 |
Последняя остановка перед отплытием 10 глава
|
|
|
|
«–…блондинка на кухне.
– Какая блондинка на кухне?
– Хочешь узнать, да? Может быть, это Мэрилин Монро!»
И действительно, это была она.
Чтобы явить на экране всю эту свежесть, непосредственность, уникальную красоту, заразительное веселье, Мэрилин приходилось бороться со своими демонами. Порой на это уходили часы, отсюда все более длительные опоздания, все более многочисленные дубли, все более разбухающий бюджет. Билли Уайлдер не сдавался: образ Мэрилин Монро, когда он наконец-то проявится, бесценен, он божественен, чудесен.
Девятого сентября звезда отбыла в Нью-Йорк, где должны были снимать натурные сцены. Джо приехал к ней пять дней спустя в отель «Сент Регис», решив повидаться с друзьями с Восточного побережья, пока его супруга будет вилять бедрами под лучами юпитеров. В ночь его приезда, с 14 на 15 сентября 1954 года, было намечено снимать в самом центре Манхэттена короткую сцену, в которой белокурое создание невинно уступает на один миг соблазну прохлады, позволяя своей юбке взвиться вверх над вентиляционным люком станции метро. Чтобы не создавать проблем с движением транспорта и избежать скопления зевак, съемки этой крошечной сцены назначили на время после полуночи. Неподалеку Джо Ди Маджио проводил вечер в ресторане своих друзей, предпочитая презрительно не знать о том, что происходит в нескольких сотнях метров от него. Но время шло, и возбуждение нарастало. По улице бежали десятки, сотни людей; любопытные, поклонники, полицейские, репортеры, фотографы; слышались крики, звуки сирен; необычное волнение охватило даже ресторан; клиенты поспешно уходили, чтобы посмотреть, как идет съемка. В два часа ночи, смирившись, Ди Маджио уступил всеобщему нажиму и тоже направился к тому месту, куда стекались людские потоки. Всё было забито. Тысячи простых людей давились за барьерами под охраной. Вся нью-йоркская полиция была поднята по тревоге. Несмотря на поздний час, на прилегающих улицах образовались чудовищные пробки. Сотни людей высовывались в окна. Все взгляды были обращены на маленькую белую светловолосую фигурку, на которой взвивалось платье из-за огромного электровентилятора, помещенного под решеткой люка. Возможно, все сознавали, что переживают великий момент в истории – кинематографа и Америки. Все смотрели под юбку Мэрилин, шумно восхищаясь расставленными ногами Мэрилин, бедрами Мэрилин, трусиками Мэрилин.
|
|
|
«Что это еще за бардак?!» – проревел Ди Маджио и стал проталкиваться обратно, работая локтями.
«Никогда мне не забыть его убийственного взгляда», – рассказывал потом Билли Уайлдер. Той ночью соседи четы Ди Маджио в отеле «Сент Регис» проснулись от громких криков, грохота разбивающихся предметов, женских рыданий.
Съемки «Семи лет желания» кое-как продолжались. Джо уехал. Гримеры замазали синяки и кровоподтеки на лице и руках Мэрилин. Недоверчивым журналистам, осаждавшим ее ежедневно, она неустанно отвечала, что у них с мужем все хорошо. Однако по возвращении в Лос-Анджелес 5 октября Мэрилин, в полном смысле слова убитая горем, в слезах, с синяками на лбу, без макияжа и под фотовспышками со всех сторон, в присутствии своего адвоката объявила, заикаясь, о разводе с Джо. «Мне так жаль, мне так жаль», – повторяла она, плача. Их брак продлился девять месяцев. Америка, обожавшая Мэрилин и прощавшая ей все, не сердилась на нее за разбитую легенду. Она заменила ее другой: несколько месяцев спустя фотография белого платья, вздувшегося над вентиляционным люком, была развешана везде, покрывая стены домов, стала национальной эмблемой и облетела весь мир. В оправдание Джо будет сказано, что хотя при окончательном монтаже фильма эта сцена, урезанная цензурой, стала очень короткой и целомудренной (Мэрилин показывают по пояс, ее ноги появляются на краткий миг до середины бедра), во время съемок (которые, кстати, оказались бесполезны, поскольку потом все пришлось переснимать в павильоне) нижние конечности актрисы были у всех на виду несколько часов. И пока тысячи фанатов упивались этим зрелищем, браку Мэрилин был подписан смертный приговор.
|
|
|
«Семь лет желания», фильм, которому предстояло побить все кассовые рекорды, был 5 ноября 1954 года закончен. На большой прием, устроенный в честь белокурой исполнительницы главной роли, собрался весь Голливуд. Пред взглядами Гари Купера, Джеймса Стюарта, Лорин Бэколл, Хамфри Богарта и многих других сияющая красотой Мэрилин в черном платье появилась с часовым опозданием. Во время этого гламурного вечера она осуществила свою детскую мечту и познакомилась с Кларком Гейблом, своим воображаемым папочкой из мечты. Девочка, которая хотела, чтобы на нее смотрели, кое-чего добилась. Она думала, что стряхнула с себя цепи.
Когда Занук дал ей прочитать сценарий «Как быть очень-очень популярной», где она должна была играть бурлескную танцовщицу, дуру-блондинку, она отказалась. Тем более что на экраны только что вышел «Шоу-бизнес», освистанный критикой за вульгарность. Несколько дней спустя, в черном парике и под псевдонимом Зелды Зонк, Мэрилин Монро растворилась в толпе.
«ВОЗРОДИТЬСЯ!» – СКАЗАЛА ОНА
В Голливуде смятение: Мэрилин Монро исчезла. «Куда девалась Мэрилин?» – вопрошают заголовки газет. Кроме Наташи Лайтесс, которую она посвятила в свои планы, этого никто не знал. Руководство «Фокс» в бешенстве грозило лишить звезду обещанной прибавки в 100 тысяч долларов. Мэрилин Монро – это их собственность. Она не имеет права исчезать подобным образом. До сих пор, с большим или меньшим успехом, им удавалось подчинять ее своей воле. Она не может так с ними поступать. Она за это дорого заплатит.
Сколько бы они ни кричали и ни грозили, на самом деле, в конце 1954 года Мэрилин Монро больше не было. Она не спряталась – она перестала существовать.
Она уже некоторое время вынашивала свой план, взвешивая все «за» и «против», при поддержке фотографа Милтона Грина, который и подбросил ей эту идею, и двух нью-йоркских адвокатов: порвать с «XX век Фокс» и голливудской системой, которая эксплуатировала ее и недоплачивала, избавиться от «Мэрилин Монро», зависеть только от себя, сниматься в настоящих фильмах с настоящими сценариями, в настоящих ролях. Организовать свое собственное похищение. Она долго колебалась, но, в конце концов, решилась и снялась с якоря – одинокая брюнетка, отправившаяся в Нью-Йорк, где ее ждали Милтон Грин и его жена Эми. Для нее началась новая жизнь. Годами она без отдыха переходила от картины к картине, находясь в плену своего образа. Очутившись на хорошенькой ферме Гринов в Коннектикуте, вдалеке от всего, от вилл и бассейнов Беверли-Хиллз, без грима, в простой одежде, бывшая Мэрилин Монро, по словам своих хозяев, вернула себе простоту и естественность, радость от прогулки в лесу, простых кушаний, пения птиц и детского смеха. У Эми и Милтона было двое маленьких детей. Мэрилин спала днем и читала ночью, проглатывая книги из богатой библиотеки Гринов, помогала кухарке, рассказывая ей о своей жизни, о неудачном браке с Джо, о матери, запертой в психбольнице. Ей также нравилось ходить по улицам Нью-Йорка – безвестной, невидимой, мнимой Зелдой Зонк, делать покупки, посещать музеи или сидеть молча, забившись в уголок гостиной, словно она действительно хотела раствориться и стать прозрачной. Когда к Гринам приходили друзья, она выглядела застенчивой, испуганной, удивительно неуверенной в себе, совершенно непохожей на свой образ. Снова проявилось заикание. Уязвленная женщина, нелюбимая девочка пыталась восстановиться, выстроить себя по-настоящему, хотела понять, кто же она такая, и, как никогда, стремилась снискать уважение. В настоящей семье она нашла дом, которого ей недоставало. Снова став инкогнито, она приблизилась к своей истинной сути.
|
|
|
Но хотя это представление о возвращении новой Мэрилин «к истокам», о ее деревенском счастье за чисткой картошки не является ложным, оно все же неполное. Милтон Грин, автор одних из самых красивых и чувственных фотографий Мэрилин, явно не мог устоять перед белокурым соблазном, как он впоследствии признается в своих воспоминаниях, и был для нее не только профессиональным партнером; подсев на лекарства – успокоительные, снотворные, возбуждающие, – он стал ее титулованным поставщиком; что касается Эми, его экспансивной супруги, то ей доставляло изощренное удовольствие пускать в ход свою пресловутую образованность, чтобы несколько раз публично унизить свою знаменитую гостью, обращаясь с ней, как с ничтожеством. Один факт ярко высвечивает неловкость и противоречивые желания, которые испытывала Мэрилин в этот период «покоя»: едва прибыв на Восточное побережье, она сразу позвала на помощь своего мужа, только что перешедшего в разряд «бывших», – Джо Ди Маджио, и тот немедленно примчался. После развода, наделавшего шуму в прессе (Мэрилин в черном платье и вуалетке преследовали репортеры на входе и выходе из суда), бывшие супруги, казалось, безумно нуждались друг в друге. Возможно, бывшей миссис Ди Маджио вдруг стало совершенно ясно, что, когда Джо ее бил, он на самом деле хотел ударить белокурого двойника. Именно ту блондинку он терпеть не мог. И Мэрилин тоже хотела от нее избавиться.
|
|
|
На Манхэттене, где она вскоре поселилась с помощью Джо, в отеле «Глэдстон» на 52-й улице, а потом в апартаментах в «Уолдорфе» актриса жила роскошно. Общалась с интеллигенцией (во главе с Труменом Капоте), возможно, виделась и с неким Джоном Кеннеди, когда тот оказывался в «Карлайле» (во время своего последнего пребывания в больнице он повесил над кроватью постер с Мэрилин в шортах, головой вниз), и крутила короткие романы (например, с Марлоном Брандо). Так что нью-йоркское «исчезновение» Монро было относительным.
Не так-то просто начать жизнь с чистого листа. Одиночество – абсолютный враг, сыворотка правды. Только рассеяние, один из видов опьянения, позволяет вступить с ним в схватку. Как видно, карты были крапленые.
Но 7 января 1955 года, во время пресс-конференции, которую она дала вместе с Милтоном Грином нью-йоркским журналистам, – полуучтиво полунасмешливо Мэрилин Монро объявила о создании собственной продюсерской компании.
– Мне надоела моя неизбывная роль секс-символа. Я хочу играть драматические роли.
– Какие, например?
– Грушеньку в «Братьях Карамазовых».
– Как это пишется?
Мэрилин выстояла под насмешками репортеров и гневом Занука, который напомнил ей через адвокатов, что она должна отработать на «XX век Фокс» еще четыре года. Мисс Монро устояла, твердо решив больше не играть счастливых дурочек, и одновременно вела себя парадоксально, как никогда. В самом деле, в марте она познакомилась с Ли Страсбергом и поступила в престижную Актерскую студию, но в это же время она, нацепив чулки в сеточку и соблазнительный лиф, взобралась на розового слона во время многолюдной вечеринки на Медисон-сквер-гарден (правда, цель была святая – собрать деньги для больных полиартритом) и согласилась выступить в роли билетерши на премьере «К востоку от рая» Элии Казана, представ по такому случаю блондинкой во всеоружии.
|
|
|
Не так-то просто избавиться от своего образа. И нелегко угнаться сразу за всеми зайцами. С этого времени Монро (вернее, ее комнату) прослушивает ФБР, за ней шпионит Ди Маджио, которому явно больше нечего делать, кроме как следить из подворотни за тем, кто ходит к его бывшей жене. Продолжая путать следы, она появилась с ним под руку на премьере «Семи лет желания» 1 июня, в день своего 29-летия. При этом она по-прежнему отрицает примирение между ними. Увидев несколькими днями раньше плакат высотой 15 метров, на котором она изображена в белом платье, взвивающемся над вентиляционным люком на Таймс-сквер, она разыграла свою роль перед прессой, но печально шепнула своему другу Илаю Уоллаку: «Вот что они со мной сделали…»
Светская Мэрилин увлекла счастливых Гринов в водоворот нью-йоркских вечеринок. Она много пила, пьянела от шампанского, тратила без счета. Материальные блага никогда ее не интересовали. Ее новые друзья, желавшие ей добра, явно относились к делу иначе. Ли и Пола Страсберг, быстро ее «удочерившие» и сделавшие талисманом Актерской студии, радовались этой нежданной манне с неба. Хотя они и заявляли, что их интересует лишь «мистическое пламя» Монро, они все же набили с ее помощью сундуки и переехали из небольшой двухкомнатной квартиры в просторные апартаменты, выходившие на Центральный парк. Мэрилин, сомневавшаяся в себе и больше всего желавшая доказать, что она существует под этой белокурой рухлядью, сделалась ярой приверженкой пресловутого «метода», который Страсберг проповедовал в Актерской студии, соглашалась возрождать в себе впечатления детства, как побуждал к тому Ли, смиренно прорабатывала сложные сцены перед другими учениками и полностью подпала под влияние Страсбергов, поскольку лишь они, как ей казалось, воспринимали ее как настоящую актрису. Те же сразу разглядели ее неуверенность в себе, потребность в любви и в семье. Поэтому они часто приглашали ее в гости, осыпали комплиментами и советами. Очарованная их образованностью, стыдясь собственного невежества, Мэрилин поставила себя по отношению к ним в крайне зависимое положение.
Разумеется, вице-президент компании «Мэрилин Монро Продакшнз» не одобрял этой связи. Между Страсбергами и Гринами разразилась тайная война за исключительные права на Монро. Мэрилин не вмешивалась. Она никогда не вмешивалась в соперничество за нее. Похоже, ее девизом было «разделяй и властвуй». Во всяком случае, она не способна быть верной. С самого раннего детства ее приучили делить себя между несколькими семьями.
Критика пела ей дифирамбы за роль в фильме «Семь лет желания». Публика валом валила в кинотеатры. Летом 1955 года компании «XX век Фокс» пришлось признать, что глупая блондинка принесла ей целое состояние. Возможно, разумнее будет вступить с ней в переговоры. Осенью Голливуд начал переговоры с Милтоном Грином. К ноябрю они завершились полной капитуляцией киностудии. Мэрилин Монро снимется в четырех фильмах «XX век Фокс», с режиссерами и сценаристами по своему выбору, за общий гонорар в восемь миллионов долларов и сто тысяч долларов компенсации. Занук подал в отставку, его сменил Бадди Адлер.
В Нью-Йорке Мэрилин упивалась победой.
1955 год стал для нее истинным возрождением. Она не снялась ни в одном фильме, но ее жизнь изменилась. Под влиянием Ли Страсберга она занялась психоанализом. Недовольная завоеванным уважением, она решила обогатиться внутренне. Окружила себя «настоящими» друзьями. Ее ждут прекрасные фильмы и много денег. Ей кажется, что она повергла в прах свою белокурую соперницу. Кстати, в последнее время ее волосы приобрели более естественный оттенок, не столь пергидрольный. После энной бурной сцены Джо Ди Маджио вернулся в Сан-Франциско. Во всяком случае, главное место в жизни Мэрилин отныне занимает другой мужчина, который одержит верх надо всеми остальными. Мужчина, о котором она уже давно мечтает. Его зовут Артур Миллер.
ПЕРЕД ГРЕХОПАДЕНИЕМ
Разум не выдержал. Мораль, здравый смысл, проницательность, семейный долг, общественный имидж, артистическая аскеза, служение литературе – все пало перед белокурой катапультой. Потребовалось четыре года, но, в конце концов, крепость Миллера сдалась.
Ангажированный интеллигент, противоречивый и уважаемый, почтенный сын, отец и муж, Артур Миллер априори должен был потерять всё, показавшись рядом с Мэрилин Монро. Сорокалетний еврей-драматург, совершенно не способный веселиться, скованный до невозможности, – и в обнимку с самой знаменитой красоткой в мире? Провальный сценарий, прямой путь в пропасть – и нежданная удача для прессы, не верящей своим глазам и хлопающей во все ладоши невероятному союзу «тела» и «духа». Но прежде чем самая невероятная история любви XX века вышла на божий свет, заполонив светскую хронику всех газет на свете, пришлось пройти через постыдное возбуждение от запретного, ложь, чувство вины, угрызения совести и опасности тайных встреч. Между началом 1951 года, когда начинающая актриса по имени Мэрилин разогрела уснувшее либидо драматурга, бывшего проездом в Лос-Анджелесе, и 1955 годом, когда они оба встретились в Нью-Йорке, положение дел изменилось. Отныне Монро – невыразимая сексуальная фантазия не только Артура Миллера, но и миллионов мужчин. А он, успешный драматург, вновь привлек к себе всеобщее внимание двумя годами раньше поджигательской пьесой «Салемские ведьмы». В 1955 году, когда все стены в Нью-Йорке были увешаны афишами с Мэрилин с задравшейся юбкой, Артур Миллер вносил последние исправления в свое очередное произведение – «Вид с моста», премьера которого состоится 29 сентября. Виделись ли Миллер и Мэрилин до того? Уже с 1952 года Мэрилин не может остаться незамеченной и ее поездки в Нью-Йорк не часты. Если связь и была, то, наверное, через письма. Мэрилин мечтала о браке с Миллером как о высшей степени признания, а он наверняка цеплялся за Мэрилин как за утешительную иллюзию, невозможную награду.
В 1955 году Нью-Йорк соединил их силой. Миллер был на премьере «К востоку от рая» и, как и весь зал, смотрел только на изящно вылепленную билетершу. Вернувшись домой, он попытался отогнать это видение холодным душем. Будь она голливудской куклой в бикини, драматург, наверное, устоял бы. А если бы уступил, то быстро взял бы себя в руки. Но, побывав на некоторых нью-йоркских вечерах для интеллектуалов, Миллер с ошеломлением обнаружил, что это совсем другая женщина. Жен-шина, которую присутствующие не узнают, не видят. Она сумела сделаться прозрачной – это дарило ей покой, но, возможно, и давало понять, что ее не существует. Она призрак. Миллер же видел только ее – маленькую и хрупкую, без макияжа, сбросившую оболочку своего персонажа, заблудившуюся в своей истории и своей легенде, жаждущую быть понятой и любимой, учиться и знать, иметь немного уважения к себе самой. Взывающую о помощи.
«О! Папа!» – воскликнула она, бросаясь к нему в объятия.
Он уже не мог, не хотел больше представлять свою жизнь без нее.
Мэрилин Монро заполонила жизнь Артура Миллера – по-прежнему женатого, разрывающегося между миром, который он создал, и неизвестным, ненадежным и скандальным миром, который перед ним открывался. Остаться совершенным мужем и отцом, простить себе грешок неопасного буржуазного адюльтера – или рискнуть всем и отдаться на волю миража, новой отправной точки, новой жизни? Возродиться рядом с красивой и сексуальной женщиной, немыслимой для его круга, не подчиниться установившемуся семейному порядку, еще пожить – наконец-то пожить? Вот с чем столкнулся Артур Миллер в 1955 году. Некоторые называют это кризисом сорокалетия. У большинства мужчин он постепенно сходит на нет; у других он взрывает всё и вся. Миллер принадлежал к последним, еще противясь этому, чувствуя себя преступником во время кратких и наверняка разочаровывающих интимных встреч с предметом всех своих мыслей, своим болезненным наваждением, ослепленный, безумный, одержимый, освобожденный, убежденный в том, что все может уладиться, что все уладится. Это лишь временное помутнение рассудка. Поруганное дитя, девочка, вышедшая замуж в шестнадцать лет, девушка с обложки журнала для военных, без колебаний позировавшая нагишом (держал ли Миллер экземпляр того знаменитого календаря в глубине потайного ящика?), появлявшаяся на страницах всех иллюстрированных журналов в самых непристойных нарядах, хлещущая шампанское и засыпающая, лишь накачавшись барбитуратами. Чистое безумие.
Кстати, мог ли Миллер тогда не знать, что не он один наведывается в апартаменты номер 2728 в отеле «Уолдорф»? Как он выдерживал взгляды гостиничной прислуги, портье, сколько чаевых заплатил, чтобы купить молчание сообщников своего несчастья? А публичные появления Мэрилин под руку с бывшим мужем? Но почему бы суровому Артуру Миллеру не испытывать определенного чувства гордости, зная, что он котируется наравне, даже соперничает с Марлоном Брандо, что ему покорилась самая красивая женщина в мире? Почему бы ему не возгордиться от того, что он – тайный любовник, тот, кого тщательнее всего скрывают, потому что он самый дорогой, самый ценный? Тот, кто надеется затмить всех прочих и удержать Травиату, не допустив ее рокового падения? С течением времени Миллер вышел на первый план. Об этом стало известно благодаря нескромности светской хроники: «Самая знаменитая белокурая актриса Америки стала подружкой человека, известного своими симпатиями клевым…» Кто-то проговорился. Со своей стороны, ФБР не пропустило ни звука из любовных встреч между Монро и Миллером.
Вскоре Мэрилин поселилась в небольшой квартирке в доме 2 по Саттон-плейс, куда Артур приходил регулярно, стараясь не привлекать к себе внимания. Она здесь больше не проездом. Такое впечатление, что она решила побыть здесь какое-то время. Она преобразила его, уверяют их общие друзья – поэты и писатели. Миллер потрясен. Никогда он не казался таким счастливым, таким влюбленным, таким молодым. Никогда она не выглядела такой трогательной, такой умиротворенной. Оба сияют, лучатся счастьем. Их тела беспрестанно ищут друг друга, их взгляды пересекаются и ласкают один другого. Они безумно любят. Поговаривают о браке. Артур Миллер принял решение. Вообще-то оно оказалось принято само собой. Жизнь после Мэрилин невообразима. Повернуть назад невозможно.
Она выиграла свое безумное пари. Самая хорошо оплачиваемая актриса в мире готовится вернуться в Голливуд с парадного входа. «XX век Фокс» покаянно встретила ее цветами и оркестром, поручив ей трагическую роль Шери в «Автобусной остановке» – фильме, который должен снять Джошуа Логан по пьесе, имевшей шумный успех на Бродвее. Перед тем Мэрилин с блеском выступила на сцене Актерской студии: после ее трогательного исполнения роли Анны Кристи в одноименной пьесе Стриндберга публика, состоящая из надменных актеров-любителей, аплодировала стоя, утирая слезы.
А 9 февраля 1956 года журналисты скопом устремились на очередную пресс-конференцию, созванную божественной блондинкой и именитым гостем – Лоуренсом Оливье. Милтон Грин пригласил великого английского актера экранизировать пьесу, которую тот с большим успехом исполнял вместе с Вивьен Ли – «Принц и танцовщица», заменив в кино свою супругу на Мэрилин. Британская изысканность против американского секс-символа. Шекспир против Барби. Невозможный дуэт, неизбежный поединок. Выставив несколько требований, в частности, чтобы его имя красовалось на афише выше всех, сэр Лоуренс ввязался в авантюру. Сгорая от любопытства и нетерпения, он лично явился в Нью-Йорк, чтобы встретиться с Мэрилин и объявить во всеуслышание, что он сам поставит «Принца и танцовщицу» – первый совместный фильм компаний Мэрилин Монро и братьев Уорнер. В сиянии своей сценической славы сэр Лоуренс не ожидал приема, который окажет ему нью-йоркская пресса. Никто не обращал на него внимания. Все набросились на его партнершу, щелкая фотообъективами и засыпая ее острыми, насмешливыми вопросами. Желание Мэрилин, чтобы ее воспринимали всерьез, не могло пробиться сквозь скепсис критиков. Стрелы летели со всех сторон. Звезда не сдавалась и отвечала ударом на удар. Когда, наконец, выказали какой-то интерес и к Лоуренсу Оливье, уязвленному ролью фона, у его томной соседки очень вовремя лопнула бретелька на платье, вызвав всеобщий переполох. Пришлось очистить зал.
Сэр Лоуренс вскоре уехал обратно в Лондон – на ватных ногах, с помутившимся сознанием, вибрируя всем телом от волн, излучаемых Мэрилин, уверенный в том, что он влюбится в нее без памяти и в определенный момент упадет в ее объятия, не в силах противиться ее звериному магнетизму, стыдясь чувства к подобному существу, терзаясь при мысли о том, что совершил худшую ошибку в своей жизни, ввязавшись в съемки, которые не сулят ничего хорошего. Мэрилин тоже уехала из Нью-Йорка и приземлилась в Лос-Анджелесе, сдержанная и уверенная в производимом эффекте, светловолосая, в шикарном черном платье, застегнутом до подбородка, и в перчатках, под треск сотен фотоаппаратов и вопли тысяч поклонников, прождавших добрых два часа, прежде чем она удосужилась выйти из самолета.
«Это новая Мэрилин Монро?» – спрашивали репортеры.
«Изменилось только мое платье. А я все та же» (сюсюкающий голос и лукавая улыбка).
Несмотря на ее чувство юмора и умение обольщать журналистов, на запад вернулась все-таки новая Мэрилин. Более жесткая, холодная, неуправляемая, как никогда. По-прежнему кочующая с места на место, не имея постоянного дома. Милтон и Эми Грин сняли дом на бульваре Беверли-Глен, где она приткнулась на какое-то время перед отъездом в Аризону, там должны были снимать некоторые сцены из «Автобусной остановки». Для этого фильма Монро потребовала у «XX век Фокс» нанять за большие деньги Ли Страсберга в качестве ее личного репетитора. Но Ли не мог оставить Актерскую студию на такое продолжительное время и отправил вместо себя свою жену Полу – небольшую пухленькую фигурку в черном платье, черном шарфике, черных очках, что-то вроде старинной дуэньи с суровым лицом, которая отныне следовала за Мэрилин по пятам, словно совесть, вызывая к себе ярую ненависть со стороны всех режиссеров и технических сотрудников. Дело в том, что по возвращении из Нью-Йорка, после годичного отсутствия, Мэрилин без всяких объяснений дала отставку Наташе Лайтесс.
Недостойно. Отказалась ее видеть и разговаривать с ней по телефону. Как можно понять такой жестокий, априори бессмысленный поступок, к тому же неожиданный со стороны актрисы по отношению к очень близкому и много сделавшему для нее человеку? Неужели она до такой степени подпала под влияние Страсбергов? Хотела перечеркнуть свое прошлое и начать с нуля и свою карьеру, и свою жизнь, для чего приходилось принести в жертву Наташу? Возможно, та действительно собиралась написать книгу о Мэрилин, что привело актрису в страшное бешенство? Во всяком случае, она больше не нужна Монро. Та не переменит своего решения, не ответит ни на одно из отчаянных писем, которые Наташа будет ей посылать до самого 1962 года. Они больше никогда не увидятся.
Теперь уже Пола Страсберг, недобро прозванная киношниками «черной баронессой», неотступно находилась при Мэрилин, лелеяла ее, льстила ей, гладила по шерстке, нашептывала нежные слова. Грин и, разумеется, Миллер ненавидели Полу от всего сердца[17]. В центре этого глухого соперничества новая Мэрилин, решившаяся уничтожить старую, пошла напролом: она все поставила на карту, взявшись за роль Шери – бедной бесталанной девушки, надломленной недостатком любви и потерянными иллюзиями, которую, в конце концов, соблазнит необузданный и наивный ковбой. Всполошив «XX век Фокс», актриса решила, что в «Автобусной остановке» будет сниматься в костюмах, которые сварганит себе сама, а не сшитых по заказу. Ее кожу покроет белесая косметика, волосы будут тусклыми, с оранжевым отливом. В довершение всего она говорит крикливым голосом с жутким выговором и фальшиво поет песню в сцене, происходящей в салуне. Ошарашенные руководители киностудии пытались воспротивиться этой опасной прихоти в фильме, знаменующем собой возвращение на экран Мэрилин Монро. Им нужен секс-символ. Но актриса, при поддержке Милтона Грина и Джошуа Логана, стояла на своем. Узнав, что Шери будет играть Мэрилин, режиссер сначала вопил и рвал на себе волосы, особенно когда ему сообщили о навязанном присутствии вездесущей Полы Страсберг. Репутация Мэрилин – неуправляемой, чудовищно опаздывающей, способной переигрывать одну и ту же сцену бессчетное количество раз и выходить за рамки любого бюджета, уже облетела весь свет. Логан боялся сойти с ума. С другой стороны, он не верил в ее талант актрисы и принимал за девушку из календаря. В качестве утешения он добился от «Фокс», чтобы Пола оставалась за кулисами и не появлялась на съемочной площадке.
Джошуа Логан быстро изменил свое мнение (в лучшую сторону). Члены съемочной группы – тоже (в худшую). Бывшая застенчивая и робкая актрисуля, у которой всегда находилось ласковое слово для каждого, теперь стала безразличной, холодной, сосредоточенной женщиной, которая говорила только с Полой, слушала только Полу, заставляла снимать дубль за дублем, пока Пола не оставалась довольной. И при этом по-прежнему вела борьбу с тоской и заниженной самооценкой, войну с самой собой, из-за чего ей порой требовалось несколько часов, чтобы, наконец, выйти из гримерки и подставить себя чужим взглядам и суждениям. Но в финале результат был потрясающим, в Мэрилин кричала трагическая правда, эмоции, она была пленницей, угодившей в ловушку, старающейся сбежать, вырваться из лассо мужчины, который хочет обладать ею. Утомленная жизнью и настигнутая любовью, Мэрилин, не колеблясь, обезобразила себя, чтобы создать новую личность, изуродовалась, чтобы возродиться. Логан был вынужден признать, что он впечатлен игрой Монро, даже объявил ее гениальной, сравнивал с Гарбо и Брандо. Отчаяние, которое он порой испытывал, когда актриса впадала в ступор, и уйма времени, которую она тратила на поиски своего персонажа, с лихвой оправдались. Настоящая профессионалка, безжалостная к себе, уникальная на экране, оправдывающая все затраты и расшатанные нервы.
Вскоре съемочная группа отправилась в Аризону снимать сцены родео. Артур Миллер на полтора месяца поселился неподалеку оттуда, в Неваде, чтобы ускорить процедуру развода со своей женой Мэри. Любовники тайком встречались по выходным в Лос-Анджелесе, в замке Мармон, где Мэрилин сняла апартаменты – из стремления быть независимой от Гринов и из-за неспособности долго жить в одном и том же месте. Хотя слух об их связи теперь уже был у всех на устах, Миллеру и Мэрилин требовалось держать ее в строжайшей тайне. С одной стороны, потому что писатель, хотя и расстался с женой, официально все еще состоял в браке и отношения с будущей бывшей супругой складывались не лучшим образом[18]. С другой стороны, потому что его взял на заметку Комитет по антиамериканской деятельности. Так что кинозвезда и драматург неосмотрительно рисковали, встречаясь в конце недели в роскошных апартаментах, откуда они не выходили три ночи. Если Миллер принимал свой личный выбор и его последствия (конец шестнадцати лет брака, болезненный гнев Мэри, смятение их двоих детей) относительно безмятежно (за шесть недель, проведенных в Рено, он даже начал писать новую пьесу), Мэрилин выводило из равновесия это более-менее тайное, неофициальное положение, когда она пока оставалась любовницей женатого мужчины, разрушившей его брак. Девочке, желавшей, чтобы на нее смотрели, нужен свет. Пусть правда выйдет на всеобщее обозрение, пусть все знают. что Артур Миллер, великий интеллектуал из Нью-Йорка, и Мэрилин Монро любят друг друга, пусть вся Земля получит доказательство, что она не только тело, «соломенная голова»! Она больше не в силах терпеть.
|
|
|
