 |
Дж.Р.Уорд о «Священном любовнике» 26 глава
|
|
|
|
Они могли бы пронести вспыхнувшую искру до дома, где раздевшись, Куин изо всех сил занялся бы парнем.
Но после этого уже ничего не будет как раньше, именно это остановило его, а не тот факт, что внезапно их с Блэем желания совпали.
– Ты для меня слишком важен, – сказал он хрипло. – Ты слишком хорош для того секса, которым я занимаюсь.
Глаза Блэя задержались на губах парня.
– В данный момент, я с тобой не соглашусь.
Куин отстранился от парня и отступил назад, осознавая, что это был первый раз, когда он отшил кого-то.
– Нет, я прав. Я чертовски прав насчет этого.
Блэй сделал глубокий вдох, потом уперся руками в каталку по обе стороны от себя, и, казалось, пытался собраться с мыслями. Он слегка засмеялся.
– Я не чувствую ни ног, ни рук.
– Предложил бы растереть их, но…
Взгляд Блэя из-под опущенных ресниц был неотразимо сексуальным.
– Но ты бы соблазнился растереть кое-что другое?
Куин ухмыльнулся.
– Засранец.
– Окей, окей. Как хочешь. – Блэй потянулся за антисептиком, обработал им грудь и приложил к ране марлю, заклеив сверху пластырем. – Займешься раной на моей спине?
– Ага.
Приложив марлю к открытой ране, Куин представил, как кто-то касается кожи Блэя… скользит по нему руками, ослабляя ту боль, которая возникает между бедер.
– Хотя, есть еще один пункт, – пробормотал он.
– Что?
Горловой звук, который он издал, абсолютно не напоминал интонации его обычного голоса.
– Если кто-нибудь разобьет тебе сердце или будет хреново с тобой обращаться, я его в клочья порву голыми руками и оставлю изломанную тушу обсыхать на солнце.
Смех Блэя эхом отдался от покрытых кафелем стен.
– Конечно, ты…
– Я, черт возьми, серьезен.
Голубые глаза Блэя посмотрели на Куина через плечо.
|
|
|
– Если кто-нибудь посмеет причинить тебе боль, – прорычал Куин на Древнем Языке, – я посажу его на кол и оставлю тело в руинах.
***
На огромной вилле в горах Адирондак Ривендж отчаянно пытался согреться. Закутанный в махровый халат, накрытый сверху покрывалом из меха норки, он вытянулся на диване в каких-то пяти футах от пламени потрескивающего камина.
Комната была одной из его любимых в этом огромном доме, ее чопорный викторианский декор в гранатовых, золотых и темно-синих цветах соответствовал его настроению. Забавно, он всегда считал, что собака будет хорошо смотреться у огромного каменного камина. Какой-нибудь ретривер. Боже, может, он и заведет собаку. Бэлла их всегда любила. А мамэн – нет, поэтому в их доме в Колдвелле не было животных.
Рив нахмурился и подумал об их матери, которая оставалась в другом фамильном особняке в ста пятидесяти милях отсюда. Она еще не оправилась от похищения Бэллы. Вероятно, никогда не оправится. Даже спустя столько месяцев, она не желала уезжать за границу, хотя, учитывая положение в Колдвелле, это было не так уж плохо.
Она умрет в доме, в котором живет сейчас, подумал Рив. Может, в ближайшую пару лет. Старость навалилась на нее, биологические часы приближались к финишной черте, а ее волосы уже поседели.
– Принес еще дров, – сказал Трэз, заходя с охапкой бревен. Мавр подошел к камину, отодвинул защитный экран в сторону и разжег огонь так, что он стал гореть еще ярче.
Что было весьма нетипично для августа.
О, но это был август в горах Адирондак. К тому же он был на двойной дозе дофамина, поэтому проявлял то же сенсорное восприятие и температуру тела, что и окаменелое дерево.
Трэз вернул экран на место и оглянулся через плечо.
– Твои губы посинели. Хочешь, чтобы я сварил тебе кофе?
– Ты мой охранник, а не лакей.
– И много у нас тут людей с серебряными подносами?
|
|
|
– Я могу приготовить его. – Рив попытался сесть, и его желудок скрутился в узел. – Черт.
– Ложись на спину, пока я сам тебя не уложил.
Когда парень вышел, Рив улегся на подушках, ненавидя последствия, вызываемые тем, что он делал с Принцессой. Ненавидел. Он просто хотел забыть все это, по крайней мере, до следующего месяца. К несчастью, это дерьмо бесконечно играло в его голове. Снова и снова он видел перед глазами то, что сделал в той хибаре этой ночью, видел, как мастурбировал, чтобы завести Принцессу, а потом трахнул ее на подоконнике.
Вариации на эти извращения, которые являлись его сексуальной жизнью уже как долго? Черт…
На секунду Рив задумался, каково будет иметь кого-то любимого, но он чертовски быстро задвинул эту фантазию в дальний ящик. Он мог заниматься сексом только перестав принимать препараты… и значит, спать он мог только с Симпатом, но ни за что на свете он не станет ублажать ни одну из тех женщин. Несомненно, они с Хекс пытались сойтись, но вышла катастрофа по всем параметрам.
Ему под нос пихнули кофейную кружку.
– Выпей.
Потянувшись к напитку, он сказал:
– Спасибо…
– А, черт, осторожней.
Рив быстро поменял руки, спрятав больную под покрывала.
– Как я уже сказал, спасибо.
– Поэтому Хекс заставляет тебя ходить в клинику, да? – Трэз уселся в темно-красное кресло с низкой спинкой. – И нет, я не жажду услышать подтверждение этому. Приму как само собой разумеющееся.
Трэз сложил ноги, выглядя при этом как благородный джентльмен, подлинный член королевской семьи, несмотря на черные брюки-карго, армейские ботинки и обтягивающую безрукавку… и ауру человека, способного оторвать голову и поиграть ею в футбол… можно было поклясться, что место ему на королевском троне.
Что, на самом деле, было правдой.
– Хороший кофе, – пробормотал Рив.
– Булочки печь не буду. Как действует противоядие?
– Отпадно.
– Значит, твой живот все еще не пашет.
– Тебе следовало родиться Симпатом.
– Я работаю с двумя из них. Достаточно близко, спасибо, мать твою, большое.
Рив улыбнулся и сделал еще один смачный глоток из стакана. Рот, наверное, обожгло, учитывая сколько пара поднималось от кружки, но он ничего не чувствовал.
С другой стороны, Рив вполне ясно мыслил под решительным взглядом черных глаз Трэза. И значит, Мавр собирался сказать то, что ему не понравится. В отличие от большинства людей, парень прямо в лицо говорил то, что слышать не хотелось.
|
|
|
Рив закатил глаза.
– Давай закончи с этим.
– Тебе хуже каждый раз, когда ты с ней.
Верно. В самом начале он мог быть с Принцессой, а потом спокойно возвращаться к работе. После двух лет, он должен был прилечь ненадолго. Потом – подремать пару часов. Сейчас он отлеживался на своей заднице добрых двадцать четыре часа. Дело в том, что у него развилась аллергическая реакция на яд. Конечно, сыворотка, которую вколол ему Трэз, оградила его от шока, но он больше не исцелялся нормально.
Может, в один день он вообще не оправится.
Прикинув количество препаратов, которые он вынужден регулярно принимать, он подумал: Черт, уж лучше жить на этой химии.
Трэз продолжал смотреть на него, и Рив, сделав очередной глоток, сказал:
– Бросить ее – это не вариант.
– Но ты можешь свалить из Колдвелла. Найти другое место. Не зная где ты, она не сможет тебя сдать.
– Если я покину город, она просто возьмется за мою мать. Которая не сможет переехать из-за Бэллы и малыша.
– Это убьет тебя.
– Она слишком зависима от меня, чтобы так рисковать.
– Тогда ты должен сказать ей, чтобы завязывала со скорпионьими обтираниями. Я понимаю, ты хочешь выглядеть сильным, но если она продолжит это, то ей придется спать с гребаным трупом.
– Зная ее, предполагаю, что некрофилия ее заведет.
Прекрасный свет озарил горизонт позади Трэза.
– О, черт, уже так поздно, – сказал Рив, потянувшись за пультом, закрывающим ставни на ночь.
Но это оказалось не солнце. По крайне мере, не то, что выкатывается на небо.
Светящаяся фигура медлительно шла по лужайке к его дому.
Только одно, известное Риву явление, имело такой эффект.
– Фан-мать-его-тастика, – пробормотал он, садясь на диване. – Черт, эта адская ночь еще не закончилась?
Трэз был уже на ногах.
– Хочешь, чтобы я впустил его?
– Формально. Он все равно пройдет через стекло.
Мавр открыл одну из дверей и отошел в сторону, пропуская Лэсситера. Скользящая походка парня была наглядным олицетворением ленивой неторопливости, вся из себя плавная, медленная и высокомерная.
|
|
|
– Давно не виделись, – сказал Ангел.
– Не так давно, как хотелось бы.
– Всегда такой гостеприимный.
– Слушай, Джей-эй[84], – быстро заморгал Рив, – Не выключишь свой зеркальный шар?
Яркое свечение затухало, пока не показалось нормальное обличие Лэсситера. Ну, нормальное для кого-то с фетишем на пирсинге и стремлением стать золотым стандартом чьей-нибудь страны.
Трэз закрыл дверь и встал перед ней, словно стена с выражением лица «сделаешь-что-нибудь-с-моим-парнем-и-ангел-ты-или-нет-но-перья-я-тебе-повыщипываю».
– Что привело тебя в мои владения? – Спросил Рив, прижимая кружку к груди двумя руками и пытаясь впитать ее тепло.
– Возникла проблема.
– Я не смогу исправить твою личность, извини.
Лэсситер рассмеялся, и звук прокатился по дому, как звон церковных колоколов.
– Нет. Я нравлюсь себе таким, каков я есть, спасибо.
– И подкорректировать твой стильный образ тоже не возьмусь.
– Мне нужно найти адрес.
– Я похож на телефонную книгу?
– По правде говоря, ты похож на кусок дерьма.
– Пошли комплименты. – Рив допил свой кофе. – Что заставляет тебя думать, что я помогу тебе?
– А то.
– Не хочешь добавить к фразе пару существительных и глаголов? Я как-то теряюсь.
Лэсситер стал серьезным, его неземная красота потеряла свою стандартную ухмылку в стиле «пошел-на».
– Я здесь по официальному делу.
Рив нахмурился.
– Без обид, но я думал, что твой босс дал тебе пинка под зад.
– Мне предоставили последний шанс стать хорошим мальчиком. – Ангел посмотрел на кружку в руках Рива. – Поможешь мне, и могу отплатить в ответ.
– Можешь?
Когда Лэсситер попытался сделать шаг вперед, Трэз встал перед ним вплотную.
– Нет, не можешь.
– Я вылечу его. Если позволишь прикоснуться к нему, я его вылечу.
Брови Трэза низко опустились, а рот приоткрылся, будто он собирался сказать ангелу, чтоб он шел лечить сам себя где-нибудь подальше от этого гребаного дома.
– Расслабьтесь, – сказал Рив.
Черт, он был таким уставшим, больным и жалким, что было трудно не представить, что он будет чувствовать это, когда наступит ночь. Неделю, начиная с завтрашнего дня.
– Просто скажи, какой конкретно адрес тебе нужен?
– Братства.
– Ха! Даже если бы я знал – а я не знаю, – то не смог бы сказать тебе.
– У меня есть то, что они потеряли.
Рив было рассмеялся, когда в нем заговорили инстинкты Симпата. Ангел был засранцем, но говорил он серьезно. И, черт… это могло быть правдой? Он мог найти…
– Да, есть, – сказал Лэсситер. – Итак, ты поможешь мне оказать им небольшую услугу? Взамен, ведь я парень честный, я обязуюсь позаботиться о твоей маленькой проблемке.
|
|
|
– И что же это за проблема?
– Инфекция МРЗС[85] в твоем предплечье. И по факту, в данный момент ты стоишь в двух шагах от анафилактической реакции на скорпионий яд. – Лэсситер покачал головой. – Я не собираюсь задавать вопросы. Ни о чем.
– Ты нормально себя чувствуешь? Обычно ты всюду суешь свой нос.
– Эй, если ты хочешь…
– Черт с тобой. Делай, что хочешь. – Рив вытянул пораженное инфекцией предплечье. – Я сделаю для тебя, что смогу, но не стану ничего обещать.
Лэсситер метнул взгляд на Трэза.
– Так, громила, возьмешь передышку и отойдешь в сторону? Потому что твой босс разрешил…
– Он – не мой босс.
– Я – не его босс.
Лэсситер склонил голову.
– Ну, тогда коллеги. А сейчас не против убраться с моего пути?
Трэз обнажил зубы и дважды клацнул челюстью – так Тени говорят, что кто-то балансирует на очень тонком выступе очень тонкого утеса. Но он отступил назад.
Лэсситер подошел к Риву, снова покрытый свечением.
Взгляд Рива встретился с серебряными глазами без зрачков.
– Попытаешься наколоть, и Трэз тебя так отделает, что твою упаковку уже не сошьют обратно. Ты знаешь, кто он.
– Знаю, но он зря тратит свой стояк. Я не могу причинить вреда праведным, так что ты в безопасности.
Рив рассмеялся.
– Тогда ему не следует расслабляться.
Когда Лэсситер потянулся и коснулся Рива, поток вошел в его руку, вынуждая резко вдохнуть. В него хлынула изумительная лечебная сила, и мужчина задрожал и откинулся на своем гнезде из одеял. О, Боже… его истощение рассеивалось. И значит боль, которую он не чувствовал, отступала.
Лэсситер пробормотал:
– Тебе не о чем беспокоиться. Праведные не всегда поступают праведно, но их души остаются чистыми. В своей сущности – ты не запятнан. А теперь закрой глаза, онемевший болван, я сейчас вспыхну как костер.
Рив прищурился и был вынужден отвернуться, когда волна чистой энергии ворвалась в его тело. Это как оргазм на стероидах, огромный поток унес его далеко, раскалывая на кусочки, пока он купался в водопаде звезд.
Вернувшись в свое тело, он издал глубокий вздох.
Лэсситер отстранился, потирая руку о свои низко посаженные джинсы.
– А сейчас то, что мне нужно от тебя.
– До них будет нелегко добраться.
– Скажи мне что-нибудь, чего я не знаю.
– Сначала я должен убедиться в том, что есть у тебя.
– Он не в лучшем месте.
– Ну конечно нет, с тобой же тусуется. Но я не начну кампанию, пока не осмотрю достопримечательности.
Последовала пауза. Потом Лэсситер склонил голову.
– Окей. Я вернусь с наступлением ночи и отведу тебя к нему.
– Вот это честно, ангел. Вот это честно.
Глава 43
Занимался рассвет, когда Фьюри вошел в свою спальню и упаковал сумку L.L. Bean со спортивными принадлежностями, такими как полотенце, его iPod и бутылочка с водой…. А также приспособления для употребления наркотиков, включающие ложку, зажигалку, шприц, ремень и запас красного дымка.
Покинув комнату, он прошел по коридору со статуями с таким выражением лица, будто был преисполнен великими замыслами. Он не хотел находиться вблизи Бэллы и Зи, поэтому выбрал одну из пустых комнат для гостей рядом с парадной лестницей. Прокравшись через дверь, он почти вышел обратно в коридор, чтобы выбрать другую комнату: стены были бледно-сиреневого цвета, прямо как розы, которые любила Кормия.
Голоса додженов, проходящих по коридору, заставили его остаться.
То, что он собирался сделать, не казалось ему эпохальным событием.
Напоминало ныряние в холодную воду: пройдет шок, ты привыкнешь к тому, где находишься.
Его ободряла тишина в голове. С того момента, как он ступил на эту дорожку, колдун не сказал ни одного чертового слова.
Руки Фьюри совсем не тряслись, когда он насыпал немного белого порошка в центр ложки из чистого серебра и налил воды из бутылки. Открыв крышку зажигалки, он зажег пламя и поднес его под смесь.
Без всякой на то причины он обратил внимание на узор «Лилии в долине», нанесенный на серебряную ложку. «Горэм Стерлинг»[86], девятнадцатый век.
Когда смесь закипела, он положил ложку на мраморный пол, набрал полный шприц и потянулся за своим ремнем от «Эрмес». Вытянув левую руку, он протянул кожу через блестящую, золотую пряжку и туго затянул, а конец затолкал подмышку, чтобы удержать его на месте.
Вены выделились на сгибе руки, и он пальпировал их, выбрав самую толстую, но потом нахмурился.
Дерьмо в шприце было коричневым.
На мгновенье вспыхнула паника. Коричневый – плохой цвет.
Он тряхнул головой, прогоняя страх, потом проколол вену иглой и вытянул поршень, убеждаясь, что делал все правильно. Когда появилась красная капля, он, надавив большим пальцем, опустошил шприц и расслабил ремень.
Эффект наступил намного раньше, чем он воображал. В одно мгновенье он позволил руке обвиснуть, в следующее его желудок охватила ужасная тошнота, и он пополз к туалету в странном, замедленном, но неотвратимом движении.
Дерьмо определенно не было красным дымком. Не было никакого неторопливого расслабления, вежливого стука в дверь прежде, чем наркотики войдут в его мозг. Это было вооруженное нападение с использованием стенобитного тарана, и когда Фьюри вырвало, он напомнил себе, что получил то, чего добивался.
Смутно, на самых задворках сознания, он услышал, как колдун начал смеяться… услышал, как кудахтаньем прокатилось его удовлетворение, несмотря на то, что героин овладел оставшейся частью его разума и телом.
Его рвало, и, начав терять сознание, Фьюри осознал, что его обманули. Вместо того, чтобы убить колдуна, именно он остался в этой пустоши ее хозяином.
Хорошая работа, напарник… отличная.
Черт, эти кости в пустоши были останками тех наркоманов, которых колдун довел до смерти. И в самом центре лежал череп Фьюри недавно убитого. Но определенно не последнего.
***
– Конечно, – сказала Избранная Амалия. – Конечно, ты можешь быть изолирована… если таково твое желание.
Кормия кивнула, потом напомнила себе, что вернулась в Святилище, в страну поклонов. Наклонив верхнюю часть тела, он прошептала:
– Спасибо.
Выпрямившись, она оглядела личные покои Директрикс. Две комнаты были декорированы в лучших традициях Избранных, иначе говоря, интерьер вообще отсутствовал. Все было предельно простым, белым и без излишеств, единственным отличием от покоев других Избранных были лишь сиденья для аудиенций с сестрами.
Все было таким белым, подумала Кормия. Таким… белым. И они сидели в креслах с жесткими спинками и сиденьями.
– Думаю, это будет уместным, – сказала Директрикс. – Последняя оставшаяся изолированная летописеца Селена, ушла с этой должности с пришествием Праймэйла. Деве-Летописеце было приятно, что Селена оставила должность, учитывая изменения обстоятельств. Никто, однако, не предложил свою кандидатуру на ее место.
– Я бы хотела предложить себя на должность летописецы, ведущей первичные записи.
– Так благородно с твоей стороны. И это освободит остальных для Праймэйла. – Наступила длинная пауза. – Приступим?
Кормия кивнула и опустилась на колени. Директрикс зажгла фимиам и совершила церемонию изолирования.
Когда церемония была завершена, Кормия встала и подошла в противоположную часть комнаты к открытому пространству в стене, которое она бы назвала окном.
Через белый простор Святилища, она увидела Храм Изолированных Летописец. Пристроенный ко входу в личные покои Девы-Летописецы, у него не было окон. Внутри его белых пределов не будет никого, кроме нее. Только она, свитки пергамента и пинты с кроваво-красными чернилами, а также история расы, раскрывающаяся перед ее взором, которую она должна записать как сторонний наблюдатель, а не участник.
– Я не смогу сделать это, – сказала она.
– Извини, что ты…
Раздался стук по дверному косяку.
– Войдите, – крикнула Амалия.
Вошла одна из сестер и низко поклонилась.
– Избранная Лейла готова после купаний для его Величества Праймэйла.
– О. Хорошо. – Амалия потянулась за курительницей. – Давайте расположим ее в его Храме, и после я призову Праймэйла.
– Как пожелаете. – Избранная поклонилась и вышла из комнаты, и Кормия заметила улыбку предвкушения на лице женщины.
Вероятно, она надеялась оказаться второй в очереди к его Храму.
– Извините, – сказала Кормия, ее сердце билось с перебоями, как инструмент, который не мог подобрать свой ритм. – Я собираюсь уединиться в Храме Летописец.
– Конечно. – Взгляд Амалии внезапно стал проницательным. – Ты уверена в этом, сестра моя?
– Да. И это великий день для всех нас. Я обязательно должна все тщательно записать.
– Я буду приносить тебе трапезы.
– Да. Спасибо.
– Кормия… Я здесь, если тебе понадобится совет. Как частное лицо.
Кормия поклонилась и ушла в спешке, направляясь прямо к надежному белому храму, который теперь стал ее домом.
Закрыв за собой дверь, она утонула в неприглядной тьме. Свечи, расставленные в четырех углах комнаты с высоким потолком, зажглись по ее воле, и в их сиянии, она увидела шесть белых столов с белыми перьями, стоящими вертикально, сосуды с кроваво-красными чернилами и хрустальные чаши с всевидящими водами. В корзинах на полу находились свитки пергаментов, перевязанные белой лентой, готовые принять на себя буквы Древнего языка, дабы запечатлеть достижения расы.
У дальней стены располагались три двухъярусных кровати, на каждой из которых лежало по одной нетронутой подушке и идеально сложенной простыне. У изножья кроватей не было сложенных одеял, потому что температура была слишком идеальна для дополнительных покрывал. Чуть в стороне располагалась занавесь, которая прикрывала личную ванну.
Справа находилась богато украшенная, серебряная дверь в личные покои Девы-Летописецы. Ее Святейшество диктовало личные дневники только изолированным летописецам, и когда их призывали, они использовали эту дверь, чтобы попасть на пожалованную им аудиенцию.
Отверстие в центре входа предназначалось для передачи пергаментов между записывающими и изолированными летописецами, обменом в процессе редакции. Дева-Летописеца читала их и одобряла, либо правила всю историю, пока не находила ее подобающей. Одобренный свиток либо сокращали в размере и пришивали к другим страницам, создавая тома для библиотеки, либо его сворачивали и помещали в неприкосновенные архивы Девы-Летописецы.
Кормия подошла к одному из столов и села за табуретку.
Тишина и уединение будоражили, как людской муравейник, и она не знала, как долго просидела, пытаясь взять себя в руки.
Она думала, что сможет сделать это… что поможет только решение об изоляции. Сейчас она хотела вырваться на волю.
Может, ей нужно сосредоточиться на чем-нибудь другом.
Взяв в руку белое перо, она открыла сосуд с чернилами, стоящий справа. Чтобы размяться, она начала выводить наиболее простые иероглифы Древнего Языка.
Но у нее ничего не вышло.
Буквы превращались в геометрические фигуры. Фигуры выстраивались в ряды коробок. Которые вырастали в… архитектурные планы.
***
Тем временем в особняке Братства, Джон оторвал голову от подушки, услышав стук в дверь. Поднявшись с кровати, он подошел к двери, отвечая на удар костяшками. В коридоре стояли Куин и Блэй, как всегда плечом к плечу.
Хоть что-то было, как прежде.
– Нам нужно найти комнату для Блэя, – сказал Куин. – Есть идеи, куда разместить его?
– И нам следует привезти мои вещи, когда наступит ночь, – добавил Блэй. – А значит, нам придется вернуться ко мне домой.
«Без проблем», показал знаками Джон.
Куин жил в комнате, по соседству с его, поэтому он прошел к следующей и открыл дверь в бледно-сиреневую гостевую.
«Мы можем сменить декор, показал Джон. Если она слишком девчачья».
Блэй рассмеялся.
– Ага, я не уверен, что перенесу это.
Когда парень подошел к кровати и опробовал ее, Джон направился к двойным дверям в ванную комнату и широко раскрыл их…
Фьюри валялся без сознания около унитаза, его огромное тело было обмякшим, а лицо – цвета восковой свечи.
– Срань господня! – Ругань Куина эхом отразилась от кремового мрамора.
Джон резко обернулся. «Позови доктора Джейн. Срочно. Она, скорее всего, в Яме с Вишесом».
Когда Куин сорвался с места, Джон метнулся к телу Фьюри, переворачивая его на спину. Губы Брата посинели, но не от ушибов, которые ему наставил Джон. Мужчина не дышал. Не дышал уже какое-то время.
Вопреки всему, доктор Джейн и Куин вошли буквально секунду спустя.
– Я направлялась к Бэлле… о… дерьмо.
Склонившись над Фьюри, она сделала самую быструю проверку жизненных показателей, которую когда-либо видел Джон. Потом она открыла медицинскую сумку, достала иглу и ампулу.
– Он жив?
Все четверо обернулись к дверному проходу в ванную. Там стоял, расставив ноги, Зейдист с перепуганным лицом.
– Он… – Взгляд Зи обратился к телу, лежащему рядом с джакузи. – Жив?
Доктор Джейн прошипела Джону:
– Убери его к черту отсюда! Сейчас же. Ему не нужно это видеть.
Кровь в жилах Джонах похолодела оттого, что он увидел на ее лице: она не была уверена, что сможет вернуть Фьюри назад.
По телу прокатился ужас, когда Джон встал и подошел к Зи.
– Я не уйду, – сказал Зи.
– Нет, уйдешь. – Доктор Джейн подняла наполненный шприц и нажала на поршень. Когда из иглы выстрелил поток шириною с волос, она повернулась к телу Фьюри. – Куин, ты останешься со мной. Блэйлок, иди с ними и закрой дверь.
Зейдист открыл рот, но Джон покачал головой.
Со странным хладнокровием он подошел к Брату, положил руки на оба предплечья парня и толкнул его назад.
И Зейдист позволил вытолкать себя в комнату в гробовой тишине.
Блэй закрыл двери и встал перед ними, преграждая путь.
Потухшие глаза Зейдиста смотрели на Джона.
Джон мог лишь смотреть в ответ.
– Он не может умереть, – хрипло прошептал Зи. – Он просто не может…
Глава 44
– Что ты имеешь в виду под «работой»? – спросил парень с тюремными татуировками.
Лэш уперся локтями в колени и посмотрел в глаза своего нового лучшего друга. Их метаморфоза от задиристых придурков до милых, как котята, друзей, свидетельствовал о силе его обольщения. Сначала ты идешь в лобовую, устанавливая равенство. Потом проявляешь уважение. Затем говоришь о деньгах.
Двое других, член банды с тату «Диего RIP» на ключицах и бритоголовый Мистер Чистюля в камуфляжных штанах, пододвинулись ближе, прислушиваясь. Что было второй частью стратегии Лэша: привлечь самого матерого, а остальные сами потянутся.
Лэш улыбнулся.
– Нужно наехать кое на кого.
Взгляд парня с татушками обещал выполнить все черные делишки по дешевке.
– Ты управляешь закусочной?
– Неа. – Он посмотрел на парня с косынкой. – Похоже, вы называете это территориальной враждой.
Парень из банды кивнул, будто знал все правила в этой настольной игре.
«Тюремные татуировки» поиграл мускулами.
– С чего ты взял, что я за тебя впрягусь? Я тебя не знаю.
Лэш откинулся назад, прислоняясь спиной к шлакобетонному блоку.
– Подумал, что ты не прочь срубить бабла. Моя ошибка.
Он закрыл глаза, будто собираясь заснуть, но потом до слуха донеслись голоса, от которых веки сами поднялись. Офицеры привели очередного правонарушителя в общую камеру.
И кто бы мог подумать. Это был парень с орлом на куртке, из Скримера.
Новичок вошел внутрь, и три злобных задницы метнули свои «следи-за-своей-спиной» приветственные взгляды. Один из наркоманов поднял голову и жалко улыбнулся, будто знал парня по «работе».
Интересно. Значит, парень был дилером.
Прежде чем сесть на другом краю скамейки, Мужик с Орлом окинул толпу взглядом и, узнав Лэша, кивнул ему. Он выглядел более раздраженным, чем напуганным.
Парень-Тюремные-Таутировки наклонился к Лэшу.
– Я не говорил, что мне это не интересно.
Взгляд Лэша переместился на него.
– Где мне тебя найти, чтобы обговорить условия?
– Знаешь «Байки Баса»?
– Реабилитационной центр Харлеев на улице Тремонт, верно?
– Ага. Им владеем я и мой брат. Рулим там.
– Значит, ты знаешь больше людей, которые смогут помочь мне.
– Может – да. Может – нет.
– Как тебя зовут?
Парень с татушками сузил глаза. Потом указал на вытатуированное на его руке изображение – мотоциклиста на Харлее с поднятым рулем.
– Можешь звать меня Лоу.
Парень с «Диего RIP» начал притопывать ногой, будто ему было что сказать, но Лэш не был готов танцевать танго с бандами или скинхэдами. Пока нет. Начинать с малого безопасней. Он посмотрит, сможет ли добавить пару байкеров к Обществу Лессенинг. Если дело выгорит, он начнет активно набирать новичков. Может, даже снова залетит в обезьянник, для удобства выполнения своего плана.
– Оуэн, – позвал коп у входа в камеру.
– Встретимся, – обратился Лэш к Лоу. Он кивнул «Диего», скинхэду и дилеру, не стал отвлекать наркоманов от разговоров с полами.
Сидя в кабинете, он ждал пока офицер зачитает ему страницу за страницей: «против вас предъявлены следующие обвинения»… «это телефон офиса государственных защитников, вы должны позвонить им, если захотите нанять адвоката»… «суд назначается через шесть недель»… «если вы не явитесь, аннулируется залог и будет выписан ордер на ваш арест»… бла, бла, бла…
Он пару раз написал имя Лари Оуэн, после чего его выпустили в коридор, по которому вели в наручниках восемь часов назад. В конце участка линолеума сидел Мистер Д на безобразном пластиковом кресле. Вставая с него, он выглядел успокоившимся.
– Двигаем за едой, – сказал Лэш, направляясь к выходу.
– Да, сэр.
Лэш вышел через парадный вход отделения полиции, слишком многое занимало его в этом момент. Когда солнце ударило его прямо в лицо, он с воплем отскочил назад, врезавшись в Мистера Д.
Прикрыв лицо руками, он ломанулся в сторону здания.
|
|
|
