 |
Глава 18. Судьба сказала свое слово. 1 глава
|
|
|
|
Глава 2. НАЧАЛО
Это Бремя – так жить:
В полной Тьме без лучика счастья.
Это Бремя – любить
Без Ответа, без Силы, без Власти...
Дверная ручка опустилась до основания, и старинная резная дверь медленно отворилась. На пороге библиотеки возник худощавый подросток.
– Ты звал меня, отец? – с порога спросил юноша.
Он говорил чуть устало, словно специально растягивая слова, но во взгляде, устремленном на мужчину, сидящего за огромным письменным столом, мелькнул страх. Внимательный наблюдатель, много дней проведший с этой, поистине, необычной семьей, мог заметить, что именно это выражение чаще всего таилось в глазах сына, коль скоро тому доводилось общаться с отцом.
– Ну, разумеется, звал! Ты заставил меня ждать, – в голосе сорокалетнего представителя древнейшего и богатейшего волшебного рода звучало едва скрываемое раздражение.
– Слуги только что сообщили мне, – не моргнув глазом, соврал юноша.
– Они будут наказаны, – вынес свой вердикт мужчина. – Думаю, ты догадываешься, зачем я позвал тебя, Люциус?
«Еще бы не догадываться! Если б мог, я бы вообще не пришел». Мысль о незаслуженном наказании слуг не вызвала никаких эмоций. Люциус равнодушно воспринимал все, что не касалось непосредственно его или человека, сидящего напротив. Он уважал своего отца, практически боготворил его, и все, что делал Эдвин Малфой, казалось правильным и никоим образом не ставилось под сомнение. Мать, сосланная в летнее поместье Малфоев…Когда же это было? Кажется, лет восемь назад. Точно! Ну что ж, она, несомненно, это заслужила. Женщина не должна мешать делам настоящего мужчины.
Отца Люциус считал именно настоящим мужчиной. Эдвин легко принимал решения за всех окружающих и требовал безоговорочного выполнения его воли. Никто не смел ему перечить, потому что в противном случае следовало немедленное и суровое наказание. Что такое непростительное заклятие круцио, Люциус испытал на своей шкуре в восемь лет. Тогда он вызвал гнев отца тем, что, погнавшись за щенком, испачкал новый парадный камзол, надетый специально для важного приема. Тот день мальчик запомнил на всю жизнь: боль, которая, казалось, разрывала все клеточки, плавила все кости. Но что удивительно, он не винил отца. Он принял то, что заслужил. Больше всего тогда он испугался разочарования в глазах Эдвина.
|
|
|
С тех пор самым большим кошмаром Люциуса стала сама мысль о том, что он может разочаровать отца, вновь увидеть в его глазах тень раздражения. Поэтому, начиная с восемь лет, все существо Люциуса Малфоя жило одной мыслью – угодить отцу. Похвала следовала редко. Эдвин был скуп на проявление эмоций. Даже ярость его была утонченно-изящной. Часто, пытаясь предвосхитить мысль отца, Люциус делал не то, чего от него ожидали. За этим следовало наказание: раздражение в серых глазах и тихое спокойное: «Круцио». Люциус ненавидел боль, за всю свою жизнь он так и не научился ее терпеть, что, кажется, злило отца еще больше.
Поэтому, входя сегодня в библиотеку, Малфой-младший понимал, что наказания не избежать, и все же осмелился навлечь на себя гнев отца, оттягивая свое появление здесь. У Люциуса была для этого очень веская причина. Дело в том, что три дня назад Люциус Эдгар Малфой встретил свой семнадцатый день рождения. Вступление в этот возраст для мужчины из рода Малфоев считалось особым шагом. В этот день подросток приобретал совсем иной статус, переходя из ранга юного отпрыска в ранг взрослого мужчины. Начиная с этого дня, юноша вступал в наследование частью родовых земель и некоторой суммой денег, ничтожной, впрочем, по сравнению с остальным состоянием, но достаточной для того, чтобы вызвать глубокий обморок сверстников, узнай они об этой причуде старинного рода. Все, казалось бы, радужно и безоблачно: неограниченные траты, свобода и все прелести молодости, которые теперь по карману. Но приложением ко взрослой жизни являлось одно обязательное обстоятельство. В семнадцать лет наследник фамилии и титулов должен быть помолвлен. И, несмотря на свободу выбора во всех других вопросах: что одевать, с кем общаться, как проводить свободное время вне дома, избранницу должен был объявить отец. Самое страшное: для Люциуса стала откровением фраза отца, сказанная однажды. У Эдвина было много любовниц: изысканных, красивых, блестяще воспитанных. И Люциус как-то осмелился спросить:
|
|
|
– Почему ты не заменил Присциллу на одну из этих удивительных женщин?
В том, что они удивительные, мальчик не сомневался – ведь Эдвин сам их выбирал. На что получил ответ, потрясший его до глубины души.
«– Малфои не разводятся. Это правило.
Это было сказано так просто и спокойно…»
Фраза прочно засела в голове мальчика. Поэтому он боялся этого дня и одновременно ждал его. А вдруг сбудется самая сокровенная мечта? Ведь будущая миссис Малфой должна быть из уважаемого рода и обладать необыкновенной красотой. Такой была Присцилла, его мать. Светло-рыжие волосы, тонкие черты лица и непроницаемый взгляд, когда-то, возможно, живых и веселых, а теперь безжизненных и усталых глаз. Люциус не унаследовал ничего из внешности матери. Ему достались удивительно светлые волосы и серые глаза Эдвина Малфоя. А яркая и живая красота Присциллы перешла к Марисе – младшей сестре Люциуса. За исключением, пожалуй, цвета глаз. Они были не голубые, а серые, как у отца. Вспомнив сестру, Люциус даже на минутку отвлекся от того, что его сейчас ожидало.
Мариса была необычным созданием. Время еще не лишило ее блеска глаз и радости жизни. До совершеннолетия еще далеко, и ей не нужно было заботиться о том, в какую семью отправит ее злой рок по имени Эдвин Малфой. В Марисе было все, чего не было в самом Люциусе. Не проходило дня, чтобы он не думал о младшей сестре, потому что не было на земле человека, которого бы Люциус так … ненавидел. До сих пор в памяти был тот день, когда он, шестилетний мальчишка, ревел от страха в своей комнате, узнав, что Присцилла ждет ребенка. Ведь это означало, что у отца может появиться новая надежда и опора. А вдруг он отвернется от старшего сына?!
|
|
|
Эти несколько месяцев стали кошмаром для бедного мальчика. Отец редко в те дни бывал дома, и Люциусу казалось, что это – вина еще не родившегося ребенка, который отталкивает отца от него. Никого еще Люциус не ненавидел так, как этого, еще не появившегося на свет, младенца, да, пожалуй, Присциллы, ходившей по замку с мягкой улыбкой женщины, которой стало доступно таинство материнства. Сколько раз Люциус мечтал, чтобы она оступилась на широкой каменной лестнице…
Но время шло, и ничего из того, о чем мечтал Люциус, не происходило. В положенный срок на свет появилась Мариса. Узнав, что это дочь, Эдвин даже не пошел посмотреть на ребенка. А спустя два года и вовсе отправил Марису вместе с Присциллой в другое имение. Люциус немного воспрянул духом, но с тех пор отец как-то охладел к нему. Хотя скорее, такие мысли были результатом разыгравшегося воображения Люциуса, но мальчика не оставляла мысль, что отец очень надеялся на рождение второго сына, а это значит - первый был ему чем-то не мил. Дети жестоки. И, будучи избалованным ребенком, Люциус предпочитал считать виновницей всех своих неудач сестру.
И вот сегодня настал день, когда отец огласит свой выбор. В день рождения сына его не было дома. Но это ничего, правда ведь? Наверняка он был занят. С появлением Темного Лорда отец теперь всегда был занят. О том, кто такой Темный Лорд, и откуда он появился, Люциус имел весьма отдаленное представление, но все его поручения, переданные через отца, выполнял исправно.
До чего же страшно услышать имя из уст отца и знать, что ничего изменить уже нельзя. Хотя, о чем он думает! Почему он должен хотеть что-то изменить? Ведь отец, несомненно, выберет для него лучшее.
– На Рождество состоится твоя помолвка, Люциус… Хочу сразу предупредить: это будет пышное торжество. На нем будут присутствовать все нужные люди нашего сообщества, – начал Эдвин.
|
|
|
– Я могу пригласить кого-то из друзей, отец? – Люциус очень надеялся, что его голос звучит ровно.
Серебристая бровь Эдвина вопросительно изогнулась. Сын впервые за семнадцать лет осмелился его перебить.
– Прости, отец, – поспешно добавил Люциус, верно истолковав его жест.
– Предположу, что это от волнения, хотя Малфои не показывают своих эмоций. Ты огорчаешь меня, – спокойно сказал Эдвин.
– Прости, – Люциус опустил голову, стараясь скрыть выражение глаз. Ну почему он никогда не повышает голос? Это было бы так… по-человечески и менее страшно.
– Тебе не любопытно узнать имя будущей жены? – с усмешкой спросил отец.
Люциус молчал. Решив покончить с игрой, Эдвин тихо произнес:
– Нарцисса Блэк.
Перед глазами Люциуса тут же возникла картина.
Смеющаяся девушка стоит на берегу озера. Солнечные блики отражаются от ее волос цвета нежного шоколада. Ее удивительные глаза цвета весенней листвы смотрят на него.
Над чем же она смеялась тогда? Люциус не помнил. Если на то пошло, он даже не мог с уверенностью вспомнить, во что она была одета в тот день. Только эти глаза…
– У тебя глаза цвета осеннего утра, – ее голосок звенит, как хрусталь, сливаясь с плеском волн, которые подкатываются прямо к их ногам. При этих словах она улыбается, и на ее левой щеке появляется очаровательная ямочка.
– А у тебя глаза цвета Надежды, – ответил он. Ответ явно удивил и порадовал ее.
– Тогда пусть я буду твоей Надеждой. Если будет тяжело, позови, и я тут же появлюсь.
Ведь Надежда всегда должна быть рядом.
«Нарцисса Блэк, – тихо произнес отец».
О красоте его будущей жены ходили легенды. Не одному юноше Хогвартса снились эти серые глаза и необычно-светлые волосы. Несмотря на то что ей было только пятнадцать, Нарцисса кружила головы парням направо и налево. Вот только Люциуса Малфоя в числе ее воздыхателей не было.
– Когда переваришь эту мысль, найди меня. Нам нужно обговорить все детали церемонии.
С этими словами Эдвин вышел, обогнув по пути неподвижно застывшего сына. Но Люциус не заметил этой тактичности отца, проявленной по отношению к нему впервые. В другой раз он бы, наверное, умер от сознания того, что отец считается с его чувствами и мыслями. Но не сейчас.
«Нарцисса Блэк». От звуков этого имени что-то дрогнуло и порвалось в душе. С удивлением Люциус понял, что это оборвалась нить к ней, его Надежде. В огромной комнате сразу стало как-то пусто и тихо.
Единственным, что нарушало эту мертвую тишину, было потрескивание дров в камине.
ГЛАВА 3. Мой ВРАГ.
Холодный взгляд, не надо слов.
|
|
|
Звон шпаг.
Ты как всегда восстал из снов
Мой Враг.
Пред тем, как свой оставит след
Мой шаг.
Мне нужно знать, где в этот миг
Мой Враг.
Единственным, что нарушало эту мертвую тишину, было потрескивание дров в камине. Стоп, но он же не горел. Наверно, это какой-то способ приветствовать хозяина.
Ручка, между тем, опустилась до основания, и старинная резная дверь медленно отворилась.
Самые худшие опасения Гермионы подтвердились. Потому что на пороге комнаты возник человек, которого она ненавидела больше, чем кого бы то ни было. Этот гаденыш был кошмаром последних шести лет ее жизни. А так как впечатления от этих лет были гораздо ярче, чем от предыдущих одиннадцати спокойных годов, проведенных с родителями-маглами, то можно сказать, что он был кошмаром всей ее жизни. Доброй, кроткой Гермионе до встречи с ним шесть лет назад никогда так не хотелось кого-то ударить, унизить, стереть самодовольную ухмылочку с этого ненавистного лица. Казалось, за лето она подзабыла о нем, но сейчас, глядя на светлые волосы, брошенные в лицо порывом ветра из окна… которое она забыла закрыть… ОКНО. «Сейчас он поднимет шум», – в ужасе подумала девушка, но Драко Малфой, казалось, не замечал ничего вокруг. Он явно над чем-то размышлял.
Наверное, обдумывает способы пыток для ее несчастного Гарри.
Между тем хозяин комнаты, сосредоточенно глядя в окно, расстегивал белоснежную рубашку. Когда руки юноши дошли до ремня брюк, Гермиона нервно выдохнула, и Малфой резко обернулся на звук. Ей бы в этот момент выхватить палочку, наложить на него заклятие, но она лишь, судорожно всхлипывая, сжалась на полу. В былые времена за такое выражение лица Малфоя она бы отдала многое. Но сейчас ей было не до смеха. Тем временем, Малфой медленно приходил в себя. Потрясение на его лице сменилось привычным раздражением и ненавистью в холодных серых глазах.
- Грейнджер? – его обманчиво мягкий голос заставил Гермиону поежиться.
Он просто стоял и смотрел на нее. Но даже этот взгляд наполнил ужасом каждую клеточку ее существа. Сколько же нужно тренироваться, чтобы научиться так смотреть? Гермиона попыталась заставить себя подумать о том, что это всего лишь Драко Малфой. Он ничем не страшнее любого другого подростка, например, Гарри или Рона…. Ведь ему только семнадцать, он такой же студент Хогвартса, как и она сама. Подумаешь, что слизеринец. Это совсем не страшно, совсем не страшно. Если это несколько раз повторить, может, пропадет этот тугой комок, застрявший в горле. Совсем не страшно. Почему же так колотится сердце, почему она не может ничего сделать, а просто сидит на полу и таращится на него снизу вверх? Как же он вымахал за лето!
В прошлом году Хагрид показывал кармалинов. Тогда отважная Гермиона Грейнджер с визгом запрыгнула за спину Рона. Это было нечто такое ужасное, что после ее боггарт превращался в эту гадость. Теперь он будет превращаться в Драко Малфоя, стоящего в расстегнутой рубашке посреди этой чудовищной комнаты. Заглянув в его глаза, Гермиона поняла, что так напугало ее. У семнадцатилетнего подростка не могут быть такие глаза. Ну, так же не бывает - он слишком молод для подобной жестокости. Дети жестоки. Но у них нет такого взгляда. Их жестокость мимолетна. А здесь она видела свой приговор.
- М-м-малфой, - пролепетала девушка. Ну, зачем она начала заикаться? Хотя удивительно, что смогла вообще издать какой-то звук. Ее лепетание заставило Малфоя лениво приподнять бровь. Видно, он не мог себе представить, что когда-нибудь увидит ненавистную грязнокровку, не знающую, что сказать.
- Будем считать, что с формальностями покончено, - подвел итог их «приветствию» Драко Малфой. - Ты еще хочешь чем-то меня порадовать или сразу позвать охрану?
Он сделал ленивый жест в сторону камина. Гермиона ни разу не бывала в волшебных замках. Она вообще не бывала в доме волшебника, кроме дома Рона. Но «Нору» никак нельзя было отнести к замкам, снабженным системой безопасности, поэтому она справедливо решила, что, воспользовавшись камином, Малфой вызовет своих людей.
- Малфой, пожалуйста, - умоляюще глядя на него, выдавила Гермиона.
Если бы она видела себя со стороны в этот момент, она, несомненно, возненавидела бы себя. Но сейчас ей было все равно. Нужно как-то отвлечь его, протянуть время, уговорить помочь… Дикая мысль! А вдруг получится?
- Малфой, - Гермиона сама не поняла, какая сила заставила ее подняться на ноги и бросится к нему. – Ты не можешь позвать охрану, ты должен мне помочь, еще не поздно что-нибудь сделать, ты сможешь – я знаю. Ты же не такой, каким хочешь казаться, в глубине души ты… ты… добрый.
Неся всю эту ерунду, Гермиона сама не заметила, как крепко схватила Малфоя за запястья и сдавила с такой силой, что ему наверняка было больно. Однако он не двинулся с места. Сложно сказать, что заставило его стоять неподвижно. Позже Гермиона поняла, что он мог бы стряхнуть ее с себя одним движением руки. Но он стоял, возможно, ошеломленный ее порывом. Его глаза, которые находились сейчас так близко от Гермионы, расширились от удивления. Гермиона же понимала, что у нее начинается самая настоящая истерика, и она уже не сможет остановиться.
- Грейнджер, ты себя со стороны послушай, - его ледяной голос произвел на нее эффект ушата холодной воды. - Что ты несешь? Я добрый???
Встретившись с ним взглядом, Гермиона поняла всю тщетность своих попыток. Его глаза вновь приобрели свое обычное жесткое выражение. В них не было места состраданию. Гермионе захотелось разреветься. Вот так глупо и бесславно закончилась ее попытка спасти Гарри. Интересно, почему Малфой еще здесь, а не глумится над пленником в подземелье. Чтобы не смотреть в эти глаза, Гермиона опустила голову, скользнув взглядом по лицу Малфоя. Внезапно она поняла, что стоит к нему очень близко, так близко, как никогда. Она успела разглядеть тонкую ниточку шрама на его переносице (раньше она его не замечала), губы, которые от напряжения были сжаты в тонкую линию. Как близко его губы. Так… странно. Но голова закружилась, конечно же, от страха, а не от запаха его одеколона. Опустив взгляд ниже, Гермиона с ужасом поняла, что, цепляясь за его запястья, она умудрилась стащить расстегнутую рубашку с одного плеча. Девушка скользнула взглядом по обнажившейся ключице, по пути отметив, пульсирующую жилку на его шее. Ее взгляд задержался на медальоне. Это был серебряный медальон в виде оскаленного дракона, держащего в когтях букву «М». Гермионе внезапно показалось, что он следит за ней.
- Малфой, - тихо проговорила Гермиона, - твой дракон мне подмигивает.
- Что? - опешил слизеринец, проследив за ее взглядом.
- О, Мерлин! - с раздражением проговорил Малфой. - Это же волшебный медальон. Хотя откуда тебе, в самом деле, разбираться в таких вещах, как фамильные драгоценности чистокровных семей.
- Гад! - выпалила Гермиона, прежде чем поняла, что говорит.
Малфой резко оттолкнул ее от себя, и она не упала только потому, что схватилась за край его письменного стола.
- Грейнджер, - голос Драко Малфоя был слаще сиропа, - даже ты с твоими гриффиндорскими мозгами должна понимать, что ты будешь последним человеком на этой земле, кому я соберусь помогать.
- Это не мне, - взмолилась Гермиона, на что Малфой вопросительно изогнул бровь, - это Гарри.
Малфой рассмеялся - резко, зло.
- Ты меня повеселила, Грейнджер. Ты считаешь, что отказавшись помогать тебе, я со всех ног кинусь со своими услугами к этому четырехглазому уроду? Тогда ты еще глупее, чем мне раньше казалось. Твой идиотский дружок сделал свой выбор. Шесть лет назад, когда я протянул ему руку в поезде. Мне плевать на него, я буду рад, если он, наконец, сдохнет. Ясно?
Самым удивительным было то, что, говоря это, Драко Малфой даже не повысил голоса. Однако в каждой фразе было столько яда и ненависти, что Гермиона поняла всю серьезность ситуации. Ей неоткуда ждать помощи. Но что-то в злых словах Малфоя заставило ее задуматься. Что-то в его словах было очень важным.
- Малфой, - озарило Гермиону, - если ты до сих пор помнишь ту встречу в поезде…
- Вон! – его голос разрезал тишину, как удар хлыста. - Убирайся из моей комнаты!
- Что? – тупо переспросила девушка.
- Какую часть фразы: «Убирайся из моей комнаты» ты не поняла? - вежливо осведомился ее палач.
- М-малфой, куда же я пойду?
- Грейнджер, ты проникла в мой дом наверняка по какому-то делу. Спасибо, что навестила меня. Польщен, что не утерпела до первого сентября и проникла тайком в мою спальню. Извини, что не могу ответить на твои притязания взаимностью.
Говоря это, Малфой уверенным шагом направлялся к тяжелой двери, ведущей в коридор.
- Не смею задерживать! - лицо его при этом оставалось совершенно бесстрастным.
Как будто он вел речь о погоде, а не обрекал ее своими действиями на верную смерть. Гермиона с ужасом наблюдала за тем, как он распахивает дверь в коридор.
Это конец. Ее ноги намертво приросли к полу. Если бы неделю назад ей сказали, что она не захочет уходить из спальни Драко Малфоя, староста Гриффиндора впала бы в кому, предварительно отправив в нокаут говорившего подобную ересь.
- Не хотелось бы тебя торопить, - начал меж тем Малфой, - но у меня полно дел.
Проговорил юноша с притворным сочувствием, но тут же замер, услышав что-то в коридоре.
- Черт! - прорычал Малфой.
Захлопнув дверь, он одним прыжком пересек расстояние до застывшей Гермионы, схватил ее за плечи и втолкнул в платяной шкаф. Именно его девушка рассматривала как один из вариантов спасения. Как оказалось, шкаф был не очень удобным убежищем. Впихнув девушку в пространство между аккуратно развешанными мантиями и маггловскими (!) рубашками и прорычав обещание: разделать Гермиону на части ее же заколкой для волос, если она издаст хоть звук, Малфой захлопнул дверцы и метнулся к двери.
Шкаф оказался резным, и это давало Гермионе возможность сквозь щели наблюдать за тем, что происходит в комнате.
Между тем дверь без предупреждения распахнулась, и на пороге комнаты предстала однокурсница Драко Блез Забини, собственной персоной. Гермиона сразу узнала ее. Блез была настоящей слизеринкой: стервозной, расчетливой, высокомерной и на редкость красивой. Гарри как-то сказал, что она напоминает ему мать на школьных фотографиях, которые ему подарил Сириус. Гермиона не видела сходства. Разве что рыжие волосы. Пока однажды, вбегая в библиотеку, не столкнулась с Блез, которая из нее выходила. От удара вещи обеих девушек рассыпались по полу. Гермиона присела на корточки, собирая пергаменты и перья. Блез, чертыхнувшись, сделала то же самое. Потянувшись к учебнику по Зельям, Гермиона столкнулась с препятствием. Забини тоже схватилась за эту же книгу. Гермиона вспомнила, что ее экземпляр лежит в сумке, и отпустила книгу, подняв взгляд на Блез. Та раздраженно взглянула в ответ. Гермиона поразилась цвету ее глаз. Она никогда не видела таких глаз цвета весенней листвы. Впечатление портило только выражение злости, мелькнувшее в них. Выпрямившись, Гермиона краем глаза заметила какое-то движение. Драко Малфой резко затормозил перед дверью библиотеки, чтобы избежать столкновения с двумя девушками.
- Надо же, слизеринцы знают дорогу в библиотеку. Или вы отбываете здесь взыскание? - сказала тогда Гермиона.
Блез собралась ответить что-то, как подозревала Гермиона, малоприятное, но ее опередил Малфой.
- Оставь ее, Блез, вряд ли Грейнджер даже на картинках видела личные библиотеки чистокровных семей. Ей, бедняжке, за каждой ерундой приходится сюда таскаться.
Гермиона позеленела, Малфой же обменялся с Забини мерзкими ухмылками в адрес гриффиндорки.
И вот теперь эта девица бесцеремонно распахнула дверь в комнату Драко.
- Блез, - слегка поморщился юноша, - я же просил не вламываться ко мне без стука, я мог заниматься чем угодно.
Впорхнув в комнату, Блез по пути постучала о дверной косяк.
- Видишь - исправляюсь на глазах, - ее совершенно не смутило сделанное замечание. - Что касается всего остального… Ты же знаешь, меня вряд ли чем-то можно смутить. А, Драко Малфой?
С этими словами она приблизилась к юноше и положила руки ему на плечи. Гермиона почувствовала, что у нее начинают гореть щеки. Ей меньше всего на свете хотелось видеть Драко Малфоя, целующегося или занимающегося чем-нибудь еще похуже. Меньше всего на свете… или же… Это открытие поразило Гермиону. Но она не могла не признать, что Малфой был… красив? Ужас!!! Она подумала это, хотя, что толку спорить с очевидным. Из нескладного, хлипкого, мерзкого гаденыша он превратился в высокого, стройного, невозможно красивого... гаденыша. Хоть что-то остается неизменным в этом мире.
Между тем Блез, привстав на цыпочки, коснулась своими губами губ Малфоя. При этом ее руки сделали резкое движение на его плечах, скидывая прочь многострадальную рубашку. Издав тихий шорох, та обреченно повисла на манжетах, застегнутых на запястьях Драко. Блез неторопливо гладила его плечи, грудь, руки. Гермионе стало жарко. Как Забини так может! Это же Драко Малфой! С ним же нельзя обращаться вот так просто, по-человечески. Он же непременно сделает сейчас ей что-нибудь ужасное. Он же, он же… страшный человек.
А страшный человек обнял девушку за талию и, крепко прижав к себе, ответил на ее поцелуй. Это заставило Блез выгнуться, прижимаясь к нему еще ближе и запуская руки в его растрепанные волосы.
«Зачем он это делает? - думала Гермиона. - Я совсем не хочу этого видеть!»
«А что же ты не отвернешься?» - ехидничал внутренний голос.
«Ну, должна же я знать, что происходит в комнате!!!» - бросилась оправдываться Гермиона.
«Ну да, и тебе совсем не нравится эта картина. То-то ты так не смотришь на его обнаженные плечи…»
«Хватит!!!» - встрепенулась девушка.
Зря она это сделала. От ее движения мантия соскользнула с соседней вешалки и, падая, стукнулась о стену своей затейливой серебряной застежкой.
Звук заставил Блез оторваться от увлекательного занятия.
- Что это было? - испытывающее глядя в глаза юноше, спросила она.
- Понятия не имею, - искренне пожал плечами Малфой.
- Кстати, Драко Малфой, я не успела тебе сказать, что у тебя в комнате пахнет женскими духами…
- Точно, - весело согласился Малфой. - Я прячу Гермиону Грейнджер в своем шкафу. Хочешь с ней поздороваться?
От этих легкомысленных слов Гермиона забыла, как дышать. Блез же восприняла сказанное буквально и пошла через комнату. До шкафа три шага, два…один…
Ее ухоженная ручка начинает открывать дверь. Гермиона видит даже дурацкий рисунок на ее ногтях – резвящиеся дракончики. Чтобы оттянуть момент, когда придется смотреть в эти жестокие зеленые глаза, Гермиона крепко зажмурилась. Ну вот и все. Что она теперь сможет объяснить этой фурии? О покладистом характере Блез Забини ходили легенды, которые пересказывались исключительно шепотом с указанием на следы ее общения с не угодившими субъектами. Конец!
Вернул к действительности насмешливый голос Малфоя.
- Блез, золотко, прежде чем тебя засыплет содержимым моего гардероба, вникни в то, что я сказал: Грейнджер в моем шкафу.
Приоткрыв один глаз, Гермиона увидела, что Блез стоит к ней спиной, глядя в смеющиеся глаза Малфоя. Ее ладонь по-прежнему лежит на ручке двери… наполовину открытой.
Блез звонко рассмеялась.
- Прости, я не подумала об абсурдности этой мысли.
- Иди сюда, - прошептал Драко.
Блез выпустила дверцу шкафа и, увлекаемая движением Малфоя, прижалась к нему. Гермиона смотрела на его руки, которые гладили спину Блез в десяти сантиметрах от ее глаз. Его золотистый загар потрясающе смотрелся на фоне ее белой рубашки. Каждое движение его пальцев заставляло Блез выгибать спину. Гермиона нервно сглотнула и с трудом оторвала взгляд от этой картины. Подняв глаза, она встретила два темно-серых омута. Как можно так нежно целовать одну девушку и с такой ненавистью смотреть на другую? И все это одновременно.
«У него глаза цвета пасмурного неба», - невпопад подумалось Гермионе.
Малфой, не прекращая поцелуя, сделал резкое движение вокруг своей оси, увлекая Блез, и сильно впечатался спиной в дверцу шкафа, заставив ту захлопнуться.
- Ох! Ты не ушибся? – прошептала Блез.
- Нет, все в порядке… - ответный шепот.
Теперь Гермиона ничего не могла видеть: все заслонила спина Малфоя. Зато ей все было слышно. Неровное дыхание, сбивчивый шепот. Ужас! Гермиона всеми силами старалась не прислушиваться. Но слова Блез чуть не заставили ее бухнуться в обморок.
- Мне повезло! – прошептала та. - Кто еще сможет похвастаться таким страстным и умелым мужем?!
Мужем?! Не может быть.
- Блез, - услышала она голос Драко, - давай до Рождества повременим с объявлением о помолвке. Потом все равно все узнают. После того, что приготовил мой папочка…
В его голосе почему-то не было радости.
- Хочешь насладиться холостыми деньками? Окей, Драко Малфой, до нашей помолвки можешь делать, что хочешь. Даже спать, с кем хочешь. Но после Рождества…
Малфой, по всей видимости, остановил поток ее слов поцелуем. Странно, Гермионе послышалась обида в ее голосе. Что здесь происходит? Ну не могут же их насильно тащить в такое предприятие, как брак. А если так, то почему Забини этому рада, Малфой же не прыгает от восторга? Они красивая пара, а серьезно он, вроде бы, ни с кем не встречался. Он менял девушек со скоростью света. Не то, чтобы Гермиону это интересовало, но она всегда исподтишка наблюдала за ним. Ведь он – враг, а слабости врага нужно знать.
- Ты выглядишь усталым, хочешь, чтобы я ушла?
- Нет, жутко хочу, чтоб ты осталась, но у меня, правда, сегодня еще куча дел.
|
|
|
