Изменение степени вероятности гипотезы

Подтверждение следствия оценивается как под­тверждение (конфирмация) и самой гипотезы. Из предполо­жения, что данная древнерусская рукопись создана в ХШ в., можно вывести несколько следствий, в том числе и такое: она выполнена так называемым сплошным письмом (в сплош­ном письме слова не отделялись друг от друга пробельными элементами). Констатация этого факта (подтверждение следствия) позволяет конфирмировать гипотезу по знакомо­му образцу:

Если данная рукопись создана в XIII в., то она написана сплошным письмом.

Данная рукопись написана сплошным письмом.

Предположение, что данная рукопись создана в XIII в., подтвердилось

(стало более вероятным).

 

Подтверждение других следствий (например, того факта, что рукопись написана поздним уставом) делает гипотезу еще более вероятной, однако не доказывает ее. Логическое объяснение этого обстоятельства кроется в следующей особенности импликативной связи: союз «если,... то» не исключает ложности ан­тецедента при истинности консеквента. Достаточно ясно и объяснение с позиций здравого смысла. Оно состоит в том, что некоторое следствие может быть связано с разными ос­нованиями (применительно к нашему примеру: сплошное письмо применялось не только в XIII в., но вплоть до изобре­тения первых печатных станков, поздним уставом писали до середины XIV в. и т. д.).

Итак, подтверждение выведенных из гипотезы следствий повышает ее вероятность. Поскольку понятие вероятности не исключает градуирования (можно говорить о большей или меньшей вероятности), в принципе нужно признать же­лательным получение таких следствий, которые в состоянии не просто повысить вероятность гипотезы, но сделать это в максимально доступной степени. Таким образом, при оценке подтверждаемой гипотезы особое значение приобретает задача более или менее точного определения степени ее вероятности. Возможны ситуации (здесь они не рассматри­ваются), позволяющие использовать для решения этой задачи математическую теорию вероятностей. В тех случаях, когда математические методы неприменимы, подтверждаемость гипотезы иногда оценивают исходя из некоторых общих соображений. Существенным при этом оказывается характер выводимых следствий и их отношение к гипотезе. Здесь действует следующая закономерность: подтверждаемость тем более ценна, чем менее ожидаемо, ординарно следствие. С учетом данного обстоятельства на основе «неправильного» модуса условно-категорического умозаключе­ния могут быть получены различные уточняющие (учиты­вающие степень подтверждаемости) схемы, из которых наи­более значимы следующие две:

(А) p→q (В) p→q

q q

(q весьма ординарно (q без p неординарно)

независимо от p)

p подтверждено (несколько p получило существенное

более вероятно) подтверждение (значительно

более вероятно)

В качестве иллюстрации к этим схемам рассмотрим (не­сколько изменив его) пример, приводимый известным иссле­дователем вероятностных выводов математиком Д. Пойа. Некто подозревается в том, что устроил взрыв на яхте своего приятеля, при этом установлен факт приобретения им взрыв­чатки. Связь между подозрением (гипотезой р) и приобрете­нием взрывчатки (фактом q) укладывается в схему p→q: «Если Икс произвел взрыв, то он где-то приобрел взрывчат­ку». Насколько серьезной является данная улика? Каждый признает, что она весьма весома, приобретение взрывчатки в обычных условиях само по себе маловероятно, неординар­но. Однако оценка существен­но изменится, если допустить, что Икс был, скажем, пиротех­ником-любителем и имел обыкновение достаточно часто ис­пользовать взрывчатку для фейерверков в домашнем саду.

Понижая степень ординарности, автономной (независи­мой от гипотезы) объяснимости следствия, мы тем самым повышаем вероятность самой гипотезы. Очевидно, что если характеристика следствия в третьей строке схемы. Выразит­ься суждением «q без p необъяснимо (невозможно)», то вероятность гипотезы достигнет предела и трансформируется в достоверность. Это возможно лишь тогда, когда не только p будет логическим основанием для q, но и q станет логическим основанием для p (импликация будет дополнена импли­кацией q→p). Подобная ситуация превращает вероятност­ную схему в доказательную, и потому обсуждается ниже.

До сих пор рассматривались лишь два возможных резуль­тата проверки следствий, выведенных из гипотезы по схеме p → q: ложность q влечет за собой признание ложности p (опровержение гипотезы), истинность q позволяет припи­сать некоторую степень вероятности p (конфирмация гипо­тезы). Нередки, однако, случаи, в которых проверка следст­вия q не позволяет со всей определенностью приписать ему значение «истинно» или «ложно», но допускает какую-то вероятностную характеристику. Очевидно, что повышение или понижение степени вероятности проверяемого следст­вия q влечет за собой соответственно повышение или по­нижение степени вероятности гипотезы p.

Если проверка гипотезы не заканчивается ни доказатель­ством, ни опровержением, а лишь изменяет степень ее веро­ятности, то трехэтапный цикл ее разработки только условно (временно) можно считать завершенным. В самом деле, ги­потеза осталась гипотезой, а это предполагает возможность дальнейшей ее разработки — выведения следствий, их про­верки и т.д. Казалось бы, из сказанного напрашивается вывод, что конфирмация гипотезы в отличие от опроверже­ния (и тем более доказательства) не обладает сколько-нибудь существенным познавательным значением.

Такое представ­ление было бы глубоко ошибочным, прежде всего потому, что в практической деятельности человек часто вынужден опираться не только на достоверные, но и на вероятные знания. Повышение степени вероятности гипотезы путем конфирмации подчас является большим научным достижением. Пренебрежительная оценка конфирмированных (не доказанных и не опровергнутых) гипотез равносильна безде­ятельному и, в сущности, утопическому ожиданию того мо­мента, когда истина сама придет в руки. В различных облас­тях знания и практики имеется множество гипотез, вероятность которых длительное время находится в состоянии флюктуации (колебания), однако исследователи не отказы­ваются от их разработки. Естественно, в каждый данный момент повышенного внимания заслуживают гипотезы не только актуальные, но и достаточно вероятные [58].

С этой точки зрения конфирмация гипотезы может привести к сосредоточению теоретических и практических усилий на ее оператив­ной разработке и проверке, что, в свою очередь, способно приблизить ее доказательство или опровержение. Но дело не только в завершенности цикла разработки гипотезы и в вы­текающих из него утилитарных результатах.

Среди гипотез есть весьма перспективные, но есть и гипотезы с практически ничтожными шансами на доказательство или опровержение. Например, не исключено, что рано или поздно будет доказа­на какая-то из гипотез, объясняющих обстоятельства паде­ния в 1908 г. так называемого тунгусского метеорита. В то же время большинство гипотез, связанных с обстоятельствами дуэли и гибели Пушкина, которые обсуждаются литературоведами, историками, медиками, вероятно, так и останутся гипотезами. Однако право на существование имеют гипоте­зы и первого, и второго рода. Сами по себе флюктуирующие гипотезы (а, следовательно, и конфирмационные процеду­ры) есть показатель динамики познания, вечного движения человеческой мысли [3, 57, 72].

 

Доказательство гипотезы

Поскольку гипотеза всегда представлена суждением или группой суждений, процедура установления ее истинности по своей структуре в принципе должна быть во многом ана­логична операции доказывания как таковой со всеми прису­щими последней особенностями. Она должна содержать ар­гументы, демонстративные выводные схемы, подчиняться правилам доказательства. Что касается тезиса как объекта доказывания, то им становится сама гипотеза, здесь реализу­ется та отмеченная ранее возможность, когда hipothesis («подтезис») трансформируется в thesis.

Специфика доказа­тельства именно гипотезы (в отличие от доказательства во­обще) выявляется лишь тогда, когда эта процедура рассматривается в связи с возникновением и развитием гипотезы, т.е. как бы ретроспективно проецируется на предыдущие этапы ее разработки. Иными словами, доказательство здесь пони­мается не просто как автономная операция по выведению тезиса из аргументов, а как своего рода операция с предыс­торией, как операция, осуществляя которую постоянно со­относят thesis с тем этапом познавательного процесса, когда он представлял собой hipothesis. С этой точки зрения могут быть выделены два основных способа трансформации гипо­тезы в достоверное (доказанное) знание, которые условно можно назвать эмпирическим и теоретическим.

Эмпирическое доказательство гипотезы связано с тем, что ее разработка на предыдущих этапах (выдвижение, раз­витие) позволяет осуществить непосредственную проверку путем восприятия соответствующего факта, события, про­цесса. Классическим примером такого доказательства гипо­тезы является открытие планеты Нептун. На основании на­блюдений за траекторией Урана (для объяснения непонят­ных ускорений в его движении) было выдвинуто предполо­жение о существовании неизвестной планеты. Почти одновременно и независимо друг от друга Д. Адамс и У. Леверье произвели расчеты, подтвердившие эту гипотезу и позволив­шие астроному И. Галле в 1846 г. зафиксировать на небесном своде планету, названную Нептуном. Связь эмпирического доказательства (факта существования планеты) с историей разработки гипотезы здесь очевидна: именно ее развитие определило направление поиска, обусловило производство точных расчетов. Аналогично были доказаны многие лите­ратуроведческие, исторические, искусствоведческие гипоте­зы, разработка которых на определенном этапе привела к обнаружению соответствующих объектов — рукописей, произведений искусства, предметов материальной культуры и других реалий.

Теоретическое доказательство гипотезы возможно тогда, когда она включается в систему не вероятностных, а демон­стративных (доказательных) умозаключений и с необходи­мостью выводится из некоторых истинных суждений. Каким же образом осуществляется переход от вероятностных вы­водных схем (характерных для развития гипотезы) к доказа­тельным умозаключениям? Описать все формы такого пере­хода не представляется возможным, но наибольшего внима­ния заслуживает трансформация импликативной зависимости, посредством которой обычно оформляется выведе­ние следствий из гипотезы, в эквивалентную [51].

Если раз­витие гипотезы позволяет произвести подобную замену, то истинность выведенного из гипотезы следствия q оказыва­ется равносильной истинности самой гипотезы. Тем самым конфирмация гипотезы, по существу, переходит в ее доказательство. Возможность этого уже была показана при оценке конфирмационных процедур. Отмечалось, что при достижении определенного уровня неординарности следствие оказывается необъяснимым вне данной гипотезы и потому может рассматриваться как достаточное основание для установления ее истинности.

Разовьем в этом направлении один из приведенных ранее примеров. Исследуя творчество писателя М., литературовед на основании текстологического анализа предположил, что в 1928 г. писатель был проездом в городе Б-ске (гипотеза). Построенная на материале данной гипотезы импликация «Если М. в 1928 г. был проездом в Б-ске, то этот факт получил отражение в местной прессе» (p→q), как легко убедиться, в действительности является не импликацией, а эквиваленцией, поскольку без невозможно. Союз «если,... то» в данном случае вполне может быть заменен связкой эквиваленции «если и только если,...то». Тем самым конфирмаци­онное умозаключение превращается в доказательное:

 

Если (и только если) М. в 1928 году был в Б-ске, то этот факт получил отражение в местой прессе.

Посещение М. города Б-ска зафиксировано в «Б-ской Звезде» 29 октября 1928г.

М. в 1928 г. был в Б-ске.

 

Из сопоставления конфирмационных и доказательных схем, построенных на материале одного и того же предполо­жения, вытекает очевидная (но не теряющая от этого своего значения) методологическая директива, в разработке гипо­тезы весьма желательно (хотя далеко не всегда возможно) получение таких следствий, которые могут быть рациональ­но связаны с данной и только данной гипотезой. Возвраща­ясь к другим обсуждаемым ранее примерам, поясним приве­денную директиву следующим образом: предположительно относя некоторую рукопись к XIII в., нужно искать в ней признаки, свойственные только этому времени, предпола­гая, что наблюдаемое заболевание есть сахарный диабет, необходимо найти симптомы именно данной болезни и т. д.

Достаточно интересен и еще один способ теоретического доказательства гипотезы. Он состоит в построении некото­рого количества предположений,из которых опровергаются все, за исключением одного. Если построен­ные гипотезы исчерпывают все возможные решения некото­рой проблемы, то единственная неопровергнутая гипотеза считается доказанной. В основе этого способа доказательст­ва лежит хорошо известная схема разделительно-категорического умозаключения (отрицающе-утверждающий модус). Несколько гипотез, построенных на одном и том же исходном материале, называются конку­рирующими. Вопрос о конкурирующих гипотезах заслуживает специального рассмотрения.

О конкурирующих гипотезах

Существование конкурирующих предположений, описы­вающих или объясняющих один и тот же объект (группу объектов), не только вполне совместимо с познавательной функцией гипотезы, но и прямо вытекает из природы про­блемной ситуации. В самом деле, ситуация считается про­блемной именно тогда, когда однозначного ответа на возник­ший вопрос еще нет и когда, следовательно, возможно не одно, а несколько различных его решений. Одновременная (как бы параллельная) разработка нескольких гипотез — типичная форма развития некоторого фрагмента знания, при­чем достаточно часто гипотезы содержат несовместимые по­ложения, предполагают взаимоисключающие решения одной и той же проблемы.

Борьба мнений в науке нередко и осуществляется в виде борьбы противоположных предположений. Гипотезе, в соот­ветствии с которой на Марсе есть жизнь, с самого начала противостояла гипотеза, отрицающая существование живо­го на этой планете, в физиологии механизмы возникновения и передачи болевых ощущений до сих пор описываются двумя противоположными гипотетическими концепция­ми — согласно одной из них, для болевых ощущений суще­ствуют особые (болевые) нервные клетки и автономные ка­налы передачи, согласно другой, боль возникает и передает­ся обычными соматосенсорными путями при определенных условиях (когда раздражение достигает критической точки), в истории и литературоведении с мнением, что великий Гомер родился в Колофоне, соперничают другие предполо­жения о месте его рождения и т. д.

Конкурирующие гипотезы могут разрабатываться не только разными людьми (например, группами ученых), но и одним и тем же субъектом познания. Поведение человека, выдвигающего (допускающего) противоречащие предполо­жения, вследствие характерной для гипотез модальной ква­лификации не является противоречивым. Конструкция р противоречива и, следовательно, алогична, однако этого нельзя сказать о конструкции «Возможно, что р, и возможно, что p ₁ — модальный квалификатор «возможно» снимает противоречивость. Во многих областях знания или практики именно оперативная разработка соперничающих предположений нередко решает успех дела. Например, рас­следование преступления обычно строится на нескольких версиях, которые могут исключать друг друга, что ни в коем случае не препятствует их продуктивной одновременной разработке. Точно так же в основе дифференциальной диа­гностики в медицине лежит построение конкурирующих ги­потез (по-разному объясняющих зафиксированные симпто­мы болезни) с последующей их проверкой. Если имеется n гипотез (p₁, p₂,…, p_n) исчерпывающих все возможные решения некоторой про­блемы (все варианты описания данного объекта), то опро­вержения п₁ из них превращают одну не опровергнутую гипотезу в достоверное знание. К этому можно добавить, что в случае несовместимости каждой из гипотез с любой дру­гой доказательство какой-либо из них есть в то же время и опровержение всех других [66].

Однако столь ясные отношения в сфере истинностных значений для конкурирующих гипотез встречаются далеко не часто. Объясняется это, прежде всего тем, что в разработке и проверке гипотезы по общему прави­лу преобладают конфирмационные процедуры, способные лишь изменить степень ее вероятности. Применительно к конкурирующим гипотезам это приводит к своеобразной взаимозависимой флюктуации их вероятностных характе­ристик по принципу «качелей»: повышение вероятности одной гипотезы понижает вероятность другой (других), и наоборот. Подобным образом флюктуировала вероятность гипотез, отстаивавших и отрицавших существование жизни на Марсе, вероятность различных объяснений падения тун­гусского метеорита (включая гипотезу о катастрофе инопла­нетного космического корабля, выдвинутую в 1946 г. извест­ным писателем А. Казанцевым) и других конкурирующих гипотез. Для ситуации с двумя гипотезами принцип «качелей» может быть выражен следующими схемами:

Гипотезы р1 и р2 несовместимы. Проверка гипотезы р1 увеличила ее вероятность.		Гипотезы р1 и р2 несовместимы. Проверка гипотезы р1 уменьшила ее вероятность.
Вероятность гипотезы р2 уменьшилась.		Вероятность гипотезы р2 увеличилась.

Следует отметить, что противопоставление некоторых гипотез может иметь под собой не объективную, а субъектив­ную подоплеку. Речь идет о таких гипотетических концепци­ях, которые считаются несовместимыми, но в действитель­ности таковыми не являются. Это могут быть, в частности, гипотезы, каждая из которых объясняет или описывает раз­личные элементы (аспекты) структурно сложного объекта. В подобных ситуациях, скажем, гипотеза, претендуя на це­лостное объяснение или описание некоего объекта, в дейст­вительности удовлетворительно объясняет лишь какие-то отдельные его элементы, а гипотеза p —другие элементы. Конкурентные отношения между гипотезами оказываются мнимы­ми, не исключено их объединение в рамках некоей синтези­рующей гипотезы p₃. Возможны и иные способы синтеза гипотез, ранее считавшихся несовместимыми. Скажем, син­тезирующая гипотеза может использовать главное смысло­вое ядро одной из конкурирующих гипотез и некоторые детали другой (других).

 

Полемика

 

Полемическая ситуация представляет собой реальную жиз­ненную ситуацию, в которой какой-либо субъект прибегает к аргументативной деятельности. Наряду с наиболее общими, универсальными принципами и правилами, из которых складывается стратегия аргументации, существует множество разновидностей полемических ситуаций, в каждой из которых используются свои специфические приемы, составляющие тактику аргументации. В любой полемической ситуации обязательно присутствуют следующие структурные компоненты:

1. Участники аргументации, ее субъекты — S₁, S₂,..., S_n.

2. Позиции субъектов аргументации, или точки зрения — Р₁, Р₂,..., Р_n.

3. Тема аргументации.

Кроме того, в полемической ситуации может участвовать аудитория, а ход полемики может быть в большей или меньшей степей упорядочен регламентом.

Рассмотрение различных типов полемических ситуаций яв­ляется первым и принципиально важным условием эффектив­ной полемической тактики. Обилие видов аргументации, широ­кий арсенал приемов и уловок становится тактикой конкретного обоснования или критики только при учете тех обстоятельств, в которые протекает полемическая деятельность.

Целесообразно вначале рассмотреть несколько оснований для различения полемических ситуаций, а потом предложить обобщенную классификацию полемики [22].

Цели полемики

 

Первое основание для деления полемических ситуаций — это цель, которую преследуют участники аргументативного взаи­модействия. С этой точки зрения выделяют три основных типа полемических ситуаций.

1. Познавательная полемика. Ее целью является нахождение или установление истины. К этому типу полемики относятся различные ситуации научных диспутов и споров, а также полемика по правовым вопросам.

2. Состязательная полемика. Участники состязательной полемики стремятся к получению субъективно значимого (субъективно ценного результата). Таким результатом может быть победа в споре, заключение выгодного контракта, компромисс и т. п.

3. Учебная полемика. Цель учебной полемики — выработка навыков и умений ведения аргументативной деятельности. В данном параграфе этому типу полемики не будет уделяться специальное внимание, поскольку с теоретической точки зрения он не слишком интересен.

Конечно, следует иметь в виду, что выделяемые в данном па­раграфе типы и виды полемических ситуаций представляют со­бой теоретические объекты — идеальные конструкты, которые получены через обобщение реальных жизненных полемик, и яв­ляются определенным огрублением действительности. Другими словами, хорошо известно, что и в науке, и в сфере права дейст­вуют живые люди с реальными жизненными интересами и цен­ностями. Так что не редки ситуации, когда формально познава­тельная полемика на самом деле для некоторых ее участников является состязательной и т.п. Именно поэтому для анализа ре­альных полемических ситуаций и вводится еще дополнительная разновидность.

4. Смешанные типы.К смешанным типам относятся полеми­ческие ситуации, в которых различные участники полемики пре­следуют различные цели.

Можно представить себе ситуацию, когда в ходе учебной по­лемики кто-то, кроме получения полезных навыков, стремится еще и к субъективно значимым целям. В этом случае оказывается, что аргументативная деятельность участников полемики характеризуется не одной, а несколькими целями, которые удобно разде­лить на поверхностные (относящиеся к типу полемической ситуа­ции) и глубинные (характеризующие личностную установку участ­ника). В качестве иллюстрации рассмотрим следующий пример.

Пример 1.Допустим, в рамках курса «Логика» проходит публичная учебная полемика. Тема и регламент заданы, участвуют два человека. Поверхностные цели такой полемики — обосновать учебный тезис (для одного участника) и критиковать учебный тезис (для другого). В то же время вполне возможно, что у участников полемики есть еще до­полнительные глубинные цели. Такими целями могут быть стремления:

1) одержать победу над противником любым способом;

2) произвести благоприятное впечатление на преподавателя, чтобы получить желаемую оценку и облегчить сдачу экзамена или зачета;

3) достичь личностно значимого результата (преодолеть страх публичного выступления, сформировать личное отношение к теме, подготовить и апробировать вариант полемического доклада по другому предмету, произвести впечатление на аудиторию или кого-то из ее членов (в большинстве случаев другого пола) и т.п.

В действительных, взятых из жизни ситуациях полемики мы практически всегда сталкиваемся со множеством целей ее участ­ников. В зависимости от степени субъективной привлекательно­сти эти цели образуют иерархию. Особенно важно по ходу поле­мики установить, хотя бы ориентировочно, как поверхностная цель вашего оппонента соотносится с его глубинными целями. Сделать это весьма сложно, и, пожалуй, именно такое умение и составляет значительную часть полемического мастерства.

Регламент полемики

 

Степень строгости и упорядоченности полемики является важной ее характеристикой. Часто приходится наблюдать в теле­визионных передачах, как известный в обществе человек, сни­скавший славу блестящего оратора, проигрывает своему менее яркому оппоненту именно потому, что регламент шоу оказыва­ется для него неудобным. Все самое лучшее, излюбленные прие­мы и ходы, которые должны производить впечатление на ауди­торию, оказываются просто неприменимы [70].

Разрабатывая тактику ближайшего полемического взаимо­действия, нужно обязательно учесть регламент предстоящего по­единка. Существует множество разновидностей полемики по ха­рактеру и строгости регламента. Телевизионные передачи на различных каналах стремятся в погоне за зрителем сделать шоу увлекательным и непохожим на другие. Целесообразно по степе­ни регламентированности установить три типа полемических си­туаций, которые будут задавать достаточно широкие интервалы для конкретных видов полемики:

• «формализованная полемика»: полемика жестко регламентирована, с четко установленной темой и позициями сторон;

• «регламентированная полемика»: регламент полемики может быть нестрогим, тема установлена, позиции свободные;

• «свободная полемика»: нерегламентированная полемика, тема может меняться в процессе общения.

Совмещение оснований «степень регламентированности» и «цель» позволяет предложить объединенную классификацию по­лемических ситуаций.

⇐ Предыдущая13141516171819202122Следующая ⇒

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: