 |
XI. Рискованное предприятие 9 глава
|
|
|
|
Викторина, позавтракав, как всегда, чашкою кофе с булкой, поехала
подземкой в Челси с письмом Майкла к Обри Грину. Правда, ее поход не
увенчался успехом, но мистер Монт был очень добр, и Викторина повеселела.
У студии стоял, отпирая дверь, молодой человек - очень элегантный, в
светло-сером спортивном костюме, весь какой-то скользящий, без шляпы, со
светлыми, красиво зачесанными назад волосами и мягким голосом.
- Натурщица? - спросил он.
- Да, сэр. Вот, пожалуйста, у меня к вам записка от мистера Монта.
- От Майкла? Войдите.
Викторина прошла за ним. Комната почти вся светлозеленая - высокая
комната с верхним светом и стропилами; стены сплошь увешаны рисунками и
картинами, а часть картин как будто соскользнула на пол. На мольберте стояло
изображение двух дам, с которых почти совсем соскользнули платья, - и
Викторина смутилась. Она заметила, что глаза художника, светло-зеленые, как
стены комнаты, скользят по ней внимательным взглядом.
- Вы будете позировать как угодно?
- Да, сэр, - машинально ответила Викторина.
- Снимите, пожалуйста, шляпу.
Викторина сняла шапочку и встряхнула волосами.
- О-о! - протянул художник. - Интересно!
Викторина не поняла, что ему интересно.
- Будьте добры, взойдите на помост!
Викторина нерешительно оглянулась. Улыбка словно скользнула по всему
лицу художника, по лбу, по блестящим светлым волосам.
- Видно, это ваш первый опыт?
- Да, сэр.
- Тем лучше. - И он указал на маленькое возвышение.
Викторина села в черное дубовое кресло.
- Вам как будто холодно?
- Да, сэр.
Он подошел к шкафу и вернулся с двумя рюмками чегото коричневого.
- Выпейте Grand Marnier.
Она увидела, как он залпом проглотил ликер, и последовала его примеру.
|
|
|
Ликер был сладкий, очень вкусный, у нее сразу перехватило дыхание.
- Возьмите папироску.
Викторина взяла папироску из его портсигара и сжала ее губами. Он дал
ей прикурить. И снова улыбка скользнула по его лицу и спряталась в блестящих
волосах.
- В себя тяните, - сказал он. - Где вы родились?
- В Пэтни, сэр.
- Это занятно! Вы только посидите минуточку спокойно. Это не так
страшно, как рвать зуб, только дольше. Главное - старайтесь не заснуть.
- Хорошо, сэр.
Он взял большой лист бумаги и кусок чего-то черного и начал рисовать.
- Скажите, пожалуйста, мисс...
- Коллинз, сэр, Викторина Коллинз.
Она инстинктивно назвала свою девичью фамилию - ей это казалось более
профессиональным.
- Вы сейчас без работы? - он остановился, и снова улыбка скользнула по
его лицу. - Или у вас еще есть какоенибудь занятие?
- Сейчас нет, сэр. Я замужем, и больше ничего.
Некоторое время художник молчал. Было занятно следить, как он смотрит -
и делает штрих. Сто взглядов - сто штрихов. Наконец он сказал:
- Чудесно! Теперь отдохнем. Само небо послало вас сюда, мисс Коллинз.
Идите погрейтесь.
Викторина подошла к камину.
- Вы что-нибудь слышали об экспрессионизме?
- Нет, сэр.
- Понимаете, это значит обращать внимание на внешность, только
поскольку она выражает внутреннее состояние. Вам это что-нибудь объясняет?
- Нет, сэр.
- Так. Кажется, вы сказали, что согласны, позировать... м-м... совсем?
Викторина смотрела на веселого, скользящего джентльмена.
Она не понимала, что он хочет сказать, но чувствовала что-то не совсем
обычное.
- Как это "совсем", сэр?
- Совсем нагой.
- О-о! - она опустила глаза, потом посмотрела на соскользнувшие платья
тех двух женщин. - Вот гак?
- Нет, вас я не стану изображать в кубистическом духе.
На впалых щеках Викторины загорелся слабый румянец. Она медленно
проговорила:
- А за это больше платят?
- Да, почти вдвое - а то и больше. Но я вас не уговариваю, если не
|
|
|
хотите. Вы можете подумать и сказать мне в следующий раз.
Она снова подняла глаза и сказала:
- Благодарю вас, сэр.
- Не стоит! Только, пожалуйста, не величайте меня "сэром".
Викторина улыбнулась. В первый раз художник увидел это функциональное
явление на лице Викторины и оно произвело на него неожиданное впечатление.
- Ей-богу, - сказал он торопливо, - когда вы улыбаетесь, мисс Коллинз,
я вижу вас импрессионистически. Если вы отдохнули, сядьте снова в кресло.
Викторина пошла на место.
Художник достал чистый лист бумаги.
- Вы можете думать о чем-нибудь таком, чтобы улыбаться?
Викторина отрицательно покачала головой. И это была правда.
- Ни о чем смешном не можете думать? Например, вы любите своего мужа?
- О да!
- Ну, попробуйте думать о нем.
Викторина попробовала, но могла себе представить только Тони,
продающего шары.
- Нет, нет, так не годится, - сказал художник. - Не думайте о нем. Вы
видели картину "Отдых фавна"?
- Нет, сэр.
- А вот у меня появилась мысль: "Отдых дриады". А насчет позирования
вам, право, нечего смущаться. Это ведь совершенно безлично. Думайте об
искусстве и пятнадцати шиллингах в день. Клянусь Нижинским! [18] Я уже вижу
всю картину.
Он говорил, и его глаза скользили по ней взад и вперед, а карандаш
скользил по бумаге. Какое-то брожение поднялось в душе Викторины. Пятнадцать
шиллингов в день! Синие бабочки!
В комнате стояла глубокая тишина. Взгляд и рука художника скользили без
остановки. Слабая улыбка осветила лицо Викторины: она подсчитывала, сколько
можно заработать.
Наконец его взгляд перестал скользить, и он не отрывал глаз от бумаги.
- На сегодня все, мисс Коллинз. Мне надо еще кое-что обдумать. Дайте
мне ваш адрес.
Викторина быстро соображала.
- Пожалуйста, сэр, пишите мне до востребования. Я не хотела бы, чтобы
муж узнал, что я... я...
- Причастны к искусству? Ну, ладно, какое почтовое отделение?
Викторина назвала отделение и надела шляпу.
- Полтора часа - пять шиллингов, спасибо. И завтра, в половине
третьего, мисс Коллинз, - без "сэра", пожалуйста!
- Хорошо, с... спасибо!
Викторина ждала автобуса на холодном январском ветру, и ей казалось,
что позировать нагой - немыслимо. Сидеть перед чужим господином без всего!
|
|
|
Если бы Тони знал! Снова румянец медленно залил ее впалые щеки. Она вошла в
автобус. Но ведь пятнадцать шиллингов! Шесть раз в неделю - да это выходит
четыре фунта десять шиллингов! За четыре месяца она может заработать на
проезд туда. Если судить по картинам в студии, масса женщин это делают. Тони
ничего не должен знать - даже того, что она позирует для лица. Он такой
нервный и так ее любит! Он выдумает бог знает чего; она помнит, как он
говорил, что все эти художники настоящие скоты. Но этот джентльмен был очень
мил, хоть и казалось, точно он над всем смеется. Она пожалела, что не
взглянула на рисунок. Может быть, она увидит себя на выставке. Но без всего
- ой! И вдруг ей пришло в голову: "Если бы мне побольше есть, я в таком виде
хорошо бы выглядела". И чтобы уйти от соблазна этой мысли, она уставилась на
лицо пассажира, сидевшего напротив. Лицо было спокойное, гладкое, розовое с
двумя подбородками, со светлыми глазами, пристально глядевшими на нее.
Никогда не угадать, о чем люди думают. И улыбка, которой так добивался Обри
Грин, озарила лицо его натурщицы.
|
|
|
