Из письма Этьена Марселя к городам Фландрии

От 11 июля 1358 г.

Дорогие сеньоры и добрые друзья! Мы полагаем, что вы достаточно наслушались разговоров о том, как великое множество дворян из вашей области Фландрии, Артуа, Булони, Чингур, Понтье, Геннегау, Корби, Бовэзи, Вермандуа и многих других местностей, следуя своему обычаю утеснять всех недворян... явились с оружием [в руках] для войны, убийства и разбоя по сю сторону Соммы и Уазы. И хотя многим из них не было сделано никакого зла, все же они пожгли города, избили добрых людей этой местности без всякой жалости и милосердия, разгромили и разграбили все, что попалось им [под руки]... И доселе все еще продолжают они упорствовать в своей злобе: всех встречных торговцев или убивают, или выкупом облагают, товары у них отнимают; всякого недворянина, жителя добрых городов или открытой страны, и всякого земледельца умерщвляют, грабят и обирают до нитки... И тот, кто поможет в защите доброму народу, добрым земледельцам и добрым торговцам... против этих убийц, грабителей и злых врагов бога и веры, более заслужит у
господа нашего, чем если бы он пошел в крестовый поход на сарацинов…

Дорогие сеньоры и добрые друзья! Некоторые из дворян и приспешников их хотят оправдать неистовства, учиненные ими в Бовэзи и над нами, ссылкой на то, что некоторые люди открытой страны в Бовэзи, поднявшись против дворян, убивали их с женами и детьми и разрушали дома их; а также на то, что мы им в этом деле будто бы помогали и потворствовали… Соблаговолите принять к сведению [по этому поводу следующее]: названные дела были начаты и сделаны в Бовэзи помимо нашего ведома и желания, и мы предпочли бы скорее умереть, чем одобрить поступки некоторых людей открытой страны в Бовэзи. Напротив, мы послали 300 воинов из людей наших с верительными грамотами, имея целью положить конец неистовствам, ими чинимым. И так как они не пожелали прекратить то, что делали, и требованиям нашим не вняли, люди наши от них ушли согласно приказанию нашему, оповестивши в 60 селениях, чтобы никто под страхом потерять голову, ни детей, ни жен дворян не убивали… а также ни разбоем, ни грабежом не занимался и домов не сжигал и не разрушал…

 

(Практикум по истории Средних веков. С. 156 – 157.)

Восстание Уота Тайлера

 

ПЕТИЦИЯ, ПРЕДСТАВЛЕННАЯ ПАЛАТОЙ ОБЩИН В ПАРЛАМЕНТЕ

1-го ГОДА ЦАРСТВОВАНИЯ КОРОЛЯ РИЧАРДА II (1377 г.)

 

Нашему сеньору королю и Совету парламента указывает община королевства, что во многих частях королевства вилланы и держащие землю на вилланском праве, которые должны нести службы и обычные повинности сеньорам на том или ином основании, в разных сеньориях как святой церкви, так и светских сеньоров, по совету, уговору, при поддержке и по подстрекательству некоторых лиц из-за выгоды, получаемой ими от названных вилланов и держащих вилланскую землю, добывают у королевской курии выписки из «Книги страшного суда», относящиеся к манорам и деревням, в которых живут названные вилланы, держащие вилланскую землю, и на основании этих выписок, плохо понимая их и благодаря злонамеренному толкованию их названными советчиками и подстрекателями, отказывались и отказываются исполнять свои обычные повинности и службы, следуемые их сеньорам, полагая, что они окончательно избавлены от всякой несвободы – как личной, так и связанной с их названными держаниями. И они не позволяют должностным лицам названных сеньоров принуждать их к несению названных обычных повинностей и служб и соединяются в союзы для противодействия своим названным сеньорам и их должностным лицам вооруженной рукой. И что каждый готов являться на помощь другому, как только их подвергнут задержанию по этой причине; и грозят должностным лицам своих названных сеньоров убить их, если они будут заставлять их отбывать названные выше обычные повинности и службы, так что сеньоры и их должностные лица не принуждают их к несению обычных повинностей и служб из страха смерти, которая легко может приключиться от их бунта и сопротивления. И таким образом, названные сеньоры теряют и потеряли уже много доходов со своих сеньорий к очень большому разорению и урону своего положения; и хлеб во многих частях королевства остается несжатым и гибнет навсегда по вышеназванной причине к великому урону для всей общины; так что можно бояться, что если скорые меры не будут приняты, легко может война возникнуть в этом королевстве по причине их вышеназванного бунта, или что они станут на сторону неприятеля, чтобы отомстить сеньорам, если произойдет внезапное появление названного неприятеля. И для поддержания этих заблуждений и мятежей они собрали между собой большие суммы денег на покрытие расходов. Многие из них являлись и являются в курии искать поддержки своим намерениям. Поэтому да будет угодно нашему названному сеньору королю и Совету как можно скорее принять соответствующие меры как против названных советчиков и подстрекателей, так и против названных вилланов и держащих землю. И для избежания такой опасности, какая недавно возникла в королевстве Франции от такого мятежа и заговора вилланов против своих сеньоров[57].

 

(Практикум по истории Средних веков. С. 49 – 50)

 

 

ИЗ «АНОНИМНОЙ ХРОНИКИ»

 

После того как в 1380 г. в Нортгэмптонском парламенте были с легким сердцем разрешены субсидии[58] и разным лордам и общинам[59] показалось, что названные субсидии не были добросовестно собраны, но, как общее правило, взыскивались с бедных, а не с богатых, к великой пользе и выгоде сборщиков, вводя в обман короля и общины, королевский совет назначил несколько комиссий для расследования в каждой деревне, как эти субсидии взимались. Одно из таких поручений было отправлено в Эссекс некоему Томасу Бамптону, сенешалу[60] одного лорда, который занимал в этой местности высокое положение, вроде короля или великого магната. Перед пятидесятницей он устроил заседание комиссии в деревне Брентвуд в Эссексе для производства расследования, огласил присланное ему поручение собрать деньги, которых не хватало и произвести расследование о том, как сборщики собирали вышеназванную субсидию. Он велел явиться к нему деревням ближайшей сотни[61] и пожелал взять с них новую субсидию, наказав людям этих деревень произвести старательное расследование и дать ему ответ и уплатить, что с них следует. Среди этих деревень была [деревня] Фоббинг, и все его люди дали ответ, что они не желают платить ни одного пенни потому, что у них есть квитанция, полученная от него самого в уплате этой субсидии. Тогда названный Томас сильно пригрозил им, а с ним было два сержанта нашего сеньора короля. И, боясь зла от него, люди Фоббинга стали совещаться с людьми Кэррингэма, и люди этих двух деревень поднялись и стали собираться вместе и обратились к людям Станфорда [с призывом] восстать вместе с ними для пользы их всех. Затем люди трех этих деревень собрались вместе в числе ста и более и с общего согласия пришли к названному Томасу Бамптону и без всякой церемонии дали ему ответ, что они не желают иметь с ним никакого дела и не намерены платить ни одного пенни. Тогда названный Бамптон приказал сержантам арестовать этих людей и посадить их в тюрьму. Но люди этих деревень воспротивились им и не желали быть арестованными, намеревались убить названного Томаса и названных сержантов, вследствие чего вышеназванный Томас бежал в Лондон к королевскому совету, а люди эти ушли в леса, боясь его злобы, и там укрывались долгое время, пока едва не умерли с голода и затем стали ходить из деревни в деревню, чтобы побуждать других людей восстать против больших лордов и состоятельных людей страны. И по причине этих происшествий, случившихся с названным Томасом, сэр Роберт Белкнап, главный судья общей скамьи[62] нашего сеньора короля, был послан в графство с полномочиями произвести расследование и суд по этим делам, и перед ним было выставлено много обвинений против разных людей, вследствие чего люди этого графства были в таком страхе, что собирались бросить свои усадьбы.

Вследствие этого общины[63] восстали против него и пришли к нему и заявили, что он изменник короля и королевства и что лишь по злобе злоумышлению он хотел выставить их недоимщиками с помощью ложного расследования, перед ними произведенного, и заставили его поклясться на библии, что впредь он не будет устраивать таких сессий и не будет судьей в таких расследованиях. И они заставили его сообщить имена всех присяжных, причем всех их, кого только могли схватить, обезглавили и предали смерти, а их дома сравняли с землей. Названный сэр Роберт со всей поспешностью отправился восвояси. После этого названные общины собрались перед пятидесятницей в числе пятидесяти тысяч, и они отправились к манорам... тех, которые не хотели восставать вместе с ними, и сравняли их с землей или предали их огню. Тогда же они схватили трех клерковвышеназванного Томаса Бамптона и отрубили им головы и носилиих головы с собою изо дня в день на кольях для примерадругим и намеревались убить всех законоведов и всех присяжных и слуг короля, каких только могли найти. В это время все магнаты этого графства и другие сильные люди бежали в Лондон и другие графства, где только они могли спастись. Затем общины разослали разные письма в Кент, и Сэфолк, и Норфолк, чтобы они восстали вместе с ними, и когда они собрались, то затем разбрелись отдельными бандами, чиня великое зло в каждом округе. И после этого общины Кента без главы и без предводителя стали собираться со дня на день в большом числе, и в пятницу после пятидесятницы они пришли в Дартфорд и устроили совещание и постановили,чтобы никто из тех, кто жил вблизи моря в любом месте, в расстоянии двенадцати миль, не шел с ними, но оставалсятам, чтобы защищать берег моря от врагов, говоря между собой, что существует королей больше, чем один, и онине желают терпеть и иметь другого короля, кроме короля Ричарда II, в это же время общины Кента явились в Мэдстон и отрубили голову одному из лучших людей города и сравняли с землей разные дома и владения людей, которые не хотели восставать вместе с ними, как это было сделано в Эссексе, а вближайшую пятницу после этого они пришли в Рочестери здесь встретили большое число общин Эссекса и… осадилизамок... И они сильно напирали на замок, а комендант замка мужественно защищал его полдня, но, наконец из страха, который он ощутил перед таким бунтом и перед толпойлюдей без разума из Эссекса и Кента, он сдал им замок… Издесь они сделали своим предводителем Уота Тайлера из Мэдстона, чтобы он поддерживал их и давал им советы. А в ближайшийпонедельник после праздника троицы пришли они в Кентербери около полудня, и 4тыс. из них вошли в собор св.Фомы во время торжественной обедни, и, набожно преклонив колена, все затем в один голос закричали монахам, чтобы они приготовились избрать одного из монахов архиепископом Кентерберийским, потому что тот, кто состоит теперь, изменник будет обезглавлен за свою несправедливость. И это и сталось с ним через пять дней...

В это время общины имели своим советником одного каплана с дурною славою, по имени сэр Джон Болл, каковой Джон Болл советовал им убрать всех лордов и архиепископов, епископов, аббатов и приоров и многих монахов и каноников так, чтобы не было ни одного епископа в Англии, кроме архиепископа, каким будет он сам, и ни одного монаха, каноника религиозной обители, кроме двух, и что их владения должны быть поделены между мирянами. За это он считался среди общин пророком и изо дня в день трудился над тем, чтобы укрепить их в злобе, и за это получил впоследствии достойную награду, когда из него выпустили внутренности, а затем повесили его и обезглавили как изменника. После этого сказанные обшины ходили по разным деревням и поднимали людей, одних по доброй воле, других против их воли, так, что их собралось добрых 60 тыс.
И, идя к Лондону, они встретили разных законоведов и двенадцать рыцарей государя нашего этой страны и схватили их и заставили их дать им клятву, что они будут поддерживать их, иначе они будут обезглавлены. Они наделали много бед в Кенте и, в частности, Томасу Газельдену, слуге герцога Ланкастерского, из ненависти, какую они имели к сказанному герцогу, ибо они сравняли с землей его маноры, а также растащили его постройки, продали его скот, лошадей, его хороших коров, овец и свиней и всякого рода хлеб в зерне по самой дешевой цене. Они все хотели иметь его голову иголову сэра Томаса Оргрева, заведывающего приемом денег ипомощника казначея Англии.

Когда услышал об их деяниях король, он отправил к ним своих посланцев в среду, ближайшую после названного праздника троицы, чтобы знать, почему они так поступают и по какой причине они восстали на его земле. И они отправили через посланцев ответ, что они восстали для спасения его и для того, чтобы уничтожить изменников его и королевства. И сказанный король во второй раз послал сказать им, чтобы они перестали делать то, что они делали, из уважения к нему, чтобы он мог поговорить с ними, и что он сделает согласно их желанию резонные исправления того, что было сделано худого. И общины из чувства расположения к нему через его посланцев просили сказать ему, что они хотят видеть его и говорить с ним на Блэкгизе. И король в третий раз послал сказать им, что он охотно прибудет к ним на другой день в час заутрени, чтобы услышать от них об их намерениях. В это время король был в Виндзоре. Со всей поспешностью, с какой он только мог, он отправился в Лондон; тогда мэр и уважаемые люди Лондона вышли к нему навстречу и проводили его в безопасности в цитадель (Тауэр) Лондона. Здесь собрались весь совет и все сеньоры из окрестностей, т.е. архиепископ Кентерберийский, канцлер Англии, и епископ Лондонский, имагистр госпиталя св. Иоанна[64] в Клеркенвелле, тогдашний казначей Англии, и другие числом 600.

Накануне дня тела христова пришли общины Кента на Блэкгиз в трех милях от Лондона, в числе 50 тыс., чтобы ждать короля, и развернули два знамени св. Георгия и сорок небольших флагов. И общины Эссекса подошли с другой стороны воды в числе 60 тыс., чтобы помочь им и получить ответ от короля... И тогда в среду король, находясь в цитадели Лондона [Тауэре] и думая, как уладить дело, приказал приготовить барку и взял с собою и на свою барку архиепископа и казначея и других из своего совета, а четыре другие барки – для своей свиты и двинулся к Гринвичу, в трех милях от Лондона. И здесь сказанный архиепископ и казначей сказали королю, что будет великим безумием отправляться к ним, потому что они люди без разума и не умеют вести себя пристойно. Но сказанные общины Кента по причине того, что король не захотел прибыть к ним благодаря увещаниям канцлера и казначея, отправили к нему петицию, требуя, чтобы он дал им головы герцога Ланкастерского и пятнадцати других лордов... На это король не хотел дать своего согласия, вследствие чего они отправили к королю одного йомена с просьбой, чтобы он прибыл к ним и поговорил с ними, и он отвечал, что он и сам хотел это сделать, но сказанные канцлер и казначей посоветовали ему повернуть назад, и велел им сказать, что, если они хотят прийти в ближайший понедельник в Виндзор, там они получат от него приличествующий ответ.

И сказанные общины имели между собой пароль: «Ты кого держишься?», и ответ был: «Короля Ричарда и верных общин», и те, кто не знал или не хотел так ответить, обезглавливались и предавались смерти.

И в это время прибыл один рыцарь со всей поспешностью, с какой только мог, крича, чтобы король подождал. Король вздрогнул от этого и ждал его прихода, чтобы услышать, что он хотел сказать. И сказанный рыцарь явился к королю и сообщил ему со слов одного слуги, который был взят ими в тот день, что если он прибудет к ним, то вся страна будет потеряна, потому что он не уйдет от них ни за что, но они будут водить его с собой по всей Англии, и они заставят его дать им все, чего они ни пожелают, и что их намерение перебить всех сеньоров и знатных дам, и всех архиепископов, епископов, аббатов и приоров, монахов и каноников, приходских священников и викариев по подстрекательству и совету вышесказанного сэра Джона Болла.

Вследствие этого король вернулся в Лондон как только мог скорее и прибыл в Тауэр в час третий. А в это время вышесказанный человек, называемый йомен, поспешил на Блэкгиз, крича своим товарищам, что король удалился от них и для них будет хорошо идти в Лондон и выполнить свое намерение в тот же день в среду.

Перед часом вечерни общины вошли в большом числе 60 тыс.в Саусверк[65], где находилась тюрьма Маршалси. И они ворвались в нее и разрушили все дома Маршалси и вывели из тюрьмы всех заключенных, которые были заключены сюда за долги или за преступление, и затем сравняли с землей прекрасную усадьбу Джона Имуорта, тогдашнего маршала Маршалси[66] из [суда] Королевской скамьи и стража заключенных в этом месте, и все дома присяжных и стряпчих, принадлежащих к Маршалси, разрушали в течение всей ночи. А в это же время общины Эссекса подошли к Ламбету близ Лондона, манору архиепископа Кентерберийского, и вошли в дома и разрушили большое количество добра сказанного архиепископа и бросили в огонь все книги регистра и свитки мемориалов, принадлежащие канцлеру, там найденные.

А на следующий день, в четверг, который был праздником тела христова, в тринадцатый день июня, сказанные общины пришли утром в Гайбери, в двух милях от Лондона к северу, очень красивый манор госпиталя св. Иоанна в Клеркенвелле. Они предали его огню и пламени к очень большому ущербу и урону госпитальеров св. Иоанна, и одни из них вернулись в Лондон, а другие оставались в открытом поле всю ночь.

В тот же день тела христова утром сказанные общины Кента разбили один непотребный дом возле лондонского моста, который находился в руках фламандских женщин, – они держали в аренде этот дом от лондонского мэра. А затем они подошли к лондонскому мосту, чтобы перейти в Сити, но мэр был готов к их приходу и приказал протянуть цепь и поднять подъемный мост, чтобы помешать им пройти. И общины Саусверка восстали вместе с ними и стали кричать тем, кто охранял сказанный мост, чтобы они опустили подъемный мост и дали им проход, иначе они будут уничтожены. И из страха за свою жизнь, какой они ощутили, те позволили им войти, сильно против своей воли. В это время монахи и приходские священники и викарии шли набожно в процессии молить бога о мире.
В это же самое время сказанные общины держали свой путь через Лондон и не сделали никакого зла и ущерба, пока не дошли до улицы Флитстрит... И на Флитстрите сказанные общины Кента разбили тюрьму Флит и вывели всех заключенных и позволили им идти, куда хотят, затем остановились и разрушили и сожгли лавку одного свечника и другую лавку кузнеца посреди сказанной улицы. И, как предполагают, никогда не будет потом здесь домов, что уничтожает красоту этой улицы. Затем они отправились к Темплю^[67], чтобы погубить владельцев сказанного Темпля, разрушили дома и разбросали все черепицы, так что сделали их плохо покрытыми. Они вошли в церковь Темпля и взяли все книги и свитки и мемориалы, которые находились в ящиках в Темпле и принадлежали изучавшим право, и вынесли их на площадь и сожгли их... И на пути к Савою^[68] они сжигали все дома, которые принадлежали магистру госпиталя св. Иоанна.
А затем они отправились к Савою и подожгли разные дома разных людей, которые навлекли на себя проклятия, на западной стороне и, наконец, пришли к Савою, и разбили ворота, и вошли в дом, и отправились в гардероб, и забрали все факелы, подставки для головы большой ценности, ибо, по слухам, как об этом рассказывали, они оценивались в 1000 марок. И все столовое белье и другое добро, какое могли найти, снесли в зал и зажгли связанными факелами. И они сожгли зал и комнаты и все дома внутри ворот, принадлежащие к сказанному дворцу или манору, какие общины Лондона оставили несожженными. Как рассказывают, они нашли три бочонка с порохом и думали, что в них золото или серебро, и бросили их в огонь, и этот порох взорвался и воспламенил залу скорее, чем это произошло бы иначе, к великой потере и убытку герцога Ланкастерского. На общины Кента легло обвинение в поджоге, но некоторые говорят, что лондонцы виновны в этом из ненависти к названному герцогу…

В это самое время большая толпа общин подошла к лондонской цитадели [Тауэру], чтобы поговорить с королем, и они не могли дождаться разговора с ним, вследствие чего они подвергли Тауэр осаде со стороны св. Екатерины, к югу. А другая часть общин, которые были в Сити, отправилась в госпиталь св. Иоанна в Клеркенвелле и по дороге сожгли усадьбу и дом Роджера Легетта, стряпчего, который был обезглавлен в Чипсайде, и все сданные в аренду дома и владения св. Иоанна, какие только могли, а затем вошли в красивое приорство названного госпиталя и предали пламени многие дома, красивые и изящные в этом приорстве, к великому ущербу и ужасу на все будущие времена, а затем вернулись в Лондон для отдыха или для худых дел.

В это время король находился в одной из башен большого лондонского Тауэра и увидел манор Савой, и Клеркенвелл, и дома возле Ньюгетта, и усадьбу Джона Бэттервика пылающими огнем. Он позвал всех лордов, бывших с ним, в одну комнату и просил у них совета, что делать в такой трудный час. И ни один из них не умел или не хотел дать совета, вследствие чего юный король сказал, что он велит мэру Сити сделать распоряжение шерифам и олдерменам, чтобы они в своих кварталах приказали громко оповестить, что все в возрасте от пятнадцати до шестидесяти лет под страхом за жизнь и члены должны завтра утром, в пятницу, быть на Майл-Энде, чтобы видеть и слышать его, так чтобы все, кто находился в Тауэре, могли в безопасности выйти, куда им было угодно, и спастись. Но из этого ничего не вышло, потому что некоторым не привелось спастись. А в тот же четверг, в названный праздник тела христова, король находился в Тауэре, задумчивый и грустный. Взойдя в малую башню против св. Екатерины, где расположилось большое число общин, он приказал громко объявить им, чтобы все тотчас же мирно расходились по домам и что он простит им все их проступки. И все закричали в один голос, что они не уйдут прежде, чем не получат находящихся в Тауэре изменников и хартий, которые освободят их от всякого рода рабства и дадут им и другое, чего они потребуют.
И король благосклонно пожаловал им это и приказал клерку написать билль в их присутствии в таком роде: «Ричард, король Англии и Франции, премного благодарит свои добрые общины за то, что они так сильно хотели его видеть и иметь своим королем, и прощает им всякого рода проступки, оскорбления и преступления, содеянные до этого часа, и хочет и приказывает, чтобы вслед за этим каждый изложил свои жалобы на письме и прислал их ему, и он по совету верных лордов и своего доброго совета измыслит такое средство, которое будет на пользу ему и им и всему королевству». И к этому он приложил свою печать в присутствии их и затем отправил названный билль с двумя из своих рыцарей к ним к св. Екатерине и велел прочесть его им. И тот, кто читал билль, стоял на старом кресле перед другими, так что все могли слышать. И все это время король находился в Тауэре в большой тревоге. И когда общины выслушали билль, они сказали, что это только пустяки и издевательство. Поэтому они вернулись в Лондон и велели оповестить по Сити, что все законоведы, и все из канцлерского суда, и из Палаты шахматной доски[69], и все, кто умеет писать бумаги, должны быть обезглавлены, где только их найдут. В это же время они сожгли много домов в Сити, и король взошел на высокую башню Тауэра, чтобы смотреть пожар. Затем он опять сошел вниз и послал за лордами, чтобы иметь их совет. Но они не знали, что советовать, и были удивительно как подавлены и смущены.

На другой день, в пятницу, общины из окрестностей и общины Лондона собрали страшные силы, числом 100 тыс. и более, кроме 80 тыс., которые оставались на холме у Тауэра, чтобы стеречь тех, которые находились в Тауэре. И некоторые отправились на Майл-Энд на Брентвудской дороге, чтобы ждать прибытия короля после оповещения, им сделанного, а другие отправились на холм возле Тауэра. И когда король узнал, что они здесь, он отправил к ним посланца сказать им, чтобы они шли к своим товарищам на названный Майл-Энд и что он сам скоро туда прибудет. Тогда же утром он дал совет архиепископу Кентерберийскому и другим, которые были там, в Тауэре, спуститься к малым воротам у воды, взять лодку и спастись. И архиепископ так и сделал, но какая-то злая женщина подняла крик на него, и он вернулся в Тауэр в смятении.

И вот около семи часов король отправился на Майл-Энд и с ним его мать в карете, и графы Бэкингэм, Кент, и Уоррик, и Оксфорд, и сэр Томас Перси, и сэр Роберт Ноллис, и мэр Лондона, и много рыцарей и оруженосцев, а сэр Обри де -Вер нес государственный меч. И когда он прибыл в общины и увидели его, они все склонили перед ним колени и сказали: «Добро пожаловать, наш сеньор король Ричард, и мы не хотим иметь другого короля, кроме вас».

И Уот Тайлер, их предводитель и главарь, стал просить его от имени общин, чтобы он позволил им взять всех изменников против него и против закона, и король соизволил на то, чтобы они взяли по своему желанию тех, кто были изменниками и о которых можно было законным порядком доказать, что они были изменниками. И названный Уот и общины держали два знамени и флаги, и флажки, когда они обращались со своей петицией к королю. И они просили, чтобы ни один человек не был больше крепостным и не приносил феодальной присяги и никакой повинности не нес никакому сеньору, но давал бы по четыре пенса за акр земли, и чтобы никто не должен был никому служить иначе, как по своей доброй воле и по договору.

И в это время король велел общинам выстроиться в два ряда и оповестить их, что он хочет подтвердить и пожаловать им, чтобы они были свободны и вообще все, чего они желают, и что они могут пройти через все королевство Англии и брать всех изменников и в безопасности приводить их к нему, и он будет наказывать их, как того требует закон.

Под предлогом этого пожалования названный Уот Тайлер и некоторые общины отправились к Тауэру, чтобы взять архиепископа, а другие остались на Майл-Энде. В это время архиепископ набожно пел свою мессу в Тауэре...и, когда он произносил «все святые, молитесь за нас», вошли общины и вытащил архиепископа из капеллы в Тауэре, грубо толкали и били других, которые были с ним, и вывели их на холм у Тауэра и отрубили голову владыке... архиепископу Кентерберийскому... В это же время общины сделали оповещение, чтобы всякий, кто может схватить фламандца или какого-нибудь другого иностранца, какой бы нации он ни был, отрубил бы ему голову. И так потом и делали. А затем они взяли головы архиепископа и других, насадили их на деревянные колья и понесли их перед собою в процессии по всему Сити до святой обители Вестминстерского аббатства на поругание их и бога и святой церкви; и месть настигла их в непродолжительном времени. Затем они вернулись к лондонскому мосту и здесь выставили голову архиепископа на воротах моста и восемь других голов тех, которые были обезглавлены, чтобы все могли видеть их, кто будет переходить через мост. Когда это было сделано, они отправились в церковь св. Мартина у Винного подворья и нашли в сказанной церкви тридцать пять фламандцев, вытащили их и на улице отрубили им головы. И было обезглавлено в этот день 140 или 160 человек. Затем они отправились к домам ломбардцев и других иноземцев, врывались в их дома и грабили их, забирая все их имущество, какое только могли найти, в течение всего дня и наступившей ночи с отвратительными криками и страшным шумом.

На следующий день, в субботу, большое число общин пришло в Вестминстерское аббатство в час третий и здесь нашли Джона Имуорта, маршала Маршалси и стража заключенных, человека без жалости, мучителя, возле раки св. Эдуарда, схватившегося за мраморную колонну и просившего у него помощи и поддержки для своего спасения от врагов. Общины оттащили его руки от колонны названной раки, отвели на Чипсайд и обезглавили его... И все это время король велел оповещать по Сити; что всякий должен удалиться в свой дом и не делать больше зла. Но на это они не согласились.
В тот же день в три часа пополудни король отправился в Вестминстерское аббатство, и с ним была свита в 200 человек. Аббат и конвент этого аббатства, и каноники, и викарии капеллы св. Стефана вышли в процессии ему навстречу, одетые в мантии и с босыми ногами, на полпути к Чэринг-Кроссу, и проводили его в аббатство, а затем в церковь к высокому алтарю, и король набожно творил свою молитву и оставил свое приношение алтарю и реликвиям. А затем он беседовал с затворником и исповедовался у него и долго был с ним. Затем король велел оповестить среди всех общин окрестностей, которые были в Сити, чтобы они отправились на Смисфилд, чтобы встретиться там с ним, и так они и сделали. И когда король прибыл со своими людьми, он стал с ними к востоку, возле госпиталя св. Варфоломея, дома каноников, а общины стояли к западу в боевом порядке в большом числе. В это время подъехал мэр Лондона Уильям Уолуорс, и король велел ему отправиться к общинам и сказать, чтобы их предводитель явился к нему. И когда он, по имени Уот Тайлер из Мэдстона, был позван мэром, он подъехал к королю с большой учтивостью, сидя на небольшой лошади, чтобы его могли видеть общины. И он сошел с лошади, держа в руке кинжал, который он взял у другого человека. И когда он сошел, он взял короля за руку, наполовину согнул колено и крепко и сильно потряс кисть руки, говоря: «Будь спокоен и весел, брат. Через какие-нибудь две недели общины будут хвалить тебя еще больше, чем теперь, и мы будем добрыми товарищами». А король сказал названному Уоту: «Почему вы не хотите отправиться в ваши места?» Тот отвечал с большой клятвой, что ни он, ни его товарищи не уйдут до тех пор, пока не получат грамоту такую, какую они хотят получить, и пока не будут выслушаны и включены в грамоту такие пункты, какие они хотят потребовать, угрожая, что лорды королевства будут раскаиваться, если они [общины] не получат пунктов, какие они хотят. Тогда король спросил его, какие это пункты, которые они хотят, и он охотно и без прекословии прикажет написать их и приложить к ним печать. И тогда названный Уот прочел вслух пункты, которые они требовали, и потребовал, чтобы не было никакого другого закона, кроме Уинчестерского закона^[70], и что впредь ни в каком судебном процессе не будет объявления вне закона, и что ни один сеньор не будет иметь сеньории, и все они будут справедливо разделены между всеми, и только один сеньор король будет их иметь, и что имущество святой церкви не должно находиться в руках монахов, приходских священников и викариев, ни других из святой церкви, но те, кто владеет ими, будут получать достаточное для жизни содержание, а все остальные имущества должны быть разделены между прихожанами; епископов не будет в Англии, кроме одного, и прелатов, кроме одного; и все земли и держания, находящиеся у этих владетелей, будут взяты у них и разделены между общинами, с оставлением им умеренного содержания, и что в Англии не будет ни одного крепостного, ни крепостничества, ни холопства, но все должны быть свободны и одного состояния. На это король спокойно ответил и сказал, что все, что он может, он честно им пожалует, оставляя за собою регалию своей короны, и велел ему отправляться в свой дом без дальнейшего промедления.

Все это время, когда король говорил, ни один лорд и ни один из его советников не осмеливался и не хотел давать ответ общинам ни в одном месте, кроме самого короля...

...Мэр Лондона, по имени Уильям Уолуорс, стал укорять названного Уота за... насилие и неуважительное поведение в присутствии короля и арестовал его. И за этот арест названный Уот и большом раздражении ударил мэра кинжалом в живот. Но, как было угодно богу, названный мэр носил кольчугу и не потерпел никакого вреда, но,как человек смелый и мужественный, извлек свой меч и ответил названному Уоту сильным ударом в шею и еще раз сильным ударом в голову. Во время столкновения один слуга королевского двора извлек свою шпагу и ударил его два или три раза в живот и ранил его насмерть. И названный Уот пришпорил лошадь, крича общинам, чтобы они отомстили за него; и лошадь пронесла его каких-нибудь восемьдесят шагов, и тут он свалился на землю полумертвый. И когда общины увидели, что он свалился, и не знали наверное, что с ним случилось, они стали натягивать свои луки и стрелять, вследствие чего сам король пришпорил своего коня и поехал к ним и велел им, чтобы все они шли к нему на поле св. Иоанна Клеркенвельского.

Тем временем лондонский мэр со всей поспешностью, с какой только мог, поскакал в Лондон и сделал распоряжение, чтобы все те, кто стоял во главе двадцати четырех кварталов Сити, сделали оповещение по своим кварталам, чтобы все вооружились как только могли скорее и отправились к королю на поле св. Иоанна, где находились общины, чтобы оказать ему помощь, потому что он находится в большой тревоге и затруднении. А в это время все рыцари и оруженосцы королевского дома и многие другие из страха, какой они испытывали от этого ужасного происшествия, оставили своего законного государя и каждый из них ушел своим путем. Затем, когда король прибыл в открытое поле, он велел общинам стать в порядке на западной стороне. И сюда прибыли олдермены, ведя с собой начальников кварталов во главе выстроенных в военном порядке людей их кварталов, прекрасный отряд хорошо вооруженных людей большой силы. И они окружили общины, как овец в загоне. И после того как мэр отправил начальников городских кварталов к королю, он вернулся с отрядом копейщиков на Смисфилд, чтобы покончить с вышеназванным предводителем общин. Когда он прибыл на Смисфилд, он не нашел названного предводителя Уота Тайлера, и этому он очень удивился и спросил, куда девался изменник. И ему сказали, что он был отнесен частью общин в госпиталь для бедных возле св. Варфоломея и положен в комнату начальника названного госпиталя. И мэр вошел туда и нашел его и приказал вынести его на Смисфилд в присутствии его товарищей и велел обезглавить его и так окончил его преступную жизнь. И велел мэр насадить его голову на кол и нести перед собой к королю, который находился в поле.
И когда увидел король сказанную голову,он приказал принести ее поближе к нему, чтобы привести в замешательство общины, и очень благодарил названного мэра за то, что он сделал. И когда общины увидели, что их предводитель Уот Тайлер умер таким способом, они пали на землю среди пшеницы, как люди обескураженные, громко умоляя короля о прощении им их преступлений. И король благосклонно даровал им прощение, и многие из них бросились бежать...

После этого король разослал своих посланцев по разным местам хватать злоумышленников и предавать их смерти. И многие были схвачены и повешены в Лондоне. И много виселиц было поставлено тогда вокруг лондонского Сити и в других городах и деревнях в южной части страны. Наконец, с божьего соизволения король увидел, что слишком много из его подданных погибло и много крови пролито, сердце его охватила жалость, и он даровал им прощение под условием, что впредь они никогда не будут восставать под страхом потери жизни и что каждый из них возьмет грамоту о помиловании и заплатит королю пошлины за его печать двадцать шиллингов, чтобы сделать его богатым. Так кончилась эта несчастная война.

 

(Практикум по истории Средних веков. С. 50 – 61.)

 

 

ИЗ «АНГЛИЙСКОЙ ИСТОРИИ» ТОМАСА УОЛСИНГЕМА

 

…Что они замышляли для разрушения королевства, доказывает признание Джона Строу, который после Уолтера Тайлера был самый главный между ними. Когда он был схвачен и в Лондоне выслушал читанный мэром приговор и затем должен был быть обезглавленным, то лондонский мэр публично обратился к нему, осужденному, с такими словами: «Джон, – сказал он, вот тебе предстоит несомненная смерть, и ты уже не можешь надеяться каким бы то ни было путем избежать ее. Поэтому для облегчения твоей кончины и для спасения своей души расскажи нам без всякой лжи план, который вы между собой составили, ради которого вы возмутили толпу простого народа». Когда тот некоторое время колебался и медлил говорить, то мэр прибавил: «Знай твердо, Джон, что если ты сделаешь то, что я тебе предлагаю, то оно очень уд

⇐ Предыдущая45678910111213Следующая ⇒

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: