Последствия раздела в краткосрочном периоде.

Значение передела Польского государства, приведшего к его исчезновению, несмотря на, казалось бы, явное противоречие понятию национального суверенитета, тем не менее, носит неоднозначный характер.

С одной стороны, разумеется, весь процесс вписывается в агрессивную экспансию со стороны трех сильных держав, которые, вопреки сложившейся национальной польской культуре и государственности расчленили единое государственное образование, преследуя исключительно личные цели. В этом плане следует обратить внимание на международный контекст событий – а именно – существование Вестфальской системы международных отношений. Установившийся баланс сил, основывавшийся на оказании противодействия любых попыток установить собственную гегемонию в масштабах Европы другими государствами, в первую очередь был возможен как баланс государственных интересов. Таким образом, государственный интерес являлся на тот момент доминирующим фактором, и сама структура международных отношений вписывалась в концепцию реализма. Присоединение польских территорий отвечало сложившимся на тот момент направлениям политики трех держав. Но это не снимало последствий, обусловленных противоречием такой реализации своей заинтересованности факту сложившегося к моменту раздела государства, хотя ослабленного и неоднородного, но имевшего свои культурные традиции, которые определяли единство Польши.[29]

Появление австрийской, российской и немецкой Польши не могло не ставить вопроса об обособленности вновь присоединенных территорий в рамках государств. Если еще на этапе разделов восстания против иностранного присутствия обрели столь постоянный характер, что создавали предлог для государств фактически постоянно держать там свои войска, то после ликвидации самой польской государственности этот вопрос не мог не стать еще более актуальным. Формирование национального самосознания в результате государственных реформ и влияния идей французской революции привели к осознанию целостности польским народом. Поэтому вопрос объединения возник как следствие окончательного раздела. В этом плане события во Франции в очередной раз сыграли свою роль в польских делах. Наполеоновская экспансия, закончившаяся фактическим отчуждением от Австрии и Пруссии польских территорий и формирование герцогства Варшавского под протекторатом Франции, стало естественным следствием того влияния, которое Франция оказала еще на польскую конституцию. Несмотря на то, что созданное государство не было самостоятельным, уже то, что эти территории опять обрели единство, свидетельствует о сформировавшихся тенденциях, которые нельзя было перестроить, просто переделив и распределив бывшие польские владения.

Последовавший за победой над Наполеоном передел сфер влияния вновь поставил вопрос о статусе герцогства Варшавского. В состав России оно входит полностью – что также свидетельствует об уже сложившемся едином характере польских земель. Таким образом, сам факт раздела сделал польский вопрос актуальным и постоянно провоцировал возникновение национальной польской проблемы.

Если Вестфальская система еще только создала предпосылки для формирования фактора национального суверенитета, то после восстановления порядка и победы над наполеоновской экспансией вопрос национальных государств стал реальностью. Тем не менее, установившаяся система, призванная поддерживать порядок, этот принцип в расчет не приняла. Поэтому на макроуровне польский вопрос важен еще и как часть всего комплекса противоречий, которые были порождены переделом карты Европы в обход понятия государственного интереса малых народов. В данном случае, распорядившись территорией ослабленного государства, так же, как это произошло с итальянскими землями, над которыми был установлен контроль Австрии, или с объединением Нидерландского королевства, державы-победительницы сами заложили в основу созданного равновесия механизм ее уничтожения. Национальный польский вопрос обретал значение не только сам по себе, но еще и как часть в принципе национальных государств. Вставал вопрос не только об обеспечении независимости в каждом отдельном случае, но и о необходимости создания такой системы международных отношений, в основе которой лежала неоспоримость этого принципа.

Представляется в данном случае отметить, что вхождение Варшавского герцогства в состав России является прямым следствием из разделов Польши. Однажды поставив вопрос о статусе польского государства как самостоятельного, Пруссия, Россия и Австрия начали процесс, который продолжил Наполеон, создав марионеточное государство в своих интересах. Закономерным следствием стало включение всей территории в состав России, как страны, сыгравшей основную роль в победе над Наполеоном – и это опять же было сделано в обход вопроса уже разрушенной государственности. Таким образом, последствия от вхождения герцогства Варшавского в Российскую империю имеют ту же основу, что и первоначальный раздел Польши.[30]

В контексте формирования Венской системы международных отношений исчезновение польского государства сыграло определенную роль еще в одном смысле. Венская система поддерживалась рядом механизмов, формировавшихся государствами во имя предотвращения конфликтов. Формирование буферных государств между потенциальными соперниками или вокруг государств, представлявших опасность (прежде всего, Франция) было одним из таких механизмов, обеспечивавших стабильность и безопасность. Именно поэтому Екатерине II c таким трудом далось решение принять участие в окончательном разделе Польского государства: вытекавшие из создания непосредственных границ с сильными соседями Австрией и Пруссией были очевидны.[31] Традиционно находившийся под влиянием России буфер являлся стратегически важным и как плацдарм для развертывания действий, и как преграда на случай агрессии со стороны ненадежных союзников – непрочность договоренностей, к которым приходили государства, стала достаточно явной в период разделов. Поэтому настолько важно было четко определить границы государств – во избежание разногласий, которые могли спровоцировать серьезный конфликт. Соседство границ на Немане с прусскими форпостами не сделало их более защищенными. Непосредственный контакт вызывал необходимость постоянно сохранять консенсус в регионе. Разумеется, речь не идет о том, что согласие России, Австрии и Пруссии внутри системы Европейского концерта формировалась для поддержания согласия между союзниками по разделу. Но, несомненно, этот фактор вносил дополнительный мотив поддержания мира, как еще одна предпосылка возможной опасности.

Нельзя, разумеется, отрицать и положительного эффекта увеличения территорий государств – поскольку те цели, которые были положены в основу формирования проблемы разделов, в конечном счете были реализованы. Пруссии удалось установить единую линию своих владений. Государства получили достаточно обширные области и это, несомненно, отражается на их статусе – способствует возрастанию их могущества, усиливает влияние на политическое положение в Европе. Стоит здесь отметить и рассматриваемый как один из важнейших национальный мотив присоединения Польши для России. Несомненно, нельзя отрицать культурной  и религиозной близости белорусского и украинского народа с русским. Поэтому большое распространение получила идея их воссоединения как реализации цели окончательного собирания русских земель еще после Кревской унии 1385 года, когда Литовский князь был избран польским королем. В данном случае, пожалуй, уместнее усматривать положительный эффект в воссоединении именно православной части населения в рамках православной же России, что поднимает авторитет государства.

С другой стороны, бесспорным является тот факт, что польские территории, наряду с финскими, обладали статусом широкой автономии именно в силу обстоятельств их присоединения. Результатом стало проведение своеобразного «эксперимента» Александра I по проведению либеральных преобразований, когда в 1815 году Царству Польскому была дарована конституция.

Тем не менее, достаточно убедительное основание имеет и противоположное утверждение – насильственное присоединение территорий одного сформировавшегося государства не может пройти безболезненно, и имеет ряд негативных последствий для обеих сторон.