Экклезиологический и канонический аспекты.

 

Эти два аспекта заключаются в следующем. Призывая паству принимать коды, архипастыри и духовенство с одной стороны, не считаясь с мнением всего церковного народа и с мнением других Поместных Церквей, подчиняют Церковь интересам государства и Мирового правительства, чем попирается богоучрежденность иерархии и ее надмирность. С другой стороны, вносится в церковный народ разделение, ибо сторонники ИНН, сохраняя свою иерархию и Таинства, претендуют на каноничность своих действий, в том числе и в случае прещений на противников ИНН.

Этим рассекается Тело Христово, раздирается богочеловеческий организм Церкви. Налицо не столько раскол, сколько отпадение от Христа, разделение, ибо, по слову преп. Иоанна Лествичника, Господь пришел, «чтобы боголюбивых отлучить от миролюбивых, плотских от духовных, славолюбивых от миролюбивых, ибо Господь веселится о разделении и разлучении, бывающем из любви к Нему» (3, 15).

Из вышеприведенных догматических примеров следует, что все канонические прещения Священноначалия по отношению ко всем отказавшимся от ИНН или от перерегистрации юридических лиц не только не имеют под собой никаких канонических обоснований, не только не имеют церковно-правовой силы, но и исходят из уст лжеучителей.

Тот, кто ложно учит о спасении, не может быть в Церкви. В Деяниях VII-го Вселенского Собора написано, что «ересь отделяет от Церкви всякого человека»[66]. «Люди, не пребывающие в истине, – говорит свт. Григорий Палама, – не принадлежат и Церкви Христовой; и это тем более истинно, если они лгут о себе, называя себя и слывя пастырями и архипастырями; ибо мы научены, что христианство определяется не внешними проявлениями, а истинной и точной верой»[67].

Дальнейшее рассмотрение канонов Церкви вызвано необходимостью четко определить степень незаконных действий Священноначалия и предложить церковно-юридическое обоснование фактов неповиновения клириков по проблеме кодификации. Неправота первых должна быть показана и устами Церкви пресечена и осуждена, правость действий вторых также должна быть рассмотрена и поощрена как исповедников веры.

Итак, если кто-либо из клира принимает личные коды, то он сам себя ставит вне церковной иерархии. Принимая цифровые имена, содержащие апокалиптический символ, Священноначалие и клирики отвергаются от того, от чего предостерегает нас Св. Писание, говорящее, что «покланяющиися зверю и образу его, и приемлющии начертание имене его» (Ап. 14, 9) будут мучимы во веки.

Этим, во-первых, упраздняется сущность самой иерархии, которая согласно 2-му Прав. VII Вселенского Собора заключается в хранении и соблюдении Божественного Предания Церкви. В этом Правиле говорится, что «сущность иерархии нашея составляют богопреданные словеса, т. е. истинное ведение Божественных Писаний, якоже изрек Великий Дионисий».

Отступая в своих действиях от предупреждения, данного в книге Откровения, клирики попирают Св. Писание, чем упраздняют смысл своего священнослужения, т. к. становятся лжеучителями. Например, для преп. Максима Исповедника «единственным гарантом богоустановленности иерархии в Церкви является опять же «правое и спасительное исповедание веры». Без такого исповедания она перестает служить Богу и нанимается в услужение князю мира сего»[68]. То, что было во времена преп. Максима Исповедника в его борьбе с монофелитской ересью, мы видим и сейчас: принимая кодификацию, иерархия и клир отступают от правых догматов веры, чем отсекают себя от богоучрежденности и наполняют иным содержанием смысл своего служения. Внешне оставаясь в Церкви, они своим примером ставят и себя и паству на путь отречения от Христа.

Еще одним признаком упразднения иерархии, призывающей принимать ИНН, является умаление в них любви. По замечанию проф. Н. Заозерского, иерархия была и в Ветхом Завете, и в язычестве, но новозаветное священство являет собой главное отличие от всех других. Оно заключено в духе любви. «Это новое – дух любви, которым должны отличаться отношения пастыря к пастве»[69]. Но разве может быть дух любви там, где за отказ от гражданских мероприятий, причем осуществляемых на добровольной основе, накладываются канонические прещения? Отсутствие духа любви в действиях архипастырей обессмысливает их пастырское служение. «Епископ должен принадлежать всем и носить тяготы всех», – пишет свт. Иоанн Златоуст[70]. Однако, противоканонические прещения со стороны некоторых правящих архиереев свидетельствуют о том, что они носят на себе более заботы и тяготы государственных властей, чем попечение о сохранении мира в церковной среде. В их действиях видится властвование, а не печать евангельского служения.

Во-вторых, несоблюдение делом предостережения Св. Писания свидетельствует о разрыве со Св. Преданием Церкви. Епископы и клирики, так поступающие, не только подпадают под Соборное осуждение за нарушение Предания (1-е и 2-е Прав. VII Вселенского Собора, 19-е Прав. VI Вселенского Собора), но своим примером соблазняют и губят Христову паству.

Каноны имеют смысл только тогда, когда они применяются в соответствии с вероучением Церкви. Поэтому епископ, преступивший каноны, не имеет власти прибегать к ним как средству наказания тех, кто стоит в истине. «А над пастырями, оказывающимися под благодатью, какие могут тяготеть запреты?» – говорит свт. Никифор, Патриарх Константинопольский[71], один из столпов борьбы против иконоборческой ереси. В Деяниях VII-го Вселенского Собора так же написано: «Единомудрствующим с православным и вселенским собором членам клира повелеваем отнюдь, никоим образом не подчиняться отступившим, или отступающим епископам»[72].

Авторитетный богослов Элладской Церкви, профессор Фессалоникийского университета Георгий Мандзаридис в своей книге «Обожение человека по учению святителя Григория Паламы» пишет: «Участвующие в Таинствах и живущие по заповедям соединены с Телом Христовым и связаны с «Церковью первородных», они остаются истинными членами Церковного тела, даже если недостойные представители апостольского преемства церковным решением отлучают их от Церкви». При этом свт. Григорий Палама как пример незаконного осуждения приводит события из жизни святителя Иоанна Златоуста[73].

Гласно и открыто проповедуя ИНН, епископ проповедует отречение от Христа, являясь проводником учения антихриста. Еп. Петр в своем Толковании на Апокалипсис, например, пишет: «Иметь имя зверя или число имени его в таинственном смысле значит исповедать то учение, которое проповедует зверь»[74].

Это обязывает клириков и мирян согласно 15-му Прав. II-го Константинопольского Собора самовольно уйти от общения с таким епископом, отделиться от него.

Причем речь, разумеется, здесь идет об отделении не от Церкви, а от погрешившего епископа, который сам себя поставил вне Церкви. Поэтому существующие факты разрыва некоторых клириков со своим правящим архиереем не означают их разрыва с Церковью. Так называемые «запрещенные» клирики имеют право по-прежнему совершать Таинства и приобщать им свою паству. Они, как и все противники кодов, не учреждают своей иерархии, они признают действенными все церковные Таинства в нашей Патриаршей Церкви, они не ставят вопроса о ее безблагодатности. Необходимо только обратиться к архиереям, стоящим в истине, чтобы служить не «самому по себе», а под святительским омофором, т. е. иметь канонически обоснованное пастырское служение.

В этом 15-м Правиле говорится, что «отделяющиеся от общения с предстоятелем, ради некия ереси, осужденные святыми Соборами или Отцами, когда т. е. он проповедует всенародно и учит оной открыто в Церкви, таковые аще и оградят себя от общения с глаголемым епископом, прежде соборного разсмотрения, не токмо не подлежат положенной Правилами епитимии, но и достойны чести, подобающей православным. Ибо они осудили не епископов, а лжеепископов и лжеучителей, и не расколом пресекли единство Церкви, но потщились охранити Церковь от расколов и разделений»[75].

Одним из исторических примеров такого отделения являются события в Речи Посполитой при короле Сигизмунде III, когда после Брестской унии 1596 г. униатские епископы объявляли «по своей епархии, что все священнослужители, которые не желают принять унии и оставаться в подчинении своему владыке, отлучаются от Церкви, и низлагаются, и, следовательно, лишаются своих мест и тех церковных доходов и имений, какими доселе пользовались, а все миряне, сопротивляющиеся унии, предаются проклятию и анафеме»[76].

Уния тогда являлась государственной политикой и навязывалась королем и польским сеймом с целью подчинения православных христиан власти папы. Возникли жестокие гонения, но многие православные отошли от принявших унию православных епископов и священников, за что были похваляемы Александрийским Патриархом Мелетием, который отлучил принявших унию митрополитов и епископов и утвердил решение Брестского православного собора 1596 года, осудившего еретиков.

Создалось положение, когда не только Брестские униатский и православный Соборы 1596 г. осудили друг друга, но осудили друг друга Патриарх Мелетий и папа Климент VIII. В этой ситуации свой выбор православный народ Белоруссии и Малороссии осуществлял, исходя не из критерия законности униатской иерархии и признания за ней церковно-юридической власти, а исходя из правости веры.

Ситуация с ИНН сейчас аналогичная той, какая была и во времена арианских, монофизитских, монофелитских споров, во времена иконоборчества и паламистских споров. И тогда стоящих в истине священников, клириков, монашествующих и мирян запрещали и отлучали.

Поэтому существующее мнение, что до соборного осуждения ереси ИНН клирикам и монашествующим необходимо пребывать в общении со своим правящим архиереем, т. к. в случае разрыва общения с ним или в случае самовольного ухода из епархии его прещения будут иметь каноническую силу, – необоснованно.

Антиохийский Патриарх Феодор Вальсамон в толковании на 15-е Прав. II-го Константинопольского Собора замечает, что оно «не наказывает отделяющихся по догматической вине, а 31-е Апостольское Правило оставляет без наказания и тех, которые обличают своих епископов за явную неправду и отделяются от них»[77].

Ссылка на 31-е Прав. Св. Апостол, обязывающее клириков отделяться от своих епископов «не по какой другой причине, разве если обличат их судом как нечестивых или несправедливых»[78], в современных условиях становится недейственной.

Во-первых, вопрос о соборном рассуждении не был бы никогда объективен в силу нарушения на сегодняшний момент в Церкви самого принципа соборного управления.

В «Уставе об управлении Русской Православной Церковью», принятом на Поместном Соборе 1988 г., указывается, что Поместный Собор Русской Православной Церкви должен созываться не реже одного раза в пять лет (пп. 1–2 раздела II). Однако в нарушение всех канонов Поместный Собор до сих пор не созывался. Выработанный на Юбилейном Архиерейском Соборе 2000 г. «Устав Русской Православной Церкви» не имеет, по сути, церковно-юридической силы, т. к. не может отменить Устав вышестоящего Поместного Собора 1988 г. Кроме того, Устав 2000 г. называет Архиерейский Собор «высшим органом иерархического управления Русской Православной Церкви» (п. 1 раздела III), что противоречит и прежнему Уставу, и вообще всей тысячелетней традиции церковного управления Вселенского Православия, в котором высшим органом любой Поместной Церкви является ее Поместный Собор.

Решение узкого круга лиц, принятое на Богословской комиссии в феврале 2001 г. по вопросу об ИНН и его так называемой «безгрешности», до сих пор выдается за голос всей церковной полноты, что является неверным. Попытки навязать в начале 1990-х годов Баламандскую (с латинянами) и Шамбезийскую (с монофизитами) унии за спиной церковного народа, участие некоторых Преосвященных Архиереев в экуменических молитвах и богослужении с иноверными без согласия всей Церкви[79], полное молчание Архиереев ввиду открытого втягивания Церкви в сферу политики и такого же открытого сращивания Церкви с государством и ее финансового подчинения государственной власти, не считаясь с мнением всей церковной полноты, – что недопустимо, – свидетельствует о нарушении в Церкви принципа соборного управления. А то, что немалая часть церковного народа вот уже несколько лет выступает против антихристианской глобализации, обращаются в связи с остротой этой проблемы к Его Святейшеству Св. Патриарху Алексию, к членам Св. Синода, к Преосвященным Архипастырям, а они при этом молчат, как будто ничего не происходит – и говорить излишне.

Поэтому факт того, что некоторые архиереи воздвигают гонения и давление на всех несогласных с ИНН без учета голоса церковного народа, обессмысливает исполнение 31-го Правила Св. Апостол.

К кому идти за духовным судом? Сколько за эти годы шло обращений на имя Св. Патриарха и епархиальных архиереев с требованием соборно пересмотреть отношение к личным кодам, к штрих-кодам с учетом совершенно противоположного, чем в России, мнения Элладской Православной Церкви и других Поместных Церквей, – а в ответ не только молчание и давление, но и открытое клеймение противников кодификации «сектантами» и «раскольниками»[80]. Из всей церковной иерархии Московского Патриархата лишь только несколько Преосвященнейших Владык открыто возвысили свой голос против иэнэнизации и всякой личной кодификации. Если нарушается соборность – неисполнимо и Правило.

Во-вторых, канонические прещения за проповеди против ИНН, за непринятие номера на храм или на лицо имеют одинаковую формулировку: за непослушание, за самовольный уход (за своеволие), за нарушение дисциплины. Преосвященные Владыки смещают с занимаемых должностей настоятелей, игумений, запрещают их в служении, заменяют их другими клириками, согласными с проводимой общегосударственной политикой. Однако причина наложения запретов остается одна – отказ от номера. Поэтому данные прещения являются недействительными также из-за пристрастного их решения и ложного обоснования.

В толковании на 5-е Прав. I-го Вселенского Собора говорится, что «должно обращать внимание, не по малодушию ли, или распре, или неудовольствию, или по иному какому-либо пристрастию епископа, люди подпали отлучению»[81].

Об этом же говорится в толковании на 139-е Прав. Карфагенского Собора, на 4-е Прав. VII-го Вселенского Собора. В «Алфавитной Синтагме» следующим образом разъясняется 38-е Прав. Карфагенского Собора с толкованием Феодора Вальсамона: «Отлученный от общения за небрежение, т. е. за грех, епископ ли, или какой бы то ни было клирик, хотя бы и думал, что страдает несправедливо, не должен пренебрегать запрещением, пока его дело не будет исследовано более совершенным судом… На основании этого Правила некоторые говорят, что отлученный не по причине, признанной божественными Правилами, а по безрассудному желанию отлучившего, без опасности может пренебречь отлучением, и скорее должен подвергнуться наказанию тот, кто отлучил: ибо если епископу дано будет право благовременно, или неблаговременно отлучать клириков и мирян и поставлять в необходимость запрещенных – бояться неблаговременного отлучения и выполнять его, – то епископы присвоят себе самовластие и будут издеваться над самим благочестием… То же говорит и божественный Дионисий Ареопагит в послании; ибо Божество не преклоняется безрассудными стремлениями священников»[82].

Если клирик с паствой самовольно ушел из-под подчинения епископу по причине отказа от ИНН, то запрещение правящего архиерея, мотивируемое непослушанием, разве может иметь церковно-юридическую силу? Такой клирик сохранил себя и паству от пагубнейшей ереси.

Сам факт навязывания государственных мероприятий в Церкви со стороны Священноначалия (ИНН, перепись) является грубейшим нарушением жизнедеятельности Церкви, что свидетельствует о ее секуляризации и превращении ее богочеловеческого организма в государственное министерство по проведению политических интересов в церковной среде. Хорошо, конечно, помогать государству в гражданских делах, если это не противоречит вере, не вредит церковному миру и единомыслию. Но, к сожалению, происходит все наоборот: за гражданские мероприятия епископы получают государственные награды[83], а среди паствы увеличиваются разногласия и раскол.

Сами же архиереи несколько лет назад утвердили Социальную концепцию Русской Православной Церкви, в которой говорится, что «Церковь не должна брать на себя функции, принадлежащие государству: противостояние греху путем насилия, использование мирских властных полномочий, принятие на себя функций государственной власти, предполагающих принуждение или ограничение» (III, 3), – сами же ее и нарушают.

Известный толкователь церковных канонов доктор богословия еп. Никодим (Милаш) в своем труде «Православное церковное право» пишет: «Как государство не имеет права вмешиваться в дела, касающиеся спасения души, так не имеет права и Церковь вмешиваться в дела, которыми управляет государственная власть по своим государственным соображениям. Вполне самостоятельна в своей области должна быть Церковь, и вполне самостоятельно в своей области должно быть и государство. Для того чтобы дела, подлежащие церковной или государственной власти, не смешивались, и чтобы Церковь не теряла своего духовного характера и не приходила в столкновение с государственной властью, она особыми законодательными постановлениями запретила своим служителям входить в какие бы то ни было мирские дела»[84].

Апостольские Правила 6-е, 81-е, 83-е запрещают клирикам вмешиваться в дела, подлежащие государственной власти, если они непосредственно не касаются Церкви. Об этом же напоминает и 10-е Прав. VII Вселенского Собора. Непреложно должно соблюдаться слово Спасителя: «кесарева кесареви и Божия Богови» (Мф. 22, 21).

В толковании на 81-е Прав. Св. Апостол еп. Никодим пишет: «Насколько неуместно совмещать одному духовному лицу две различные власти – духовную и светскую, настолько же неуместно, чтобы и духовная власть вмешивалась в дела гражданской власти или же подчиняла себе эти дела… Слова ап. Павла, что в Церкви Христовой «несть еллин, ни иудей, обрезание и необрезание, варвар и скиф, раб и свободь» (Кол. 3, 11), показывают, что Церковь соединяет в себе всех верных и управляет их духовной жизнью, не касаясь их гражданских отношений. Каждый раз, когда духовная власть не только соединялась в одном лице со светскою властью, но даже просто присваивала себе только первенство над властью земною, всегда происходили беспорядки и замешательства, и происходило зло для самой же власти, для общества и Церкви»[85].

Еще одна сторона правомочности ухода клириков от своего правящего архиерея из-за принуждения им брать код заключается в том, что за клириками стоит паства, за которую они будут давать ответ Богу. Поэтому клирик или мирянин, отступивший от общения с таким епископом, поступит по любви ко Христу, а не по букве канонов, чем спасет и сохранит свою паству в истине, т. е. в Церкви, ибо любовь выше канонов. Доверие вверенных от Бога чад, надежда на пастырей в окормлении и путеводстве ко Христу в правой вере, незапятнанной апокалиптическим символом, несоизмеримы с противоречащим этому пути канонам.

Послушание отпавшему архиерею привело бы в конечном счете к принуждению принять номер, – поскольку это общегосударственная и общецерковная политика, – и подвергло бы паству духовному разграблению, различному психологическому давлению и дальнейшему прещению со стороны правящего епископа вплоть до отлучения от Св. Причастия, запрета на служение, ношение монашеской одежды, лишения монашества и другим мерам наказания. Это бы многих надломило, угасило бы их дух ревности о вере, привело бы в смущение и посеяло помыслы о своей неправоте. Отвечали бы за это сами бы пастыри, а не архиереи.

⇐ Предыдущая123456Следующая ⇒

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: