 |
Глава 17. Тост в честь павшего короля
|
|
|
|
Чем ближе подъезжали наши беглецы к дому, тем больше была избита дорога, словно перед ними только что пронесся значительный конный отряд. У самой двери следы были еще заметнее: видно, отряд делал здесь привал.
– Ну, конечно, – сказал д'Артаньян, – дело ясное: здесь прошел король со своим конвоем.
– Черт возьми! – воскликнул Портос. – В таком случае они все здесь съели!
– Ну, вот еще! – сказал д'Артаньян. – Хоть одну-то курицу нам оставили.
Он соскочил с лошади и постучался. Никто не отвечал.
Тогда он толкнул дверь, которая оказалась незапертой, и увидел, что первая комната была совершенно пуста.
– Ну что? – спросил Портос.
– Я никого не вижу, – отвечал д'Артаньян. – Ах!
– Что такое?
– Кровь!
При этом слове три друга соскочили с лошадей и вошли в первую комнату. Д'Артаньян уже отворил дверь в следующую, и по выражению его лица было ясно, что он заметил нечто необычайное.
Друзья подошли к нему и увидели молодого человека, лежащего на полу в луже крови. Видно было, что он хотел добраться до кровати, но у него не хватило сил, и он упал.
Атос первый подошел к несчастному; ему показалось, что раненый шевелится.
– Ну что? – спросил д'Артаньян.
– То, – сказал Атос, – что если он и умер, так совсем недавно, так как тело еще теплое. Но нет, его сердце бьется. Эй, дружище!
Раненый вздохнул. Д'Артаньян зачерпнул ладонью воды и плеснул ему в лицо.
Человек открыл глаза, попытался поднять голову и снова уронил ее.
Атос попробовал прислонить его голову к своему колену, но заметил, что рана нанесена немного выше мозжечка и череп раскроен. Кровь лилась ручьем.
Арамис смочил полотенце и приложил его к ране. Холод привел раненого в чувство, и он снова открыл глаза.
|
|
|
Он с удивлением смотрел на этих людей, которые, казалось, жалели его и старались по мере возможности подать ему помощь.
– С вами друзья, – сказал ему Атос по-английски, – успокойтесь и, если вы в силах, расскажите нам, что случилось.
– Король, – пробормотал раненый, – король в плену!
– Вы видели его? – спросил Арамис тоже по-английски.
Раненый ничего не ответил.
– Будьте спокойны, – продолжал Атос, – мы верные слуги его величества.
– Вы говорите правду? – спросил раненый.
– Клянемся честью!
– Так я могу вам все сказать?
– Говорите.
– Я брат Парри, камердинера его величества.
Атос и Арамис вспомнили, что этим именем лорд Винтер называл лакея, которою они встречали в королевской палатке.
– Мы знаем его, – сказал Атос, – он всегда находился при короле.
– Да, да, – продолжал раненый. – Так вот, увидя, что король взят в плен, он вспомнил обо мне. Когда они проезжали мимо моего дома, он от имени короля потребовал остановки. Просьба была исполнена. Сказали, будто король проголодался. Его ввели в эту комнату, чтобы он здесь пообедал, и поставили часовых у дверей и под окнами. Парри знал эту комнату, потому что несколько раз навещал меня во время пребывания его величества в Ньюкасле. Ему было известно, что из комнаты есть подземный ход в погреб, а оттуда в плодовый сад. Он сделал мне знак. Я понял. Но, должно быть, часовые заметили и насторожились. Не зная, что они подозревают нас, я горел только одним желанием – спасти его величество. Решив, что нельзя терять времени, я вышел будто бы за дровами. Я пошел подземным ходом в погреб, с которым сообщался люк, и приподнял головой одну доску.
Пока Парри тихонько запирал дверь на задвижку, я сделал королю знак следовать за мной. Но, увы, он не соглашался, точно ему претило это бегство. Парри умолял его, я тоже убеждал его, со своей стороны, не упускать такого случая. Наконец он уступил нашим просьбам и решился последовать за мной. К счастью, я шел впереди, а король в нескольких шагах позади. Вдруг в подземелье передо мной выросла огромная тень. Я хотел крикнуть, чтобы предупредить короля, но не успел. Я почувствовал такой удар, точно целый дом обрушился на мою голову, и упал без сознания.
|
|
|
– Вы добрый и честный англичанин! Верный слуга короля! – сказал Атос.
– Когда я пришел в себя, я все еще лежал на том же месте. Я дотащился до двора. Король и его конвой уехали. Целый час, быть может, я употребил на то, чтобы добраться сюда. Но тут силы оставили меня, и я снова лишился чувств.
– Ну а теперь как вы себя чувствуете?
– Очень плохо, – отвечал раненый.
– Можем ли мы чем-нибудь помочь вам? – спросил Атос.
– Помогите мне лечь в постель. Я думаю, это облегчит меня.
– Есть ли с вами кто-нибудь, кто бы мог за вами ухаживать?
– Моя жена в Даргеме, я жду ее с минуты на минуту. Ну а вам-то самим, не нужно ли вам чего?
– Мы, собственно, заехали к вам с намерением подкрепиться.
– Увы, они все взяли! В доме нет ни куска хлеба.
– Слышите, д'Артаньян? – сказал Атос. – Нам придется искать обеда в другом месте.
– Мне теперь все равно, – сказал д'Артаньян, – я больше не голоден.
– И я тоже, – сказал Портос.
Они перенесли раненого на постель и позвали Гримо, который перевязал рану. На службе у четырех друзей Гримо приходилось столько раз делать перевязки и компрессы, что он приобрел некоторый опыт в хирургии.
Тем временем беглецы вернулись в первую комнату и стали совещаться о том, что им делать.
– Теперь, – сказал Арамис, – мы знаем самое главное: король и его стража проехали здесь; значит, нам надо направиться в другую сторону…
Согласны вы с этим, Атос?
Атос не отвечал; он был погружен в размышления.
– Да, – сказал Портос, – поедем в другую сторону. Следуя за отрядом, мы нигде уже не найдем съестного и в конце концов умрем с голоду. Что за проклятая страна эта Англия! Первый раз в жизни я остаюсь без обеда, Обед – любимейшая из моих трапез.
– А как вы думаете, д'Артаньян? – сказал Атос. – Согласны ли вы с мнением Арамиса?
– Отнюдь нет, – сказал д'Артаньян. – Я держусь противоположного мнения.
– Как, вы хотите следовать за отрядом? – сказал испуганный Портос.
|
|
|
– Нет, ехать вместе с ним.
Глаза Атоса заблестели от радости.
– Ехать с отрядом! – воскликнул Арамис.
– Дайте высказаться д'Артаньяну; вы знаете, что он хороший советчик, – сказал Атос.
– Без сомнения, – сказал д'Артаньян, – нам следует ехать туда, где нас не будут искать. А никому не придет в голову искать нас среди пуритан. Потому примкнем к пуританам.
– Отлично, мой друг, отлично! Великолепный совет! – сказал Атос. – Я только что хотел его подать, но вы опередили меня.
– Значит, вы с этим согласны? – спросил Арамис.
– Да, они будут думать, что мы хотим выбраться из Англии, и станут искать нас в портах. Тем временем мы успеем доехать с королем до Лондона, а там нас уже не разыщут. В городе с миллионным населением нетрудно затеряться. Я уж не говорю, – прибавил Атос, бросив взгляд на Арамиса, – о тех возможностях, которые предоставляет нам такое путешествие.
– Да, – сказал Арамис, – понимаю.
– А я решительно ничего не понимаю, – сказал Портос, – но это неважно: если д'Артаньян и Атос оба за это, значит, ничего лучшего не придумаешь.
– Однако же, – спросил Арамис, – не вызовем ли мы подозрений у полковника Гаррисона?
– Черт возьми! – сказал д'Артаньян. – На него-то я и рассчитываю.
Полковник Гаррисон наш приятель. Мы видели его раза два у генерала Кромвеля. Он знает, что мы были присланы к нему из Франции самим Мазарини.
Он будет видеть в нас друзей. К тому же он, кажется, сын мясника, не правда ли? Ну, Портос покажет ему, как убить быка одним ударом кулака, а я – как повалить вола, схватив его за рога. Этим мы приобретем его полное доверие.
Атос улыбнулся.
– Вы лучший товарищ, какого я встречал, д'Артаньян, – сказал он, протягивая руку гасконцу, – и я очень счастлив, что вновь обрел вас, мой дорогой сын.
Как известно, в приливе дружеской нежности Атос всегда называл д'Артаньяна сыном.
В это мгновенье Гримо вышел из комнаты. Рана была перевязана, и больной чувствовал себя лучше.
Друзья простились с ним и спросили, не даст ли он им каких-нибудь поручений к брату.
|
|
|
– Попросите его, – отвечал этот честный человек, – передать королю, что меня не совсем убили. Хоть я и маленький человек, я уверен, что его величество сожалеет обо мне и упрекает себя в моей смерти.
– Будьте покойны, – сказал д'Артаньян, – он узнает об этом сегодня же.
Маленький отряд продолжал свой путь. Сбиться с дороги было невозможно, так как следы ясно были видны на равнине.
Часа два они ехали безмолвно; вдруг д'Артаньян, бывший впереди, остановился на повороте дороги.
– Ага! – воскликнул он. – Вот и они.
Действительно, большой отряд всадников виднелся в полумиле от них.
– Друзья мои, – сказал д'Артаньян, – отдайте ваши шпаги Мушкетону; он возвратит их вам, когда будет нужно. Не забывайте, что вы наши пленники.
Затем они пришпорили утомленных коней и вскоре нагнали конвой.
Окруженный частью отряда полковника Гаррисона, король ехал впереди, бесстрастно, с достоинством, как будто добровольно.
Когда он заметил Атоса и Арамиса, с которыми ему не дали даже времени проститься, и прочел в их глазах, что в нескольких шагах от него находятся друзья, то – хотя он считал их тоже пленниками – все же взор его загорелся радостью, и краска залила бледные щеки.
Д'Артаньян опередил отряд, оставив своих друзей под наблюдением Портоса, и поравнялся с Гаррисоном. Тот действительно узнал его, припомнил, что встречался с ним у Кромвеля, и принял его настолько любезно, насколько это мог сделать человек его звания и характера.
Как и предполагал д'Артаньян, у полковника не возникло, да и не могло возникнуть ни малейшего подозрения насчет наших друзей.
Вскоре сделали привал, чтобы король пообедал. На этот раз, однако, против попыток побега были приняты особые меры. В большой зале гостиницы накрыли маленький стол для короля и большой для офицеров.
– Вы обедаете со мной? – спросил Гаррисон у д'Артаньяна.
– С большим бы удовольствием, – отвечал д'Артаньян, – но со мной мой друг дю Валлон и еще два пленника, которых я никак не могу оставить, а всех нас слишком много, чтобы сесть за ваш стол. Лучше сделаем так: прикажите накрыть для нас отдельный стол, вон там в углу, и пришлите нам с вашего стола, что пожелаете, а то мы рискуем умереть с голоду. Все равно мы будем обедать вместе, в одной комнате.
– Отлично, – сказал Гаррисон.
Все устроилось, как хотел д'Артаньян. Когда он вернулся от полковника, король уже сидел за своим столиком; ему прислуживал Парри. Гаррисон и его офицеры расположились за своим столом, а в углу были приготовлены места для д'Артаньяна и его друзей.
Стол, за которым сидели пуританские офицеры, был круглый, и – случайно или нарочно, чтобы выразить королю презрение, – Гаррисон уселся к нему спиной.
|
|
|
Король видел, как вошли четыре преданных ему офицера, но, казалось, не обратил на них никакого внимания.
Они подошли к накрытому для них столу и разместились так, чтобы не сидеть ни к кому спиной. Прямо перед ними сидели за одним столом офицеры, а за другим – король.
Гаррисон был очень любезен со своими гостями и присылал им лучшие блюда со своего стола; но, к великому огорчению четырех друзей, вино отсутствовало. Атоса это обстоятельство, казалось, мало трогало, но д'Артаньян, Портос и Арамис не могли удержаться от кислой гримасы всякий раз, как им приходилось глотать пиво, любимый напиток пуритан.
– Честное слово, полковник, – сказал д'Артаньян, – мы вам глубоко признательны за ваше любезное приглашение, так как иначе рисковали остаться без обеда, как уже остались без завтрака. Мой друг дю Валлон, вероятно, тоже выразит вам свою признательность, так как он был очень голоден.
– Я и сейчас еще не насытился, – сказал Портос, кланяясь полковнику.
– Как же могло случиться с вами такое ужасное несчастье, что вы остались без завтрака? – спросил, смеясь, Гаррисон.
– Очень просто, полковник, – отвечал д'Артаньян. – Я спешил догнать вас и, чтобы скорее достигнуть цели, ехал все время по вашим следам, чего ни в коем случае не следовало делать такому опытному квартирмейстеру, как я. Мне следовало знать, что там, где прошел полк таких бравых молодцов, как ваши, не останется и обглоданной кости. Поэтому представьте себе наше разочарование, когда, подъехав к красивому домику на опушке леса, такому нарядному, с красной черепичной крышей и зелеными ставнями, мы вместо кур, которых намеревались зажарить, окороков, которые собирались запечь, нашли лишь какого-то беднягу, плавающего в крови… Черт возьми, полковник, прошу вас передать мой комплимент тому из ваших офицеров, который нанес такой славный удар; он вызвал даже одобрение моего друга дю Валлона, который сам большой мастер наносить всякого рода удары.
– Да! – сказал с усмешкой Гаррисон, поглядывая на одного из своих офицеров. – Когда Грослоу берется за что-нибудь, то после него беспокоиться уже не приходится.
– Ах, так это он! – сказал д'Артаньян, кланяясь офицеру. – Как жаль, что капитан не говорит по-французски и я не могу лично его поздравить.
– Я принимаю ваш комплимент и готов ответить вам тем же, – сказал офицер на довольно чистом французском языке. – Я три года жил в Париже.
– В таком случае, милостивый государь, я должен сказать вам, – продолжал д'Артаньян, – что удар был вами нанесен мастерски: вы чуть не убили этого человека…
– Я думал, что совсем его убил, – заметил Грослоу.
– Нет, не совсем. Правда, он был близок к этому, но все же не умер.
При этих словах д'Артаньян бросил взгляд на Парри, для которого он, собственно, и говорил и который стоял перед королем бледный как мертвец.
Что касается короля, то он слышал весь этот разговор, и сердце его сжималось от невыразимой боли. Он не понимал, для чего французский офицер передавал все эти ужасные подробности, и возмущался его видимым равнодушием. Только при последних словах д'Артаньяна он вздохнул с облегчением.
– Ах, черт возьми, – встревожился Грослоу, – я думал, что ударил удачнее. Если бы отсюда не было так далеко до дома этого несчастного, я бы вернулся, чтобы покончить с ним.
– И это было бы лучше, если вы не хотите, чтобы он остался в живых, – сказал д'Артаньян, – так как, знаете ли, раны в голову, если человек не умер сразу, заживают через неделю.
И д'Артаньян вторично бросил взгляд на Парри, на лице которого выразилась такая радость, что Карл, улыбаясь, протянул ему руку.
Парри наклонился и почтительно поцеловал руку своего господина.
– Право, д'Артаньян, – сказал Атос, – вы столь же красноречивы, как остроумны. Но что вы скажете о короле?
– Мне очень нравится его лицо, – сказал д'Артаньян. – В нем есть и доброта и благородство.
– Да, но он угодил в плен, – заметил Портос, – а это плохо.
– Мне очень хочется выпить за здоровье короля, – сказал Атос.
– В таком случае позвольте мне произнести тост, – предложил д'Артаньян.
– Говорите! – согласился Арамис.
Портос с изумлением взирал на д'Артаньяна, поражаясь изворотливости его гасконского ума.
Д'Артаньян наполнил свой оловянный кубок и поднялся.
– Господа, – обратился он к своим товарищам, – предлагаю выпить за здоровье того, кому принадлежит первое место за этим обедом: за нашего полковника. Да будет ему известно, что мы к его услугам до самого Лондона и далее.
Произнося это приветствие, д'Артаньян смотрел на Гаррисона, Гаррисон принял тост на свой счет, поднялся, поклонился четырем друзьям и без малейшего сомнения осушил свой кубок. Между тем французские офицеры перевели свой взор на короля и выпили все вместе.
Карл, в свою очередь, протянул свой кубок Парри, который палил туда немного пива, ибо короля угощали том же, чем и других. Поднеся кубок к губам, он взглянул на четырех друзей и выпил пиво с улыбкой, полной признательности.
– Ну а теперь, господа, – крикнул Гаррисон, ставя на стол свой кубок и не обращая никакого внимания на своего знатного пленника, – пора в путь.
– Где мы будем ночевать, полковник?
– В Тэрске, – отвечал Гаррисон.
– Парри, – сказал король, поднимаясь и обращаясь к своему слуге, – вели подать моего коня. Я еду в Тэрск.
– Честное слово, – сказал д'Артаньян Атосу, – я очарован вашим королем и готов ему служить.
– Если вы говорите это от чистого сердца, – отвечал Атос, – то король не попадет в Лондон.
– Как так?
– А так, что мы раньше это освободим его.
– О, на этот раз, Атос, – заметил ему д'Артаньян, – вы, честное слово, сошли с ума.
– У вас есть какой-нибудь определенный план? – спросил Арамис.
– Эх, – сказал Портос, – нет ничего невозможною, когда есть хороший план.
– У меня нет никакого плана, – сказал Атос, – д'Артаньян что-нибудь придумает.
Д'Артаньян пожал плечами, и они пустились в путь.
Глава 18. Д'АРТАНЬЯН ПРИДУМЫВАЕТ ПЛАН
Атос знал д'Артаньяна, пожалуй, лучше, чем сам д'Артаньян. Он знал, что ему достаточно заронить в изобретательный ум гасконца какую-нибудь мысль, подобно тому как достаточно бросить зерно в тучную и плодоносную почву. Поэтому он совершенно спокойно отнесся к тому, что его друг пожал плечами и поехал рядом с ним, разговаривая о Рауле – разговор, который, как помнит читатель, при других обстоятельствах остался незаконченным.
Уже наступила ночь, когда прибыли в Тэрск. Четверо друзей делали вид, что не обращают никакого внимания на меры предосторожности, которые принимались по отношению к королю. Они остановились в частном доме, и так как им каждую минуту приходилось опасаться за самих себя, они расположились все в одной комнате, обеспечив себе выход на случай нападения. Слуг разместили каждого на своем посту. Грилю улегся на соломе у дверей.
Д'Артаньян был задумчив и, казалось, утратил на время свою обычную словоохотливость. Он не говорил ни слова и только насвистывал, прохаживаясь между постелью и окошком. Портос, по обыкновению ничего по замечавший, все досаждал ему вопросами. Д'Артаньян нехотя отвечал, а Атос и Арамис переглядывались и улыбались.
Хотя за день друзья очень устали, все они спали очень плохо, за исключением Портоса, у которого сон был такой же мощный, как и аппетит.
На следующее утро д'Артаньян встал первым. Он уже побывал на конюшне, осмотрел лошадей и отдал распоряжение относительно предстоящего путешествия, – а Атос в Арамис все еще не проснулись, Портос даже блаженно храпел.
В восемь часов утра все тронулись в путь в том же порядке, как и накануне. Только д'Артаньян покинул своих друзей и подъехал к Грослоу, чтобы возобновить знакомство, завязавшееся накануне.
Пуританский офицер, которому похвалы его нового знакомого приятно щекотали самолюбие, встретил его с любезной улыбкой.
– Право, дорогой капитан, – сказал ему д'Артаньян, – я очень счастлив, что нашел наконец человека, с которым могу говорить на моем родном языке. Мой друг дю Валлон – человек очень угрюмого характера; из него клещами не вытянешь и четырех слов в сутки, что же касается двух наших пленников, то они, понятно, не очень расположены разговаривать.
– Они, кажется, заядлые роялисты? – заметил Грослоу.
– Вот именно. Тем больше у них причин злиться на нас за то, что мы взяли в плен Стюарта, которого, смею надеяться, там ожидает славная расплата.
– Еще бы! – усмехнулся Грослоу. – Для этого мы и везем его в Лондон.
– И, надеюсь, не спускаете с него глаз?
– Еще бы! Вы видите, у него поистине королевская свита, – прибавил, смеясь, офицер.
– Да, конечно. Ну, днем-то нечего бояться: не убежит. А вот ночью…
– Ночью я усиливаю охрану.
– А как же вы стережете его?
– Восемь человек находятся безотлучно в его комнате.
– Черт возьми, крепко сторожите! – заметил д'Артаньян. – Но, кроме этих восьми человек, вы, вероятно, ставите стражу и снаружи? Знаете, в таких случаях чем больше предосторожностей, тем лучше. Подумайте, какой у вас пленник!
– Ну, вот еще! Скажите на милость, что могут сделать двое невооруженных людей против восьми вооруженных?
– Как двое?
– Да король и его камердинер.
– Значит, вы позволяете камердинеру всегда быть при нем?
– Да, Стюарт просил, чтобы ему была оказана такая милость, и полковник Гаррисон согласился. Так как он король, то, видите ли, он не может ни одеться сам, ни раздеться.
– Ах, капитан, – воскликнул д'Артаньян, решив опять подогреть английского офицера лестью, которая ему раньше так хорошо удалась, – право, чем больше я вас слушаю, тем больше поражает меня та легкость и изящество, с какими вы говорите по-французски. Конечно, вы провели три года в Париже, но если бы я прожил в Лондоне всю жизнь, я все же не научился бы говорить по-английски так же хорошо, как вы по-нашему. Чем вы занимались в Париже?
– Мой отец коммерсант, и он поместил меня к своему компаньону, а тот, в свою очередь, послал моему отцу своего сына, – так уж водится в торговом мире.
– А что, капитан, понравился вам Париж?
– Да, но только вам, французам, следовало бы устроить революцию вроде нашей, не против короля – он еще ребенок, а против этого плута итальянца, который, говорят, любовник вашей королевы.
– О, я с вами совершенно согласен, и это нетрудно было бы сделать, если бы только у нас нашелся десяток таких офицеров, как вы – без предрассудков, решительных и неподкупных. О, мы быстро расправились бы с Мазарини и так же притянули бы его к ответу, как вы вашего короля!
– А я думал, – сказал офицер, – что вы состоите на службе у Мазарини и что это он послал вас к генералу Кромвелю.
– Вернее сказать, я состою на службе у короля, но, узнав, что кардинал собирается послать кого-нибудь в Англию, я добился того, что послали именно меня, так как я горел желанием повидать гениального человека, который держит сейчас в руках судьбы трех королевств. И потому, когда он предложил мне и моему другу дю Валлону взяться за оружие в защиту старой Англии, – вы знаете, как мы отнеслись к этому предложению.
– Да, я знаю, что вы сражались рядом с Мордаунтом.
– Я беззаветно предан ему. Это прекрасный, храбрый молодой человек. Вы видели, как он ловко свалил своего дядю?
– Вы его лично знаете? – спросил офицер.
– Очень хорошо; могу даже сказать, что мы с ним очень близки. Дю Валлон и я прибыли вместе с ним из Франции.
– Я слышал, будто вы что-то уж слишком долго заставили его ждать вас в Булони.
– Что поделаешь? – сказал Д'Артаньян. – Я был, как и вы, в конвое короля.
– Ага! – сказал Грослоу. – Какого короля?
– Да нашего, черт возьми. Малютки-king[23] Людовика Четырнадцатого.
Д'Артаньян снял шляпу. Англичанин из вежливости сделал то же.
– А сколько времени вы охраняли короля?
– Три ночи, и, право, я с удовольствием вспоминаю об этих почах.
– Разве маленький король такой милый ребенок?
– Король?.. Да он преспокойно спал.
– Так что же вас развлекало?
– А то, что мои друзья, офицеры гвардии и мушкетеры, приходили ко мне, и мы проводили ночи в игре с выпивкой.
– Ах да! – со вздохом сказал англичанин. – Это правда! Вы, французы, веселые ребята.
– А разве вы не играете, когда находитесь на дежурстве?
– Никогда, – ответил англичанин.
– В таком случае вам должно быть очень скучно. Жалею вас, – заметил Д'Артаньян.
– Это правда, – продолжал офицер, – я всегда с ужасом жду своей очереди. Это очень долго – целую ночь не спать.
– Да, когда сидишь целую ночь один или с дурачьем солдатами. Но если с тобой сидит веселый партнер, золотые катятся по столу, кости стучат, тогда ночь пролетает незаметно, как сон. Значит, вы не любите играть?
– Напротив.
– В ландскнехт, например?
– Я обожаю эту игру, и во Франции играл почти каждый вечер.
– А в Англии?
– В Англии я еще ни разу не держал в руках ни костей, ни карт.
– О, как мне жаль вас! – воскликнул д'Артаньян с искренним сочувствием.
– Слушайте, – сказал англичанин, – сделайте одну вещь.
– Какую?
– Завтра я буду на дежурстве.
– Около Стюарта?
– Да. Приходите ко мне, и проведем ночь вместе.
– Невозможно.
– Невозможно?
– Никак.
– Почему это?
– Мы каждый вечер составляем партию с дю Валлоном. Иногда не спим всю ночь напролет. Сегодня, например, мы с ним играли до утра.
– Так что же?
– То, что ему будет скучно, если я не составлю ему партию.
– А он рьяный игрок?
– Я видел, как он до слез хохотал, проигрывая две тысячи пистолей.
– Так приводите его с собой.
– Но как же это можно сделать? А наши пленники?
– Ах, черт возьми, это правда! – заметил Грослоу. – Так пусть их постерегут ваши слуги.
– Чтобы они удрали! – сказал Д'Артаньян. – Покорно благодарю.
– Значит, это знатные лица, раз вы ими так дорожите?
– Еще бы! Один – богатый дворянин из Турени, а другой – рыцарь мальтийского ордена, из очень знатного рода. За каждого из них мы выговорили себе по две тысячи фунтов стерлингов по прибытии во Францию. Мы ни на минуту не хотим упускать из виду этих людей, так как наши слуги знают, что они миллионеры. Мы их слегка обыскали, когда брали в плен, и скажу вам по секрету, что их-то денежки мы с дю Валлоном и проигрываем друг другу каждую ночь. Но может случиться, что они припрятали какой-нибудь драгоценный камень или редкостный брильянт, и поэтому мы с моим приятелем, как скряги, храним свое сокровище, не оставляя его ни на минуту. Мы глаз не спускаем с этих людей, и когда я сплю, дю Валлон бодрствует.
– Вот как! – сказал Грослоу.
– Вы понимаете теперь, что заставляет меня отклонить ваше любезное приглашение, как бы мне ни хотелось принять его. Играть почти каждую ночь и все с одним и тем же партнером – скучновато; шансы постоянно уравниваются, и по прошествии месяца оказывается, что ты не выиграл и не проиграл.
– Ах, – проговорил со вздохом Грослоу, – есть вещь более скучная: это – совсем не играть.
– Согласен, – сказал Д'Артаньян.
– Но скажите, – начал опять англичанин, – ваши пленники – опасные люди?
– В каком смысле?
– А так: способны они взбунтоваться?
Д'Артаньян расхохотался.
– Вот еще что надумали! – воскликнул он. – Одного трясет лихорадка, которую он заполучил в вашей прекрасной стране, а другой – мальтийский рыцарь – тих и робок, как девушка. К тому же для большей безопасности мы отобрали у них все оружие, до перочинных ножей и карманных ножниц включительно.
– В таком случае приводите их с собой, – сказал Грослоу.
– Как, вы хотите?.. – изумился Д'Артаньян.
– Да, у меня восемь человек.
– Ну и что же?
– Четверо будут сторожить их, а другие четверо – короля.
– А ведь правда, – проговорил Д'Артаньян, – это можно сделать; только это причинит вам много хлопот.
– Пустяки! Приходите только, вы увидите, как все хорошо устроится.
– О, об этом я не беспокоюсь, – сказал Д'Артаньян, – такому человеку, как вы, можно слепо довериться.
Выслушав лестное замечание д'Артаньяна, английский офицер самодовольно усмехнулся: ею тщеславие было удовлетворено, а сердце вполне завоевано льстецом.
– Но, – сказал д'Артаньян, – я думаю, ничто нам не помешает начать сегодня же вечером.
– Что именно?
– Нашу партию.
– Конечно, ничто, – сказал Грослоу.
– В самом деле, приходите сегодня вечером к нам, а завтра мы вам отдадим визит. Если что-нибудь вам не понравится в наших пленниках, которые, как вы знаете, отъявленные роялисты, то можно отменить завтрашнюю встречу, и мы просто проведем приятно сегодняшнюю ночь.
– Чудесно. Сегодня вечером я у вас, завтра у Стюарта, послезавтра у меня.
– А там уже и в Лондоне. Черт побери, – воскликнул Д'Артаньян, – вы видите, что всюду можно проводить время весело и приятно!
– Да, особенно когда встретишься с французами, и к тому же такими, как вы, – подтвердил Грослоу.
– А главное – как дю Валлон, вы увидите, что это за молодчина. Он отчаянный фрондер и ненавидит Мазарини, которого однажды едва не прикончил. Им потому и дорожат, что боятся его.
– Да, – сказал Грослоу, – у него славное лицо, и хотя я его еще не знаю, но он мне очень понравился.
– Что же будет, когда вы его узнаете? Кстати, он, кажется, зовет меня. Извините, мы с ним такие друзья, что он не может долго оставаться без меня. Разрешите откланяться?
– Конечно.
– Итак, до вечера.
– У вас?
– У меня.
Они раскланялись, и Д'Артаньян вернулся к своим товарищам.
– О чем вы там толковали с этим бульдогом? – спросил Портос.
– Друг мой, прошу не выражаться так о капитане Грослоу: это один из лучших моих друзей.
– Один из ваших друзей? – спросил Портос. – Этот убийца мирных поселян?
– Тише, дорогой Портос. Это правда, Грослоу немного горяч, но я открыл в нем два прекрасных качества – он глуп и тщеславен.
Портос вытаращил глаза от изумления, Атос и Арамис с улыбкой переглянулись: они хорошо знали, что д'Артаньян ничего не делает попусту.
– Впрочем, – продолжал Д'Артаньян, – вы будете иметь случай оценить его сами.
– Как так?
– Я представлю его вам сегодня вечером; он придет к нам играть в ландскнехт.
– Ого! – воскликнул Портос, и глаза его загорелись. – А он богат?
– Он сын одного из самых крупных коммерсантов Лондона.
– И он умеет играть в ландскнехт?
– Обожает.
– А в бассет?
– Это его страсть.
– А в бириби?
– Знает до тонкости.
– Отлично, – сказал Портос, – мы проведем приятную ночь.
– Тем более приятную, что за ней последует другая, еще более приятная.
– Как так?
– Сегодня он играет у нас, а завтра мы у него.
– Где это у него?
– Я вам после скажу. Теперь же позаботимся о том, чтобы достойно принять Грослоу. Сегодня к ночи мы будем в Дерби; пусть Мушкетон едет вперед, и если найдется хоть одна бутылка вина в целом городе, пусть он купит ее. Недурно было бы также, чтобы он приготовил маленький ужин, к которому вы, Атос, не притронетесь, потому что у вас лихорадка, а вы, Арамис, потому, что вы мальтийский рыцарь, которому наши вольные солдатские разговоры противны и заставляют вас краснеть. Слышите вы, что я говорю?
– Слышать-то слышу, – сказал Портос, – но черт бы меня побрал, если я хоть что-нибудь понимаю.
– Друг мой Портос, вы знаете, что по отцу я происхожу от пророков, а по матери – от сивилл, и потому я говорю только загадками и притчами; имеющий уши да слышит, а имеющий глаза да видит. В данную минуту я не могу вам больше ничего сказать.
– Действуйте, мой друг, – сказал Атос. – Я уверен, что все, что вы делаете, хорошо.
– А вы, Арамис, того же мнения?
– Совершенно того же, дорогой д'Артаньян.
– Ну и слава богу, – сказал Д'Артаньян. – Вот истинно верующие, для которых приятно совершать чудеса. Не то что этот маловерный Портос, которому предварительно надо все увидеть и потрогать рукой.
– Это правда, – лукаво заметил Портос, – я очень недоверчив.
Д'Артаньян хлопнул его по плечу, и так как в это время приехали к месту завтрака, разговор прервался.
Около пяти часов вечера, как было условленно, Мушкетона выслали вперед. Мушкетон по-английски не говорил, но, попав в Англию, он заметил, что Гримо в совершенстве заменяет слова жестами. Он стал учиться у Гримо и в несколько уроков благодаря таланту учителя достиг некоторого навыка.
Блезуа отправился тоже с Мушкетоном.
Через несколько часов наши четверо друзей, проезжая по главной улице Дерби, заметили Блезуа, стоявшего на пороге одного приличного с виду дома. Здесь была приготовлена им квартира.
Весь день они даже не приближались к королю, боясь возбудить подозрение, и, вместо того чтобы обедать с полковником Гаррисоном, как накануне, обедали одни.
В условный час Грослоу явился. Д'Артаньян принял его как старого друга. Портос смерил его с ног до головы и усмехнулся, найдя, что, несмотря на ловкий удар, нанесенный Грослоу брату Парри, на вид он довольно жидковат. Атос и Арамис делали все возможное, чтобы скрыть отвращение, которое он им внушал.
В общем, Грослоу остался доволен приемом.
Атос и Арамис выдерживали свою роль. Около полуночи они ушли в свою комнату, дверь в которую как бы из предосторожности была оставлена открытой. К тому же Д'Артаньян вскоре прошел к ним, оставив Портоса одного сражаться с Грослоу.
Портос выиграл у Грослоу пятьдесят пистолей и по уходе его решил, что он гораздо более приятный собеседник, чем можно было судить с первого взгляда.
Что же касается Грослоу, то он дал себе слово сорвать завтра с д'Артаньяна столько же, сколько проиграл Портосу, и расстался с гасконцем, напомнив ему о вечернем свидании.
Мы говорим «вечернем», так как наши игроки разошлись в четыре часа утра.
День прошел как всегда. Д'Артаньян переходил от капитана Грослоу к полковнику Гаррисону, от полковника Гаррисона к своим друзьям. Человек, не знающий д'Артаньяна, решил бы, что он в прекрасном настроении, но друзья его, Атос и Арамис, заметили под наружной веселостью лихорадочное возбуждение.
– Что он замышляет? – говорил Арамис.
– Подождем, – отвечал Атос.
Портос ничего не говорил и только перебирал у себя в боковом кармане пятьдесят пистолей, выигранных у Грослоу, и по лицу его заметно было, что это занятие доставляло ему большое удовольствие.
Вечером прибыли в Ристон. Д'Артаньян собрал своих друзей. Теперь он уже не имел того веселого, беспечного вида, который напускал на себя весь день. Атос пожал руку Арамиса.
– Час близится! – тихо проговорил он ему.
– Да, – сказал услыхавший это д'Артаньян, – именно близится час: в эту ночь, друзья мои, мы спасем короля.
Атос вздрогнул; взор его загорелся.
– Д'Артаньян, – сказал он, охваченный сомнением после промелькнувшей надежды, – вы не шутите? Вы говорите правду? Шутить так было бы слишком зло.
– С вашей стороны странно, – отвечал ему Д'Артаньян, – что вы мне не верите. Скажите, когда и где вы видели, чтобы я шутил сердцем друга и жизнью короля? Я вам сказал и повторяю, что сегодня ночью мы освободим короля Карла. Вы поручили мне изыскать средство, и я нашел его.
Портос с беспредельным восхищением глядел на д'Артаньяна. Арамис улыбался с надеждой. Атос был бледен как смерть и дрожал всем телом.
– Говорите! – сказал он.
Портос еще больше раскрыл глаза, Арамис глядел прямо в рот д'Артаньяну.
– Мы приглашены сегодня вечером к Грослоу, вы знаете это?
– Да, – сказал Портос, – он просил дать ему возможность отыграться.
– Отлично. Но известно вам, где он будет отыгрываться?
– Нет.
– У короля.
– У короля? – воскликнул Атос.
– Да, друзья мои, у короля. Капитан Грослоу сегодня ночью дежурит при особе его величества, и, чтобы развлечься, он пригласил нас составить ему компанию…
– Всех четверых? – спросил Атос.
– Конечно, всех четверых: разве мы можем отлучиться от наших пленников?
– Ага! – сказал Арамис.
– И что же дальше? – проговорил Атос, дрожа от волнения.
– Мы пойдем к Грослоу, я и Портос со шпагами, а вы двое с кинжалами; вчетвером мы одолеем этих восьмерых дуралеев и их глупого начальника. Что вы скажете на это, господин Портос?
– Я скажу, что это нетрудно, – отвечал Портос.
– Мы наденем на короля платье Грослоу, Мушкетон, Гримо и Блезуа будут ждать нас с оседланными лошадьми за углом соседней улицы. Мы сядем на них, помчимся и к утру будем уже в двадцати милях отсюда. Что, хорошо задумано, Атос?
Атос положил обе руки на плечи д'Артаньяна и посмотрел на него спокойным взглядом, с ласковой улыбкой.
– Я заявляю, друг мой, что в мире нет человека, способного сравниться с вами в благородстве и мужестве. Мы все считали вас равнодушным к нашему горю, которое вы имели полное право не разделять, – и вот только вы один из всех нас нашли средство, которое мы тщетно искали… Я повторяю тебе, Д'Артаньян, что ты лучше всех нас; я благословляю и люблю тебя, мой дорогой сын.
– И как это я не догадался! – воскликнул Портос, хлопнув себя по лбу.
– А между тем это так просто.
– Но если я хорошо понял, мы их всех перебьем? – спросил Арамис.
Атос вздрогнул и побледнел.
– Придется, черт возьми! – отвечал д'Артаньян. – Я долго думал, нельзя ли избежать этого, но, признаюсь, ничего не мог придумать.
– Что же, – сказал Арамис, – положение такое, что разбирать не приходится. Как ж
|
|
|
