Методы арт-терапевтической помощи взрослым-жертвам насилия

Используемые на сегодняшний день формы и методы арт-терапевтической помощи взрослым — жертвам насилия вклю­чают разные варианты индивидуальной и групповой работы, различающиеся как с точки зрения организации процесса, так и теоретической модели или «идеологии», которые лежат в их основе.

Наряду с традиционными, психодинамическими моделями работы, связанными с представлениями классического психо­анализа, теории объектных отношений и юнгианством (пост-юнгианством), в последние годы арт-терапевтами все более ак­тивно используются феминистский, мультикультуральный, нарративный и иные подходы.

Примером использования психодинамического подхода в арт-терапевтической работе с женщиной-жертвой сексуаль­ного насилия, может являться статья американского арт-терапевта Гуд (Good, 2007). Она описывает процесс арт-терапии с пациенткой с хронической формой посттравматического стрессового расстройства, у которой также диагностируется крупное депрессивное расстройство и диссоциативное лично­стное расстройство. Пациентка в детстве и подростковом воз­расте систематически подвергалась физическому, морально­му и сексуальному насилию со стороны матери, которая даже заставляла девочку заниматься проституцией.

Данный автор считает арт-терапию наиболее эффективной формой помощи пациентам с диссоциативным личностным расстройством, поскольку характерный для них защитный механизм диссоциации связан с повышенной активностью во­ображения: «Перенесшие насилие дети нередко используют защитный механизм диссоциации с целью защиты от травма­тичного опыта. Они уходят в мир воображения. Этот иллю­зорный мир их фантазии может сохраняться и во взрослой жизни» (Good, 2007). В то же время, когда внешняя ситуация уже не несет угрозы, защитный механизм диссоциации осла­бевает, что позволяет использовать методы, основанные на во­ображении, с целью соединения реальной картины мира с вир­туальной.

В своей работе с пациенткой Гуд использовала комплекс различных техник, включая направленное воображение, ра­боту с метафорами, релаксацию, а также работу с разными изобразительными материалами. Важное место отводилось технике фотоколлажа. Свой подход в целом она характеризу­ет как в основном базирующийся на пост-юнгианских пред­ставлениях, дополненных представлениями когнитивной психотерапии.

Работа с воображением и использование имажинативных техник арт-терапии описывается также таким австралийским автором, как Б. Стоун (Стоун, 2006). Ее статья представляет собой описание работы арт-терапевтической группы с исполь­зованием диалогов с визуальными образами. Группа состояла из испаноговорящих женщин, выходцев из Южной Америки, перенесших психологическое и физическое насилие и являю­щихся политическими беженцами. Эти женщины участвова­ли в специальной реабилитационной программе, важным эле­ментом которой выступала арт-терапия. Особое внимание арт-терапевт обращала на работу с телесным образом «я» женщин, поскольку их восприятие собственного тела и сенсорная сфера серьезно пострадали в результате насилия. Благодаря исполь­зованию визуализации собственного тела и передаче его обра­за в рисунке с последующим «общением» с телом были достиг­нуты положительные эффекты арт-терапии. Так, посредством Диалога с телесным образом «я» клиентам с ПТСР удалось обрести внутреннюю силу. Хотя основным языком арт-терапевта был английский, а участниц группы — испанский, общение средством визуальных образов позволило преодолеть языковой барьер. Долгосрочные эффекты программы проявились в том, что через шесть месяцев после завершения занятий уча­стницы группы отмечали сохраняющиеся положительные эффекты, выражающиеся в устойчивом положительном телес­ном образе «я».

Другой автор, Хеуш (2006), также описывает работу с жерт­вами организованного насилия, беженцами с Ближнего Вос­тока. Многие участники группы — как женщины, так и муж­чины — оказавшись в заложниках, перенесли сексуальное на­силие и пытки. Этим автором был использован тематический подход к групповой арт-терапии. Хотя он является широко рас­пространенным при работе с разными категориями пациен­тов, его использование в работе с жертвами насилия таит в себе как преимущества, так и риски. Одним из них, по признанию самой Хеуш, является риск преждевременной провокации травматичного опыта участников группы, когда они еще не готовы к его проработке. Следствием этого может быть то, что пациенты неоднократно пытались избавиться от созданной ими согласно инструкции арт-терапевта изобразительной про­дукции. Данная статья также примечательна тем, что в ней подробно описываются реакции контрпереноса арт-терапев­та, вызванные сложным психологическим материалом участ­ников группы. Проявление таких реакций потребовало от нее дополнительной работы над собой, в том числе с использова­нием изобразительных средств, направленной на преодоление отрицательных переживаний и осознание причин их появле­ния. Подход этого автора также тесно связан с психодинами­ческим пониманием процесса арт-терапии.

Использованию феминистского подхода к работе с жертва­ми насилия посвящены, в частности, публикации таких авто­ров, как МакГи (McGee, 2007), Фабр-Левин (2002). Арт-терапевт из Шотландии МакГи следующим образом описывает свой вы­бор феминистского подхода: «Когда я в 1987 году закончила курс арт-терапевтической подготовки на базе Хартфордширского университета, основанный на психодинамическом под­ходе, и начала работать, я обратила внимание на глубокий конфликт, в котором психоанализ находится с психологичес­кой реальностью клиентов. Исходя из того, что сообщают жертвы насилия, нам необходимо радикально пересмотреть всю систему психоаналитического мышления».

В своей работе она обращает особое внимание на социальные условия жизни своих клиентов (в основном, женщин) — мас­совое домашнее насилие, религиозные предрассудки, распрост­ранение алкоголизма и других форм зависимости, безработи­цу, отсутствие жизненных альтернатив. Данный автор прово­дит арт-терапевтическую работу на базе центра семейной пси­хотерапии, в деятельности которого реализуется принципиаль­но новая концепция помощи, основанная на раскрытии ресур­сов местных сообществ. Арт-терапия является органичной час­тью такой системы, которая направлена на поддержку местных сообществ путем решения трех основных задач:

• помощь семьям, группам и организациям в раскрытии их потенциала, в том числе потенциала взаимной психо­логической и социальной поддержки,

• создание равных возможностей для представителей раз­ных социальных групп, в том числе не имевших ранее доступа к некоторым услугам,

• расширение спектра услуг для населения.

Нельзя не отметить такого важного элемента «идеологии» центра семейной психотерапии, как признания важности уча­стия представителей местных сообществ в демократическом процессе, различных групп активистов, а также установления взаимодействия с парламентскими группами, что позволяет ре­шать вопросы, связанные с насилием в разных сферах жизни на основе координации усилий многих людей.

Большой интерес представляет описание процесса индиви­дуальной арт-терапии, проводимой МакГи с клиенткой 45 лет с депрессивным расстройством, которая в детстве пережила сексуальное насилие со стороны отца. МакГи подчеркивает важность недирективного подхода в работе с жертвами наси­лия: «При работе с жертвами насилия очень важно сохранить недирективность для того, чтобы свести к минимуму угрозу для клиента». Занимая во время работы с клиенткой позицию свидетеля, арт-терапевт ориентировалась на диалог с нею и даже уступала ей инициативу. В течение первых нескольких недель клиентка не создала ни одного рисунка. Значительная часть занятий проходила в молчании. И клиентка, и арт-терапевт переживали порой сложные чувства, и арт-терапевт не­редко ими делилась, позволив клиентке тем самым почувство­вать себя в более безопасном положении. Постепенно она ста­ла рисовать и достигла заметных положительных результатов. Как отмечает МакГи (2007): «Арт-терапия играет важную роль в обретении клиентами внутренней силы, осознании ими сво­их интересов и своего «я», которые они длительное время иг­норировали. Она помогает им выразить и проработать болез­ненный опыт, о котором они часто стараются умолчать. Вы­ражая свой опыт и говоря о нем, они также помогают специа­листам лучше понять природу насилия. Рост общественного сознания невозможен без создания таких организаций, кото­рые могли бы использовать переживание насилия как основу для изменения социальной политики».

Инновационная форма арт-терапевтической работы с груп­пами психологической поддержки семей в связи с фактами сек­суального насилия, основанная на социально ориентирован­ном подходе, также описывается в статье Коэн-Либман (2007). Внимание к социальному контексту и социальным факто­рам насилия характерно и для такой представительницы фе­министского подхода в арт-терапии, как Фабр-Левин (2002). Она отмечает, что «. без использования представлений тео­рии культуры с целью изучения природы угнетения западные модели психотерапии будут лишь способствовать сохранению тех форм практики, которые являются проводниками устарев­ших и ложных представлений о человеке. В контексте теории культуры выражение «личность — это политика» обозначает взаимоотношения между личностью и ее субъективным опы­том с одной стороны и правоустанавливающими, политичес­кими структурами с другой стороны. Основная задача феми­нистской арт-терапии заключается поэтому в осознании жен­щиной своей личной силы и восстановлении здорового чув­ства «я»». Важную роль, по мнению Фабр-Левин, при этом может сыграть арт-терапия. Это автор также подчеркивает, что в процессе арт-терапии клиент не только может осознать себя, но и получить ценный опыт физического воплощения образа, основанный на телесной экспрессии, что отсутствует в «раз­говорной» психотерапии: «Вербальная экспрессия, может быть, и позволяет нам осознать многое, но не дает возможно­сти пережить катарсис на телесном уровне, что позволило бы нам быть более активными в отношениях с окружающим ми­ром». Более того, вербальная психотерапия, по мнению этого автора, может способствовать угнетению женщин, поскольку «язык является инструментом структурирования и упорядо­чивания мира, средством манипулирования реальностью». Данный автор так же, как МакГи (2007), подчеркивает ценность позиции психотерапевта в качестве свидетеля и его отказа от направляющих воздействий.

Как отмечает в своем предисловии к книге «Феминистские подходы к арт-терапии» Лаптон (Lupton. Feminist Approachers to Art Therapy. 1997): «Практика терапии искусством может осу­ществляться на двух разных уровнях. Один из них личност­ный. Он связан с использованием изобразительного искусст­ва, литературного творчества или драматического исполне­ния. ", с целью визуального или вербального выражения чувств теми, кто переживает психологический или физический дистресс или социальное неблагополучие. Арт-терапия, осуще­ствляемая на этом уровне, не пытается затрагивать социальные и культурные условия жизни человека. На деле такие практи­ки индивидуализируют имеющиеся у человека проблемы, по­скольку обращают внимание лишь на особенности биографии и личности клиента. Другой подход к использованию арт-те­рапии имеет явный политический оттенок. Изобразительное творчество при этом используется для отражения и критичес­кого анализа социальных и культурных условий жизни лю­дей, в которых они переживают боль, неблагополучие, стигма­тизацию или неравенство. Этот тип изобразительного творче­ства ориентирован на публичное представление его продуктов и стремится выступать катализатором социальных изменений. Искусство активизма стремится бросить вызов доминирую­щим формам медицинского и психиатрического обслужива­ния и привлечь внимание общества к тому факту, что опреде­ленные социальные группы, такие как женщины, представи­тели бедных слоев населения, инвалиды, геи и лесбиянки, старики, безработные и иммигранты в условиях доминирующей культуры являются жертвами систематической стигматиза­ции и насилия» (р. 1).

На сегодняшний день в литературе также отражен опыт при­менения арт-терапии с лицами, перенесшими психическую травму и, в частности, с участниками боевых действий с це­лью работы как со специфическими для ПТСР симптомами, так и с коморбидными состояниями и функциональными проблемами (Фоа, Кин, Фридиан, 2005).

Такой опыт может представлять большую ценность и при работе с лицами, пострадавшими от насилия, с учетом общно­сти клинической картины расстройств, развивающихся вслед за полученной психической травмой в условиях военных действий и при совершении насилия. И в том, и в другом слу­чае могут действовать аналогичные психологические механиз­мы, приводящие к развитию ПТСР и иных нарушений психо­социального функционирования личности. Публикации, по­священные арт-терапевтической помощи участникам боевых действий, также позволяют лучше понять механизмы и фак­торы терапевтической эффективности арт-терапии с жертва­ми насилия.