Спасение затонувшего имущества – не мародерство

 

– Команда провела голосование, и девушка проиграла, так что мы продали ее за два ящика пива на первую лодку, которую встретили за сотню миль к северу от Арубы. Ловцам креветок из Саванны. Они возвращались в порт... Это было четыре года назад, но девушка до сих пор находится в психиатрической клинике недалеко от Уэст.

Капитан лодки из Ки-Уэст

 

Ки-Уэст, Флорида. Сегодня вечером штормит. Приближается еще один холодный воздушный фронт, и северный ветер закручивает белые барашки на верхушках волн. «Ма-ко», привязанный канатом к дереву прямо напротив моей двери, яростно дергается, как дикий зверь, пойманный в ловушку. Время от времени я выхожу, чтобы проверить узлы. От рывков каната с дерева слетает кора, а мой новый японский ветровой конус под порывами ветра разлетелся в клочья.

Соседей раздражают мои проклятия и крики, но их жалобы похожи на лай глупой собаки, лишенный смысла. Эти люди не моряки. Лодки интересуют их только тогда, когда они хотят арендовать одну из них для морской прогулки, а во время шторма они прячутся в своих комнатах, как домашние кошки.

У меня другое положение. Теперь мой бизнес – спасение имущества жертв кораблекрушений, а жестокие шторма – живительная кровь нашего ремесла. Такова природа профессионального спасателя имущества – питаться смертями и бедствиями.

Мы с моими новыми партнерами быстро выработали единую точку зрения. Прозорливо сформировали корпоративное прикрытие по нескольким направлениям и распространили сферу наших интересов на коммерческое подводное плавание в рифах и подводную охоту, которые должны были обеспечить постоянный доход, пока мы будем грабить обломки довольно нерегулярно случающихся кораблекрушений и искать затонувшие сокровища.

Капитан Эглин взял на себя заботу о рыбалке и подводных операциях, Безумный Гнусный Брайен должен был заняться грабежом, а я контролировал поиски затонувших сокровищ.

 

Фортуна повернулась к нам спиной меньше чем через сутки после того, как мы захватили наш первый потерпевший крушение корабль. Элегантная тиковая мачта с погибшей «Тампа-бей куин» оказалась изъеденной от верхушки до основания: длинные спиральные ходы в ней были заполнены термитами, черным порошком и морскими червями. Мачта не представляла никакой ценности, а на следующую ночь останки корабля были дочиста обглодан-ны парнями, которых мои партнеры называли «грязными ковбоями из Биг-Коппит-Ки». Эта банда, морской вариант Ангелов Ада, терроризировала округу на протяжении многих лет.

– Однажды они за одну ночь обчистили целую подводную лодку, – сказал капитан Эглин. – Военные моряки открыли ее местным школьникам – для экскурсии. Начался шторм, и военные отправились ночевать на берег. А к утру лодка была полностью разграблена. Даже торпеды исчезли.

В нашем активе, кроме гнилой мачты, было одно старинное пушечное ядро, которое притащил Безумный Гнусный Брайен. Правда, он отказался сказать нам откуда, потому что, как он выразился, у нас могут возникнуть серьезные проблемы с «юридическими обоснованиями».

– Там еще много пушечных ядер, – сказал он. – И еще две медные пушки, но их надо тащить под водой, по меньшей мере три мили, прежде чем мы сможем заявить о наших правах спасателей затонувшего имущества.

Каждая пушка весит около полутора тысяч фунтов, кроме того, из-за кучи запутанных и противоречивых претензий, уже заявленных другими ворами, грабителями и конкурирующими корпорациями искателей сокровищ, их будет непросто продать официально.

– Никто не принимал все это крючкотворство всерьез, пока не появился Мэл Фишер, – объяснил капитан Эглин, – но теперь, если ты не хочешь, чтобы вся федеральная судебная система обрушилась на твою голову, ты не можешь взять ничего древнее зеленой стеклянной бутылки из-под кока-колы. – Он горько засмеялся. – Если мы попытаемся продать это пушечное ядро в городе, Мэл Фишер посадит нас в тюрьму за пиратство.

– Чушь, – сказал я. – Я знаю Мэла много лет. Он будет рад нам помочь.

Они с сожалением посмотрели на меня.

– Мы лучше попытаемся вырвать у живой акулы зуб в качестве сувенира, – сказал Безумный Гнусный Брайен. – В деле спасения имуществ жертв кораблекрушений друзей не бывает.

Я позвонил Мэлу Фишеру, и он обещал показать мне свою штаб-квартиру на военно-морской базе в центре Ки-Уэст.

Мы встретились в «Баре двух друзей», шикарной забегаловке на Фронт-стрит, куда после работы заходит вся команда Фишера, потому что, по их словам, пока бар не заполнится посетителями, им дают там бесплатную выпивку.

В те дни Фишер купался в золотых слитках и изумрудах. Он поднял со дна больше сокровищ, чем можно собрать во всех нью-йоркских ювелирных магазинах вместе взятых; незадолго до нашей встречи он в очередной раз появился в передаче «Доброе утро, Америка», чтобы рассказать о новых триумфальных находках.

Несколько лет назад аквалангисты Фишера обнаружили обломки легендарной «Атохи», испанского галеона, затонувшего во время шторма недалеко от Ки-Уэст в 1622 году. Серебро и золото, лежавшие на дне, оценивались в 400 миллионов долларов, но Мэл сказал, что все это корм для цыплят – теперь, после того как он нашел изумруды. «Камни тянут на миллиарды», – сказал он.

Мэл начинал в конце пятидесятых – с магазинчика, где торговал принадлежностями для подводного плавания. Магазин располагался на заднем дворе куриной фермы его родителей в Редондо-Бич. Затем Фишер переехал из Индианы в Калифорнию. Его ждала судьба наследника птицеводческой империи. Теперь, оглядываясь назад, можно сказать, что Мэл нашел более перспективный путь.

 

Сегодня вечером в гавани стоит двенадцать лодок, и четыре из них наши. Мой 17-футовый катер «Мако» самый маленький из всех, но он очень быстрый и маневренный. Он может пройти везде, днем и ночью.

Безумный Гнусный Брайен привязал свою лодку рядом с ним. Местные рыбаки беспокоятся от одного взгляда на нее, потому что она напоминает им о «старых добрых днях», когда безумными были все вокруг. Это 27-футовая изготовленная на заказ безымянная посудина, оборудованная двойным джонсоновским мотором в двести лошадиных сил; бака хватает, чтобы сходить до Кубы и обратно.

Напротив стоит 23-футовая яхта «Бобби Линн», принадлежащая капитану Эглину, на которой капитан возит клиентов – любителей подводного плавания в рифах. Крайняя в ряду, она окутана туманом и подпрыгивает на волнах, как заколдованный древним заклятием призрак из Ки-Ларго.

 

Опять пришел этот малый и украл из лодки аккумулятор. Это случилось после обеда, второй раз за последние три дня.

Первый раз он стащил аккумулятор, чтобы его продать. Глупо, конечно, но я, по крайней мере, мог это понять. Парень был просто недоумком, созданием, почти лишенным серого вещества. Он напоминал одну из тех больших ящериц, которые совсем не чувствуют боли, когда им отрывают хвост, или одну из ног, или даже голову – как делают в Чили, – потому что все это отрастет к следующему рассвету и никто не заметит разницы.

 

10 марта 1986 года

РАССВЕТ В «БОКА-ЧИКА»

 

Ки-Уэст, Флорида. «Бока-Чика холл» имеет несколько характерных особенностей, но, вообще-то говоря, это дикий ночной байкерский бар, куда вы ходите на свой страх и риск, и где с вами могут случиться самые отвратительные происшествия.

Ки-Уэст – последнее звено в причудливой цепи островов, которая, как копчик раздутого хребта Флориды, тянется к югу от Майами, а «Бока-Чика» – единственное место в городе, где настоящие мужчины продолжают веселиться и в пять часов утра.

Мы пришли туда в три минуты шестого – после неудачной прогулки по пляжу, где собралась толпа, чтобы посмотреть на комету Галлея, – и заняли два места у большой подковообразной стойки. Я заказал пиво и коку, а Мария немедленно спуталась с рядом стоявшим кубинцем. У парня были печальные глаза, он страдал от одиночества.

– Я хотел бы когда-нибудь поговорить с кем-нибудь подушам, – сказал он. – Я неплохой. Я добрый.

Бармен размахнулся и треснул парня по шее.

– Ну и что, – сказал бармен. – Не приставай к людям со своими соплями.

Кубинец съежился, но бармен никак не мог остановиться.

– Ты, маленький грязный зверек, – сказал он. – Лучше иди, потанцуй.

Напротив бара, в тошнотворном густом дыму, за ограждением из противоураганных щитов, разделявшем зал на квадраты, вокруг бильярдных столов двигалась толпа из двадцати-тридцати загорелых байкеров. В воздухе стоял тяжелый запах пива, а резкий стук шаров не мог заглушить даже грохот музыки.

Ди-джей, сидевший над нами в своей закопченной стеклянной кабинке, довел публику до полного диско-неистовства. В ярких вспышках стробоскопического света все вокруг были похожи на привидения, а музыка напоминала многократно усиленный рев «студебеккера», который едет по ухабам.

Плаксивый кубинец танцевать отказался, но на площадку уже выходили другие игроки. Рослого трансвестита, одетого в черный корсет и красные подвязки, зажало между двумя парнями из палубной авиации США. Сидевший недалеко от нас бородач в шортах и панаме отложил в сторону шариковую ручку и толстую записную книжку, с которыми не расставался всю ночь, и бросился неистово отплясывать.

Он двигался по-своему грациозно. Казалось, в душе он верит, что в любой момент способен взмыть в воздух и парить вместе с морскими птицами. Бородач махал руками, как крыльями, и высоко подпрыгивал.

Он был немного не в себе – но я понимал дух его танца и чувствовал, что он хочет им выразить. Он наблюдал ночную тусовку в «Бока-Чика», сделал столько записей, что едва мог обработать, а теперь – самовыражался.

Его подружка, пухлая блондинка в мокрых коротко обрезанных джинсах и майке с надписью «Пей виски или умри», сначала восхищенно любовалась его ужимками. Но потом, когда стало казаться, что его душа вот-вот вылетит из тела, блондинка прыгнула на танцплощадку, подбежала к мужчине сзади и обняла его крепкой хваткой.

 

Мария стонала от боли в ногах, а снаружи начинался рассвет. Я повернулся к сидевшему рядом человеку – похожему на Стинга – и спросил, правда ли, что где-то неподалеку похоронен Теннесси Уильяме.

Он крепче сжал в руке маленькую бутылку «Раша», из которой время от времени отпивал по маленькому глотку, и нервно посмотрел на меня.

– Не думаю, – сказал он. – Почему вы спрашиваете?

– Так, случайно пришло в голову, потому что о Уильямсе недавно говорили по телевизору, – ответил я. – А вчера вечером, когда мы отправились посмотреть на комету Галлея, я проезжал мимо кладбища.

Я предложил ему «Садем» из пачки, которую нашел недавно на дорожке парка.

– У меня вчера были серьезные неприятности, – сказал я. – Моя лодка наскочила на скалу, и мне пришлось голышом плыть на берег, держась за весло.

Он пожал плечами.

– Мистер Уильяме похоронен где-то в другом месте, – пробормотал он. – Самая высокая точка острова – всего два фута над уровнем моря. Здесь нельзя выкопать яму глубже двух футов без того, чтобы она наполнилась водой.

– Неужто? – сказал я. – Если вы пройдете три фута, то доберетесь до скального грунта. Вчера я разбил о камни днище своей лодки, и, пока я карабкался на берег, все надо мной потешались. Мне пришлось нести одежду и сигареты в пластиковом мешке, перемотанном скочем.

Я предложил ему пива, но он сказал, что пьет джин и вообще собирается скоро уходить.

– Этот бар никогда не закрывается, – сказал он. – Но после восхода солнца здесь становится довольно скучно.

 

Он ушел, а я приклеил на воротах причала Буга Пауэлла листок, где написал, что моя лодка попала в шторм и нуждается в серьезном ремонте. Лобовое стекло было разбито, а аккумулятор выскочил из гнезда. Вылившаяся серная кислота залила генератор и вывела из строя соленоид. Провода закоротило, а подъемник винта заклинило, пока я дрейфовал в сторону скал в Найлс-ченнел.

Мегафон сломался, сигнальные ракеты промокли насквозь, а в морском радиопередатчике каждый раз, когда я нажимал на кнопку, сгорал предохранитель. К счастью, мы сели на дно у самого входа в канал, который шел прямо к доку капитана Эглина, сразу за пристанью Саммерленд-Ки.

Мне понадобилось все мое смирение, чтобы, раздевшись догола, покинуть корабль и ковылять к берегу на виду у компании местных ловцов омаров. Ощущения мне пришлось пережить крайне неприятные!

Я оставил Марию на тревожно поскрипывающем катере с бутылкой джина и небольшим запасом еды. Большой мотор «Меркьюри» работал на нейтральной передаче, чтобы поддерживать электричество.

У капитана Эглина был свиной грипп, но соседи не бросили его в одиночестве. Все они от души повеселились, когда на закате я вышел из моря с мешком одежды в одной руке и сломанным веслом – в другой. Один из членов их компании – преуспевающий моряк, обвешанный золотыми цепями и акульими зубами, в это время рассказывал, как его босса арестовали прошлой ночью с шестнадцатью фунтами кокаина, и что жизнь, как он это знает по своему опыту, стоит на распутье.

Но у меня были собственные беды. Солнце опускалось, моя лодка все еще сидела на скалах, а прилив должен был начаться только после полуночи.

– Ерунда, – крикнул капитан. – Сейчас парни притащат ее сюда. До сих пор мы ни разу не теряли лодку.

Спасательная операция удалась и на этот раз. Мы вернулись в док к началу вечерних новостей. На следующий день я обналичил крупный чек и уехал в Майами. Добравшись до Денвера, я сделал несколько звонков и, в конечном итоге, продал свой катер Гэри Харту для использования в предстоящих через два года первичных выборах во Флориде.

 

17 марта 1986 года

 

НЕ МЕШАЙ СОБАЧКАМ КУШАТЬ

 

– Девятерых собак, специально выращенных для профессиональных боев, отправили на лечение с множественными ранениями, полученными вчера во время схваток на арене, спрятанной в укромном уголке предгорья Сьерры, рядом с Портервиллем.

В ходе облавы, проведенной в воскресенье помощниками шерифа, приехавшими на трех машинах, арестовано шестьдесят шесть человек. Питбули были натренированы на бой. «Это одна из самых отвратительных картин, которые мне пришлось увидеть в жизни, – сказал помощник шерифа, принимавший участие в операции. – Бойцовский ринг был покрыт кровью, а две собаки лежали, вцепившись друг в друга. Пришлось раздвигать им челюсти деревянными рычагами».

«San Francisco Chronicle», 9 мая 1969 года

 

Когда мы сошли с самолета в Денвере, я купил газету. На первой полосе была напечатана статья о коммерческих собачьих боях. В последнее время в этом бизнесе отмечается большой подъем. Как на рынке акций, а также в рестлинге и еще в процессе выведения новой породы студентов-юристов, каждый из которых хочет быть похожим на Эда Миза.

Мы живем в тошнотворные времена. Космическая программа взорвалась прямо на наших глазах, «Роллинг стоунз» выступили против марихуаны, а теперь наш престарелый крысоподобный президент заявляет нам, что в глубине души он всегда был никарагуанским революционером.

Мы больше не смотрим на мир сквозь розовые очки. Времена изменились: свиньи вышли из засады. Пэт Бьюкенен свободно разгуливает по Белому дому, а демократический кандидат в помощники губернатора Иллинойса заявляет, что английская королева руководит международной сетью наркоторговцев, которая протянула свои щупальца в Гарлем и южный Чикаго.

Ладно... может, и так: поколение свиней способно на все. Но мысль, что Букингемский дворец – это прикрытие для наркобизнеса, процветающего в Кендлстик-парке, «Макдональдсе» и «Мэдисон-сквер-гарден», относится к разряду идей, которые трудно кому-нибудь продать – ну, разве что Эду Мизу или Джен Уэннер.

У безумия круглоголовых должны быть пределы, иначе каждый раз перед тем, как сесть в автобус, всем нам придется мочиться в пластиковую бутылочку. Даже Пэт Бьюкенен не сможет, сохраняя честную мину, сказать, что все американские провалы – начиная от взрыва «Челленджера» и кончая Фердинандом Маркосом и вонючими следами Бэби Дока на Гаити – берут свое начало в «проблеме наркотиков».

Никого из тех, кто занят собачьими боями, ни разу не обвиняли в употреблении наркотиков. На наркотики там просто не остается времени. «Надо держать ситуацию под контролем, когда вашей собаке выгрызают глазное яблоко, – делится опытом один организатор боев. – Это очень серьезный бизнес».

Заголовок в «Пост» гласит: «Осторожно! Принадлежащие вам щенки могут быть использованы для натаскивания бойцовых собак». Статья рассказывала о женщине, которая по неведению отдала щенков неправильным ребятам, и теперь «каждый день тратит часть своего времени на звонки людям, которые получают предложения отдать своих домашних питомцев в хорошие руки».

Не верьте, говорит она. Их убьют – скормят, как сырое мясо, для практики, огромным питбулям, которым требуется вкус свежей крови, чтобы настроиться на летний бойцовый сезон.

«Весной кражи домашних животных происходят чаще, – говорит специальный агент Уолт Чин из Бюро расследований штата Колорадо, – потому что в это время начинаются тренировки бойцовых собак».

Каждый год, приблизительно в это время, по всему Западу курсируют низкооплачиваемые подонки и скупают на рынке всех молодых животных. Хорошая бойцовая собака в расцвете сил приносит своим хозяевам тысяч двадцать долларов, а натренированный пес-убийца дает просто огромные деньги.

Это еще и азартная игра, хотя не широко распространенная, но с очень высокими ставками; игра, которая держит в крайнем напряжении тех, кто принимает ее серьезно. Такие люди, вожаки мира собачьих боев, готовы обеспечить своих зверей всем, что, по их мнению, необходимо для достижения наилучшей формы. Обычно это означает два-три убийства в день.

«Тренеры готовы использовать любую собаку или даже кошку, – рассказывает Уолт Чин, – чтобы разбудить в бойцовых собаках – обычно это питбули – жажду крови и подготовить их к битве за деньги».

Когда такой приземистый узкоглазый зверь разорвет половину домашних собак, кошек, кроликов и бездомных щенков в Денвере, он будет готов сражаться с себе подобными – и он привлечет многих игроков, которые поставят на него очень большие деньги.

Когда идет речь о шлифовке навыков собаки, которая три раза в неделю на протяжении всего лета будет выигрывать для своего хозяина сумму, равную стоимости нового «кадиллака эльдорадо», щенки, принадлежащие другим людям, – просто корм.

Несмотря на традиционные обвинения в жестокости и отсутствии гуманизма, собачьи бои с крупными ставками переживают новый всплеск популярности. С точки зрения общества, они значительно хуже петушиных боев. Большинство людей скорее предпочтет обнародовать результаты своего теста на наркотики, чем увидеть себя на опубликованном фотоснимке, среди орущей и топающей толпы на подпольном собачьем поединке.

Животные бьются до смерти – или до того момента, когда проигравший будет изодран в клочья, и его хозяевам останется только утащить его с арены – и только победитель получает еду. Приюта для питбулей-пенсионеров не существует.

 

На прошлой неделе в газетах продолжали горячо обсуждать собачью тему. Главный медицинский эксперт штата Коннектикут была уволена с должности, приносившей ей 78 тысяч долларов в год – согласно «Denver Post», «после того, как она признала обвинение в том, что допускала своих собак в морг во время вскрытия трупов».

Размеры и порода собак в газете не указаны, но это и неважно. Специальная комиссия, созданная для расследования дела доктора Катарины Гол вин – типа Глории Стейнем¹ (¹Известная журналистка-феминистка (прим. перев.).) – сообщила, что собаки «в лаборатории морга пробовали на вкус человеческие органы».

Даже друзья доктора Голвин не предложили ей выступить публично, чтобы оспорить обвинения... А в Сан-Франциско человека по имени Гордон Макверни, которого «Examiner» описал как «кочующего владельца собак, проживающего по временному адресу» (пожалуйста!), приговорили к году тюрьмы за то, что он «отрезал пилой ногу у принадлежащего ему щенка немецкой овчарки».

У собаки было что-то вроде чумки или нервного расстройства, в свое оправдание говорил Макверни, поэтому он завязывал ей морду и держал над огнем, чтобы выжечь болезнь.

...И наконец, в пятницу вечером в Канзас-Сити банда здоровенных домашних собачек из Канзасского университета – второго по рангу в стране – последовала рекомендации Фердинанда Маркоса и с помощью мошенничества вывела Скотта Скайлса² (²Известный баскетболист, игрок НБА (прим. перев.).) и его мичиганских товарищей по команде из соревнования, которое могло бы стать величайшей победой неудачников в Национальной асоциации студенческого спорта.

Альфонс Карр был прав.

 

24 марта 1986 года

БЫК, ЗАБИТЫЙ В ТРИПОЛИ

 

– Сегодня, прежде чем отправляться на Ближний Восток, следует тщательно взвесить необходимость поездки.

Рекомендация Госдепартамента, 29 марта 1986 года

 

Всю последнюю неделю приходили сумасшедшие новости. Даже Пол Харви не мог с этим справиться. На Аляске вулканы извергали пепел, а из Беркли-Хиллс протянулась еще одна лапа в сторону Китая. Ясир Арафат вел себя вызывающе, на улицах Палм-Спрингс прошли оргии, а молодые нацисты развалили Демократическую партию в Чикаго.

В понедельник, за один день, Соединенные Штаты вступили сразу в две войны, а остаток недели на телевидении был похож на непрерывные повторы событий в Гренаде. Большая собака решила покушать, но не всем это понравилось.

Вечером накануне Пасхи из Триполи пришло жуткое и омерзительное сообщение: Муамар Каддафи публично забил быка, у которого на боку краской было выведено «Рейган».

Никто этого не отрицал, даже Каддафи, и тому моменту, когда отгрохотал камнепад – вечером в воскресенье, – миллионы людей в Америке полагали, что все это, скорее всего, так и было на самом деле.

Почему бы и нет? Есть же «Апокалипсис сегодня», а Си-эн-эн показала документальные кадры, на которых толпа диких ливийцев бесилась вокруг только что зарезанного быка. Они размахивали заляпанными кровью кулаками и вопили: «Долой США!»

Действительно ли полковник сам заколол животное, было уже неважно. Конечно же, он на это способен. Мы все верим в это, ведь мы видели по телевизору, какие вещи он делает публично... В любом случае, большого быка по имени «Рейган» на площади Триполи искромсала толпа, которая явно не была на нашей стороне. Как было сказано в «Главных новостях», «они танцевали в крови».

Мы потихоньку привыкаем к таким сценам. По всему миру наши люди пускаются в бега – начиная с Бэби Дока и Маркоса и кончая Чон Ду Хваном в Южной Корее... А другие, чье положение пока стабильно, вроде немцев и японцев, перестают быть надежными.

Даже итальянцы не с нами. В пятницу в Риме суд освободил большинство обвиняемых по делу о покушении на папу, кроме одного турка и одного болгарина, и публика, кажется, этим удовлетворилась.

Никто не заговаривал о грязном соглашении с преступниками или о коммунистическом заговоре. Единственная демонстрация, которая прошла в Италии на прошлой неделе, была направлена против «провокационного поведения» Шестого флота США недалеко от берегов Ливии.

Даже Белый дом не отрицает этот факт. Мы вынуждены защищаться, говорят там. Маньяк стрелял в нас. Он пытался разрушить Йорктаун.

Что, возможно, соответствует действительности, хотя в таком поступке нет никакого смысла... правда, бессмысленные поступки все больше и больше становятся нормой сегодняшнего дня, но кого это беспокоит?

Си-эн-эн, например, только что передала сообщение из экваториальной Гайаны об успешном запуске французской космической ракеты, которая «несла американский спутник».

Кто знает, что значит это сообщение? Старт ракеты сильно напоминал катастрофу «Челленджера», не считая того, что все происходило ночью и не было последующего взрыва.

 

Неделя была полна бессмысленного насилия, охватившего весь мир. На Филиппинах люди выстраивались в очередь на распятие, а в Альбукерке полицейские застрелили человека, который непонятно зачем захватил четырех заложников в «Пицца-Хат».

Некоторые говорили, что разгул безумия связан с полнолунием, другие обвиняли мартовские иды, но на самом деле не было никаких других причин, кроме немотивированного страха и случайных конфликтов. Многие рыбаки во Флориде были поражены отвратительной кожной болезнью – розовым лишаем, который по внешним проявлениям похож на сифилис. Медики не назвали ни одной возможной причины болезни, кроме «ношения нового нательного белья».

Мой врач, известный в своей области человек, сказал, что болезнь вызвана загадочным вирусом, который хотя не поддается лечению, но не вызывает серьезных последствий, кроме стыда и отвращения.

– Я и сам одно время болел розовым лишаем, – сказал он. – Многие люди страдают от этой болезни, поверьте мне на слово, это очень мерзкая вещь.

«Что ж, – подумал я, – мы живем в мерзкие времена. Ленточные глисты могут пробраться в ваше тело и вырасти до пятидесяти футов за пять-шесть недель. А кровососущие черви с крюками – анкилостомы – могут проникнуть через кожу ваших босых ступней и поселиться в печени или головном мозге, и никто не сможет вам помочь – даже в клинике Джона Хопкинса или в медицинском центре Хьюстона».

 

Одно из моих самых ранних воспоминаний о Пасхе: субботним вечером бабушка объясняет мне, что когда она разбудит меня в воскресенье утром, то скажет мне: «Христос воскресе», а я должен сесть в кровати и ответить: «Воистину воскресе».

Я никогда не мог этого понять, но она делала так из года в год, хотя даже сейчас для меня этот ритуал по-прежнему лишен смысла.

С тех пор я стал понимать почти все, за исключением женской души, розового лишая и новостей прошедшей недели.

Но я разбираюсь в политике, и я знаю Пэта Быокенена. И когда играют не по правилам, я сразу это вижу.

Мы все знаем Патрика – в некотором смысле. Он – директор отдела общественных связей в Белом доме. Свою должность, которая дает большое влияние, он чуть не потерял неделю назад, когда при голосовании в Конгрессе по вопросу отправки бомб, ракет и автоматов на сумму 100 миллионов долларов – то ли для никарагуанских «контрас», то ли в Тегусигальпу¹ (¹Столица Гондураса) – Босс не досчитался 12 голосов.

Бьюкенен воспринял результат голосования как личное оскорбление и поклялся в ближайшее же время отомстить. Сенат должен был голосовать через неделю, и Патрик взялся поправить дело.

Что ему блестяще удалось. В ход были пущены все грязные приемы – от «линии смерти» в заливе Сидра до слухов о новой войне в Гондурасе (всего двухдневный марш-бросок до Харлинджена в Техасе, если верить вычислениям Рейгана), – и никто не удивился, когда в четверг Сенат проголосовал (53 к 47) за то, чтобы дать президенту все, что он просит, для продолжения войны в Никарагуа и для спасения должности Бьюкенена.

Волна превосходно организованного безумия захлестнула даже Била Брэдли, знаменитого баскетболиста-ветерана из Нью-Джерси. Он проголосовал вместе с Стеннисом, Термондом и Голдуотером² (²Крайне правые сенаторы-республиканцы), не испытав при этом никакого смущения.

В нашей истории можно найти немало таких авантюр, и они были, как правило, в высшей степени прибыльными. Так что строки из гимна морских пехотинцев – «от холмов Монтесумы до берегов Триполи» – не случайность.

 

31 марта 1986 года

 

⇐ Предыдущая45678910111213Следующая ⇒

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: