Глава 40. Маленькая часть большого мира. 19 глава

* * *

Нарцисса Малфой безостановочно ходила по залитой солнцем террасе. Погода творила презабавные вещи: вчера вечером начался проливной дождь, а сегодня с утра светило яркое солнце. Однако земля за ночь так пропиталась влагой, что, несмотря на солнечные пятна на стенах и полу, на открытой террасе было сыро и прохладно.
Нарцисса зябко куталась в теплую шаль и отмеряла шагами минуты.
На успевших высохнуть перилах сидела понурая Мариса Малфой, втянув голову в плечи, и, периодически поднимая и опуская ногу, пыталась поймать ботинком солнечного зайчика. В таком состоянии они находились уже довольно долго.
Вчерашний обед не внес в ситуацию никакой ясности. Впрочем, Нарцисса и не надеялась. Ей вообще было плевать на то, что случилось. Она хотела видеть Сириуса. Люциус исчез в неизвестном направлении. Скорее всего, направился в Министерство всеми правдами и неправдами пытаться отвести от себя подозрения. Ее муж быстро ориентировался в ситуации.
А Нарцисса маялась от бездействия. Нужно что-то сделать. Как-то помочь. Внезапно она остановилась.
– Суд ведь назначен на сегодня?
Мариса вскинула голову:
– Суд?
– Да! Суд!
Мариса не обратила внимания на вспышку гнева. С тех пор, как она появилась в доме брата час назад, Нарцисса успела на нее накричать, вместе с ней поплакать и отчитать ее за безрассудство – в такое время отправиться одной в такую даль. Каминная сеть заработала лишь двадцать минут назад.
– Я должна попасть на суд.
– С ума сошла?
Мариса спрыгнула с парапета и отряхнула брюки.
– Как ты себе это представляешь?
– Никак! Я просто приду в качестве…
– В качестве кого?
– Зрителя, – негромко закончила Нарцисса.
– И ты думаешь, Сириусу это поднимет боевой дух? Подумай о нем хоть минуту. Ему и так несладко, ему нужно собраться и доказать, что он – невиновен. Все против него. А тут появишься ты и все испортишь.
– Я незаметно, – негромко проговорила Нарцисса, останавливаясь напротив подруги и заглядывая ей в глаза.
– Ты? Незаметно? Да тебя видно за милю.
– Я надену плащ и…
– Ага. И капюшон. В зале суда всех обыскивают. Там такие меры безопасности, что никому и не снилось. Список допущенных лиц строго ограничен и контролируется.
– Ты-то откуда знаешь?
– Я прочитала прессу до конца, а не только ту часть, что посвящена арестам.
– И что же мне делать?
– Ждать.
Мариса подставила лицо утреннему солнцу. Нарцисса посмотрела ей в спину. Эта девчонка, которая младше Нарциссы на пять лет, порой казалась гораздо мудрее нее. Нарцисса устало опустилась на стул.
– Почему все так? Почему я не могу ему помочь?
Мариса с силой сжала парапет. Что она могла сказать?
– Слушай, раз этот… Лорд исчез, заклинание должно пропасть. Нет?
Нарцисса встрепенулась.
– Нет. Оно пока не пропало, но я думаю, это вопрос времени. Оно немного ослабло.
Нарцисса впервые улыбнулась.
– Ой, смотри, Драко погулять вынесли. Пойдем?
Мариса быстро сбежала в сад в сторону небольшой процессии. Нарцисса взяла себя в руки и последовала за ней. Подойти близко она пока не могла, но расстояние сокращалось с каждым днем. Она это чувствовала. Это давало надежду. Молодая женщина опустилась на скамейку и стала наблюдать за малышом.
Драко расположился на непромокаемом покрывале и начал складывать домик из кучи разноцветных камней. Нарцисса на миг позабыла обо всех своих горестях. Белокурый мальчик, похожий на ангелочка в ясное солнечное утро. Будто ничего плохого не происходит. Мариса подбежала к племяннику, но на ее пути тут же вырос Смит.
– Даже не думай, – очаровательно улыбнулась Мариса охраннику.
Она попыталась пройти мимо, но мужчина с силой сжал ее локоть. Мариса бросила быстрый взгляд на ближайшего домового эльфа. Хватка Смита тут же ослабла, а сам он застыл, как изваяние.
Мариса потрепала эльфа по макушке и устроилась рядом с Драко.
– Привет, – она улыбнулась и тронула детское плечико. – Будешь со мной играть?
Она тут же начала пододвигать к себе часть камней.
– Нет, – после некоторого раздумья решил ребенок и стал сдвигать все в свою сторону.
– Ну и пожалуйста, – заявила Мариса. – Я себе еще наколдую.
Она наколдовала несколько разноцветных камешков и начала строить пирамиду. Драко, нахмурившись, следил за этим, явно недовольный ее действиями. Потом он стукнул кулачком по камням, заставив пирамидку рухнуть.
– Эй! Я сейчас не посмотрю, что тебе всего лишь год – получишь.
Нарцисса со смехом следила за тем, как Мариса и Драко бурно делили камни, причем ни один не желал уступать, а потом наконец заключили перемирие и стали строить каждый свое. Нарцисса потерла висок и улыбнулась. Как хорошо, что есть Мариса.
– Поехали к нам вместе с Драко? – крикнула Мариса.
– Как?
– Ты можешь отправиться камином, а я довезу это наказание в экипаже.
– Вы друг друга замучаете по дороге.
– Ничего-ничего. Ему полезно. И так слишком много себе позволяет. Поехали. Присцилла против не будет, а Люциус… Думаю, ему сейчас не до вас.
– Это уж точно.
Мариса вновь увлеклась игрой, а Нарцисса задумалась над ее предложением. Заманчиво.
– Что все это значит? – раздался над головой вкрадчивый голос.
Нарцисса вздрогнула и встретилась взглядом с мужем.
– Ты давно здесь?
– Нет, только что вернулся. Что здесь происходит?
– Мы играем с ребенком.
Люциус поджал губы и направился к покрывалу. Увлеченные игрой Драко и Мариса все еще его не замечали. Он поравнялся с неподвижным охранником, смерил убийственным взглядом ближайшего эльфа, от чего тот сжался в комок и, наконец, склонился над Марисой.
– Здравствуй, милое дитя, – его голос был слаще сиропа.
Мариса подскочила, опрокинув свою конструкцию, однако быстро взяла себя в руки и бросила на брата непередаваемый взгляд.
– Здравствуй, милый брат.
– И когда ты наконец научишься предупреждать о своих визитах? Я буду вынужден поговорить с Присциллой.
– Предупредить тебя затруднительно. Впечатляющими попытками обелить свое имя ты перекрыл все способы связи с этим домом, – улыбка Марисы была убийственно-милой.
Люциус про себя выругался. Наградил Мерлин сестрицей. Он хотел высказать ей все, что думает, но вдруг понял, что втягиваться в спор с шестнадцатилетней девчонкой, по меньшей мере, глупо. Ему плевать, что она о нем думает. Плевать. Люциус погладил сына по голове. Драко недовольно отдернул белокурую макушку. Люциус еле сдержал порыв отвесить ему подзатыльник. И так все ни к черту, а еще такое… Он посмотрел на недовольное лицо ребенка
– Мне кажется, ты ему не нравишься, – милым тоном объявил он сестре.
– Одно утешает: ты – тоже, – не осталась в долгу Мариса.
Драко моментально воспользовался тем, что она отвлеклась, и пододвинул к себе ее камешки. Мариса рассмеялась. Люциус так и не понял причины. Он просто встал, отряхнул брюки.
– Как долго ты изволишь гостить?
Мариса сдержала порыв напомнить, что она не гость в этом доме.
– Думаю, сегодня я уеду.
– Хоть одна хорошая новость за этот день, – бросив взгляд на ясное небо, проговорил Люциус и направился к дому.
Поравнявшись с Нарциссой, он заметил:
– Мариса плохо влияет на ребенка.
– А по-моему, ему весело.
Люциус передернул плечами и хотел продолжить путь.
– Люциус!
Он обернулся.
– Мариса пригласила нас с Драко в дом Присциллы.
– Почему-то я уверен, что Присцилла об этом даже не догадывается.
– Мы с Драко погостим там несколько дней.
– С Драко?
– Да. Думаю, ребенку будет полезно побыть там, где не толпятся малознакомые люди. Да и вообще, я так решила.
Люциус вскинул голову, намереваясь сказать очередную колкость. Однако спокойный взгляд серых глаз заставил сдержать слова, готовые сорваться с языка. Сейчас действие заклятия будет слабеть с каждым днем. Сколько оно продержится? Месяц? Год? Совсем ни к чему приобретать противника в лице Нарциссы. Сейчас и так все против него. Ну не случится же ничего за несколько дней.
– Надеюсь, ты отдаешь себе отчет в том, что Драко нельзя подвергать опасности и…
– Ты считаешь, что я могу подвергнуть собственного сына опасности? – ее голос прозвучал холодно.
– У нас с тобой слишком разные понятия об опасности. Ладно. Я не возражаю. Но вы должны будете вернуться по первому требованию, если… что-то изменится.
Внутренне напрягся, ожидая ее реакции. Улыбка.
– Как скажешь, милый.
– Вот и отлично… милая.
И Люциус Малфой, чертыхаясь про себя, направился в дом. А губы Нарциссы тронуло некое подобие улыбки. Все изменится. Теперь все изменится.
Она сможет.
Следующее утро она встретила в совершенно ином по духу и характеру поместье Малфоев. Хозяйка имения – мать Люциуса и Марисы – вежливо осведомилась, как они добрались, все ли в порядке у Люциуса и не нужно ли для мальчика чего-то особенного. Она так и назвала собственного внука «мальчик».
Нарцисса не менее вежливо поблагодарила, заверила, что все в порядке и не стоит беспокоиться, и, проводив Присциллу взглядом, возвела глаза к потолку. Эта женщина видела внука один раз почти год назад – на его крестинах. Хотя нет. Два. Несколько недель назад на первой годовщине Драко. И все. Ни тебе желания увидеться с ребенком, ни порыва подержать на руках. Нарцисса слишком мало общалась с собственной свекровью, но не могла не отметить, что Присцилла как-то совершенно ушла в себя после смерти Эдвина. Она и раньше-то не была активной участницей жизни собственной семьи. Здесь же и подавно. По каким-то обрывкам слов Марисы было понятно, что мать вовсе не интересуется, чем занимается это непоседливое создание в свое свободное время. Может быть, годы, проведенные в семье Малфоев, научили Присциллу жить в каком-то своем мире, видеть лишь то, что хотелось. Так, она посещала выставки, светские рауты и жила, будто у нее нет такого непонятного явления как семья.
Могла ли Нарцисса ее осуждать? Вряд ли. Она сама не знала, в кого превратится через столько же лет в этой милой семье. Однако был в этом и плюс. Присцилла не выразила ни удивления, ни недовольства их визитом. Впрочем, позавтракать она так и не вышла. Нарцисса пыталась выяснить, не в них ли причина, на что позевывающая Мариса махнула рукой:
– Она всегда завтракает одна.
– Ну где же эта твоя Мэри?
Нарцисса притопнула. Она понятия не имела, как поведет себя Драко в незнакомом доме. Мэри – престарелая волшебница – сразила вчера Нарциссу наповал, когда бесцеремонно взяла орущего во все горло ребенка из рук Марисы, пробурчав что-то в адрес «неумех мамаш» да «безруких девчонок». Тогда Нарцисса открыла рот – одернуть прислугу. Она и так не находила себе места с тех пор, как переместилась сюда по каминной сети и два часа ждала прибытия экипажа из поместья. Совы летали с неимоверной скоростью, принося измятые записки от Марисы. И вот, когда наконец злая Мариса и орущий Драко появились в доме, перед ними как из-под земли выросла эта женщина.
Но высказаться Нарцисса не успела. Слова замерли на губах, когда Драко затих в руках волшебницы и (невероятно!) через несколько секунд начал чему-то улыбаться, в то время как морщинистое лицо старухи светилось умилением и счастьем.
– Моя няня – Мэри, – представила Мариса старушку. – А это Нарцисса – ма…
– Знаю я, знаю, – проворчала женщина и бесцеремонно направилась прочь.
– Куда вы направляетесь с моим сыном? – повелительные нотки не произвели на старушку никакого впечатления.
– Ребенок переволновался. Умыть, покормить…
Что могла сказать Нарцисса? Гордо заявить: «Я сама»? И так привычное недомогание заставляло придерживаться рукой за дверной косяк. Но ведь расстояние сократилось. Ведь та пропасть, которая появилась год назад, стала меньше. Гораздо меньше. От этой мысли стало легче, и Нарцисса решила простить ворчливую бабку.
– Не волнуйся. Лучше нее никто не справляется с детьми. Драко в надежных руках.
– Что ты с ним по пути делала?
– Это кто еще с кем что делал?
Мариса с показной сердитостью попыталась стереть пятно сока с мантии.
– Это не ребенок, это...
– Так ты считаешь, что эта бабушка справится с Драко?
– Нарцисса, эта бабушка справилась со мной, – был ответ.
С этим аргументом сложно было не согласиться.
И вот теперь они сидели за большим столом на террасе и ожидали появления Драко. Нарцисса грела руки о кружку с кофе, а Мариса болтала трубочкой в стакане апельсинового сока и, кажется, вела неравный бой со сном.
– Когда же прилетит почта?
– Не знаю, – Мариса отодвинула стакан. – Присцилла сказала, что в последнее время с официальной почтой проблемы.
– Наверное, ее отслеживают. Что же делать? Как же все вчера закончилось? – Нарцисса встала и прошлась по террасе. Бессонная ночь давала о себе знать – соображалось плохо. – Ну где же эта женщина?!
– Милая, малыш капризен, поэтому просыпались мы долго.
Нарцисса резко обернулась и встретилась с взглядом ясных голубых глаз. Странно, несмотря на ревность, которую она испытала вчера при виде Драко, улыбавшегося этой женщине, Нарцисса почувствовала, что на нее невозможно злиться.
– Где Драко? – уже спокойнее спросила она.
– Сейчас я его принесу. Хотела убедиться, что у вас все в порядке.
– В каком смысле?
Старушка долгим взглядом посмотрела на Нарциссу:
– На тебе заклятие, девочка.
Нарцисса внутренне поежилась под этим спокойным взглядом, а няня Марисы, как ни в чем не бывало, добавила:
– Я покормлю малыша там, – морщинистая рука указала на противоположный конец большой террасы, куда суетливые эльфы уже тащили детский стульчик.
– Спасибо, – только и смогла вымолвить Нарцисса.
Старушка крепко сжала ее руку, улыбнувшись, и вдруг строго крикнула, взглянув куда-то за спину Нарциссы:
– Прекрати возить хлебом по скатерти. Это не игрушки!
Нарцисса оглянулась на сжавшуюся при этом окрике Марису. Когда старушка направилась прочь из комнаты за Драко, Мариса совсем по-детски высунула язык и скорчила рожицу. Нарцисса невольно улыбнулась.
У Марисы была не любвеобильная семья в отличие от Нарциссы, которую обожали родители. Но зато у Марисы была вот эта странная женщина. Нарцисса посмотрела на сына. Наверное, он был счастлив впервые за несколько месяцев. Во всяком случае, он радостно смеялся, сидя на коленях у старой волшебницы. Так, как не смеялся ни с кем. Нарциссе стало грустно. Внезапно ее отвлек звон разбитого стекла. Няня тоже вскинула голову.
– Ну что за наказание, – ворчливо пробормотала няня в сторону своего нерадивого чада.
Нарцисса встревоженно обернулась к Марисе. Оказывается, успела прилететь сова с «Пророком», а она и не заметила. И вот сейчас Мариса, испуганно глядя на подругу, стряхивала брызги сока с газеты. Видимо, стакан выпал из ее рук.
Нарцисса почувствовала, что в груди что-то нехорошо заныло.
– Что там? – страшась ответа, спросила она.
Мариса встала из-за стола и протянула ей газету. Нарцисса взглянула на первую полосу. На залитой соком странице колдография Сириуса. Все тот же затравленный взгляд и… заголовок:
«Пожизненный срок в Азкабане – достаточная кара для предателя».
Нарцисса медленно встала из-за стола и направилась к выходу.
Она сама поразилась внезапному спокойствию, посетившему ее. Это все неправда. Это не может быть правдой. Вот сейчас она проснется… Няня Марисы что-то говорила, смех Драко звенел колокольчиком, а Нарцисса медленным шагом спустилась по ступеням и пошла по каменной дорожке.
«Пожизненный срок… пожизненный срок…»
Это значит навсегда? На-всег-да. Вспомнилась фраза из старой песни:
«Навсегда – это слишком долго.
Я о многом успею забыть…».
Она без сил опустилась на нагретую утренним солнцем скамейку, развернула скомканную газету и всмотрелась в лицо на колдографии. Ссадина на скуле, щетина. Как же так? Почему? У ее ног опустилась на корточки Мариса, крепко обхватив колени Нарциссы. Кажется, она что-то шептала, а Нарцисса неотрывно смотрела на острую девичью коленку, видневшуюся из-под распахнутых пол кроваво-красного халата. И где эта девчонка умудряется набивать себе синяки?
– У тебя синяк, – безразличным голосом проговорила Нарцисса.
Мариса замолчала, взглянула на свою коленку, потом на подругу.
– Что в статье?
Нарцисса не хотела читать эти безликие строчки.
– Его вчера отправили в Азкабан, – сдавленно проговорила Мариса.
– В Азкабан? Так скоро?
Мариса пожала плечами.
– Мне нужно его увидеть, – внезапно проговорила Нарцисса и встала.
Мариса от неожиданности уселась на землю.
– Как?
Нарцисса посмотрела на подругу сверху вниз.
– Я попаду в Азкабан.
– Как?
Мариса обхватила колени руками и так и осталась сидеть на земле.
Нарцисса потеребила ворот халата.
– Я что-нибудь придумаю.
– Нарцисса, Мерлина ради! В Азкабан просто так не попадешь. Разве что меня убьешь, например.
Нелепость, произнесенная детским голосом, заставила отрезветь.
– Я поеду навестить Беллу. Белла в Азкабане.
– Нарцисса! – Мариса вскочила на ноги. – Во-первых, твое внезапное желание покажется всем странным. А во-вторых, навестить Беллу – значит признать ее сторону.
– Она моя сестра, – невозмутимо проговорила Нарцисса.
– Она – преступница. Как ты не понимаешь?! Люциус из кожи вон лезет, чтобы только не оказаться причастным к этому, а ты собираешься сделать такой подарок Министерству.
Нарцисса посмотрела на эту девочку. Впервые за столько лет она слышала, как Мариса одобряет хоть что-то в действиях брата.
– Подумай о Драко! – взмолилась девушка.
Нарцисса обхватила себя за плечи и отвернулась в сторону большого фонтана.
– К тому же женщины наверняка содержатся там отдельно от мужчин. Ну подумай. Дементоров нельзя подкупить, нельзя заколдовать. Твое посещение не приведет ни к чему, кроме нежелательных последствий для семьи и…
Нарцисса зажмурилась. Мариса права. Права на все двести процентов, но как же тяжело было прислушаться к здравому смыслу. Почему в жизни так? Почему она должна выбирать между благополучием сына и возможностью последней встречи с ним? Почему не поняла этого раньше? В ее голове вертелись миллионы «почему».
– Он погибнет там, – негромко проговорила она.
Мариса крепко обняла ее за плечи. Она не стала врать, что все наладится. Она просто промолчала.
Нарцисса почувствовала, как горячие капли потекли по щекам, падая на залитую соком газету. Две девушки плакали посреди большого ухоженного сада. Обе были молоды, красивы, носили знатную фамилию, жили в шикарных поместьях. Но Счастье не обращало на это внимание, Счастье частенько обходит стороной стены дорогих особняков.

* * *

Сириус Блэк сидел на… Если бы чувство юмора не изменило ему, он бы непременно придумал красочное определение этому, с позволения сказать, спальному месту. Но все чувства, включая чувство юмора, остались за стенами этой камеры.
Сколько дней он провел здесь? Сириус не помнил. Какое-то ощущение реальности стало возвращаться не так давно. Он смог наконец осознать, где он, и понять, во что именно влип. Хотя пока его это не волновало, как не волновало и то, что здесь отвратительная еда и не менее отвратительная вода. Он попытался вспомнить все, что они проходили об Азкабане. Конечно, сразу же в памяти всплыли строчки о дементорах – таких милых ребятах, которые высасывают счастливые воспоминания. Сириус Блэк зло усмехнулся.
Смотрите, не объешьтесь его счастливыми воспоминаниями. Их ведь так много, просто некуда девать!
Сириус потер лицо руками. Счастливые воспоминания? Уж не воспоминания ли о семье, которая прокляла его? Отреклась? Нет, если он и был счастлив в доме на улице Гриммо, то это было так давно, что воспоминания не сохранились. А что еще было в его жизни? Нарцисса? Счастье? Да, безудержное счастье, которое всегда отдавало горечью разочарования и потери. Что, милые дементоры? Невкусно? Сириус прижался затылком к холодной стене.
А еще в его жизни были друзья. «Были». Какое страшное слово.
Сириус в очередной раз поразился тому, как странно устроена человеческая память. Наверное, в какой-то момент она просто гуманно выключается и прячет что-то в закоулки сознания. Так Сириус во всех подробностях помнил последний день, проведенный в доме у Джима. День, когда сам хозяин был на дежурстве, а они с Ремом сидели на просторной кухне и грелись.
За окном лил дождь, а в доме было уютно и радостно.
Малыш Гарри сидел за своим столиком и бессовестно кидался кашей в собственного крестного.
– Сириус! – звонкий голос Лили не предвещает ничего хорошего. – Прекрати его дразнить!
И с чего она взяла? Тем более стоит у плиты, к ним спиной.
– Или хотя бы не уворачивайся, – со смехом добавляет Рем, сидящий на подоконнике с кружкой дымящегося чаю, – а то попадешь на генеральную уборку кухни.
Лили невозмутимо направляет волшебную палочку на испачканную стену.
– Получите все трое.
– А я за что? – праведно возмущается Лунатик.
Всем четверым солнечно и радостно, несмотря на потоки дождя, стекающие по стеклу за спиной Рема.
Юноша почувствовал озноб – дементоры уловили тень светлого в его воспоминаниях. Это потом он научится не давать лишний повод приблизиться этим тварям. Пока же он лишь зябко поежился и попытался отогреть дыханием замерзшие руки.
Это был как раз тот день, когда Сириус упал с мотоцикла. Этот день Сириус помнил.
Еще он помнил, как ждал Питера, как обнаружил пресловутую царапину на мотоцикле. Помнил, как метался в поисках камина, помнил, как летел в Годрикову Лощину, не заботясь о мерах антимаггловской безопасности. Что было дальше?
Сириус не мог вспомнить, как ни старался. До тупой боли в висках, до хруста в сжатых кулаках. Он не помнил.
Не помнил, как с грохотом приземлился у дымящихся руин их гостеприимного дома.
Не помнил, как до хрипоты выкрикивал имя Сохатого, сдирая в кровь руки в попытках разгрести завалы. Не помнил, как повторял, что с ними все в порядке, как умолял Мерлина, чтобы их не оказалось дома в этот день, и как Мерлин снова его не услышал. Сириус не помнил, как увидел Джима. Такого до боли знакомого и незнакомого одновременно. Не помнил разводов грязи на бледном лице друга, не помнил, как в исступлении повторял «энервейт», хотя весь опыт аврора твердил о том, что ему уже не поможешь. Не помнил, как наконец его осенила мысль о Лили и Гарри. Не помнил, как звал теперь уже семью Джима, искал их среди разломанной мебели и детских игрушек, среди золы и пепла. А потом вдруг нашел и едва не сошел с ума от невероятности того, что увидел. Рыжие локоны на зеленом ковре, который они все вместе покупали в комнату Гарри...
И все повторялось снова и снова. Тот же перечень оживляющих заклинаний и отчаянная борьба здравого смысла с безумной Надеждой. А потом осознание. И среди этого отчаяния… детский плач. А потом? Потом он увидел исполинскую фигуру Рубеуса Хагрида – лесничего Хогвартса. А еще малыша Гарри, уцелевшего каким-то невероятным, необъяснимо-чудесным образом. Сириус не помнил, как отчаянно цеплялся за рукав лесничего и, давясь копотью вперемешку со слезами, пытался втолковать, что он крестный и должен забрать Гарри.
А потом вдруг Хагрид произнес имя Дамблдора, и Сириус успокоился. Это означало, что о Гарри сейчас позаботятся лучше, чем сможет он. У него же появилась другая цель – отомстить человеку, которого он называл другом десять лет своей жизни. Тогда он отдаст свой мотоцикл Хагриду, который не мог пользоваться магией, а сам попросится в соседний дом, к милому семейству, перепугав их насмерть своим видом, однако именно безумный взгляд на перемазанном сажей и кровью лице, не даст соседям отказать ему в просьбе воспользоваться камином.
Он не помнил, как вернулся в бар, где ждал Хвоста. Не помнил, как увидел его. Видимо, тот решил просто так прийти на встречу, будто ничего не случилось. Он собирался как-то это все объяснить? Сириус тогда посмотрел на знакомую фигуру у барной стойки и вдруг отчетливо понял, что Хвост – виноват. И что бы Питер Петтигрю сейчас ни говорил, как бы искусно ни врал – он, Сириус, не поверит. Потому что знает правду. Их было трое, посвященных в тайну. Теперь осталось двое, и это вина Хвоста.
Перепуганный взгляд бармена заставил Питера оглянуться.
Два человека, которые знали правду, смотрели друг на друга. Хвост даже не пытался соврать. В пылающих бешенством глазах бывшего друга он видел свой приговор. Мгновение, и Сириус понял, что Хвост собирается трансгрессировать. Но авроров готовили не зря. Прыжок, и резкий толчок сквозь пространство, и они оба оказались на площади. А дальше? Наверное, счастье Сириуса заключалось в том, что он этого не помнил. Не помнил гибели магглов, не помнил театральных обвинений Хвоста, не помнил взрыва, оглушившего его на миг.
Эти несколько часов начисто выпали из памяти.
А дальше был суд. Его Сириус помнил.
Ужас в глазах Рема. Недоверие в глазах Дамблдора. И волна презрения и ненависти. Сколько же их там было – глупцов, судивших его. Десятки? Сотни? А потом был приговор. Слезы Эмили и наконец его фраза:
– Я невиновен!
Она ничего не значила для этой толпы. Да и не для нее она звучала. Сириус выкрикнул это, глядя в серо-зеленые глаза последнего человека, который еще мог поверить ему. Сириус Блэк так и не увидел, поверил ли Ремус Люпин. Бывшего аврора выволокли из зала. Он помнил, что даже смог испугаться дементоров. Одно дело читать в книгах, а другое – почувствовать могильный холод собственным сердцем.
А дальше все произошло быстро. Наручники, захлопнувшаяся дверь экипажа с решетками на окнах и вот это место, в котором ему предрекли провести остаток жизни.
Здесь быстро сходили с ума. Через год – самое большее. Он выдержит гораздо дольше. Хотя и через двенадцать лет не сможет с уверенностью сказать, что сохранил свой разум. Однако он вырвется на свободу, чтобы отомстить, едва поймет, что человек, лишивший его всего, жив.
Сириус Блэк посмотрел в потолок. У него были друзья. А теперь нет. У него была жизнь, теперь не осталось и ее. Однако в этом мире еще остался человек, который думает о нем. Мысли материальны. Кто знает, возможно, именно мысли красивой женщины, в чьих жилах течет кровь великих прародительниц, сумели сохранить его разум, его веру и силу.

* * *

Северус Снейп давно собирался повиниться перед директором Хогвартса. Еще до падения Темного Лорда он несколько раз собирался с духом рассказать обо всем. Собирался, собирался, да так и не собрался. Он миллион раз готовил этот разговор. Но как начать? Что сказать? «Я – Пожиратель смерти, но я не убивал». Нелепо. Понятно же, что это – попытка избежать наказания. Но Северус действительно не убивал. Однако был среди этих людей. Мог миллион раз предать их, покончить с ними, но не предавал. Почему? О Мерлин! Он не мог дать ответа. Ведь никто не поверит в рассказ о дружбе. Правильно? Вот и оставалось как-то завести разговор и сдаться на милость победителей. Тем более надеяться было не на кого: каждый из бывших Пожирателей сейчас был занят спасением собственной шкуры. У Северуса не было влиятельных покровителей, не было средств, достаточных для откупа. Последней надеждой оставался Дамблдор, но как ему сказать?
Однажды Северус почти решился. С отчаянием отворил дверь в кабинет директора, собираясь рассказать обо всем. Будь что будет. Он не мог и дальше жить с этим. Однако, как всегда, вмешался Случай. Кто-то из тех, кем Дамблдор дорожил, попал в клинику Святого Мунго – последствия задержания одного из Пожирателей, и директор попросил Северуса сопровождать его в клинику.
Зачем? Северус тогда так и не понял, но перечить не стал. Вот и удобный момент. В экипаже наедине можно поговорить. Но профессор Дамблдор тут же задремал, и Северусу ничего не оставалось делать, кроме как молча терзаться всю дорогу. Не будить же директора, в самом деле. У того и так в последнее время почти не было возможности отдохнуть. Юноша вздохнул. Значит, еще не время.
В клинике Северус слегка отстал, заглядевшись на объявление о семинаре зельеваров. Подумал, что нужно отпроситься у Дамблдора, и тут же одернул себя. В Азкабане ему вряд ли понадобятся навыки зельевара. Однако маленькую копию объявления сорвал и, читая, пошел по коридору.
– А это наш новый преподаватель зельеварения – Северус Снейп.
Северус удивленно вскинул голову, услышав, как его на глазах повысили, представляя кому-то. Да так и замер. Потому что напротив него с чуть насмешливой улыбкой стояла та самая дама, которой он нагрубил на приеме у Люциуса.
Ну вот и все. Вот и решилась его дилемма. Судя по тону Дамблдора, тот давно был знаком с этой женщиной. Вот сейчас она произнесет что-нибудь вроде «Да мы не раз виделись в компании Темного Лорда», – и все.
В тот миг Северус понял, что хуже правды может быть только правда, поведанная не тобой.
Он судорожно сглотнул.
– Властимила, – женщина протянула руку.
Северус автоматически принял теплую ладонь и отметил, что ее рукопожатие было необычно сильным для женщины. Но даже не слишком удивился – так шокирован он был.
– Властимила финансирует отделение, занимающееся сложными случаями, – пояснил ни о чем не подозревающий Дамблдор.
А Северус смотрел на женщину напротив и терялся в догадках. От неожиданности он даже не подумал использовать легилименцию. Просто пытался просчитать последствия ее молчания. Уходя, Северус кожей ощущал ее насмешливый взгляд. Он был сбит с толку, а личный опыт подсказывал, что теперь от него потребуют что-то взамен.
Но был во всем этом и положительный момент: Северус решился. Все его метания показались смешными. Близость разоблачения словно открыла шлюзы в его душе, выпустив страх. Да, он готов ответить за то, что совершил. Нарцисса останется без поддержки, но она сильная. Справится. Северус сделал для нее все, что мог. Теперь осталось полагаться на Мерлина. К тому же есть эта девчонка – Мариса. То, что она не нравится лично Северусу, еще не значит, что она плоха. Вполне сообразительна, чуть ветрена, но со временем пройдет. Да и Нарцисса с ней ладит. У них все будет хорошо.
Садясь в экипаж, Северус молча закатал рукав мантии и показал левое предплечье Дамблдору. Наступила тишина. Вязкая, давящая, ощущаемая всей кожей напряженная тишина, когда любое действие, любой звук воспринимается с облегчением. Неважно, что он принесет, – любая определенность является благом. А пока этого нет – мир замирает, заглушая все звуки. Северус молча смотрел в лицо волшебника, не пытаясь отвести глаз. Сейчас он был открыт, подобно книге. Он решился – пути назад нет. Наконец Дамблдор кашлянул, а потом негромко произнес:
– А я все думал, когда же ты решишься.
– Вы знали? – глухо спросил Северус.
Хотя, конечно, его скромные успехи по блокированию разума смешны для такого мастера. Но почему-то казалось, что Дамблдор знает не поэтому.
– Я догадывался, – признался волшебник. – Порой ты странно себя вел, исчезал неизвестно куда, а возвращался всегда измученным и сердитым. Всего лишь наблюдение. Наблюдательный человек владеет миром.
Их взгляды снова встретились.
– Профессор, я… не могу об этом говорить. Я попросил бы вас…
Дамблдор все понял. Северус почувствовал чужое вмешательство в собственный разум, но противиться не стал. Словно со стороны он видел отрывки из собственной жизни. Вот последний прием Люциуса. Насмешливая улыбка Властимилы. Разговор с Нарциссой. Потрясение, боль, шок. Вот он спорит с Марисой. Вот готовит зелья в своей лаборатории.
– Ты талантлив, Северус, – в голосе Темного Лорда любопытство.
Словно поток – разноцветный поток его жизни вытекал из сознания. А вот и самый первый поход с Пожирателями, который, впрочем, стал последним. Черная Метка над лекарской лавкой мистера Олвана и тошнота, а еще ненависть к этим людям. На его разговоре с Нарциссой Северус почувствовал, что сознание освободилось от чужого присутствия.
Дело за малым. Северус Снейп тяжело дыша, посмотрел на Дамблдора. Пожалуй, из подобных заклятий вышла бы неплохая пытка. Круцио ломает и выворачивает тело. А это – душу. Северус чувствовал себя вывернутым наизнанку. Но вместе с опустошенностью пришло облегчение. Ему больше нечего скрывать. Впервые за несколько лет. Он чист перед своей совестью и этим человеком. Дело за ним.
Дамблдор молчал долго, а потом вдруг произнес:
– Я ошибся в тебе, Северус.
Сердце нехорошо подскочило.
– Я никогда не мог подумать, что ты окажешься способным на подобный шаг ради другого человека. Жизнь состоит из поступков. Какими-то из них мы можем гордиться впоследствии, каких-то – стыдиться. Ты сделал чудовищный шаг, согласившись принять Метку, но ты можешь им гордиться.
Северус неверяще посмотрел на Дамблдора. Неужели, прожив столько лет на свете, можно продолжать верить лишь в хорошее? Это казалось невероятным, но так было. Северус потрясенно покачал головой.
– Тебя ждет наказание, – проговорил старый волшебник.
– Я знаю, – спокойно отозвался он.
– Ты готов к нему?
– Не уверен, – Северус усмехнулся. – Но меня никто не спрашивает.
– Я спрашиваю. Я не могу стереть Метку с твоей кожи, но я могу свидетельствовать в твою защиту. Обратной дороги не будет. Ты готов?
– Что значит «не будет»?
– Ты не сможешь вернуться к прежней жизни, если вдруг захочешь. Однако это не значит, что ты будешь ограничен в чем-то. Ты сможешь по-прежнему видеться с миссис Малфой, ты сможешь поступать так, как сочтешь нужным. Никто не будет тебя контролировать.
Северус недоуменно вскинул голову.
– Ты будешь отвечать перед своей совестью. И все.
Юноша откинулся на спинку сиденья. Дамблдор – интересный человек. В самых простых вещая он умудряется найти такое… А ведь он прав. Самые суровые судьи – мы сами.