 |
Так кто тебе милей? Два разных индивида
|
|
|
|
Объединяет их мечта одна - Таврида…
Два я, хотя они по-разному глядят
На мир и на себя, на море и закат.
а есть и третий я – гляжу на тех двоих
курю и кофе пью и сочиняю стих
(2008)
Крымское время
Развалясь на ложе
Каменном, нагретом,
Впитываешь кожей
Счастье жизни летом.
Волн гремят раскаты,
И безлюден брег,
Чувствуешь себя ты
Здесь, как древний грек,
Бросивший Элладу…
Повидавший виды…
Зелень винограда…
Дикая Таврида…
Чайки да цикады,
Да тягучий зной,
Облаков громады
В небе над тобой
Движутся всей массой,
Грудою, гуртом…
К нулевому часу
В веке нулевом.
***
Уплывают в закат корабли
Вереницей бескрайней, и вскоре,
Их уже не увидишь с земли
С небесами сливается море.
Журавлиный ли клин? - Стая псов –
Зубы скалящих, рвущихся к бою!
И навыкат - глаза парусов
Хищно смотрят в пространство ночное.
На корме - вдохновляя гребцов –
Песнопевец поет вдохновенно...
Никого. Только ветер в лицо.
Только звезды и Ужас Вселенной.
Ах, безумец, безумец Парис,
Что же ты натворил, что устроил?!
А теперь - как с судьбой не борись –
Не спасти, ни Елену, ни Трою…
Если б знать все заранее... Но
Ничего не изменишь, однако…
Жертвы принесены и вино
Уже выпито... Старый оракул
Им туманно предсказывал то,
Чего знать было вовсе не надо –
Что почти не вернется никто
Из героев в родную Элладу...
А пока... Еще молоды все,
Безбороды, иль чернобороды…
Вон - смеется опять Одиссей
И сказать ему только попробуй
Что поход за чужою женой –
Разлучит с Пенелопой и сыном,
|
|
|
Лет на двадцать! Эй, воин, постой,
Кой несет тебя рок на чужбину?!
Для чего ты потом убивал,
В схватках диких, жестоких, кромешных?
Как их звали? И знать ты не знал...
Поворачивай вспять и не мешкай!
Только боги все - настороже,
Ход запущен событий упрямый,
К славе, к смерти, к бессмертью..
К уже обреченному царству Приама.
***
У берегов блистательного Понта,
На пустыре, под жарким южным солнцем,
Среди камней, растительности жидкой,
Солёный воздух жадно я вдыхал.
Вот это счастье на меня свалилось:
Мне скоро сорок, я забыл и думать
О море, кораблях и южных странах…
Они же, оказалось – существуют,
Имеют цвет и запах. Плоть и кровь.
На камушке сижу. Была ограда
Когда-то здесь. Ещё при древних греках.
И Сад шумел и гроздья винограда
На солнце вызревали. Понт - был Понтом,
Пейзаж всё тот же, как при древних греках,
Лишь греков нет. А варвары все те же
Они теперь живут на побережье.
1 сентября
Первое число. Водораздел.
В осень погрузившись по колено,
Парк под утро взмок и пропотел,
Море взбаламучено и пенно.
И цикады нынче – ни гу-гу,
Только моря шум. А у откоса
Россыпью сидят на берегу
Чайки, словно бывшие матросы,
Мокрые, нахохленные – в ряд,
От камней почти неотличимы.
Облака укутали закат
Пеленой, как сероватым дымом.
Опустел недавно людный, пляж,
И земля красна, и воздух влажен.
И привычный крымский наш пейзаж
Марсианским сделался пейзажем.
Послание в Коктебель
Для Ани, Бори и Наташи Чижика
Лето кончилось. Это не горе,
Как-нибудь проживём, проживём.
Знаю: сыщется в каждом заборе
Дырка, чтоб улизнуть сквозь неё
Из промозглости нашей рутинной
В место, где будем счастливы мы.
Погляди, вон - смешной Буратино –
|
|
|
Не боится зимы и сумы,
Но живёт - так, как хочет, где хочет,
Страх зимы ему - вовсе не страх,
А рискни приручить, заморочить –
Так пошлёт же немедленно нах.
Отдохнёт он - и вновь по дороге,
Побредёт до скончания лет.
Что ему холода и тревоги?
Ничего в мире страшного нет!
Пустота
Меня за горло душит немота
И всё – не то. И жизнь сама – не та.
И либо я внутри совсем пустой
Подобие иссохшего колодца,
Иль, говорю с какой-то пустотой,
В которой - ничего не отзовётся,
Никак, ни разу, никогда, нигде...
Сопротивляясь этой немоте,
Весь паникой охвачен, по ночам,
Шепчу я заклинанье, бормоча:
"Читателя, советчика, врача...
Коль не врача - хотя бы палача".
Но в пустоту слова свои мечу
Не нужен - ни врачу, ни палачу.
***
Стишки, написанные в от-
Чаянье, что к нам порой
Вдруг, как измена, как приход,
Своей приходит чередой.
Ты самому себе не рад,
И ты не здесь уже, не там.
Начни же погруженье в ад,
И да поможет Мандельштам.
Не говори никому
Не говори ничего.
Только себе самому,
Лишь для себя одного –
Выскажи всё о себе,
Выложи дочиста суть.
На отговорки забей,
Про оправданья забудь.
Тлеет ещё фитилёк?
Или он только коптит?
Сам ты себя и обрёк
Жить постоянно в кредит.
Плыть по течению вдаль –
Может, куда принесёт?
Ждёшь, может, вручит медаль
Жизнь вот за это за всё?
Хрен тебе, а не медаль!
Ясно, покуда, одно –
Скоро, уж как тут ни жаль,
Камнем пойдёшь ты на дно.
То-то тогда запоёшь –
Вряд ли ты так еще пел!
«Мелкая хвойная дрожь» -
Твой заповедный предел.
2
Ты почти что инвалид,
Что-то странное болит,
Где-то там болит, внутри
Будто кончился завод.
Без руля и без ветрил
В никуда тебя несёт.
О, сплошное Никуда,
Твой извечный, страшный враг!
Омут - тёмная вода,
Омут - чёрная дыра.
Что же там болит - внутри?
Печень, лёгкие, душа?
Кто бы боль заговорил,
Кто бы боль твою сдержал?
Этой боли из нутра
Никому не выгнать прочь.
Даже доки-доктора
Вряд ли смогут тут помочь.
|
|
|
Боль идёт из темноты,
Всё сильнее, всё острей.
Что болит-то? Это ты,
Это ты болишь, Андрей
ЕБЖ
Ой, неладное что то творится,
Что-то с чем-то опять не срослось,
Мир вокруг стал похож на больницу,
В затхлом воздухе - нервная злость,
Отвращение, скука, усталость,
из-под ног уплывает земля…
Ощущение, будто осталось
Жизни этой – всего ни хуя.
Е.Б.Ж. - я поеду на море,
Чьё дыхание слышу уже,
Всё плохое забудется вскоре,
Е.б.ж., е.б.ж., е.б.ж.
Будем петь и смеяться, как дети,
закрутившись на вираже,
хорошо будет жить нам на свете.
Е.Б.Ж
Русская плясовая
Прибежали в избу дети
И позвали праотца.
Мы, - кричат, - за мир в ответе,
Ом-ца дрицца оп-ца-ца.
(«Полно, дети, что за дичь?
Этот клич смешон немало»-
Молвил им Иван Ильич
Из-под смертного завала.
Молодёжь не слышит вроде
Глас Ивана Ильича,
И Иван Ильич уходит,
Еле ноги волоча).
Ворон к ворону стремится
Ворон ворона клюёт -
Я, - кричит, - уже не птица,
Я советский самолёт!
|
|
|
