 |
Каламбур или Игра слов ( Pun )
|
|
|
|
Это ещё один стилистический прием, основанный на взамодействии двух хорошо известных значений слова или фразы. Иногда трудно разграничить зевгму и каламбур. Единственная различительная черта – структурная, а именно, зевгма – это реализация двух значений с помощью глагола, который относится к различным подлежащим или дополнениям (прямым или косвенным). Игра слов – более независимое явление. Нет необходимости в предложении иметь слово, к которому каламбур относится. Но, конечно, как любой стилистический прием, он должен зависеть от контекста. Но контекст может быть очень широким (даже целым произведением). Например, заголовок одной из пьес Оскара Уайльда (Oscar Wilde) “The Importance of Being Earnest” имеет игру слов, в том смысле, что имя героя (Earnest) и значение прилагательного earnest – «серьёзный» оба присутствуют в нашем сознании. Одна из женских персонажей пьесы пожелала выйти замуж за человека по имени Earnest, так как ей казалось, что созвучие имени со словом earnest является гарантией его серьёзных намерений.
Еще пример каламбура, где используется достаточно большой контекст для его реализации: “ Bow to the board ” said Bumble. Oliver brushed away two or three tears that were lingering in his eyes; and seeing no board but the table, fortunately bowed to that (Dickens).
Действительно, юмористический эффект вызван взаимодействием не двух значений одного слова, а двух слов. Board как группа официальных лиц – «правление, совет» и board – «доска. Это два различных слова – омонима.
Игра слов часто употребляется в загадках и шутках, например, в следующей загадке: What is the difference between a schoolmaster and an engine-driver? (One trains the mind and the other minds the train).
В различных функциональных стилях способность слова выявлять несколько значений одновременно реализуется в разной степени. Так, в научной прозе такая способность почти равна нулю. Однако в художественном стиле это свойство слова широко используется писателями.
|
|
|
Антономазия (Antonomasia)
Это стилистический прием, заключающийся в замене какого-либо имени нарицательного собственным именем исторического лица, литературного персонажа и т.п. или другим нарицательным именем, и наоборот, в употреблении нарицательного имени в значении собственного, используемый для обозначения присущих или приписываемых кому-либо или чему-либо свойств.
Как и в других стилистических приемах, основанных на взаимодействии лексических значений, в антономазии логическое и назывное значения должны быть реализованы в слове одновременно.Например: He is the Napoleon of crime. (C.Doyle)
(= a genius in crime as great as Napoleon was in wars) или I have a Rembrandt at home (=a picture by Rembrandt).
Если в контексте материализуется только одно значение, то это не стилистический прием, как, например, в словах hooligan, boycott, а элемент словообразования.
Пример истинной антономазии, когда заложенное в языке свойство обозначения единичного путем использования уже существующих слов, обозначающих общие понятия, находит своеобразное стилистическое применение, можно найти в “American Notes” Ч.Диккенса: “Among the herd of journals which are published in the States, there are some… of character and credit. From personal intercourse with accomplished gentlemen connected with publications of this class, I have derived both pleasure and profit. But the name of these is Few, and of the other Legion, and the influence of the good is powerless to counteract the mortal poison of the bad.” В этом примере слова Few и Legion даны с заглавной буквы; они как бы служат собственными именами двух групп журналистов (разных по количественному составу), с которыми Диккенсу пришлось встретиться в Америке. Здесь налицо взаимодействие предметно-логического значения с назывным.
Важно отметить, что антономазия реализуется, главным образом, в письменной речи, так как заглавные буквы являются единственным сигналом употребления стилистического приема.
|
|
|
Имена собственные за редким исключением уже потеряли свое этимологическое значение, а именно, лежащие в их основе качества, свойства, черты характера и т.п., являются “стертыми”. С антономазией же всё не так. Это стилистическое средство служит для того, чтобы подчеркнуть главную, самую характерную черту человека или события, при этом данная черта и служит именем собственным для человека или события (например: Miss Blue-Eyes, Scrooge, Mr.Zero, Miss Today, Mr.Knowman, Mr.Know-all,) и, таким образом, налицо взаимодействие логического и номинативного значений в слове.
Антономазия часто встречается в публицистическом стиле, а именно, в журнальных и газетных статьях: “I say this to our American friends. Mr. Facing-Both –Ways does not get very far in this world.” (The Times)
“I suspect that the Noes and Don’t Knows would far outnumber the Yesses.” (The Spectator)
9. Эпитет. Оксюморон. Гипербола.
Эпитет (Epithet)
Это особенное употребление слова или словосочетания в атрибутивной функции, содержащее экспрессивную характеристику предмета или действия, которое выявляет субъективное, эмоциональное отношение писателя или говорящего к нему. Эпитет базируется на взаимодействии предметно-логического и эмоционального значения. Последнее превалирует над логическим значением. Стилистическая функция эпитета – в его художественной выразительности.
Простое определение – всегда объективно и содержит указание на внутренние черты предмета или явления, ему присущие: green meadows, white snow, a round table, blue sky, pale complexion, lofty mountains. Здесь прилагательные являются определениями, а не эпитетами. Однако в таких сочетаниях, как wild wind, loud ocean, heart-burning smile, silvery laugh, a thrilling tale, a butterfly girl, a rare and radiant maiden, a smashing blonde,
an egg-like head, frog-like jaws, a disapproving finger, a talkative glass прилагательные, определяя объект, субъективно его оценивают, создавая фигуру речи или, иначе, стилистический приём - эпитет. Ср.: a steel spoon и a man of steel will (в последней фразе steel – эпитет, основанный на скрытом сравнении- метафоре).
Этот троп или образное определение преимущественно выражается прилагательным, но дополнительную художественную характеристику предмета
(субъекта, явления, действия) в виде скрытого сравнения могут также выражать и другие части речи: наречие, существительное, глагол, числительное: cut-throat competition,
|
|
|
a lipstick smile, cold-blooded murder, a looking forward toe, unbreakfasted morning.
Эпитеты могут образовывать пары, цепочки для придания ритма, большей выразительности, и благозвучия всему сочетанию, например: For thirteen years it was to be entertaining, educational, exasperating, exhausting, surprising partnership.
В любом словосочетании можно проследить степень связанности компонентов между собой. Если связь между компонентами неразрывная, то мы имеем дело с устойчивыми выражениями. Сочетания такого типа появляются, в частности, в случае частого употребления определенных эпитетов с определенными существительными, например: powerful influence, deep feeling, true love, merry old England, unearthly beauty, sweet smile, pitch darkness и др. То есть автор не создает свой собственный, новый, неожиданный эпитет, а использует тот, который стал традиционным. Такой эпитет называют лингвистическим в отличие от речевого эпитета (slavish knees, sleepless bay).
Эпитеты классифицируются семантически и структурно. С точки зрения семантики эпитеты могут быть разделены на две группы: связанные (associated) семантически с определяемым существительным и не связанные (unassociated)
с ним (терминология Гальперина И.Р.). Проф. Шаховский В.И. называет эти группы, соответсвенно, избитыми, банальными, не оригинальными (trite) эпитетами, и оригинальными.
Связанные эпитеты указывают на черту, которая является неотъемлемой частью того объекта, которое определяется эпитетом, т.е. мысль, выраженная эпитетом, в определенной степени является свойственной и понятию объекта, например: dark forest, careful attention, fantastic terrors, cold-blooded murder, heartburning smile, killing news.
Оригинальные (не связанные) эпитеты характеризуют объект путем добавления таких черт, которые не свойственны данному объекту, они неожиданны и поражают читателя / слушателя новизной, как, например, voiceless sands, bootless cries, sullen earth.
Структурно эпитеты могут быть рассмотрены с точки зрения 1) композиции и
2) дистрибуции (сочетания).
(1) С точки зрения композиции эпитеты могут быть простыми словами, сложными словами, фразами и даже предложениями.
Простые эпитеты, как правило, выражены прилагательными: silvery laugh, dreamy trees, dark forest. Сложные эпитеты: heart-burning sigh, cloud-shapen giant, mischief-making monkey from his birth (Byron), sylph-like figures.
|
|
|
Тенденция вместить в одну языковую единицу как можно больше информации привела к новой композиционной модели эпитетов, т.н. фразовых эпитетов. Целая фраза или предложение могут стать эпитетом, если главное формальное требование к эпитету выполнено, а именно, - употребление в качестве субъективного определения. Фразовые эпитеты всегда находятся перед определяемым словом. Это слово, как правило, выражает либо поведение человека, либо выражение на лице: attitude, expression, air и т.п.
Вот несколько примеров фразовых эпитетов: “There is a sort of ‘o h-what-a-wicked-world-this-is-and-how-I-wish-I-could-do-something-to-make-it-better-and-nobler’ expression about Montmorency….” (J. K.Lerome) “Freddie was standing in front of the fireplace with a ‘ well-that’s-the-story-what-are-we-going-to-do-about-it’ air that made him a focal point.” (Ford)
“It is this ‘ do-it-yourself, go-it-alone’ attitude that has thus far held back real development of the Middle East’s river resources.” (N.Y.T. Magazine, 19 Oct., 1958)
“A little man with a ‘s ay-nothing-to-me, or-I’ll-contradict-you’ expression on his face.”
Такие эпитеты выражают языковыми средствами невербальную коммуникацию. Они всегда пишутся через тире, таким образом показывая временность структуры сложного эпитета.
(2) С точки зрения дистрибуции эпитетов в предложении, основной моделью является цепочка эпитетов: “Such was the background of the wonderful, cruel, enchanting, bewildering, fatal, great city ….”; “… a plump, rosy-cheeked, wholesome apple-faced young woman….”; “… a well-matched, fairly-balanced give-and-take couple.” (Dickens)
Цепь эпитетов дает многостороннюю характеристику объекту. Причем в этой многосторонности присутствует повышающаяся шкала эмоциональности. Кульминация эмоциональности, как правило, в последнем истинном эпитете, которыми являются fatal, apple-faced, и give-and-take, в то время как great – лингвистический эпитет, а young не является эпитетом.
Другим структурным вариантом эпитета с точки зрения дистрибуции являются эпитеты, входящие во фразу, образованную из двух существительных, соединённых предлогом “of”: “the shadow of a smile”, “a devil of a job” (Maugham), “A devil of a sea rolls in that bay” (Byron), “a dog of a fellow” (Dickens), “her brute of a brother” (Galworthy), “Just a ghost of a smile appeared on his face”, “She is a doll of a baby”.
Существительное, которое оценивается находится во фразе с предлогом “of”, а то, что его определяет, т.е. эпитет, как правило, является метафорой (shadow, devil, dog, brute, ghost, doll).
Гальперин И.Р. выделяет ещё один тип эпитета с особой дистрибутивной функцией. По его мнению эпитет может занимать в предложении т.н. инвертированную позицию предикатива. Порой трудно провести разграничение между двумя отношениями – атрибутивным и предикативным. Некоторые определения несут такую значительную информацию, что могут считаться носителями предикативности (т.е. части составного именного сказуемого). Это касается, главным образом, истинных или речевых эпитетов. Эти эпитеты являются предикативами по сути, но не по форме. Например:
|
|
|
‘ Fools that they are; Wicked as he is.’
Сфера употребления эпитета – стиль художественной речи. Это стилистический приём (троп) практически не встречается в сфере деловой документации, газетных сообщений и других стилях, лишенных индивидуальных черт в использовании образных средств языка.
Оксюморон (Oxymoron)
Оксюморон это разновидность эпитета. Это сочетание двух слов (главным образом прилагательного и существительного или наречия и прилагательного), в котором значения этих слов сталкиваются как семантические оппозиции, например: low skyscraper, sweet sorrow, charming rascal, noble rascal, pleasantly ugly face, horribly beautiful, ugly beauty, deafening silence, living corpse, crowded loneliness, great shrimp. Члены такого сочетания как бы насильно связываются в одно понятие, несмотря на то, что в них скорее преобладает тенденция к отталкиванию друг от друга, чем к соединению. Этот стилистический приём служит для более яркой характеристики предмета или явления. В отличие от эпитета в оксюмороне два логических значения встречаются для образования одного эмоционального значения, что является средством выражения субъективного отношения автора к предмету: “O brawling love! O loving hate!” (Shakespeare)
Или в примере из О.Генри «Поединок» (“The Duel”), в котором один из персонажей описывает свое отношение к Нью-Йорку: “I despise its very vastness and power. It has the poorest millionaires, the littlest great men, the haughtiest beggars, the plainest beauties, the lowest skyscrapers, the dolefulest pleasures of any town I ever saw.”
Некоторые оксюмороны могут терять свою стилистическую характеристику и постепенно превращаться в общепризнанные и общеупотребительные усилительные словосочетания такие, как awfully nice, terribly sorry и т.п.
Гипербола (Hyperbole)
Гипербола – ещё один стилистический приём, имеющий функцию интенсификации одного из свойств объекта, путем преднамеренного преувеличения этого свойства, что с точки зрения реальных возможностей представляется сомнительным или невероятным. Этот троп может использоваться для создания юмористического или иронического эффекта, а также для более яркой характеристики человека или предмета. Например:
He is so dumb he doesn’t know he is alive; The man was like the Rock of Hibraltar; She was so tall that I doubt whether she had a face; When I was born I was so surprised that I couldn’t talk for a year and a half. “It’s a rare bird that can fly to the middle of the Dnieper.” (N.V.Gogol)
В своей крайней форме преувеличение может достигать своей алогичной формы, иногда ad absurdum:
“Those three words (Dombey and Son) conveyed the one idea of Mr.Dombey’s life. The earth was made for Dombey and Son to trade in and the sun and moon were made to give them light. Rivers and seas were formed to float their ships; rainbows gave them promise of fair weather; winds blew for or against their enterprises; stars and planets circled in their orbits to preserve inviolate a system of which they were the centre.” (Dickens)
Гипербола – одно из самых общеупотребительных речевых экспрессивных средств. Когда мы описываем наше восхищение или выражаем негодование, мы используем стертые лингвистические гиперболы, которые в результате их частого повторения стали единицами языка как системы, воспроизводятся в речи в готовом виде и не являютсястилистическими средствами: a thousand pardons; I’ve told you hundreds of times; scared to death; immensely obliged; tremendously angry; I’d give the world to see him и др. Они выражают эмоциональное состояние говорящего, их иногда называют разговорными гиперболами.
В гиперболе происходит столкновение обычного, естественного в отношениях между явлениями и предметами, и невозможного, нереального, гротескного. В этом тропе реализуются как предметно-логическое, так и контекстуально-эмоциональное значение слов.
10. Речевые стили. Деловой стиль. Стиль научной прозы.
|
|
|
