Познание в лаборатории и познание в повседневных ситуациях

Важность контекста и предшествующего опыта признавал и Пиаже (Piaget, 1972), когда говорил о том, что плотники, слесари и механики с невысоким уровнем об­разования, делающие ошибки в несложных задачах из школьной программы, мо­гут демонстрировать навыки логического мышления при решении задач, соотно­симых с их профессиональным опытом. Продолжая верить в то, что формальные операции логически независимы от реального контекста, в котором они применя­ются, он тем не менее признает: «Лучше всего давать молодому человеку тестовые задания из области, имеющей отношение к его работе и интересам» (р. 1).

Клик (Click, 1981) приводит интересный пример влияния культурного контек­ста и ценностных установок на проявление когнитивных способностей. Пример взят из исследования либерийского племени кпелле, проведенном Коулом и соав­торами (Cole et al., 1971). Исследователи составили список объектов, которые мож­но было отнести к категориям пища, одежда, инструменты и кухонная утварь, и попросили не имеющих образования взрослых кпелле «объединить предметы, которые сочетаются между собой». В противоположность образованным западным испытуемым, кпелле не использовали категории общего характера (инструменты, пища и т. д.), предпочитая функциональные категории, говоря, например: «Нож и апельсин сочетаются между собой, потому что нож режет апельсин». Один из ис­пытуемых, который последовательно давал ответы (low-level) функционального ха­рактера, по собственной инициативе заметил, что его метод классификации объек­тов является методом «мудрого человека». На вопрос интервьюера, как будет клас­сифицировать данные объекты «глупый» человек, испытуемый ответил, что глупый человек распределил бы их в соответствии с классами общего характера (инструмен­ты, пища и т. д.). Такой ответ говорит о том, что он мог бы классифицировать знако­мые предметы в соответствии с западными стандартами интеллекта, но для него бо­лее разумным представлялась группировка предметов в соответствии с их функци­онированием в естественных условиях. Как заключает Коул (Cole, 1988):

причиной культурных различий в познании в большей степени является контекст, в рамках которого проявляют себя когнитивные процессы, чем наличие особых про­цессов (таких, как логическая память или теоретические ответы на силлогизмы) в одной культуре и их отсутствие в другой (р. 147).

Исследование академического/неакадемического интеллекта, проведенное Сеси и Лайкер (Ceci & Liker, 1986), хорошо иллюстрирует контекстуальную при­роду логического мышления. Они обнаружили, что уровень сложности логическо­го мышления судей на скачках при решении вопросов, связанных со скачками, не соотносится с показателями коэффициента интеллекта. Исследования когнитив­ного развития также говорят о влиянии контекста на проявление когнитивных способностей. Дети, которые не справились с традиционными заданиями по Пиа­же на запоминание, отнесение к категориям и восприятие перспективы, продемон­стрировали способность к логическому мышлению, когда те же самые вопросы были сформулированы более естественным и осмысленным образом (см. среди прочих Donaldson, 1978; Light, Buckingham & Robbins, 1979; McGarrigle & Donaldson, 1974). Микроуровневые когнитивные стратегии, такие как временная выверка индивидуальных психологических часов (Ceci & Bronfenbrenner; в изд. Ceci, 1990, 1993) и силлогистические рассуждения (Dias & Harris, 1988) также в значитель­ной степени определяются ситуацией (контекстом).

Названные исследования подвергают сомнению когнитивный анализ, который строится исключительно на лабораторных исследованиях. За последние несколь­ко лет исследователи поняли, что для лучшего понимания познания и научения необходимо изучать познание в повседневной обстановке.

Попытки понять, как происходит познание в бытовых ситуациях, можно найти в антропологических исследованиях. Выдающиеся примеры приводит Хатчинс, анализируя умозаключения в обыденных рассуждениях жителей островов Троб-рианд (Hutchins, 1980) и описывая навигационные навыки жителей Микронезии (Hutchins, 1983). Данные этих исследований ставят под сомнения выводы, сделан­ные в более ранних антропологических исследованиях, демонстрируя использова­ние логического мышления в повседневной деятельности необразованных людей из традиционных обществ.

В рамках психологии исследования детского развития в социокультурном кон­тексте, например исследования Рогоффа (Rogoff, 1990) и Саксе (Saxe, 1991), рас­сматривается повседневная деятельность ребенка как источник когнитивного раз­вития. Кроме того, как отмечал Катано (Hatano, 1990), исследования концептуаль­ного развития и возрастных изменений показывают, что независимо от обучения в школе, у детей формируется достаточно обширный корпус знаний научного харак­тера, который они приобретают благодаря повседневному опыту. Примеры тому содержатся в исследованиях Кэри (Carey, 1985), Гелмана (Gelman, 1979), Хьюджса (Hughes, 1986), Инагаки (Inagaki, 1990), Инагаки и Хатано (Inagaki & Hatano, 1987), Резника (Resnick, 1986) и Воснядо (Vosniadou, 1991), а также у Пиаже при анализе детского понимания логико-математических и научных понятий.

Некоторые исследования разных культур были посвящены повседневной па­мяти. Коул и соавторы (Cole et al., 1971) показали, что, хотя испытуемые из либе­рийского племени кпелле не могли справиться с заданиями на свободное воспро­изведение, они использовали категоризацию и прибегали к ее помощи в заданиях, если объекты для запоминания вводились в рассказ. Именно это и позволяло осуще­ствить категоризацию. Работа Нейссера, связанная с повседневной памятью, вклю­чает анализ свидетельских показаний Джона Дина, обвиняемого в уотергейтском

скандале в 1974 году (Neisser, 1981), воспоминания детей о крушении челночного космического корабля Челленджер в 1987 году и анализ воспоминаний взрослых людей о переживаниях раннего детства (Usher & Neisser, 1993).

Сочетая антропологический и психологический подходы, Вассманн и Дейзеп (Wassmann, 1993; Wassmann & Dasen, 1994) рассматривают категоризацию в по­вседневной деятельности юпно (Папуа-Новая Гвинея). Они обнаружили, что большая часть населения юпно умеет пользоваться категориями «горячий», «про­хладный», «холодный» для описания всего, что есть в их мире. Однако манипули­ровать этими категориями разрешается только колдунам. Вследствие этого все представители населения используют данную систему категорий в повседневных ситуациях, но лишь колдуны пользуются ими явно, выполняя предложенные исследователями задания на сортировку.

Повседневные силлогистические рассуждения Лурия исследовал (Luria, 1976) в связи с образовательным опытом, Хатчинс (Hutchins, 1979) — в контексте быто­вых рассуждений, Скрибнер (Scribner, 1977) — у неграмотных фермеров кпелле в Либерии, а Диас (Dias, 1987) — у бразильских каменщиков и инженеров. Основ­ной вывод исследований в данной области говорит о том, что образованные испы­туемые используют теоретический подход при решении силлогистических про­блем и делают выводы из информации, содержащейся в посылке, в то время как испытуемые, не получившие образования, предпочитают эмпирический подход и отказываются рассуждать о неизвестных фактах или делать выводы, противореча­щие фактам.

Перечисленные исследования охватывают широкий круг тематических на­правлений и подтверждают в целом мнение о том, что знание формируется в ус­ловиях повседневной жизни и что способность к когнитивной деятельности тес­но связана со значением определенной задачи для повседневной жизни. И все же, если мы хотим получить более глубокое представление об особенностях повсе­дневного знания, мы должны детально рассмотреть все" многообразие его аспек­тов в одной конкретной области. Множество исследований бытовых вычислений, рассмотренных далее, позволяют более глубоко проникнуть в сущность повсед­невного познания.