Главная | Обратная связь | Поможем написать вашу работу!

Статья Добролюбова «Русская сатира в век Екатерины».

Статья его «Русская сатира в век Екатерины» появилась в десятой книжке журнала «Современник» за 1859 г. Она была написана в связи с выходом в 1859 г. книги А. Н. Афанасьева «Русские сатирические журналы 1769-1774 годов. Эпизод из истории русской литературы прошлого века». Автор, человек умеренно-либеральных воззрений, писал о том, что русская сатира в царствование Екатерины II добилась благотворных результатов, успешно искореняя общественные пороки.

Книга Афанасьева дала возможность Добролюбову поставить перед своими читателями вопрос о том, чего же на самом деле добилась сатира, и после внимательного анализа исторических источников в сопоставлении с материалами изданий XVIII в. прийти к выводу, что результаты деятельности тогдашних сатириков были ничтожны. Ничего в обществе они не исправили, ни на что серьезно не повлияли, и произошло это потому, что сатира не затрагивала коренных вопросов народной жизни, а порицала только то, что было уже отвергнуто правительственными установлениями. «...Никогда почти не добирались сатирики до главного, существенного зла, не разражались грозным обличением против того, отчего происходят и развиваются общие народные недостатки и бедствия. Характер обличений был частный, мелкий, поверхностный - писал Добролюбов. - И вышло то, что сатира наша, хотя, по-видимому, и говорила о деле, но в сущности постоянно оставалась пустым звуком...» [31][25].

Рассматривая в статье обширный материал, подтверждая свои тезисы документальными справками и цитатами, Добролюбов приходит к выводу, что все обличения оказывались безуспешными. И причина этого была одна - наивная уверенность авторов в том, что прогресс зависит от усердия чиновников, от благосклонного обращения помещиков с крестьянами, словом, от личных качеств людей, а вовсе не от исправления всего государственного механизма, который и служит на самом деле источником всех беззаконий. Даже наиболее смелая и глубокая в свое время «сатира новиковская, - заключает Добролюбов, - нападала, как мы видели, не на принцип, не на основу зла, а только на злоупотреблениятого, что в наших понятиях есть уже само по себе зло»[32][26]. Этим «основным злом» было самодержавие, крепостное право, и на борьбу с рабством звала статья Добролюбова, в подцензурной форме излагавшая революционно-демократические убеждения великого критика.

2). Патриотические и анакреонт. Оды Державина (Ода на взятие Измаила, Ода на переход альпийских гор, осень во время осады Очакова, Снегирь, к самому себе, кузнечик, дар, русские девушки, цыганская пляска, Евгению. Жизнь Званская).

^ Ода на взятие Измаила.(1790) Эпиграф ода г. Ломоносова: «О, коль монарх благополучен, Кто знает Россами владеть! Он будет в свете славой звучен И всех сердца в руке иметь».

Анакреонтическая поэзия, легкая жизнерадостная лирика, распространённая в европейских литературах Возрождения и Просвещения. Образцом А. п. служил позднегреческий сборник стихов «Анакреонтика», созданных в подражание Анакреонту и позднее ошибочно ему приписанных. Земные радости, вино, любовь, иногда и политическое свободомыслие — основные темы А. п. Анакреонтические стихи в России писали М. В. Ломоносов, Г. Р. Державин, К. Н. Батюшков, А. С. Пушкин и др.; во Франции — поэты «Плеяды», А. Шенье, Вольтер, Э. Д. Парни, П. Ж. Беранже.

Во второй половине XVIII в. Россия прославила себя громкими военными победами. Среди них особенно примечательны покорение турецкого флота в Чесменской бухте, взятие Измаила, знаменитый переход через Альпийские горы. Выдвигаются талантливые полководцы: А. Г. Орлов, Г. А. Потемкин, П. А. Румянцев, А. В. Суворов. Слава русского оружия нашла свое отражение в таких патриотических одах Державина, как «Осень во время осады Очакова», «На взятие Измаила», «На победы в Италии», «На переход Альпийских гор». Они продолжали традицию знаменитой оды Ломоносова «На взятие Хотина» и в этом смысле последовательно классицистичны. В них обычно два героя — полководец и русское воинство, персонифицированное в образе богатыря Росса (русский). Образная система обильно насыщена мифологическими именами и аллегориями. Так, например, в оде «Осень во время осады Очакова» в одной строфе представлены и бог войны Марс, и российский герб — орел, и луна как символ магометанства. В оде «На взятие Измаила» Державин широко пользуется художественными средствами Ломоносова-одописца, в том числе нагнетанием гиперболизированных образов, создающих напряженную картину боя. Военные действия сравниваются с извержением вулкана, с бурей и даже с апокалипсическим концом мира.

Поэзия Державина представляет нам и положительных героев, к изображению которых поэт подходите большой ответственностью, желая как можно шире и точнее показать все их достоинства и превратить в пример для подражания. Такими героями для поэта были полководцы Румянцев и Суворов.

О Румянцеве поэт не раз с большой похвалой говорит в стихах, подчеркивая его превосходные качества как патриота, гражданина своего отечества, так и опытнейшего военачальника. Державин задается целью раскрыть читателю особенности военной тактики Румянцева и с большим мастерством решает эту задачу. В оде «Водопад» он такими стихами описывает боевые действия войск под командой Румянцева:

Что огнедышущи за перстом

Ограды вслед его идут;

Что в поле гладком, вкруг отверстом,

По слову одному растут

Полки его из скрытых станов,

Как холмы в море из туманов;

Что только по траве росистой

Ночные знать его шаги;

Что утром пыль, под твердью чистой

Уж поздно зрят его враги;

Что остротой своих зениц

Блюдет он их, как ястреб птиц..

.И вдруг решительным умом На тысячи бросает гром. [I, 468—469]

Это образное художественное описание полно глубокого смысла, и все элементы его заботливо взвешены поэтом. Известно, что Румянцев отказался от линейной тактики, когда войска располагались на поле сражения в две линии, и стал применять рассыпной строй и тактику колонн. Румянцев создал легкие егерские батальоны и ввел атаки рассыпным строем в сочетании с колоннами. Вслед за Петром I он пришел к мысли о необходимости тактического резерва, который в его руках оказывал решающее влияние на ход боя, восстановил боевые традиции русской армии, поставив кавалерии задачу нанесения массированного удара холодным оружием — клинком — и освободив ее от ведения неприцельного огня и т. д. Именно об этом и говорит Державин в стихах своей оды. Он не только создает внешний портрет человека, но изображает и дело, которому тот служит, причем не стремится обойтись общими словами, а в поэтических образах раскрывает сущность всего, совершенного его героем.

Но самое видное место в поэзии Державина занимает Суворов. Ему посвящено несколько стихотворений, в которых образ полководца освещается и характеризуется с разных сторон.

Личное знакомство Державина с Суворовым относится к 1774 году, когда они встретились в приволжских степях, участвуя в войне с Пугачевым. Новая встреча произошла лишь двадцать лет спустя, в 1795 году, во время приезда Суворова в Петербург по окончании войны с Польшей.

Суворов поселился в Таврическом дворце, но не изменил своих солдатских привычек: спал на полу на охапке сена, рано вставал, и спартанский образ жизни его в роскошном дворце Державин отметил в особом стихотворении:

Когда увидит кто, что в царском пышном доме

По звучном громе Марс почиет на соломе,

Что шлем и меч его хоть в лаврах зеленеют,

Но гордость с роскошью повержены у ног...

[I, 709—710]

Державин кратко и выразительно воссоздает личный облик Суворова, индивидуальный портрет его. Это не просто полководец или герой вообще, это именно Суворов, со всеми особенностями его характера и поведения.

Поэт говорит о характерных чертах личности Суворова, о его системе физической закалки, необходимой военному человеку, о бытовом укладе полководца, о выработанной Суворовым манере прикрывать свой ум и проницательность шутками, чудачествами и т. д.

В своей характеристике Суворова Державин подчеркнул момент единения полководца с армией, стремление его довести боевую задачу до каждого солдата. Суворов всегда умел обеспечить сознательное выполнение своих приказаний. «Солдат должен знать свой маневр»,—любил говорить он. И эта замечательная черта военной педагогики Суворова была отражена Державиным в оде «На переход Альпийских гор» (1799):

Идет в веселии геройском

И тихим манием руки,

Повелевая сильным войском,

Сзывает вкруг себя полки.

«Друзья! — он говорит, — известно,

Что Россам мужество совместно;

Что нет теперь надежды вам,

Кто вере, чести друг неложно,

Умреть иль победить здесь должно». —

«Умрем!»—крик вторит по горам. [II, 281]

Упоминание о чести имеет здесь особый смысл. В представлении дворянского общества XVIII века понятие чести было свойственно только ему. Крепостные крестьяне, из которых рекрутировалась армия, якобы служили из страха, по обязанности, но честь мог защищать только офицер-дворянин. Мысль об этом содержится даже в рассуждениях Милона из «Недоросля».

Державин был одним из немногих деятелей XVIII века, который, подобно Суворову, всегда помнил о солдате и уважал его.

Державин и в военно-патриотической лирике сумел сказать новое слово» Одним из таких явлений было его стихотворение «Снигирь» (1800) — поэтический отклик на смерть А. В. Суворова, последовавшую 6(19) мая 1800 г. Державин познакомился с Суворовым в первой половине 70х годов XVIII в. Знакомство перешло в дружбу, чему немало способствовало сходство характеров и убеждений.

Суворов одержал в Италии ряд блистательных побед при Нови, Треббии и очистил Северную Италию от французских войск. Вместо того чтобы закрепить эти успехи, Суворов получил приказание идти в Швей-царию. Австрийские войска уже ушли оттуда, и русский корпус под командой генерала Римского-Корсакова оказался в одиночестве против превосходящих сил французской армии. Суворов бросился на помощь. Австрийское командование изменническим образом нарушило свои обязательства и оставило русскую армию без продовольствия, транспорта и боеприпасов. Но медлить было невозможно. Суворов, как всегда. выбрал наиболее короткий путь и двинулся в Швейцарию по горным тропинкам. Неукротимый духом семидесятилетний полководец провел армию через Аль-пы, сломив сопротивление французских войск, разбил их боях и успешно завершил кампанию. Горный поход Суворова многократно увековечен в русском искусстве. Первым это сделал Державин. Его ода «На переход Альпийских гор», написанная в ноябре — декабре 1799 года, основана на точных исторических фактах. Материалом поэту служили донесения Суворова, печатавшиеся в «Прибавлениях» к газете «Санкт-Петербургские ведомости».

Державин, выразив свою радость по поводу того, что ему вновь довелось говорить о славе Суворова, ставит себя на место участника похода и мощной кистью рисует картины альпийской природы и препятствия, которые приходилось преодолевать суворовским богатырям.

С большой верностью говорит он о единении Суворова с войском, о том, что, выступая в поход, полководец постарался довести боевую задачу до каждого солдата, обеспечив сознательное выполнение своих приказаний. Эта черта военной педагогики Суворова была присуща ему, как никому другому из русских военачальников XVIII века.

Идет в веселии геройском

И тихим манием руки,

Повелевая сильным войском,

Сзывает вкруг себя полки.

«Друзья, — он говорит, — известно,

Что Россам мужество совместно;

Но нет теперь надежды вам,

Кто вере, чести друг неложно,

Умреть иль победить здесь должно». —

«Умрем!»—клик вторит по горам.[I,461]

Упоминание о чести имеет тут особый смысл. В представлении дворянского общества XVIII века понятие чести было свойственно только дворянам. Крепостные крестьяне, из которых рекрутировалась армия, якобы служили из страха, по обязанности, но честь мог защищать только офицер-дворянин. Мысль об этом содержится даже в рассуждениях Милона, выведенного в «Недоросле» Фонвизина.

За несколько дней до кончины Суворов спросил у Державина: «Какую же ты мне напишешь эпитафию?» — «По-моему, много слов не нужно, — отвечал Державин, — довольно сказать: «Здесь лежит Суворов». — «Помилуй бог, как хорошо! — произнес герой с живостью». [10,65] Суворов был похоронен в Александро-Невской лавре в церкви Благовещения. Эпитафия, сочиненная Державиным, до сего времени сохранилась на могильной плите. Своей простотой и краткостью она резко выделяется среда других надгробных надписей, пространных и напыщенных, с длинным перечнем титулов и наград.

Стихотворение «Снегирь» было создано, по словам самого Державина, при следующих обстоятельствах. «У автора в клетке был снегирь, выученный петь одно колено военного марша; когда автор по преставлении своего героя (т. е. Суворова.) возвратился в дом, то услыша, что сия птичка поет военную песню, написал сию оду в память столь славного мужа». [11,90]

История написания этого стихотворения, рассказанная самим Державиным в «Объяснениях…», давно стала ещё одной литературной легендой. Обратимся к каноническому тексту «Снегиря»:

Что ты заводишь песню военну,

Флейте подобно, милый снегирь?

С кем мы пойдем войной на гиену?

Кто теперь вождь наш? Кто богатырь?

Сильный где, храбрый, быстрый Суворов?

Северны громы в гробе лежат.

Кто перед ратью будет, пылая,

Ездить на кляче, грызть сухари;

В стуже и в зное меч закаляя,

Спать на соломе, бдеть до зари;

Тысячи воинств, стен и затворов

С горстью россиян все побеждать?

Быть везде первым в мужестве строгом;

Шутками зависть, злобу штыком,

Рок низлагать молитвой и Богом,

Скиптры давая, зваться рабом;

Доблестей быв страдалец единых,

Жить для царей, себя изнурять?

Нет теперь мужа в свете столь славна:

Полно петь песню военну, снегирь!

Бранна музыка днесь не забавна,

Слышен отвсюду томный вой лир;

Львиного сердца, крыльев орлиных

Нет уже с нами! – что воевать?

1800 год

Это стихотворение – лучший поэтический памятник великому Суворову. Державину здесь удалось создать почти обыденный и тем еще более трогательный образ умершего героя. Поэт использовал в «Снегире» приёмы, выработанные в русской анакреонтике, но сломал традицию, сделав анакреонтику не шуточной, а трагической. Стихотворение заслужило признание читателей двух веков: оно вошло во все учебники стиховедения и антологии русской поэзии. Державинский снегирь прытко перелетел и в поэзию Двадцатого века. Форму «Снегиря» в наше время попытался повторить И. А. Бродский в стихотворении «На смерть Жукова».

С кем мы пойдем войной на гиену? – Гиена –зверь, здесь разумеется враг против которой Суворов был послан.

Суворов, по обыкновению своему был неприхотлив в кушаньи и часто едал сухари; в стуже и в зной без всякого покрова так, как бы себя закаливал подобно стали; спал на соломе или на сене, вставал на заре, а когда надо было еще делать ночные экспедиции на неприятеля, то сам кричал петухом, чтобы показать, что скоро заря и что надо идти на марш; а в приказах своих отдавал, чтоб по первому крику петухов выступали. Он предводительствовал небольшим числом войск, и горстью россиян побеждал превосходное число неприятелей.

Быть везде первым в мужестве строгом. –Несмотря на известность в общении он был одинаков со всеми: и с солдатом и с генералом. Своей славой не гордился. Перед смертью, когда случился разговор о Наполеоне при нем, и когда называли его великим полководцем, то он слабым голосом сказал: «Тот не велик еще, кого таковым почитают».

Рок низлагать молитвой и Богом. – Он весьма был благочестивый человек и совершенно во всех своих делах уповал на Бога, почитая, что счастие не от кого другого происходит, как свыше».

Хотя Державин и называет «Снегиря» одой, но это слово утрачивает у него свой жанровый смысл. Высокую гражданскую тему Державин воплощает в форму глубоко личного, интимного произведения, вследствие чего в стихотворение вводятся подробности частной жизни поэта. Вот он, Державин, вернулся домой под гнетущим впечатлением от кончины. Суворова. А веселый снегирь встречает его, как всегда, военным маршем. Но как не подходит этот марш к скорбному настроению поэта! И именно поэтому Державин начинает свое стихотворение мягким укором:

Что ты заводишь песню военну

Флейте подобно, милый снегирь? [Ш,. 283].

Сравнение голоса снегиря с флейтой не случайно: в XVIII в. флейта была одним из основных инструментов военного оркестра, и флейтист часто шел впереди воинской части. В победно-патриотических одах поэты не стремились обрисовать образ воспеваемого ими полководца. Традиционные уподобления «Марсу», «Орлу» стирали индивидуальный облик героя. В стихотворении «Снегирь» Державин поставил перед собой принципиально иную задачу. Он пытался создать неповторимый облик своего покойного друга, излагая подробности его жизни. Державина не смущает соседство в его стихотворении слов «вождь», «богатырь» с такими словами, как «кляча», «солома», «сухарь». Он руководствовался не отвлеченными признаками жанра, а фактам самой действительности. «Суворов, — писал он в «Объяснениях», —воюя в Италии, в жаркие дам ездил в одной рубашке перед войском на казачьей лошади или кляче... был неприхотлив в кушаньи часто едал сухари; в стуже и в зное... себя закаливал подобно стали, спал на соломе или на сене, вставал на заре...» [11,80] Замечателен эпитет «быстрый» («быстрый Суворов»), передающий и живой, стремительный характер полководца, и его молниеносные, неожиданные для врага, решения, примером которых может послужить знаменитый переход через Альпы. Не скрыл Державин и печального положения своего, героя в самодержавной России: «Скиптры давая, зваться рабом» [III,. 283]. В этих словах — горькая ирония над участью русских полководцев, судьба которых полностью зависела от милости или гнева монарха. Гонения на Суворова со стороны Павла I — яркий тому пример.

Особого внимания заслуживает метрика «Снегиря». Вместо канонической десятистишной строфы, которую закрепил за одой Ломоносов, Державин пользуется шестистишной, им самим придуманной строфой. Первые четыре стиха имеют перекрестную рифмовку, два последних — рифмуются с аналогичными стихами следующей строфы. Вместо обычного для оды четырехстопного ямба в «Снегире» — четырехстопный дактиль. Полные дактилические стопы чередуются с усеченными. После второй, усеченной стопы образуется пауза, придающая речи поэта взволнованный характер.

Оды Анакреона, действительные и приписываемые ему, переводили и «перелагали» почти все русские поэты XVIII в. Одно из последних изданий лирики Анакреона, где были представлены и греческий текст и переводы, было осуществлено в 1794 г. близким приятелем Державина — Н. А. Львовым. Видимо, не без влияния Львова и сам Державин в 1804 г. издал сборник под названием «Анакреонтические песни». В нем были представлены переводы и «подражания» одам Анакреона, такие, как «Богатство», «Купидон», «Кузнечик», «Хмель», «Венерин суд» и ряд других. Однако большую часть стихотворений, вошедших в книгу, представляли оригинальные произведения Державина, написанные в анакреонтическом духе.

Анакреонтические стихи создавались Державиным в основном во второй половине 90х годов XVIII в., когда поэт, прошедший долгий служебный путь, исполненный взлетов и падений, начинал понимать ненужность и бесплодность своего административного рвения. Все чаще и чаще приходила мысль об уходе на покой от утомительной и неблагодарной государственной деятельности. На этой биографической основе выстраиваются в анакреонтике Державина два противоположных друг другу мира: официальный, правительственный, враждебный поэту и домашний, спокойный, дающий обширный материал для его поэзии. Устанавливается своеобразное соотношение ценностей, почитаемых в каждом из этих миров. Утомительной службе при дворе противостоит покой, зависимости от прихотей и капризов двора — свободе человека, служебной иерархии — дружеские отношения, зависти и карьеризму — любовь и согласие с близкими людьми. Наиболее четко эти контрасты наблюдаются в таких стихотворениях, как «Дар», «К лире», «К самому себе», «Желание», «Свобода».

В стихотворении «К самому себе» Державин пишет:

Что мне, что мне суетиться

Вьючить бремя должностей,

Если мир за то бранится,

Что иду прямой стезей?

...Но я тем коль бесполезен,

Что горяч и в правде чёрт, —

Музам, женщинам любезен

Может пылкий быть Эрот.

Стану ныне с ним водиться,

Сладко есть, и пить, и спать;

Лучше, лучше мне лениться,

Чем злодеев наживать (С. 273).

В стихотворении «К лире» Державин обращается к вопросу, поднятому еще Ломоносовым в «Разговорес Анакреоном»: что следует воспевать — любовь или славу героев? Ломоносов, как известно, отдавал безоговорочное предпочтение героической поэзии. И Державин вслед за Ломоносовым вначале воспевал современных ему героев: Румянцева-Задунайского, Суворова-Рымникского, но оба полководца оказались в немилости у царей, и судьбу их уже не изменит его похвала. Следовательно, решает поэт, лучше от героической поэзии перейти к любовной:

Так не надо звучных строев».

Переладим струны вновь:

Петь откажемся героев,

А начнем мы петь любовь (С. 255).

Обращение Державина к анакреонтике диктовалось также и особенностями его характера. Он любил жизнь и ее радости, был большим хлебосолом, умел восхищаться женской красотой. Образ жизнелюбивого старца характерен для ряда произведений державинского сборника — «Приношение красавицам», «Люси», «Анакреон у печки», «Венец бессмертия». В анакреонтической лирике Державина отражаются события...и факты из личной жизни поэта. Героями его стихотворений становятся близкие ему люди — его жена Дарья Алексеевна, которую он называет то Дашенькой, то Миленой; ее родственницы, сестры Бакунины — Параша и Варюша, дочь поэта Львова — Лиза. Все это придает стихам Державина интимность, задушевность.

Любовь, воспеваемая Державиным, носит откровенно эротический характер. Это земное, плотское чувство, переживаемое легко, весело, шутливо, как удовольствие, человеку самой природой. Интимному, камерному содержанию «Анакреонтических песен» соответствует их форма. В отличие от одического словесного изобилия здесь господствует краткость, лаконизм. Некоторые стихотворения — «Желание», «Люси», «Портрет Варюши» — состоят из восьми стихов. Своеобразны и мифологические образы сборника. Они представлены не державными божествами похвальных и военных од — Зевсом, Марсом, Нептуном, а образами, более легкомысленного, эротического характера — Амуром (Эротом, Купидоном), Венерой, нимфами, грациями. По тому же принципу отобраны и «славянские» божества: Лель, Знич, Зимстрела, которые должны были придать сборнику национальный колорит.

«Песни» Державина, наряду с одами Хераскова и Карамзина, знаменовали собой важный этап в истории русской поэзии, когда от переводов и переложений од Анакреона был сделан переход к собственной, отечественной анакреонтической поэзии. Дальнейшим шагом в этом направлении явилась «легкая поэзия» Батюшкова и молодого Пушкина.

БИЛЕТ№19

^ 1). Трагедии Сумарокова «Дмитрий Самозванец».

Наиболее сильно тираноборческие мотивы звучали в тр. «Дмитрий Самозванец» (1771). Более острое социально-политическое звучание, сюжетно-композиционное построение подчинено выяснению проблемы отнош. царской власти к подданным и подданных к этой власти. В центре трагедий - монарх, облеченный властью, его подданных, часто подд. - двое влюбленных, но любовь эта нежелательна, она осуждена законом чести и долга. Обычно в основе трагедийной коллизии - нарушение долга монархом, кот. не может управлять своими страстями и становится тираном по отношению к подданным. Герои делятся на + и -,они раскрываются в основном в своих монологах. «Дмитрий Самозванец». С. заговорил о злодеях на троне. Сюжет почти революционный - второстепенные персонажи произносят речи о правах народа и обязанностях государей. В трагедии звучит тема насильственного свержения тирана народом. Сюжет основывается на недалеком прошлом России, Россия начала 17в. С. Изменяет фактам только в любовной интриге: Ксения – дочь Шуйского и невеста князя Галицкого. Конфликт – в противоречии между абстрактным идеалом государя и монархом-тираном, охваченным пагубными страстями. Дм.Сам. нарис. только черной краской, и уже в нач. тр. ощущ. неизбежность кары, кот. должна постичь злодея. Он исполнен презрения к России и хочет подчинить ее власти католического Рима, он полон жестокости и самодурства. Дм. Открывает в первой сцене Пармену свой замысел: оставить жену и жениться на Ксении. Дм. Не признает законов, считая царску волю выше всяких законов: «Перед царем должна быть истина бессловна, Не истина – царь, - я; закон – монарша власть, А предписание закона царска власть». С. Осуждает Д. за безразличие к народу. Устами Пармена высказ. С. свой взгляд на монархич.правление, заявляя, что личные достоинства являются основными в монархе. В тр. «тирану», «варвару», «злодею» противостоят положительные герои, выражающие свои благородные чувства в отвлеченных рассуждениях. Это Пармен, князь Галицкий, Ксения. Они произносят речи, каким д.б. монарх. Однако свержение тирана восставшим народом (дворянами) означало лишь замену царя-тирана просвещенным монархом.

^ 2). хар-ка сентиментализма как лит.напр. Два течения в сент-ме (Карамзин, Радищев).

Сентиментализм первоначально возник в Англии в конце 20-х гг. 18 в. Осознание ценности человеческой личности вне зависимости от сословной принадлежности, преобладание чувства над рассудочностью, что вело к углубленному раскрытию внутреннего мира человека, гуманизм и демократическая направленность делали это направление прогрессивным в своей основе. В сент. Большое внимание уделяется пейзажу, который оказ. Созвучным личному переживанию героя. Отрицательное отношение к реакционному правительственному режиму было характерным для писателей сент. Однако Карамзин стоял в пассивной оппозиции, выражая свое недовольство и неуверенность в завтрашнем дне. Радищев же искал разрешения выдвинутых жизнью проблем в общественно-политическом, социальном аспекте.

Культ чувства. Авторское индивидуальное «я».

^ Николай Михайлович Карамзин (1766-1826). С его именем связано утверждение в 90-хгг. 18в. Нового литературного направления – сентиментализма. Он родился 1 дек. 1766г. в небогатой дворянской семье в городе Симбирске. Получил гуманитарное образование. Учился в Москве в пансионе Шадена, где педагогическая с-ма строилась на воспитании сердца, заложило основы формирования мировоззрения и личности К. Недолгая военная служба в Питере. Знакомство с Тургеневым. В Москве Т. Познакомил его с Новиковым. Стал членом его кружка. К. редактирует издаваемый Н. ж-л «Детское чтение для сердца и разума» (85-89). Несмотря на близость к масонам в этот период, он остается чужд их мистическим взглядам. Оптимистически смотрит на жизнь. Там его лучшим другом стал А.А. Петров. («Мелодор к Филарету»). В этом ж-ле К. напечатал свою первую сентиментальную повесть «Евгений и Юлия». В повести «поселяне» «с радостью» трудятся на полях, они, «быв довольны успехом работ своих, в простых песнях благословляют Натуру и участь свою». В основе сюжета – любовная идиллия, неожиданно заканчивающаяся трагически. (Евгений от большой радости и любви заболевает горячкой и умирает). Юлия и мать Е. с этого момента живут безрадостно, в меланхолии.

Занимается переводами произведений Шекспира. К Шекспиру он возвращается не раз в своем творч-ве («Поэзия», Письма русского путешественника (1791)). В 1788г. переводит «Эмилию Галотти» Лессинга. В мае 89г. он воплощает свою давнюю мечту в жизнь – он отправляется в заграничное путешествие (18 месяцев).

^ Александр Николаевич Радищев (1749-1802). Книги его были грозным оружием, направленным против самодержавия, рабства и крепостничества. «Бунтовщик хуже Пугачева». При жизни Р. и после его смерти, вплоть до 1905г., его знаменитое «Путешествие» находилось под запретом. В 1797г. в ссылке в Кунгуре Р. видел копию своей книги.

Родился 20 авг. 1749г. в богатой дворянской семье. Отец его был грамотным и достаточно гуманным по отношению к крестьянам. Начальное образование получил дома. Его научил читать и писать крепостной Петр Мамонтов. С 1756г. живет у родственника в Москве и занимается на дому с преподавателем из Московского университета. В 1762г. был зачислен в Пажеский корпус в Питере, оттуда осенью 1766г. был отправлен в Лейпциг для обучения. Тогда ему было 17 лет. Там подружился с Ф.Ушаковым, Кутузовым и Рубановским. Опыт русской действительной жизни и пяти лет, провед. за границей, расширили умственный горизонт будущего писателя. Во многом ему помог Ушаков, которому Р. посвятил «Житие Федора Васильевича Ушакова», (1789). Пронизано пафосом революционной публицистики. В ноябре 71г. возвр. в Россию. Служба в департаменте Сената (71-73) в должности протоколиста познакомила Р. с ужасающим бесправии крестьян, беззаконием в судах, деспотизмом помещиков и чиновников. Спустя некоторое время сближается с Новиковым, Крыловым, Туманским, Кречетовым. Лит. деят-ть Р. началась в 70-х гг. и была связана с интересом к историч. сочинениям. Так в 72-73гг. он изучает «Повесть временных лет». Внимание к истории Древней Руси сказалось в тв-ве Р. (поэма «Бова», «Песнь историческая»). Занимался переводами произведений Мабли («Размышление о греческой истории, или О причинах благоденствия и несчастия греков»).

В ранний период своей лит. деят-ти отдал Р. дань и люб.лирике. «Песня». Его ранние стихи отличались большой чувствительностью и несли в себе черты автобиографизма. Автобиографизм свойствен и очень своеобразному в ТВ-ве Р. «Дневнику одной недели», произведению психологическому. Это страстная исповедь человека, оказавшегося вдали от друзей и испытавшего отчаяние от одиночества.

БИЛЕТ№20

⇐ Предыдущая 1 2 3 4 5 6 789 10 Следующая ⇒

Воспользуйтесь поиском по сайту: