Глава 18. Судьба сказала свое слово. 3 глава

 

- Все буде закончено к полудню, сэр.

 

- Можешь идти, - величественно разрешил господин, - и не слова отцу о том, что был у меня.

 

- Полли не видел молодого хозяина, - поклонился эльф.

 

- Хорошо. Ступай.

 

Дверь за эльфом закрылась. Наступила тишина. Малфой о чем-то напряженно думал. Гермиона стояла с поднятой палочкой и не знала, что делать. Малфой повернулся к ней.

 

- Грейнджер…

 

- Не подходи! Теперь ты проведешь меня в подземелье или я…

 

Молча, Драко Малфой сделал шаг в ее сторону и, прежде чем Гермиона смогла что-то сообразить, больно сжал правое запястье, заставляя выпустить палочку.

Гермиона яростно боролась. Было больно, но она не хотела уступать. Когда Малфою наскучило, он нажал на какую-то точку, и онемевшие пальцы девушки сами разжались. Палочка бесшумно упала на ковер. Выпуская Гермиону, Малфой нагнулся за палочкой, поднял ее и спрятал в карман.

 

- Так-то лучше, а то еще глаз кому-нибудь выколешь.

 

Гермиона проглотила слезы. Он издевался. Он знал, что она не сможет воспользоваться палочкой. Отсюда все его веселье. Он ЗНАЛ, как она поступит. И не вызвал охрану, потому, что играл. Она осознала, что этот дьявол, чьи светлые волосы сейчас трепал ночной ветер, может сделать с ней все, что угодно. Она поздно поняла, что последние минуты режиссером спектакля, разыгрываемого в этой комнате, был сероглазый демон, во взгляде которого плясали отблески камина. Он наслаждался своим триумфом. Да и кто может его в этом упрекнуть. Заставлять окружающих плясать под свои аккорды… в семнадцать лет это одурманит любого.

 

- Зачем ты собралась в подземелье? – лениво спросил он.

 

- Спасать Гарри, - зло ответила девушка.

 

- Класс! Только в него ты не проникнешь ни с чьей помощью, тебя обнаружат, притащат в камеру к Поттеру, и из него можно будет веревки вить.

 

- Почему? – Гермиона слушала его, как завороженная.

 

- Грейнджер, - устало сказал Малфой,- у каждого человека есть слабое место. У Поттера – это близкие. Он не вытерпит боли.

 

- Гарри не боится боли,- гневно выкрикнула Гермиона.

 

- Я знаю, – удивил ее Малфой, - почему, ты думаешь, я предпочитаю, часто, говорить с ним, а не драться?

 

- Ты его боишься.

 

Малфой рассмеялся.

 

- Опять пальцем в небо. На свете не так много вещей, которых я боюсь. Поттера сильней можно достать, если ударить по его близким. Он скукоживается, если по ним бьют просто словами. А теперь представь, что к тебе применят «Круцио» у него на глазах.

 

- Это же непростительное заклятие. Твой отец не пойдет на такое.

 

- Для моего отца это – воспитательное заклятие, - спокойным голосом ошарашил ее Драко Малфой.

 

- Ты хочешь сказать, что он применял его к тебе?

 

Малфой резко дернул плечом и сказал:

 

- Могу сказать, что сейчас, наверняка, его применяют к Поттеру.

 

- Но это же невыносимо больно. В книжках описано… - резкий смешок Драко Малфоя заставил ее понять, какую чушь она несет.

 

«В книжках описано». А рядом стоит он, который это испытал. «Воспитательное заклятие». Значит с детства.

 

- Твой отец – чудовище.

 

- Оставь мою семью в покое, Грейнджер!

 

После его резкого оклика наступила тишина. Гермиона молчала, уставившись в камин. Что делать?

 

- Как ты узнала, что это моя комната?

 

- Что? – не сразу поняла переход девушка. - А-а-а, я не знала.

 

Он недоверчиво наклонил голову.

 

- Я бежала по коридорам, а потом спряталась в этой комнате.

 

- Хм, так повезти могло только тебе. Из всего замка. К слову сказать, в это крыло вообще кроме домовых эльфов захожу только я.

 

- Повезло? Ты льстишь себе, Малфой, если мнишь из себя веселую компанию.

 

- Могу устроить экскурсию до подземелья. Тролли-охранники, несомненно, повеселят тебя больше своим хрюканьем.

 

- Да уж, твоя компания предпочтительнее, - неохотно признала Гермиона, - хотя если бы не твой обожаемый папочка…

 

- Грейнджер, у тебя проблемы со слухом или с памятью?

 

- Больше не буду.

 

- Сейчас я верну тебе палочку.

 

Гермиона обрадовано встрепенулась.

 

- Не радуйся. На всех комнатах замка наложены сенсорные чары. Ты еще не договоришь заклинание, как будешь иметь тесное знакомство с симпатичными трольчиками.

 

- Малфой, как ты умудряешься жить в таком милом окружении?

 

Он предупреждающе развернулся к ней, наверное, чтобы еще раз поинтересоваться состоянием здоровья, но в этот момент в дверь постучали.

 

- Прям дом свиданий! – пробормотала Гермиона, метнувшись к шкафу. - Как столько человек могут хотеть видеть перед сном Малфоя? Мне б неделю кошмары снились.

 

Наверное, Драко мог бы много, чего сказать ей на этот счет, но вместо этого, спрятавшаяся Гермиона увидела, как он глубоко вздохнул и пошел открывать дверь.

 

Когда же все это кончится?

 

Глава 6. Стекло.

Тьма, Мрак.
Легкий шорох шагов.
Друг, Враг.
Время закрыло засов

В Блик, в Свет.
Радости больше нет.
Есть Миг
Длиною в тысячу лет.

Есть Мир,
Который устал от оков.
Есть Пир
Не слышащих нас Богов.

 

Когда же все это закончится?

 

Светловолосый юноша откинулся на спинку стула и устало потер пе­реносицу. Сколько можно этим заниматься?! Он с ненавистью взглянул на бланк приглашения на гербовой бумаге. Амур, целящийся из лука в точные копии Люциуса и Нарциссы, глупо улыбающиеся друг другу, опустил лук и весело подмигнул.

– Да иди ты! – не выдержал Люциус и, скомкав приглашение, от­правил его в камин.

 

Взгляд остановился на часах. Полночь. 31 августа. Завтра в 11.00 он будет на платформе 9 и ¾. Как дождаться завтрашнего дня и как отсрочить этот момент? Люциус сам не знал, чего хочет боль­ше. С одной стороны, закончится эта идиотская суматоха вокруг заме­чательного события – его помолвки, все отстанут хотя бы до Рождества. С другой стороны, там будет она.

Там будет она, поэтому Люциусу страшно не хотелось появляться на платформе. Как сообщить ей? Что сказать? Внутренний голос твердил, что ничего сообщать не придется. Она и так уже все знает. Последние пару недель все только и твердили об этом событии. Две недели кош­мара! И вот завтра закончится неизвестность. Там будет она, поэтому Люциусу до смерти хотелось поскорей оказаться на платформе.

Глупо и нелогично. Он и сам все понимал. О какой логике могла идти речь, если было только юношеское сердце, которое сжималось в предвкушении встречи: то ли от радости, то ли от страха. Они не виде­лись два месяца, а ему казалось, что два года… или двести лет. А сколь­ко еще не увидятся? Люциус Эдгар Малфой осознавал, что теперь все изменится. И хотя помолвка состоится лишь на Рождество, он уже чувс­твовал, что вся тяжесть и ответственность этого события давит на него, прижимая к земле, мешая дышать. Теоретически он мог встречаться с кем угодно до Рождества. Да и после помолвки до самой свадьбы, на­верное, тоже. В Хогвартсе полно красивых девушек. Да на самом деле, только одна. И испорченный Люциус Малфой каким-то шестым чувс­твом понимал, что она не заслуживает статуса девушки на одну ночь, даже статуса постоянной любовницы. Меньше всего она. И в душе он понимал, что никогда не осмелится предложить ей подобное. Другое дело, если бы помолвка сохранилась в тайне… Тогда было бы время до августа. Одиннадцать месяцев. Нарциссу можно было бы уговорить. Почти год, чтобы наслаждаться вкусом ее губ, чувствовать тепло ее рук, тонуть в зелени ее глаз. Так нет же! Сейчас на этом чертовом бланке он должен вывести имя ее отца с пометкой «Приглашаем всех членов Ва­шей уважаемой семьи…». Она будет уже в школе, когда почтовая сова подлетит к старинному замку. Но родители не преминут поделиться с дочерью такой новостью. Чистокровный брак – это всегда событие.

Перо в его руке хрустнуло и сломалось. Люциус с ненавистью ус­тавился на кусок безликого, ни в чем не повинного пергамента. Ему казалось, что если смотреть на него долго-долго, тот исчезнет. А заодно с ним и вся эта стопка дурацких приглашений, и эта комната, и этот замок. Юноша вздохнул и, выбравшись из-за стола, остановился напро­тив широкого окна библиотеки. Если бы кто-то видел его со стороны, очень удивился бы такому пристальному взгляду. За окном была непро­глядная чернота, словно кто-то опрокинул чернильницу на узорчатое стекло. Но Люциус продолжал вглядываться. Постепенно на его лице появилась грустная улыбка. Неважно, что полночь и темнота. Перед его глазами был яркий солнечный свет, и он явственно слышал шум набе­гающих волн.

Смеющаяся девушка стоит на берегу озера. Солнечные блики отра­жаются от ее волос цвета нежного шоколада.

– У тебя глаза цвета Надежды, – сказал он тогда. Слова явно уди­вили и порадовали ее.
Прижавшись лбом к холодному стеклу, Люциус прошептал:

– Почему?

Пустота не ответила. Да он и не ждал ответа. Человек, заваривший все это, сейчас неторопливо беседовал в гостиной с пресловутым Тем­ным Лордом. Люциус не был допущен до сегодняшнего разговора. И он был этому рад. С недавних пор ему тяжело было находиться в обществе отца. Нет, Люциус не винил Эдвина. Тот подобрал ему блестящую пар­тию. Отец всегда прав. Только… Почему Нарцисса? Чем хуже она? Она тоже из чистокровной семьи. Ну и что, что учится в Когтевране. Не в Гриффиндоре же, в самом деле! После памятной и «содержательной» беседы с Нарциссой Люциуса посетила шальная мысль: попросить Эд­вина изменить решение.

Решившись, он стремительно вышел из своей комнаты и быстрым шагом направился на поиски отца. Встречный эльф сказал, что тот в библиотеке. Люциус бросился туда и храбро постучал? Ничего подоб­ного. Он подкрался к библиотеке и тихонько приоткрыл дверь.

– Ты должна всегда помнить, что ты – Малфой. Я уверен, что ты попадешь в Слизерин… для твоего же блага. И, надеюсь, ты понима­ешь – я не обрадуюсь, узнав, что ты общаешься с грязнокровками или полукровками.

«Черт, ей же одиннадцать в этом году! Только этого не хватало! Толь­ко бы промолчала!» – последнюю мысль он направил в сторону сестры, как если бы та умела слышать мысли.

 

Естественно, Мариса не услыша­ла. И, естественно, не промолчала.

– Почему я могу общаться только с чистокровными волшебниками? Полукровки заразны? – заинтересованно спросила Мариса.

Люциус мысленно застонал. Как она смеет говорить подобное отцу, перечить ему. Конечно, она воспитывалась вне дома, но должна же что-то соображать.

– Я прощаю твою дерзость на этот раз. Ступай.

Люциус быстро отпрянул от двери и спрятался за доспехами. Его сердце часто колотилось. Вот гадина! И отец даже не наказал ее. Хотя, наказание – это скорее форма прощения. Вот Люциуса он всегда проща­ет. После наказания никогда не вспоминается о его причине. Эта мысль слегка успокоила юношу. Он глубоко вздохнул и вышел в коридор. Ма­рисы уже не было. Постучав в дверь и дождавшись резкого «войдите!», Люциус шагнул навстречу судьбе.

Отец сидел за столом и выглядел раздраженным.

«Маленькая стерва», – подумал Люциус и пообещал себе устроить ей веселую жизнь в Хогвартсе, а еще мысленно взмолился, чтобы она попала в Гриффиндор, тогда даже стараться не придется – отец сам ее прибьет.

– Что ты хотел? – Эдвин вопросительно поднял бровь.

Люциус собрался с духом, посмотрел отцу в глаза и сказал:

– Я хотел спросить… Нужно ли будет присматривать за Марисой в школе?

Первые полчаса после того разговора с отцом Люциус злился на свою… трусость? А потом рассудил, что во всем виновата Мариса, ко­торая разозлила отца. Ее вина была в том, что он не смог сказать правду, в том, что одиннадцать лет назад она известила этот дом криком о своем появлении на свет... Как же он ее ненавидел!

А вечером приехала Нарцисса. Их обязали подписать приглашения. Когда она, чуть улыбаясь, вошла в гостиную, Люциус понял, что по час­ти вины она делит пальму первенства с Марисой. Зачем она приехала? Зачем они обе появилась в его доме, его жизни?!

Откуда ему было знать, что Нарцисса Блэк сейчас бы с большей ра­достью прошлась по раскаленным углям босиком, чем в туфельках по этой мягкой зеленой ковровой дорожке, которая вела в гостиную дома Малфоев, а как позже выяснится, прямо в ад. Но, несмотря на то, что все ее мысли рвались к синеглазому пареньку, который как раз сегодня повздорил с родителями и уехал к своему другу Джеймсу Поттеру, она делала шаг за шагом. И светловолосый юноша с жестокими серыми гла­зами становился ближе с каждым ударом сердца.

Он предложил подписывать приглашения по отдельности. «Пред­ложил» – это громко сказано. Ведь когда предлагают, подразумевается выбор. Нарцисса его не получила. Ледяным тоном она была поставлена в известность, что он сам подпишет все приглашения и распорядится доставить их в дом Блэков. Дальше она поставит свою подпись и по­заботится о доставке почты адресатам. Она не спорила. Ей хотелось побыстрей уехать. Но появился Эдвин и пригласил отужинать с ними...
Вечером в своей спальне Нарцисса сминала льняные простыни, пы­таясь удобней устроиться и уснуть, но ничего не получалось. Причина была проста. Ее еще ни разу не обидели в доме Малфоев, но ей было… страшно. Почему-то она чувствовала, что происходит что-то непопра­вимое и, хуже всего, неизбежное.

Люциус не знал о ее переживаниях и не хотел знать. Он жил первым сентября, ждал его, боялся, и оно наступило.

* * *

Он стоял на платформе 9 и ¾ рядом с отцом. В честь чего тот вызвал­ся его проводить, Люциус не понимал. Наверное, из-за Марисы, которая стояла в паре метров от них и во все глаза разглядывала окружающих людей – там, где она жила, был довольно узкий круг общения. Рядом с Люциусом, пытаясь сохранить улыбку на лице, стояла Нарцисса.
«Как у нее скулы не устали без конца улыбаться?» – зло подумал Люциус. Он не понимал, зачем отец притащил их на вокзал вместе. От­говорка про то, что Блэки заняты и не смогут проводить дочь, на Люци­уса не подействовала. В доме полно слуг и экипажей – могла бы сама добраться. Дело было в другом. В чем именно, ему еще суждено будет понять.
А пока он с остервенением крутил головой, выискивая знакомый си­луэт. Желудок сделал сальто, и сердце заколотилось с удвоенной силой. Люциус еще не видел ее, но уже почувствовал.

– Мисс Забини! – услышал он голос отца и резко развернулся.

Она! Стихли звуки, исчезла суматоха. Не стало ничего. Только она. От радостной улыбки очаровательная ямочка появилась на ее левой щечке

– Добрый день, мистер Малфой! Люциус! – Фрида приветливо улыб­нулась.

От ее улыбки и голоса на сердце стазу стало тепло и напряжение, ко­пившееся все эти дни, разом отступило. Ерунда! Они обязательно что-нибудь придумают. Только бы поскорее остаться с ней наедине. Он все расскажет. Все объяснит.

– Позвольте представить невесту моего сына – Нарциссу Блэк, в ско­ром времени – Малфой.

Дзинь! Это разбился мирок, состоящий только из ее лица и голоса. На Люциуса разом обрушился хаос окружающего мира; он услышал крики, смех, увидел десятки людей, снующих вокруг. И встретившись с ее взглядом, Люциус понял…

– Знаешь, душа человека, как стекло. Она очень легко бьется, – ска­зала темноволосая девушка, внимательно разглядывая свое отраже­ние в озерной глади. Шлепнула ладошкой по воде, и отражение пошло рябью. – Вот так.

Люциус понял, что это был за звук. Она была права. Душа, как стек­ло.

– Нарцисса, приятно познакомиться, – протянутая рука на несколько мгновений повисла в воздухе.

– Фрида. Взаимно, – руки встретились.

Это была простая формальность, они прекрасно знали друг друга. Обе из чистокровных семей, общающихся между собой, обе студент­ки одной школы. И Люциус понял: Эдвин Малфой срежиссировал пре­красный спектакль. Он сыграл по своим правилам. Теперь бессмыс­ленно было уговаривать Нарциссу помолчать, выигрывая хотя бы пару дней, пока сова не постучится в почтовое окошко замка семьи Забини. Бессмысленно пытаться что-то объяснить Фриде, потому что уже не успел. У его мечты было странное имя, но она любила его, оно означа­ло «свобода». Она была свободной, он – нет. Конец спектакля. Словно почувствовав его мысли, Фрида медленно отвела взгляд от Нарциссы, вежливо улыбнулась Эдвину и ушла.

Вот так просто, не сказав ни слова, не оглянувшись…

 

Она была сво­бодна.

А он в этот момент понял, что на земле стало меньше на одного близ­кого человека и больше на одного ненавистного.

Подняв голову, он встретил взгляд отца.

 

 

ГЛАВА 7. Самый близкий Враг.

 

Порой, желая знать ответ,

Мы восстаем и протестуем.

Для нас все просто: Тьма и Свет.

Он выбрал сторону другую.

 

Но разве Тьма его черней,

Предубеждений наших Мглы?

Что знаем мы с тобой о ней?

Что на другом конце иглы?

 

Он знал, он мог нам доказать,

Что он не просто раб желаний.

Его же выбор – промолчать.

Он слишком горд для оправданий.

 

Подняв голову, он встретил взгляд отца. Почему-то он знал, что сейчас должно произойти.

 

Гермионе еще никогда не доводилось видеть ТАКОГО взгляда. На месте Малфоя-младшего она бы уже улепетывала, сверкая пятками. Весь вопрос – куда? С некоторых пор, ей казалось, что и сам Драко Малфой был бы не прочь убраться из этого дома, как бы он не хорохорился и что бы не говорил.

 

Сквозь резную дверцу шкафа Гермиона наблюдала отрывок из фильма ужасов, главными действующими лицами которого были эти два поразительно похожих друг на друга человека. Люциуса Малфоя можно было бы назвать красивым: аристократические черты лица - легкие невесомые и в то же время мужественные, гордая посадка головы, ленивая расслабленность в движениях, за которой угадывалась гибкость и стремительность пантеры. Статный мужчина, знающий себе цену, имеющий великолепный вкус в одежде (это признала даже Гермиона, не сильно разбирающаяся в волшебной моде). Удивительный мужчина… Вот только с его появлением в комнате стало как-то холодно и безрадостно. Хотя единственное, что он пока сделал – распахнул дверь и встретил взгляд сына.

 

«Что же будет, если он узнает, что я здесь?» - с ужасом подумала Гермиона. Ей сразу вспомнился эльф, которому Малфой приказал молчать о ней. По спине пробежал холодок. Эльфы, конечно, не могут нарушить прямых приказов. Но кто их знает? Это же эльфы Малфоев. Вдруг у них тоже мозги набекрень. Взять хотя бы Добби. Стало страшно, очень страшно.

 

- Драко? - наконец, нарушил молчание Люциус. - Когда ты прибыл?

 

- Здравствуй, отец, - ровным голосом проговорил Малфой, - около часа назад.

 

- Почему не сообщил? – Люциус шагнул в комнату, минуя сына и прерывая эту непонятную Гермионе игру: «Кто кого пересмотрит». Его вопрос прозвучал буднично и монотонно. Впрочем, это даже был не вопрос, а, как показалось Гермионе, скорее утверждение того, что сын допустил оплошность, и отец это заметил. Драко Малфой промолчал, видимо, согласившись с оценкой Гермионы.

 

- Пахнет женскими духами… - глядя в окно, проговорил Люциус, - чем-то легким и манящим. Надо будет поинтересоваться у Блез. Она ведь заходила к тебе, а нам ничего не сказала.

 

- По-видимому, ей не понравился визит. Мы поспорили.

 

- В последнее время ты слишком много споришь, - Гермионе показалось, что в этих словах прозвучала угроза.

 

- Что поделать?! Переходный возраст, депрессивные метания… - начал перечислять Драко. Он по-прежнему стоял у открытой двери, не сводя глаз со спины отца.

 

- Мой сын странный человек, - слегка удивленным голосом перебил его Люциус, отправив эту фразу в темноту за окном. – Иногда кажется, что…

 

Что же кажется Люциусу Малфою, так и осталось загадкой, потому что из коридора раздался голос, похожий на шипение змеи. Оба Малфоя резко обернулись. Причем Люциус склонил голову в почтительном поклоне, Драко же несолидно шарахнулся в сторону. Из коридора послышался смех. Гермионе стало еще хуже. Даже мысли о том, что ее Гарри хотя бы в эту минуту не угрожает опасность, оказались очень слабым утешением. Она с безумной надеждой смотрела на худощавую фигуру светловолосого юноши в противоположном конце комнаты. Странно, но в этот момент Гермиона отчетливо поняла, что ее жизнь в его руках. Она думала об этом с того момента, как узнала, в чьей комнате судьба уготовила ей приют. Но тогда опасность больше была номинальной. Гермиона понимала, что Драко Малфоя можно как-то уговорить, упросить, что-то пообещать, несмотря на то, что он опустил ее с небес на землю, дав понять, что она не представляет для него никакого интереса. Но он мог выставить какие-то условия. Не знаю – проигрывать Слизерину все квидичные матчи… Дурацкая мысль… Но Гермиона верила, что с ним будет возможно договориться. Он был пусть необычным, но все же подростком. У него еще не было этой жажды убийства, порабощения. И так получилось, что теперь только он был ее спасением. Смешно, но здесь, вдалеке от Хогвартса, когда она осталась совсем одна, Враг стал дороже и ближе. Просто он был хорошо знаком, он был родным, если хотите. Последней ниточкой, соединяющей с привычным миром. И Гермиона, затаив дыхание, вглядывалась в этот до боли знакомый силуэт.

 

Тем временем, Драко Малфой пришел в себя. Он вежливо склонил голову и произнес:

 

- Добрый вечер!

 

Услышав его ровный и спокойный голос, сложно было представить, что еще пять минут назад он, как ошпаренный, отскочил от двери при виде гостя.

 

- Что меня всегда забавляло в твоем сыне, это его хорошие манеры в любой ситуации, - обратился голос к Люциусу.

 

- Я очень старался, мой Лорд, - ответил тот.

 

- По-моему, он старался еще больше.

 

Фраза повисла в наэлектрилизованном воздухе комнаты.

 

- Сегодня Великий День, Драко, - обратился тот же голос к юноше, - для тебя и твоей матери.

 

Малфой-младший вскинул взгляд на отца.

 

- Где, кстати, Нарцисса? Или она тоже забыла сообщить о прибытии?

 

- Она ждет вас в библиотеке, мой Лорд. Все будет готово, как вы прикажете.

 

- Сегодня Великий День!!! – повторил голос. - В честь этого ты можешь о чем-нибудь меня попросить, Драко.

 

Люциус Малфой весь подобрался. Гермиона тоже перестала дышать. Шанс?

 

- Я не был в поместье около двух месяцев, - начал Драко тихим голосом. - Я хотел бы провести сегодняшний вечер с Нарциссой… Мой Лорд.

 

Гермионе показалось, что последнее обращение, как и преклонение головы, далось ему с трудом.

 

- Это невозможно, - резко сказал Люциус, - ты не ведаешь, о чем просишь. Ты хочешь нарушить…

 

- Люциус… - голос прозвучал спокойно, но Люциус тут же покорно умолк, ограничившись попыткой просверлить сына взглядом.

 

- Необычная просьба для юноши семнадцать лет. В этом возрасте ты должен хотеть проводить время с подружками. Здесь, тем более, далеко ходить не нужно. Мисс Забини находится в замке. Ты же предпочитаешь… Поистине! Твой отец прав, Драко. Ты странный человек. Будем надеяться, что твое желание продиктовано глупыми сантиментами, а не каким-либо умыслом. Люциус, я дарую эту ночь твоему сыну. Мы же пока сможем вернуться в подземелье.

 

- Этот такая честь… Мой Лорд, - жесткий взгляд в сторону сына.

 

- Благодарю, мой Лорд.

 

- Всему виной моя доброта, - послышалось из коридора, и удаляющиеся шаги возвестили об отбытии гостя.

 

«Доброта!!! А у Темного Лорда есть чувство юмора!» - подумалось Гермионе. Ее взгляд замер на юноше. Если бы Гермиона не следила так пристально, до рези в глазах, то не смогла бы заметить, как расслабились его плечи после слов Волдеморта.

 

- Надеюсь, ты понимаешь, что сейчас сделал и что тебя ожидает в скором времени? - Люциус Малфой шипел не хуже своего повелителя. - Темный Лорд имел планы на этот вечер, касающиеся Нарциссы.

 

- Я имею меньше прав на время моей матери, чем Темный Лорд?

 

Звук, похожий на удар хлыста, рассек комнату. Гермиона чуть не вскрикнула. Кто бы мог подумать, что Люциус Малфой будет вразумлять сына такими маггловскими способами. Его правая рука резко наотмашь ударила юношу по лицу: раз и другой.

 

«Для симметрии», - глупо подумала оцепеневшая Гермиона.

 

- Ты не имеешь никаких прав. Вообще. И чем скорее ты это поймешь, тем будет лучше. ДЛЯ ВСЕХ.

 

Гермионе послышался кокой-то скрытый смысл в его последних словах.

 

Драко Малфой не ответил. Он вообще даже не пошевелился, если не считать инерционного движения от ударов. Он был похож на статую какого-то мятежного ангела. Все в нем выражало протест: расправленные плечи, вскинутый подбородок, взгляд.

 

«Ох, - подумала Гермиона, - да на меня он смотрел, можно сказать, с любовью». Сейчас во взгляде было что-то такое… Странно. Его явно ждало наказание, и оно, вряд ли, заключалось в запрете есть конфеты в течение 3-х дней. Но, глядя на этого парня, Гермиона ни за что бы не сказала, что он напуган. Люциус, видимо, пришел к тому же выводу. Медленно подойдя к двери, он обернулся.

 

- Неужели, ты совсем не боишься боли?

 

Это был мимолетный вопрос. Было видно, что в жизни Люциуса Эдгара Малфоя было не так много вещей недоступных пониманию. Эта была, пожалуй, самая главная. Не дожидаясь ответа, он вышел.

 

Закрыв дверь, Малфой прислонился лбом к ее поверхности и замер. Гермиона стояла в шкафу и понятия не имела, что ей делать. До смерти хотелось вылезти, потому что ее уже просто тошнило от шмоток Малфоя, но, с другой стороны… Что-то ей подсказывало, что сейчас Малфоя лучше не трогать, хотя…

 

«Мы же пока сможем вернуться в подземелье!» - произнес голос.

 

Гермиона резко распахнула дверь: из-за прихоти этого ублюдка они сейчас опять будут мучить Гарри. С мамочкой ему захотелось побыть! Гермиона была вне себя от ярости. Так часто бывает. Опасность миновала, и Драко Малфой из единственного знакомого, а потому и самого близкого человека в этой комнате, снова превратился в ненавистного старосту Слизерина теперь уже седьмого курса.

 

- Малфой, из-за тебя…

 

Он вздрогнул и резко обернулся на голос.

 

«Он забыл про меня!!!» - Гермиона не могла в это поверить. Она чуть с ума не сошла от страха за эти несколько минут. Ей даже на минуту показалось, что он пытается ее спасти, отвлечь их внимание и заставить убраться из комнаты. А он все это время просто не помнил о ее существовании.

 

Ее мысли нахлестывались одна на другую, заставляя девушку дрожать от негодования. Здесь даже была не мысль о Гарри. Нет! Что-то другое. Просто, в тот момент, когда он таким спокойным голосом разговаривал с самым ужасным темным волшебником современности, бросая вызов. Пусть не на словах, но всем было понятно… Просто … Гермиона на миг даже забыла, кто перед ней. Так он был похож на рыцаря из сказок. Там принцессы всегда сидели в заточении у злых волшебников, а храбрые рыцари их спасали. Как выяснилось, в смелости Малфою действительно не откажешь, вот только спасал он совсем не принцессу. И вообще, с его идиотскими манерами и воспитанием, его «рыцарем» и под наркозом не назовешь. Гад!!!

 

- Грейнджер, - почти шепотом проговорил несостоявшийся рыцарь. Гермиона встретилась с ним взглядом. И гневная тирада вылетела из головы. Она поняла, что за этим последует оскорбление: хорошо, если словом, а то, как бы, не действием. Но замерла она не по этому.

 

Ей вдруг стала понятна одна вещь. При всем ее шестилетним наблюдением за Драко Малфоем, только сейчас она со всей очевидностью поняла: он – просто человек. И беседа с гостями не прошла для него бесследно. И след был даже не в виде рассеченной губы и покраснения на скуле (по-видимому, Люциус носил перстень или печатку). Нет! Он выглядел как человек, пробежавший стометровку. Его неровное дыхание заставляло грудь резко подниматься и опадать. Он выглядел еще бледнее, чем обычно.

 

- Малфой, у тебя кровь идет, - сообщила ему очевидную вещь Гермиона.

 

- Если ты когда-нибудь выберешься из этого дома живой, в чем лично я сомневаюсь, ты не то, что этот день, ты свое имя забудешь, - зло пообещал Малфой.

⇐ Предыдущая12345678910Следующая ⇒

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: