина же, которая ведет нас вперед, требует от нас смелос- ти искать и принимать новое. Новая истина уже скрывает в самой себе свои собственные последствия. Так же как росток скрывает в себе дерево.
Из-за этого тот, кто колеблется слишком долго и медлит, так как ищет больше причин, чем требуется для выполнения следующего шага, упускает действующую энергию: он подобен человеку, кото- рый принимает монету за сам товар и портит деревья, переводя их на дрова».
Но, по мнению ученого, это была только часть ответа, и он попро- сил мудреца разъяснить его мысли подробнее.
Тогда мудрец объяснил ему, что множество и разнообразие вещей вначале не больше, чем бочка сладкого и мутного виноградного сус- ла, которое осветлится только по истечении срока брожения...
Те же, кто пьет его преждевременно, легко теряют равновесие.
- 380 -
Эпилог
Впервые предположение о том, что большинство психических рас- стройств и проявлений психосоматических симптомов связаны с семей- но-системной динамикой, возникло у меня в то время, когда я занимал- ся так называемым скрипт-анализом. Основатель этого психотерапев- тического подхода Эрик Берн считает, что все люди живут в соответствии с определенным внутренним сценарием («скриптом»), который обычно складывается на основе определенной литературной истории или рас- сказа, тронувшего индивида в раннем детстве (как правило, в возрасте до пяти лет), а также какого-то второго литературного сочинения (романа или фильма), имеющего для него особое значение в связи с нынешней жизнью. Тайный «скрипт» или сценарий жизни индивида складывается из психологического субстрата обеих этих историй.
|
|
|
По мнению Эрика Берна, мы выбираем свой личный жизненный сценарий в зависимости от сообщений, полученных от родителей в ран- нем детстве. Во время психотерапевтического курса с одним из пациен- тов, которого с самого детства очень волновала трагедия «Отелло», я вдруг понял, что такое чувство, как описанная в этой драме ревность, не может возникнуть у маленького ребенка. Когда пациент рассказал мне о том, что его дядя из ревности убил любовника своей жены, мне стало ясно, что следует проводить различие между клиентами, «скрипт» которых от- носится к их собственным переживаниям, и лицами, которые переняли определенные чувства от другого члена своей семьи. Тогда я в первый раз задумался о системной природе личных проблем и судеб пациентов.
Правда, я напал на след заболеваний, обусловленных системными при- чинами, не только в рамках своих наблюдений, сделанными под влияни- ем теории Эрика Берна. Реальность чувств, перенятых от другого, я вос- принял также в связи с первичной терапией одной пациентки, которая обхо- дилась со своим мужем очень плохо, не отдавая себе отчета в этом. Она нео- сознанно и без всякой личной причины общалась с ним так, будто она — это не она, а он — это не он. Их этого я заключил, что кроме подлинных первичных чувств, т. е. чувств, возникающих как реакция на определен- ные события или повреждения, и чувств, замещающих какое-то первич- ное чувство, существуют и перенятые чувства, которые могут проявляться и оказывать негативное влияние на судьбу перенимающих их лиц.
То же можно сказать и о снах, которые не всегда «принадлежат» уви- девшим их индивидам, но являются отражением судьбы какого-либо
- 381 -
другого члена семьи и проявлением системного переплетения между че- ловеком, которому снится сон, и другим членом семьи, которому он, соб- ственно, «должен» был сниться.
|
|
|
Следовательно, психотерапевт должен быть осторожен при работе с интерпретацией снов. Сон не всегда «принадлежит» самому пациенту. Поэтому психотерапевт должен опасаться допустить ошибку на основе подобного недоразумения.
Однако самый первый толчок к размышлениям в этом направлении я получил еще до того, как начал работать психотерапевтом. Это про- изошло во время ряда семинаров, организованных в Южной Африке груп- пой психотерапевтов, применяющих метод групповой динамики, кото- рому они обучились в США. Я в то время работал директором большой школы для африканских детей в Натале. На меня произвело очень глу- бокое впечатление царящая на этих семинарах гармония между всеми приглашенными участниками. В семинарах участвовали не только като- лики, как я, но и священники англиканской церкви, других направле- ний христианской церкви, люди разного расового происхождения.
Было заметно, что благодаря взаимному почтению и уважению, все противоположности между участниками просто исчезли. Это наблюде- ние было для меня очень важным. В то время я еще не знал, что и сам однажды стану психотерапевтом.
Вернувшись в Германию в 1967 году и сразу приступив к организа- ции своих собственных семинаров по групповой психотерапии, я быст- ро понял, что мне нужно искать дальше и получить больше знаний. По- этому я начал обучаться психотерапии в Вене. В рамках этой программы мне пришлось прочесть книгу «Первичный крик» Артура Янова. Решив- шись как бы «секретно» использовать его метод в своих курсах группо- вой динамики, я скоро постиг всю «взрывчатую» силу этого подхода. Поэтому я решил пройти первичную психотерапию у самого Янова и, как только закончил обучение в Вене, отправился в США, где девять ме- сяцев учился у Янова и его первого руководителя курсов. Работа у Янова многому меня научила в том, что касается человеческих чувств, и помог- ла мне найти внутреннюю позицию, позволяющую не волноваться во время проявления сильных эмоций у моих пациентов. Благодаря этой тренировке я научился отграничиваться от всякого рода эмоциональных взрывов других людей, хотя в то же время сохранял способность пони- мать эмоциональное положение больного. Тем не менее я скоро заметил, что и первичная психотерапия имеет свои слабые стороны. Например, психотерапевт и его пациент должны быть осторожными и не допускать, чтобы вся психотерапия ориентировалась только на чувства. Вернувшись в Германию, я понял, что почти все сильные чувства и эмоции пациента маскируют другие чувства, а именно его первоначальную любовь к матери и отцу.
|
|
|
- 382 -
Когда маленький ребенок по каким-то причинам разлучается с ма- терью или отцом, потому что находился в больнице или потому что его отец или мать рано умерли, эта первоначальная инфантильная любовь резко превращается в боль. Эта боль — другая сторона любви. Собствен- но говоря, боль и любовь — одно и то же. И эта боль может быть столь сильной, что ребенок больше никогда не захочет испытывать ее снова, приближаться к ней. Вместо того чтобы приблизиться к матери или дру- гим людям, ребенок предпочитает держаться в стороне, ощущая вместо любви злость, отчаяние или горе. Психотерапевт, которому известен этот закон, может сразу заняться непосредственно прерванным движением любви к матери, не обращая внимания на другие, вторичные эмоции. Ему просто надо вести своего клиента до того мгновения в детстве, когда пре- рвалось движение чувства любви к матери и отцу и, начиная с этого пе- реживания, закончить движение любви при помощи первичной терапии или способом расстановки семьи. Такой психотерапевтический подход приводит к возникновению чувства глубокого внутреннего спокойствия у пациента. Тогда исчезают многие симптомы, связанные с ранней пси- хической травмой такого рода, например, страх, насильственные акты, фобии, повышенная чувствительность. Работа психотерапевта в этом случае состоит в том, чтобы заместить мать или отца клиента и, зная, что он только заместитель, «вести» пациента к матери или отцу, Как только клиент достигает их, психотерапевт отдает свою роль родителям и исче- зает из поля восприятия клиента.
Риска интенсивного переноса (трансфера) во время подобной работы нет, поскольку после того, как пациент достигает своих родителей, т. е. после того как психотерапевт «передает» им ребенка, ребенок оказывается в самых лучших руках, существующих для него на свете... и просто забы- вает психотерапевта.
С 1974 до 1988 года я использовал в своей психотерапевтической ра- боте комбинацию из скрипт-анализа и первичной психотерапии. Но в последующие годы я стал интенсивно заниматься семейной терапией, которая в семидесятые годы вызвала Живейший интерес во всех странах Запада. Я отправился в США, где участвовал в большом семинаре, орга- низованным Руфь Макклендон и Лесом Кадисом. Их расстановки семьи произвели на меня огромное впечатление. Они решали проблемы кли- ентов или интуитивно, или в процессе разных последовательных картин- констелляций, но из-за того, что им не были известны основные принци- пы действующих в этих констелляциях динамик, они не смогли объяс- нить, каким образом все эти динамики были увязаны друг с другом.
После двух пятидневных дополнительных семинаров у Руфь Мак- клендон и Леса Кадиса в Германии в 1975 году, на которых совместную терапию проходили одновременно родители и дети пяти семей, я решил в дальнейшем заниматься исключительно семейной терапией. И хотя я
- 383 -
продолжал использовать свои прежние методы (при помощи которых мне удалось помочь многим людям), семейная терапия с тех' пор не выходила у меня из головы. Мой живой интерес к семейной терапии объяснялся тем, что мне стала ясна системная обусловленность многих заболеваний и судеб пациентов. И когда я год спустя начал применять технику расста- новок семей, я уже использовал этот способ с учетом своего прежнего опыта.
И все же, несмотря на то, что принял участие, помимо прочего, в двух курсах расстановок семьи у Теи Шоенфельдер, я тогда еще не совсем чет- ко понимал, что именно происходит во время расстановок с точки зре- ния бессознательных психических динамик. Но постепенно, размыш- ляя об этой проблеме в процессе подготовки доклада о проблеме вины и невиновности, я понял, что в семьях существует порядок происхожде- ния и что психотерапевту необходимо принимать во внимание систем- ное хронологическое доминирование «старой» системы над новой. Про- являющиеся чувства клиента могут передаваться от членов предыдущего поколения его семьи. К этим выводам могли прийти и другие, и я не пре- тендую на лавры первооткрывателя, но, обладая знанием об основных паттернах семейной динамики, я мог распознавать и лечить расстрой- ства, обусловленные отношениями между членами семьи, и значит, те- перь я был готов самостоятельно работать с расстановками семьи. По- степенно мне стали ясны и другие паттерны семейной жизни. В том чис- ле и такие, в основе которых лежит психическая травма прерванного дви- жения любви ребенка к матери или отцу, а также те, которые обусловлены исключением кого-либо из семейной системы с последующим замеще- нием его представителями последующих поколений. Я осознал также большую роль системного уравновешивания в семье.
В отличие от психотерапевтов, опирающихся на некоторые априор- ные схемы, подобные методу «семейной скульптуры», и рекомендующих пациенту, например, согнуться вперед или посмотреть в определенном направлении, я полностью полагаюсь на контакт пациента с чем-то Выс- шим, который играет определяющую роль в расстановке семьи и управ- ляет как пациентом, так и теми, кто участвует в этих расстановках.
Я исхожу из того, что подлинное сосредоточение на происходящих во время расстановки событиях позволяет каждому участнику самому делать все необходимое, поскольку «неаприорная работа» всегда облада- ет неоспоримой убедительностью истинной реальности.
Те, кто при расстановке своей семьи исходит из каких-то предвзятых идей, всегда ошибаются. Действующая в семье реальная динамика лишь постепенно проявляется в течение разных фаз констелляции и нередко поражает своей необычностью пациента в момент своего проявления.
Как правило, всех интригует тот факт, что в расстановках проявляет- ся реально действующая в системе семьи динамика, и у меня часто про-
- 384 -
сят разъяснений по этому поводу, но я не в состоянии ответить, потому что сам не знаю, чем это объясняется. Все присутствующие просто ви- дят, что те, кто играет роли членов семьи, занимают свои места в систем- ной констелляции и вступают в определенные отношения друг с другом, полностью освобождаются от своей индивидуальности и перенимают чувства и поведение настоящих членов семьи, вплоть до проявления физических симптомов.
Например, на одном из моих курсов присутствовал эпилептик, отец которого ослеп в результате взрыва, когда пациенту было 10 лет. В тече- ние долгого времени после этих событий мальчик боялся подойти к отцу, опасаясь, что сам тоже ослепнет. Я попросил участника группы, играв- шего роль пациента, встать на колени перед тем, кто играл отца, покло- ниться глубоко, до земли и сказать ему: «Я тебя уважаю». Склоняясь и произнося эту фразу, участник, игравший сына, пришел в большое вол- нение, и внезапно у него начались подергивания, напоминающие эпи- лептический припадок. Участник, игравший роль сына, никак не мог защититься от этой реакции. Из этого можно сделать вывод о том, что существует непосредственное знание и ощущение чего-то высшего, в обы- денной жизни не воспринимаемого. Мне не известно, действует ли здесь коллективное бессознательное или нет, и я не берусь обозначать наблю- даемое каким-то именем; я только вижу, что оно существует. Когда я за- мечаю, что тот или иной участник в расстановке не готов открыться этим влияниям (например, в результате переплетения в каких-то личных се- мейных динамиках), я сразу же вывожу его из констелляции.
Когда я говорю, что «вижу» ту или иную системную динамику, я не
имею в виду обычный процесс наблюдения, опирающийся на ряд фено-
менов, сужающий поле нашего восприятия. Я исхожу из более широкого
взгляда, распространяющегося на всю целостную совокупность существу-
ющего, идущего дальше подробностей, проявляющихся перед нашими
глазами. Эта широта вниманий позволяет мне воспринимать пациента
вместе с окружающей его семейной системой и сразу отмечать ее «не-
полноту» в случае отсутствия кого-либо из принадлежащих этой систе-
ме. Тот же самый контекст воспринимают и присутствующие зрители, т. е.
они обладают идентичным доступом к этому знанию! Некоторая трени-
ровка позволяет каждому (а не только мне) достичь того же уровня на-
блюдения.
Но этот путь постижения становится недоступным для нас, если воз- никают сомнения или общие суждения типа: «Этого же не может быть!» или «Вероятно, сейчас я нахожусь в плену собственных фантазий».
Вместо возражений, продиктованных отвлеченными рациональны- ми доводами, психотерапевт должен прежде всего проверить, согласует- ся ли его восприятие с проявляющимся воздействием динамик в систе- ме. А клиент должен сравнить результат воздействия определенной кон-
- 385 -
стелляции со своим восприятием. Иногда я говорю пациенту: «Вижу, что твоя жизнь идет к концу». И он сразу же отвечает мне: «Да», изумляясь своему ответу. В подобных случаях я не сомневаюсь в том, что воспринял истинную реальность пациента и что эта реальность известна и ему, хотя до этого он не отваживался самому себе в этом признаться.
Благодаря этому способу наблюдения можно обнаружить и целый ряд других реальностей. Например, что отношения между двумя людьми при- ближаются к концу. И когда психотерапевт сообщает им о своем воспри-ятии, они испытывают облегчение и даже радость оттого, что правда об их отношениях, наконец, была откровенно высказана.
Большой интерес у меня вызвали результаты, достигнутые в школе Милтона Эриксона. Исходный пункт Эриксона — индивидуум как он есть. Он без предвзятости воспринимает все сигналы, посылаемые пове- дением клиента. Таким образом, у Эриксона речь идет о многоуровневом типе восприятия, в рамках которого, например, клиент сообщает психо- терапевту о чьей-то проблеме, в то время как терапевт может наблюдать исходящие от клиента сигналы (например, мимику), противоречащие его словам. Психотерапевт учитывает все многообразие этих сообщения и нередко удивляет пациента своим обсуждением ситуации и своими вы- водами. Иногда клиент с удивлением спрашивает: «Откуда ты все это знаешь? Ведь я тебе рассказывал совсем о других фактах!» Но все дело в том, что непроизвольные реакции пациента показали психотерапевту настоящую реальность пациента.
Я особенно обязан ученикам Эриксона — Джеффри Зейгу, Стивену Ленктону, Барбаре Стин и Беверли Стою, которые познакомили меня не только с эриксоновскими техниками, но и с нейро-лингвистическим программированием, а также с использованием метода терапевтических историй. Вначале мне было трудно придумывать такие исцеляющие ис- тории, но спустя два года мне пришла в голову история о маленьком и большом Орфее. С тех пор я использую и это средство, когда замечаю, что у пациента возникло блокирование. Тогда я рассказываю ему малень- кую терапевтическую историю, соответствующую его проблеме. Многие мои истории были придуманы в таких ситуациях и всегда приводили к удивительным результатам.
Важным преимуществом терапевтической истории является то, что пациент при этом не вступает в прямые отношения со мной. Когда пси- хотерапевт говорит клиенту о том, что ему надо делать или не делать, он является его собеседником, и клиент всегда придерживается определен- ных границ и дистанции, даже когда чувствует, что замечания психоте- рапевта верны. С другой стороны, когда я рассказываю историю, я слов- но больше не существую как визави и клиент имеет дело с действующи- ми лицами истории. Иногда я рассказываю историю не лично пациенту, а другому человеку, и пациент не знает, что это его история. Это дополни-
- 386 -
тельное средство, для того чтобы отвлечь его внимание от меня и помочь ему стать открытым и доступным для описанной в истории реальности.
При этом психотерапевт может использовать разные приемы. Напри-
мер, я рассказываю о том, что однажды познакомился с человеком, ко-
торый рассказал одному из своих знакомых и т. д. То есть создавая ка-
кую-то фиктивную группу, я отвлекаю внимание клиента не только от
себя самого, но и от его проблемы, и таким образом могу разрядить на-
пряжение. Обычно в этих случаях я не следую какому-то плану, но когда
вижу, что пациенту нужно немного отдохнуть после утомительного сеан-
са психотерапии или расстановки, я рассказываю ему такую историю,
при условии, конечно, что подходящая история придет мне в этот мо-
мент в голову. Такая пауза может быть полезной при подготовке следую-
щего шага психотерапевтического процесса. Иначе говоря, за начальной
активной фазой следует период успокаивающего занятия, который пре-
доставляет клиенту время для размышления, пока не начнется следую-
щая, более активная фаза. Иногда я выбираю не историю, а шутку, осо-
бенно в тех случаях, когда проблемы, которые приходилось решать во
время предыдущего этапа, оказались довольно серьезными. Тогда забав-
ная шутка помогает пациенту разрядить напряжение. Важно, чтобы пси-
хотерапевт создал какую-то ситуацию для уравновешивания энергии,
которая может дать время для размышления.
Кроме психотерапевтов разных традиций, на направление моей на- стоящей работы повлиял также мой личный опыт. Особенно важным ока- зался опыт, накопленный во время многолетнего пребывания в Южной Африке, где я работал миссионером среди зулусского населения. Там я столкнулся совсем с другим способом обхождения, чем у нас. Отношения между людьми характеризовались большим взаимным терпением и уважением; Считалось само собой разумеющимся, что достоинство друго- го человека поддерживается в глазах окружающих и не подвергается унижению. Отношения между родителями и детьми отличались тем, что родители могли дать понять детям, что именно они обладают авторитетом, а не дети. Это произвело на меня глубокое впечатление, а также то, что дети естественно уважают своих родителей и никогда плохо не говорят о них.
В Южной Африке я в течение многих лет не только руководил гим- назией, где еще и преподавал различные предметы (прежде всего англий- ский язык), но и был администратором целой школьной системы епар- хии, состоящей из 150 гимназий. Опыт, накопленный в процессе этой работы, также значительно повлиял на мой нынешний образ мышления. Это была тяжелая работа, требовавшая от меня дисциплины и больших усилий. Опыт педагога, накопленный за эти годы, оказался очень полез- ным для проведения моих семинаров.
В семидесятые годы я покинул монашеский орден, то есть изменил не только свою личную жизнь, но и профессию. Эта большая перемена
25*
- 387 -
произошла без сопротивления как со стороны ордена, так и с моей сто- роны, и явилась переходом на более высокий уровень.
В отличие от классической семейной терапии самым важным элемен- том моего метода расстановок семей является осознание того, что за лю- бым поведением, даже за тем, которое кажется нам очень странным, стоит любовь. Скрытой действующей силой всех симптомов тоже является лю- бовь. Следовательно, очень важно, чтобы психотерапевт нашел ту точку, где сосредоточена вся энергия любви человека, так как здесь находится и корень его семейной проблемы, и ключ к разрешению трудностей. Лю- бовь является средством разрешения проблемы пациента. В первый раз я пришел к этой истине, работая в контексте первичной психотерапии. К тому же выводу я приходил и в рамках анализа на основе психического скрипта больного, и в связи с системной психотерапией. В частности, я заметил, что большая часть работы с чувствами пациента нередко прохо- дила мимо главного аспекта его трудностей. Например, те, кого во время психотерапии побуждают откровенно сказать своим родителям, что они злятся на них или даже хотят их убить, впоследствии нередко очень тяже- ло наказывают себя за это, потому что душа ребенка не допускает, чтобы он обесценивал своих родителей. Только осознав существование этого за- кона, я смог полностью понять масштаб этой любви. По-моему, психоте- рапевт сначала должен найти эту инфантильную любовь, а затем оказы- вать сопротивление всему, чтобы могло подвергнуть ее опасности.
Кроме того, я понял, что нельзя недооценивать необходимость рав- новесия между тем, что отдельные члены семьи отдают друг другу, и тем, что они получают друг от друга. Этот закон действует на всех уровнях жизни групп. На бессознательном уровне он действует в форме требова- ния уравновешивать негативные влияния посредством негативных (то есть вредных) психических реакций. Иначе говоря, тот, кто вызвал у дру- гого члена системы какое-то ужасное переживание, потом наказывает самого себя чем-то ужасным. А если в жизни такого виновника случи- лось что-то хорошее, он потом расплачивается за это счастье каким-то несчастьем.
Подобный парадоксальный образ поведения объясняется желанием уклониться от давления, вызванного неравновесием системных энергий, так как это давление всегда огромно! Я понял, что многие проблемы воз- никают в семьях из-за этой инстинктивной потребности в уравновеши- вании и могут быть устранены только при помощи другого типа уравно- вешивания — уравновешивания энергии путем позитивных действий, уважения по отношению к другим членам семьи, а также с помощью любви.
Определенный импульс к развитию идеи о том, что между индиви- дами существует инстинктивная потребность в уравновешивании сил, я получил от книги Бозормени-Наги «Невидимые связи" (Boszormenyi-
- 388 -
Nagy «Unsichtbare Bindungen»). Но я присмотрелся к этой проблеме при- стальнее, чтобы узнать, какие силы действуют в семьях, и самостоятель- но открыл закон, согласно которому решение проблемы неравновесия находится только путем уравновешивания на более высоком уровне, чем чисто инстинктивный.
При терапевтической работе, связанной с системными переплетени- ями, я считаю особенно важным, чтобы психотерапевт словно «вступил» в определенное движение сил, благодаря которому утраченные связи меж- ду энергетическими полями системы восстанавливаются. Для этого не- обходимо отдавать себе отчет в том, что самый важный учреждающий семью закон является законом принадлежности, т. е. тем принципом, ус- танавливающим, что все члены семьи, как живые, так и умершие, обла- дают равным правом принадлежать к собственной семейной системе. Реакции души человека на лишение или непризнание этого права пока- зывают, что мы имеем дело с основным семейным законом вообще, то есть с таким законом, который в глубине души признается всеми.
Следовательно, когда кого-то исключили или вытеснили из семей- ной системы или просто забыли о нем, вся семья реагирует так, как если бы совершилась огромная несправедливость, которую приходится иску- пать кому-то из оставшихся членов семейной системы. Подобная ситуа- ция возникает, например, тогда, когда исходя из нравственных сообра- жений остальные члены семьи решают, что один из них недостоин права принадлежать к семье; или когда кто-то из членов семейной системы за- нимает или даже захватывает место другого, словно обладает правом вы- теснить его; или когда один из членов семьи больше не интересен для семьи в целом, потому что все остальные боятся его судьбы; или когда о нем просто забывают, например, об умершем во время родов ребенке. Для души недопустимо, чтобы один из членов семьи считался более или ме- нее значительным, чем другие. Непозволительно исключать кого-либо из семейной системы. Только убийцу не только позволительно, но и не- обходимо (!) из нее исключить.
Несправедливость исключения в семьях искупается тем, что другой член системы, часто не замечая причину своего поведения, перенимает судьбу исключенного или забытого индивида. Такое замещение ради ис- купления несправедливости является самой важной причиной систем- ных переплетений и проистекающих из них проблем не только для тою, кто непосредственно вовлечен в переплетение, но и для всей его систе- мы. Основное право на принадлежность к собственной семейной систе- ме не может быть навязано извне, но действует как априорная сила, уп- равляющая нашим поведением, какими бы ни были наши рациональ- ные оправдания, размышления или продиктованные ими поступки.
Иначе говоря, в семьях царит закон равенства всех членов системы, и каждый должен вести себя так, словно он всегда к услугам своей семьи,
- 389 -
в соответствии со своими индивидуальными способностями и согласно собственному месту в системе. Никто не является лишним и никого не позволено забыть. Самые роковые проблемы, с которыми я сталкивался в психотерапевтической работе, всегда происходили из-за нарушения закона равноценности. Психотерапевту приходится возвращать исклю- ченного из системы, для того чтобы и он мог играть свою системную роль. Действительно, как только исключенного признают и принимают дру- гие члены семьи, вся система успокаивается и вовлеченный в переплете- ние индивид становится свободным. Признание равноценности всех чле- нов семьи ведет к тому, что все отношения, которые были до этого разру- шены, — то есть отношения между мужем и женой, детьми и их родителя- ми, здоровыми и больными, присутствующими в системе и исключеными из нее, живыми и умершими — снова становятся гармоничными. Как пси- хотерапевт я в первую очередь и от всего сердца стараюсь служить при- мирению между людьми.
Важно понять, что не только психические расстройства, но и такие тяжелые заболевания, как, например, рак, могут быть результатом семей- но-системных переплетений. В подобных случаях основой болезни яв- ляется внутренняя фраза: «Я последую за тобой!» — то есть член семьи, живущий согласно этой фразе, намерен последовать за кем-то из боль- ных или умерших членов своей семьи в болезнь или в смерть. Возможно также, что один из детей, видя, что кто-то, принадлежащий к его семье, намерен последовать за заболевшим или умершим лицом, внутренне го- ворит себе: «Лучше я, чем ты!» Кроме того, ребенок подчиняется систем- ному требованию искупления и уравновешивания негативного негатив- ным. Психотерапевт, которому известна эта динамика, может лишить ее силы и освободить пациента и его семью от большого страдания.
Другие физические симптомы связаны с прерванным движением любви ребенка к своим родителям. Боли в области сердца и головы часто представляют собой просто накопленную энергию любви, а боль в спине часто возникает, когда индивид отказывается глубоко поклониться ма- тери или отцу.
Расстановки семьи дают возможность излечить подобные расстрой- ства и недуги.
Как правило, я начинаю сеанс расстановки семьи, предоставляя па- циенту возможность самому расставить участников, играющих роли чле- нов его семьи. Но когда нужно искать решение проблемы, изменения констелляции, я уже больше не позволяю ему искать или выбирать мес- то, на котором он чувствует себя хорошо. Опыт и собственное восприя- тие «сцены» помогает мне быстро оценить общую Картину действующих сил, расстройства системного порядка и найти констелляцию, позволя- ющую достичь исцеляющей динамики. Имея в виду все эти аспекты, я сам провожу не только предварительные констелляции, но и окончатель-
- 390 -
ную, решающую проблему картину, не прекращая при этом диалог с па- циентом. На каждом этапе расстановки я проверяю, соответствует ли картина действующим энергиям или нет и нужны ли еще дополнитель- ные этапы. Таким образом я постоянно проверяю правильность менталь- ной картины, которая сформировалась у меня в самом начале расстанов- ки. Нет необходимости, чтобы клиент проверял правильность моих выс- казываний или проведенных мною изменений. Дело в том, что без меня он никогда не смог бы найти решение своей проблемы. Только в конце, когда я приглашаю клиента занять его собственное место в констелля- ции, он может лично проверить правильность найденного решения.
Иногда я сразу же показываю пациенту экстремальное решение его проблемы, например, что один из его детей умрет, если он осуществит свое намерение покинуть семью. После такого первого шага я показы- ваю клиенту, какие шаги необходимы для того, чтобы развязать систем- ный узел. Например, он должен глубоко поклониться перед отцом, вы- разив ему уважение... или он «проиграл» (то есть утратил) свои систем- ные права. Такое может случиться, например, тогда, когда женщина от- дает своего ребенка постороннему лицу (или лицам). Таким образом она отказывается от своих прав матери и, следовательно, от права на этого ребенка. Она должна выйти из системы и оставить ребенка у отца.
Подобная развязка является весьма существенной психотерапевти- ческой операцией, и психотерапевт должен понимать, что, выполняя ее, он принимает на себя большую ответственность. Но исцеление достига- ется только тогда, когда мы полностью принимаем неизбежные послед- ствия наших действий и условия, при которых решение проблем стано- вится возможным.
Это показал мне Фрэнк Фаррелли своей провокативной терапией, в соответствии с которой психотерапевту приходиться «идти до самых гра- ниц", до экстремальной точки; и я ему за это очень благодарен.
Некоторых шокирует этот тип психотерапии, но я уверен, что психо- терапевт обязан сопровождать клиента до границы, за которой он уже больше не сможет избегать реальности своего положения — положения, которое ему и без того уже было известно. Испытывают шок, конечно, только те, кто не хочет видеть существующую реальность!
В одном из моих семинаров принимала участие женщина, заболев- шая неизлечимой болезнью. Ей очень хотелось расставить свою семью, но я ей предложил расставить
|
|
|
