Специально-научные подходы к анализу повседневности

Основные концепции повседневного сознания, разрабаты­ваемые в гуманитарных науках, располагаются в междисципли­нарном пространстве между психологией, социологией и линг­вистикой. Именно здесь формируется та эмпирическая база, из которой философия повседневности черпает материал для своих обобщений. Так, в психологии получил распространение подход, согласно которому повседневное знание рассматривается как ин­дивидуально-когнитивная совокупность сознания. Типичной в этом контексте является теория личностных конструктов как важ­нейших составных частей повседневного знания¹. Задача Келли состоит в том, чтобы психологические объяснения деятельности оказали влияние на обыденное знание субъекта деятельности. И напротив, Ф. Хайдер в традиции Шюца защищает тезис о том, что самой научной психологии есть чему поучиться у психологии здравого смысла. Центральные пункты его концепции - это тезис «Язык как понятийный инструмент»² и система понятий, «кото­рая лежит в основе коммуникативного поведения»³. В этих иссле­дованиях были сформулированы идеи иерархического порядка повседневного знания, его структурно-понятийной природы, структурирования деятельности с помощью личностных конст­руктов. В дальнейшем это приводит к понятию «субъективной теории».

Другой подход, использующий понятие «субъективной тео­рии», предполагает, что индивидуальное повседневное знание рассматривается как специфическая квазитеория. Субъективные теории — это «агрегат (актуализируемых) знаний о себе и о мире с присущей ему (пусть имплицитно) аргументативной структурой, которая позволяет (хотя бы частично) осуществлять экспликацию или реконструкцию параллельно научным теориям⁴. Они встре­чаются в сферах, отличающихся спецификой темы, деятельности и профессии. Их изучение концентрируется на уровне индивиду-

¹ См.: Kelly G.A. The Psychology of Personal Constructs. N.Y., 1955.

² Heider F. The Psychology of Interpersonal Relations. N.Y., 1958. P. 17.

³ Ibid. P. 22.

⁴ Ibid. P. 16.

Глава 9. Повседневное сознание в техногенном обществе

ального сознания, при этом специфика человеческого мышления рассматривается вне аналогий с (технической) обработкой ин­формации и почти ничего не дает для понимания социального производства знания или его социального распределения. При этом факту заимствования повседневностью знания из науки не придается значения.

Еще один подход, специфика которого состоит в применении понятия «культурной модели», трактует повседневное знание как культурно-когнитивное единство. Лингвистика и антропология давно занимаются культурной трансляцией и распределением знания¹, рассматривая повседневное знание как относительно упорядоченную совокупность сознательного мышления, а не про­сто то, что знает всякий нормальный человек. Это не непосредст­венная примитивная эмпирия, а определенный уровень ее обра­ботки и оценки. Помимо этого культурные модели включают оп­ределенные «культурные схемы», которые «отражают не только мир физических объектов и событий, но и столь же абстрактные миры социальных интеракций, дискурсов и даже лексических значений»². Реконструкция словесных выражений является в дан­ном случае способом анализа повседневности как культурно-ког­нитивной модели, отражающей определенную реальность (в от­личие от категорий культуры, которые эту реальность задают). Ис­ходя из философии языка (Э. Энском, Дж. Сёрл) этот подход фокусируется на культуре как области распространения знания. Он тематизирует социальное производство знания, но не направ­лен на его специальный анализ; ставит задачу понять специфику человеческого мышления по аналогии с компьютерной обработ­кой информации, но не рассматривает вопрос о трансляции со­держаний из науки в повседневное знание.

И, наконец, подход, исходящий из понятия «социальной ре­презентации», направлен на анализ социального производства, распределения и трансформации повседневного знания. Данный подход предполагает дополнение общепсихологического инстру­ментария социально-психологическим. Исходным пунктом ана­лиза являются повседневные процессы понимания и построения

¹ См.: Geertz С. Interpretation of cultures. N.Y., 1972.

² D'Andrade R.G, Some Propositions About the Relations Between Culture and Human Cognition // Cultural Psychology - Essays in Comparative Human Development; J. Stigler (ed.). Cambridge, 1990. P. 93.

Раздел I. Категориальные сдвиги

Глава 9. Повседневное сознание в техногенном обществе

понятий и их роль в процессе конструирования реальности с по­мощью повседневного субъекта. Социальные репрезентации — это «специфические феномены, которые относятся к особому ти­пу понимания и коммуникации, — к тому, что создает как реаль­ность, так и повседневное знание»¹. В отличие от субъективных теорий социальные репрезентации не ограничиваются индивиду­альным знанием. В большей степени они имеют отношение к со­циальному, специфическому для группы знанию. В отличие от культурных моделей понятие социальных репрезентаций не сво­дит все знание и мышление к узким понятиям когнитивности и схематизма. В большей степени они относятся к тому, как мыслит общество, как конструируется реальность социальными средства­ми, какие социальные связи и функции несет в себе знание.

С этой точки зрения можно обнаружить базисные мировоз­зренческие схемы в произвольно взятых пословицах и поговор­ках - кристаллизациях обыденного сознания. Так, повседневную реальность можно иронически категоризировать в определенных онтологических высказываниях: «все политики — лгуны, а все бизнесмены — воры» (критическая социальная теория); «своя ру­башка ближе к телу», «моя хата с краю», «в гостях хорошо, а дома лучше» (теория собственных мест); «яблоко от яблони недалеко падает» (эволюционная теория), «без труда не выудишь и рыбки из пруда» (теория причинности); «тише едешь — дальше будешь», «вода камень точит» (динамика); «под стоячий камень вода не те­чет» (статика); «всему свое время» (теория относительности вре­мени); «жизнь прожить— не поле перейти» (теория относительно­сти пространства).

Обычное право и мораль, со своей стороны, находит выраже­ние в известных нормативно-ценностных высказываниях: «око за око, зуб за зуб», «ты мне, я тебе» (принцип обмена); «кесарю кеса­рево, а Богу Богово» (принцип социальных ролей); «всем сестрам по серьгам», «от трудов праведных не нажить палат каменных», «кто правдой живет, тот добро наживет» (теория справедливости); «от сумы да тюрьмы не зарекайся» (теория всеобщей греховно­сти); «стерпится - слюбится» (теория терпения); «лучше синица в руке, чем журавль в небе» (теория риска).

¹ Moscovici S. The Phenomenon of Social Representations // Social Representations; M.N. Fair, S. Moscovici (ed.). Cambridge, 1984. P. 15.

Природа самого обыденного опыта также обобщается в опре­деленных квазиэмпирических теориях: «на чужих ошибках не учатся» (опыт как неповторимое); «повторение — мать учения», «если бы юность знала, а старость могла» (опыт как накопление); «имеющий уши да услышит», «голодное ухо к учению глухо», «лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать» (опыт как чувст­венная способность).

Наконец, в поговорках мы обнаруживаем то, что можно на­звать «логикой здравого смысла»: «мнения разнятся», «на каждый роток не накинешь платок» (правило многообразия); «не судите и не судимы будете», «что в лоб, что по лбу» (правило тождества); «у всякого Павла своя правда» (правило относительности).

В социальных репрезентациях представлены, таким образом, определенные обыденные обобщения по самым разным аспектам социального бытия человека. Их специфической чертой является то, что они выступают в общезначимой форме, казалось бы, не имеющей отношения к некоторой конкретной социальности. В силу этого создается известное впечатление, будто бы обыден­ное сознание свойственно всем людям безотносительно эпохи, страны, нации, класса, вероисповедания, образования и проч. И только целенаправленный анализ способен вскрыть в совокуп­ности обыденной мудрости те многообразные и противоречивые социальные детерминации, которые результируются в той или иной «повседневной теории».

По мысли немецкого психолога У. Флика¹, понятие социаль­ной репрезентации целесообразно использовать для анализа взаи­моотношения повседневности и техники, чему по сути и посвяще­на вся его книга. В итоге понятие социальной репрезентации практически заменяет понятие повседневного знания. При этом он различает некоторое «жесткое ядро» и формы его социального распределения в обществе (по возрастным, профессиональным, культурным признакам).

Жесткое ядро социальной репрезентации техники состоит из ее дефиниции (относительно независимо от группы и контекста), из представлений о доступе к ней, ее применении и его последст­виях. Так, доступ к технике (заметим, автор не подвергает сомне-

¹ Flick U. Psychologic des technischen Alltags. Soziale Konstruktion und Represen­tation technischen Wandels in verschiedenen kulturellen Kontexten. Opladen, 1996.

Раздел I. Категориальные сдвиги

нию саму возможность доступа к технике, поскольку молчаливо ограничивается высокоразвитыми странами, а в России 20 лет то­му назад и микроволновка была в новинку) флуктуирует между удачным и неудачным, причем оба варианта оказывают сущест­венное влияние на отношения в семье. В повседневной дефини­ции техники ей приписываются свойства «быть средством», «ис­пользоваться» и «отчуждать», при этом она типизируется с точки зрения функций, потребительских свойств и способа примене­ния. Способ применения техники в домашнем хозяйстве, в быту как облегчает жизнь, так и доставляет определенные хлопоты, но техника становится неизбежным фактом и даже условием повсе­дневности. Оценка применения техники в повседневном созна­нии связывает ее с прогрессом, придает значение ее потребитель­ским свойствам, показывает привязанность человека к привыч­ным, пусть даже морально устаревшим техническим средствам на фоне того, что реклама и рынок требуют от человека приобретать все более совершенные технические средства. Наконец, последст­вия применения техники обнаруживают радикальные изменения трудового процесса, социальных отношений и отношения челове­ка к природе.

Все эти основные параметры восприятия техники распределя­ются по-разному в профессиональных группах. Флик выбирает три тест-группы: компьютерщиков, учителей и ученых-гуманита­риев, реакции которых можно спрогнозировать с высокой точ­ностью и без проводимых автором опросов, поэтому мы не будем уделять этому специального внимания. Ограничимся лишь неко­торыми суммарными замечаниями.

Интерес к технике опосредован знакомством с ней и понима­нием основных способов ее функционирования и использования. Поэтому и ее положительная оценка прямо вытекает из уровня технической грамотности. И, напротив, чисто внешнее, инстру­ментально-игровое и рекламно-рыночное восприятие техники постоянно наталкивается на ее сложность и неуправляемость, приводит к негативной оценке тех изменений в обществе, в семье, в отношении человека к природе, за которые ответственна техни­ка. Любопытно, что дети, чья социализация с самого начала связа­на с техникой, практически полностью разделяют точку зрения компьютерщиков, отличаясь в этом от учителей и ученых-гумани­тариев. Правда, дети в отличие от взрослых не способны осознать,

Глава 9. Повседневное сознание в техногенном обществе

что техника всегда несет с собой утраты как в личностном и соци­альном аспектах, так и в аспекте замедления научного прогресса. Последний лишается такого мощного стимула, как удовлетворе­ние человеческих потребностей (техника удовлетворяет их с боль­шим опережением) и становится вновь, как это было еще в XVII-XVIII вв., чистым поиском нового знания — со всеми выте­кающими из этого последствиями.

⇐ Предыдущая18192021222324252627Следующая ⇒

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: