 |
Иссык-Кульская пожирательница трупов
|
|
|
|
Многим кажется, что в век космонавтики, радио и телевидения нелепо говорить о колдовстве. И все же колдовство тащится темной паутиной из древности в наше время – ползет, прячась и извиваясь, приспосабливаясь к современным формам жизни, и время от времени прорывается наружу, поражая наше воображение.
Недавно я ездила в район Иссык-Куля к брату на похороны его дочери, 12-летней девочки, погибшей от несчастного случая. Дом брата расположен в большом селе, привольно раскинувшемся неподалеку от красивого озера, за которым высятся белоснежные шапки гор. Воздух тут изумительно чист, и чаша озера в обрамлении гор, когда-то своею красотою пленивших Пржевальского, кажется, своей густой синевой соперничает с красотой голубого неба. Недаром туда каждое лето устремляются целые полчища туристов...
Но в доме брата царила скорбь. Покойницу любили все за ее ласковость, за умение сказать приветливое слово, за веселый смех, за красоту белокурой головки...
В избу, где поставлен был гроб, перед выносом все время прибывали соседи и соседки, ближние и дальние.
Обсуждали несчастный случай. И тут вдруг раздался чей-то голос, что дело это, наверное, не обошлось без колдовства.
– Конечно, мою Ирочку погубили завистливые люди. Здесь, в Киргизии, что ни двор, то – знахарь, что ни женщина – то ворожея. И никто меня не переубедит в этом, силу заговора самой пришлось испытать...
В киргизских селах покойника сажают прямо в яму, верх закладывают сучьями, присыпают землей. Со временем земля оседает, частично просеивается, и ходить возле таких мест небезопасно.
– Когда я была маленькая, – начала свой рассказ Валентина, – мы любили зимой кататься с горки, которая одним концом упиралась в заброшенное кладбище. Как-то зимним вечером кататься было особенно интересно: смех, веселье, шутки, толчея. Кто-то из ребят шутя толкнул мои санки, и они стремительно помчались вниз. Тормозить не хотелось: ветер свистит, а сердце, кажется, вот-вот выскочит из груди. Вдруг резкий толчок (санки коснулись земли), я спрыгнула на землю, но чувствую, что одна моя нога провалилась... Я закричала от ужаса, задергалась от страха... с того вечера стала заикаться, потом уж меня водили к какой-то бабке, которая вылечила.
|
|
|
– А мой внук, Лексей, – подхватила нить разговора другая женщина, недавно вот что мне сказывал. Едет он по дороге (он у нас выучился на шофера такси), стоит женщина средних лет – голосует. А он у нас добрый – мухи не обидит. Притормозил, значит, она садится, назвала адрес, и поехали, а когда стали проезжать киргизское кладбище, просит остановить. Вечерело, надо было спешить, чтоб вовремя машину поставить в гараж. Но просьба пассажира – закон. Может, ей приспичило по маленькой надобности. Она вышла и зашагала в направлении к могилам. А мой-то внук прохаживается среди их мавзолеев, рассматривает. Прошло некоторое время. А клиентки нет. Пошел он ее искать. Замелькали погребальные плиты, глядь – невдалеке видит он свою пассажирку. Но что она делает? Место, у которого она стояла, разрыто, из ямы виднелся покойник, а его ногу с жадностью грызла та женщина.
Водитель от страха остолбенел.
– Чему ты удивляешься? Чтобы стать первой колдуньей, надо пройти через это... Возвращайся к машине, я сейчас приду, – сказала она.
Из этого рейса внук вернулся поседевшим. Если б не любовь к профессии, наверное, не оправился.
А теперь работает на автобусе; хотя там многолюднее, больше шума, а ему – спокойнее.
Уезжала я из Киргизии без сожаления. Теперь я знала, что среди ее красот таятся отвратительные колдовские обряды...
|
|
|
P.S. Через несколько дней Валентина (мать Ирины) прислала письмо. Пишет, что на днях снилась дочь. На вопрос матери: «Как ей живется?» она весело ответила:
– Хорошо. Живу в интернате. Учусь. На каникулах не скучаю – играю с подружками. Не переживай за меня, мамочка. Мне здесь так хорошо.
г. Балхаш,
28.12.79 г.
Мила Градова.
Неохота бабушке возвращаться
– Ты слышала? Нет, ты читала? – глаза подруги округлились от невысказанной новости.
– От кого я должна услышать и что я не читала?
– Ой, не делай вид, что ты это знаешь...
– Что?
– О загробной жизни. Ну, понимаешь, о том свете. Представляешь, открываю «Литературку», пробежала глазами рубрику «Научные среды», и первые строки загипнотизировали. Я даже их выписала:
«Благодаря успехам медицины в живых остается все больше и больше людей, которые могут рассказать, что они испытывали на пороге смерти...», и дальше «... он обнаруживает, что тело у него все же есть, но совершенно иной природы и с совершенно иными способностями, чем покинутое им. Врачи-психиатры убеждены, что смерть тела не означает конца бытия».
Собеседница слушает рассеянно. Она напоминает того зрителя, который пришел на повторный (хотя и интересный) фильм только ради деталей.
– Это все я слышала от очевидца, – проговорила, наконец, подруга. – Моя бабушка долго болела. Все ее любили, но когда умирает старый человек, окружавшие воспринимают это много спокойнее. И когда она умерла, мы приступили к ее похоронам. А на второй день она воскресла.
– Не таращь глаза, – делает замечание рассказчица. – Да, ожила (по-научному это называется реанимацией), а потом рассказала точно то, что написано в твоей газете. Да, ее встретило существо, сотканное из Света, а кругом – прямо настоящий рай. Цветы, птицы (человеческий язык понимают), так как «разговаривают» с помощью мысли.
– Как это?
– Подумал – значит произнес. Вокруг дети (не внуки!). Все радостные, счастливые, танцуют, поют. Вдруг это Светлое Существо подходит к бабушке и говорит:
– Рано ты пришла. Возвращайся назад.
Наша бабушка в слезы.
– Не хочу, – говорит, – возвращаться. Разрешите остаться. Мне так хорошо тут.
А он ласково повторяет:
– Надо вернуться на землю и долг свой до конца исполнить.
|
|
|
– Ну, и...
– После этого она прожила с нами еще пять лет...
– Вот здорово! Как интересно!
– Чему ты радуешься?
– Но ведь ты сама слышала и видела свидетеля с Того Света. Об этом трубить надо!
– Надо? А ведь за одно перепечатывание этого материала мою знакомую уволили с работы. Правда, не сразу. Ты хочешь, чтобы и меня уволили? И это зимой да еще накануне свадьбы? Ну, нет! И вообще, я глупо сделала, что тебе рассказала.
* * *
Гостья ушла в подавленном настроении. Единственный (пока) свидетель молчал, но неужели газета (с таким тиражом!) ни у одного читателя... Или думают, что заниматься парапсихологией по плечу только заграничным лабораториям? Но придет время...
г. Балхаш.
05.01.80 г.
Мила Градова.
Рассказ комсомольца
– Вы спрашиваете – были ли чудеса в моей жизни? Не знаю. Был один странный случай. Может быть, он и есть то, что вы называете чудом[29].
Я родился на Украине. Во время становления Советской власти мне было лет четырнадцать. Жил я тогда вместе со своими родителями в большом селе. Недалеко от моего дома стояла старая хата, в которой было выморочное[30] имущество. Когда-то там проживали старик со старухой, бездетные...
Вещи, какие после них остались, добрые люди прибрали, сохранилась лишь на стене старая, почерневшая от времени икона, никому не нужная. И вдруг по селу прокатилась молва – икона-то в брошенной хате обновилась. В то время такие явления не были особой редкостью – то здесь, то там, по слухам, старые потемневшие иконы начинали блистать, становились как новенькие. Народ в этом усматривал знамения, даваемые небесами, в противовес волне безбожия и антирелигиозности. Так было и в нашем селе – толпы повалили в брошенную хату удостовериться в чуде обновления; появились священники. Ими было решено отслужить в ближайшее воскресенье торжественный молебен у обновившейся иконы. Что стечение народа при этом будет большое, сомнений ни у кого не было. С этим, конечно, не могла мириться комсомольская ячейка, в которой я тогда состоял; борьба с религиозными суевериями была нашей прямой обязанностью. Накануне назначенного торжественного молебна мы собрались обсудить, как помешать этому мероприятию церковников.
|
|
|
Я в то время был комсомольцем-энтузиастом и предложил весьма разумный, простой и действенный способ – ночью выкрасть икону из хаты, не имеющей никаких запоров.
– Ты придумал – тебе и выполнять, – постановило собрание.
Настала ночь. Выждав, пока все уснут крепким сном, я тихонько выбрался на улицу и пошел к старой хате. Светила полная луна. Без труда открыл дверь хаты, переступил порог и остановился. Лунный свет лился в маленькие, покосившиеся оконца, в комнате было светло, как днем. Вот и икона в углу. Но что это? Глиняный пол хаты, дотоле покрошившийся и в яминах, каким я его знал, вымазан свежим слоем глины равномерно и тщательно, так, как умеют делать заботливые и на все руки мастерицы украинские хозяйки. Пройти по такому полу, чтобы взять икону – значит оставить глубокие и точные следы своих ног. Воображение подсказывает, как по этим следам верующие доберутся до меня...
Не доверяя зрению, нагибаюсь и щупаю руками пол – да, действительно, мокрый, свежевымазанный. Осознаю свое поражение и отправляюсь домой спать.
Долго спал я в то воскресное утро. Когда встал, народ уже толпился вокруг избушки, любопытные заходили и выходили из нее. Ждали священника. Я тоже, напустив на себя смиренный вид, зашел в избушку и обомлел: пол ее как был старый, покрошившийся, в яминах, так и остался. Никто его не вымазал. А в углу вместо потемневшей стояла точно новенькая, поблескивающая икона. И не грозный, а ласковый лик смотрел мне прямо в глаза.
г. Балхаш.
16.07.80 г.
|
|
|
