 |
Из-под мышек стекает горячий пот, горло пересыхает, волосы встают дыбом и начинают
|
|
|
|
Чесаться, – все это одновременно? Вот это и случилось со мной, когда она спросила про
Сьюзен.
– Она тебе нравится, да? Это же так естественно.
– Ну, в общем, да. Но ведь она девчонка.
– Да, тут ты прав. Я тоже заметила это.
– Я не влюблен в нее. Она просто хороший друг.
– Понимаю. Мне просто хотелось подразнить тебя.
После этого разговора у нас с миссис Кантуэлл были прекрасные отношения.
Так как я был у нее, как правило, последним из учеников, она иногда приглашала меня
Остаться на чай. Я сказал ей как-то, что мне нравятся шахматы, хотя играю я не очень
Хорошо, и она стала меня учить. Так что уроков прибавилось, но это было не страшно,
Потому что она при этом больше не вела себя как учительница, а улыбалась и даже шутила
По поводу моих постоянных ошибок. На самом деле виноват в них был Бобби, он научил
Меня совершенно диким ходам, которые сам придумал.
Миссис Кантуэлл научила меня играть правильно. Она говорила, что самое важное –
Сосредоточиться и не делать ничего, не обдумав этого как следует. Еще надо знать, что твой
Соперник может сделать в данный момент. И наконец, всегда выигрывать белыми и
Добиваться ничьей черными. Тогда я буду делать меньше ошибок и реже буду проигрывать.
Всегда иметь цель.
Всегда иметь план.
Всегда быть сосредоточенным.
Это три самых лучших урока, которые я усвоил на ее занятиях.
Я получил настоящий пригласительный билет на день рождения Сьюзен.
А Бобби не пригласили. Это было здорово.
Плохо было то, что требовался маскарадный костюм.
Терпеть не могу маскарадных костюмов.
Я и в своей-то шкуре чувствую себя неуютно, так зачем мне напяливать еще чью-то
|
|
|
Чужую?
И кем мне нарядиться?
Вот черт.
Ну просто блестящая возможность выставить себя дураком в глазах Сьюзен и всех ее
Друзей.
И еще надо было сообщить об этом Винсенту и Хелене. Я собирался сказать им
Попозже, как бы между прочим. Я надеялся, что никто не будет поднимать лишнего шума в
Связи с этим.
Утопия!
Из-за этого маскарадного костюма мне нужна была их помощь!
Я так и знал, что Винсент и Хелена обрадуются возможности развернуть свое
Художественное воображение на полную катушку. Они придумали целую кучу костюмов и
Мечтали поскорее взяться за шитье. Виктория и Ребекка сказали, что это классная идея и что
Они тоже хотят, чтобы в их день рождения был костюмированный бат и все были бы одеты
По моде двадцатых годов.
Бобби сказал, что это детский сад.
Но мне наплевать, что он говорит.
Он не хотел иметь с этим ничего общего.
Я знал, что он просто ревнует, потому что его не пригласили.
Так что для меня это была маленькая победа.
Черт? – Банально. Королева Елизавета I? – Ни за что. Гитлер? – Шутите? Придворный
Шут? – Это не для меня. Пират? – Скучно. Ковбой? – Дешевка. Робин Гуд? – В зеленых
штанах в обтяжку? Ну уж нет. Астронавт? – Не хочу. Франкенштейн? – Брр… Дантист? – Не
представляю себя дантистом. Цветок? – Я?!.
Дело становилось безнадежным, а до дня рождения оставалась всего неделя. Сьюзен
уже спрашивала меня, кем я буду одет, и мне пришлось сказать, что это будет сюрприз, –
Пусть она наберется терпения. Но это будет высший класс, и все позавидуют, что сами не
Додумались до этого, а костюм мне делают на заказ.
Должен признаться, что костюм оказался сюрпризом и для меня самого.
Идея принадлежала Бобби.
|
|
|
Февраля 1986 года
«Ф» – Фантасмагория
Смерть, уютно устроившись в гостиной Сьюзен, потягивала через трубочку лимонад из
Хрустального бокала.
Хелена с Винсентом из кожи лезли вон, изобретая костюм для меня. Они настолько
Преуспели в этом, что у меня по коже мурашки бегали, когда я ловил свое отражение в
Зеркале. С первого взгляда было ясно, кто я такой. С головы до пят я был укутан в
Блестящую черную хламиду. Лицо пряталось под большим капюшоном, угрожающе
Нависавшим над глазами. А на тот случай, если кто-нибудь осмелился бы заглянуть под
Капюшон, чтобы определить, кто это такой, лицо было закрыто маской с двумя прорезями
Для глаз. Под хламидой я был обмотан еще и черным вельветом, закрывавшим ноги.
Единственным цветным пятном была кроваво-красная подкладка капюшона, мелькавшая,
Как рваная рана, всякий раз, когда я шевелился.
Аксессуары дополняли ансамбль. На шею было надето ожерелье из маленьких
Заляпанных кровью белых и красных черепов из папье-маше, в левой руке я держал косу,
Изготовленную из деревянного карниза для портьеры и куска картона, покрашенного
Серебряной краской. С лезвия свисали остатки лопнувших воздушных шариков и изодранные
Ленточки.
Я пришел пораньше, надеясь, что Сьюзен удастся выкроить несколько минут, чтобы
Поболтать со мной, прежде чем другие гости возьмут ее в оборот. Дверь мне открыли отец и
Мать Сьюзен. При виде меня улыбки, заготовленные на их лицах, исчезли, а челюсти
Отвисли. Первым пришел в себя отец, который обеими руками поддержал пошатнувшуюся
Супругу, затем протянул руку мне.
– Добро пожаловать, – произнес он несколько неуверенно.
– Добро пожаловать? – повторила его жена с вопросительной интонацией, не совсем,
По-видимому, понимая, что их ожидает этим вечером.
–Шшш… шьюшн дома?
Дело было в том, что кусок материи, закрывавший мое лицо, все время залезал мне в
Рот и щекотал нос, так что тому, кто хотел меня понять, приходилось туго.
Кроме того, возникала сложность с дыханием. Свернув голову на одну сторону, я мог
Дышать более или менее свободно, потому что с этой стороны между маской и капюшоном
|
|
|
Оставалась прорезь. Еще одна проблема заключалась в том, что я почти сразу стал
Интенсивно потеть. Все выделяемое мной тепло, не находя выхода из закрытого со всех
Сторон пространства, скапливалось внутри. Из-за этого маска прилипала к лицу и
Поступление кислорода полностью прекращалось.
Родители Сьюзен в растерянности отвели меня в гостиную и поспешно ретировались за
Именинницей, шаркая шлепанцами.
Я решил, что все пропало. Она придет в такой же ужас от костюма, как и ее мама с
Папой. Мне захотелось убежать домой, спрятаться, провалиться сквозь землю.
К тому же было ужасно жарко.
И тут я увидел ее.
По крайней мере, мне так показалось.
То есть я подумал, что это она, но не был уверен. Все, что мне было видно, – это ее
Глаза, сиявшие из-за золотистого веера, которым она закрывала лицо. Она была в длинном
Белом платье, доходившем до пола, очень простом, без всяких финтифлюшек. Руки выше
Локтей были обхвачены золотыми и голубыми браслетами. На шее у нее висело самое
Потрясающее ожерелье, какое я когда-либо видел, составленное из крошечных золотых
Кусочков и разноцветных драгоценных камней. Свет, падавший на них, разлетался во все
Стороны миллионом осколков радуги. За ней, прикрепленная на плечах золотыми
Застежками, величаво плыла пелерина темно-синего цвета с рисунком в виде солнца на фоне
Шелковистого голубого неба.
Она опустила веер, и я увидел ее лицо.
Я был влюблен.
Безумно, глубоко, по самые уши.
В мою Клеопатру.
Это действительно было так, потому что я отчетливо помню, как подумал это, когда
|
|
|
