 |
Почему я не стал премьер-министром 14 глава
|
|
|
|
Я переступаю порог квартиры человека, который мне интересен тем, что причастен к великой эпохе Сталина.
(«Я со Сталиным подолгу говорил, чтоб/не соврать, раз восемь-десять, подолгу».)
Василий Степанович Рясной в старой клетчатой [188] рубахе, забытый генерал-лейтенант, заместитель министра двух самых опасных ведомств. На столе лежит написанный от руки его послужной список — зачем-то сидел, кропал. Недавно потерял жену, и вот только что умерла дочь, 62 года прожила. Она ухаживала за ним последние годы. Ни родных, ни близких, а тем, кто где-то еще есть в живых, сегодня не до него. Хорошо хоть пенсию платят, да может еще сам передвигаться и себя обслуживать.
Позвонил в ведомственную поликлинику, попросил, чтоб помогли ему, когда приедет, подняться с этажа на этаж, — слушать не захотели, бросили телефонную трубку. Поехал на троллейбусе, водитель резко тормознул, пассажиры проломили кабину, а Василий Степанович сильно ушиб бок...
Голова свежая, хочется работать, мыслить, писать, выступать перед людьми, а ноги болят, тело разваливается...
— А выпить вам можно немножко? — спрашиваю.
— Выпиваю чуть-чуть.
Я вынул бутылку коньяку, старик засуетился, поковылял на кухню, принес тарелочку с нарезанным сыром, колбаской и хлебом.
Пошел разговор...
Памятник при жизни, или «Маэстро»
В совсем недавние времена, когда у нас был комсомол, практиковались так называемые агитперелеты. В двух я участвовал — в компании прославленных асов, Героев и дважды Героев, летал по многим точкам нашей огромной и, казалось тогда, незыблемой в границах державы, в 1985–86 годах побывал в Прибалтике, Закавказье, Казахстане, Средней Азии. Мы агитировали молодежь поступать в летные училища. Уже чувствовалось что-то неладное в стране, и за авиацию, что прежде была любимицей нации, уже приходилось агитировать.
|
|
|
Салон Ил-18 был полон людьми с Золотыми Звездами. Там я и познакомился с «Маэстро». Он участвовал в обоих перелетах. Целыми днями, с утра до вечера, мы были заняты выступлениями в школах, техникумах и дворцах культуры, ложились поздно, а утром — перелет в другой город. Во время этих перелетов для меня и открылся «Маэстро»-рас-сказчик.
Он был неутомим и никогда не повторялся. Я узнал, что он стал прототипом главного героя в фильме о летчиках «В бой идут одни старики». И хороший актер Леонид Быков играет «Маэстро». Однако самого Виталия Ивановича Попкова — так зовут нашего героя — в фильме хватило на два персонажа: кроме «Маэстро» он еще и «лейтенант Кузнечик». По крайней мере, точно как в фильме «лейтенант Кузнечик», Виталий Попков открыл на фронте счет сбитым самолетам. Немногим известно об этом. Недавно участвовал [189] Виталий Иванович в телевизионной игре «Поле чудес», но даже всезнающий ведущий, характеризуя игрока, ни словом не обмолвился, что это — «Маэстро»...
Когда Попков окончил училище и прибыл в боевой полк, пополнение принимал сам командующий Первой воздушной армией Михаил Громов, Летчик Номер Один Мира, как его называли полвека. Виталий Иванович кое-что рассказал мне об этой встрече, а я написал такие стихи:
— Ну и какой у тебя налет? — громко спросил великий Громов.
— Три часа! — взбодрился пилот.
— Силен ты! — великий пошел к другому.
И снова над аэродромом круги, смущенные, первые дни фронтовые, смотришь на ногти и на сапоги, белые от необузданной пыли.
И ожидание жизни самой, той, что еще себя порасскажет, — от звезд, упрятанных над головой, до нарисованных на фюзеляже.
«Скромные были ребята, — говорит «Маэстро», — а тут, представляешь, сам Громов! Смотрели на свои ногти да на сапоги...»
|
|
|
Не знал Громов (а может, и знал!), что перед ним будущие Герои. Не рассказывает «Маэстро», как доставались эти звезды на фюзеляже, что такое сбить хотя бы один самолет... А рассказывает, как получил орден Ленина и пошли с ребятами в кино:
«Я привинтил орден на гимнастерку чуть полевее, чем нужно, а шинель расстегнул, чтоб орден было видно. В кино очередь, как всегда, но Героям Советского Союза — пожалуйста. Мне еще до Героя далековато было, но двинул без очереди. Кассирша посмотрела на мой орден Ленина, привинченный так, словно правее, под полой шинели, предполагалась Золотая Звезда, и, не сомневаясь в этом, выдала мне билеты на всю компанию...»
А почему «Маэстро», почему такое прозвище? В фильме рассказано, но не совсем так, как было в жизни. Летали на истребителях, подаренных [190] джазоркестром Утесова — с нотами на фюзеляжах. При случае Виталий сел за пианино и обратился к своим:
— Ну, что вам сыграть? Могу, например, «Амурские волны»...
Сыграл. Надо заметить, больше ничего он играть не умел, но этого вполне хватило для получения титула «Маэстро». Разучили «Смуглянку» — «клен зеленый, раскудрявый, лист резной...» Признаюсь, не могу спокойно смотреть кадры фильма, где рука летчика сжимает штурвал и гашетку... «Клен зеленый...» Жизнь — мгновение.
В «поющей эскадрилье» почти все — одиннадцать из четырнадцати — стали Героями Советского союза. Когда в Кремле семеро получили высокие награды, конечно, отправились в ресторан «Националь».
— Ты видел там старинное зеркало с дырочкой вверху? — спрашивает Виталий Иванович. — Это я стрелял! — улыбается он.
Сдвинули столы. Война — можно было заказать только шампанское и винегрет. Подошел официант:
— Вам шампанское подогреть или так?
«А дело в том, — поясняет «Маэстро», — что если пить подогретое шампанское, то становишься неуправляемый и совершенно дурной».
— Конечно подогреть!
Обмывать так обмывать. Официант принес подогретое шампанское в вазе, куда летчики сложили только что полученные у Калинина семь Золотых Звезд и орденов Ленина. За соседним столиком что-то свое отмечали артисты, среди которых без труда узнавался Кмит — Петька из легендарного кинофильма «Чапаев».
|
|
|
«А у нас у одного парня с шутками туговато было. Мы ему говорим:
— Ты знаешь, а Кмит сказал, что ты дурак.
— Ну и что я должен делать?
— Как что? Дать ему по морде».
Тот, недолго соображая, последовал совету товарищей. Началась потасовка, аранжированная пистолетной пальбой, к счастью не повредившей никому и ничему, кроме ресторанного зеркала. На многие годы осталась дырочка... Однако вызвали патруль. Появился [191] кавалерийский майор в бурке и папахе, а при нем солдат с винтовкой. Кавалерист решительно направился к летчикам, и взгляд его завороженно окунулся в вазу с Золотыми Звездами в шампанском. Такого количества их в одной вазе он еще не видел. Майор покрутил ус, велел солдату выйти за дверь, а когда узнал, что эти летчики-истребители из дивизии Василия Иосифовича Сталина, у него окончательно пропала охота их задерживать. Кавалерист подсел к «семерке смелых», и праздник пошел по новому витку, без драки, конечно. Да и драться стало не с кем — артисты предусмотрительно удалились, поняв, что нечего переть против такого звездопада...
В этот раз обошлось. А на фронте за какую-то провинность командир полка приказал посадить «Маэстро» «на губу». Но поскольку в авиационном полку сроду никакой гауптвахты не водилось, велено было отвести провинившегося в траншею за селом.
«Вела меня девчонка с винтовкой. Ремень с меня сняли, она ведет меня по селу под конвоем, все прильнули к заборам, а я нарочно распахнул шинель, чтоб видели мою Золотую Звезду и ордена, и громко говорю ей, не оборачиваясь:
— И тебе перед всеми людьми не стыдно меня, сталинского сокола, Героя Советского Союза, вести под конвоем?
Она заканючила:
— Разве я по своей воле? Мне при-ка-за-а-ли... — И как заревет!
А я, довольный, иду.
Привела к траншее. Сижу, ворон считаю. Через полчаса прибегает командир полка, приносит ремень и шлем:
— Хватит отсиживаться, давай скорее на задание!
|
|
|
А было еще, стал наведываться к истребителям немецкий разведчик — «рама». Покружит, понюхает и улетит. Не удавалось достать эту «раму», непростая штука. Стал донимать летчиков начхоз:
— Эх вы, герои! Слабо его сбить? Вот кто собьет, тому дам бритву «Золинген»!
Знатная бритва. Помню, у моего отца была — «трофейная».
«Маэстро», конечно, заключил пари с начхозом, [192] выбрал момент, взлетел и срубил «раму». Начхоз, однако, бритву все-таки зажал...
Вертится у меня в голове давняя песня, наверное самодельная, кто ее сейчас помнит? Мне ее как-то напел мой давний друг известный фотомастер Миша Харлампиев, и я ее запомнил, потому что живу этим:
Над аэродромом раскатился громом
с рокотом знакомый самолет,
это из-за тучи наш товарищ лучший
боевой привет нам шлет.
Эх, крепки ребята-ястребки,
с «Мессершмиттом» справится любой,
ты согрей нас жарко, фронтовая чарка,
завтра утром снова в бой.
Расскажи-поведай о своей победе,
как ты нынче справился с врагом,
за последней хатой рухнул фриц проклятый,
загудела степь кругом...
41 самолет сбил «Маэстро» лично и 6 в группе. Получил вторую Золотую Звезду. Тут уж полагается бронзовый бюст на родине. А он москвич. Известно, как неохотно ставят памятники в столице. А он к тому же единственный в Москве живой дважды Герой! Фурцева против:
— Давайте где-нибудь в другом городе!
— Нет, по Указу положено на родине! — настаивал «Маэстро».
И поставили. И открыли — 20 февраля 1953 года на Самотечном бульваре. Молодой, красивый, из породы рыцарей, бронзовый капитан Попков... Мимо проходят жители и гости столицы и не ведают, что спешащий по делам генерал-лейтенант авиации в черной морской шинели — тот самый «Маэстро»...
Он родился в Москве, но в детстве подолгу жил в Сочи, потому что его отец, член партии с 1917 года, работал шофером в гараже ВЦИК, в Манеже, возил вождей, а летом машины грузили в вагоны, прикрепленные к правительственному поезду, вожди уезжали на отдых. В Сочи машины выкатывали прямо на перрон, и, скажем, Молотов или Ворошилов тут же садились в свой «кадиллак» или «бьюик». [193] Видел Виталий и Сталина — чаще всего вместе с Кировым, у них была большая дружба. Киров любил заводить патефон, Молотов отлично музицировал на пианино и играл в городки, шагал с теннисной ракеткой Буденный... Познакомился с сыном Сталина Васей, он был на год постарше, к нему «приклеивались» мальчишки, чтоб с ним пройти на пляж. Через годы встретились на фронте...
В Сочи будущий «Маэстро» и научился играть на пианино «Амурские волны»...
Лазили к Сталину на дачу за клубникой, малиной.
|
|
|
«Дурные были, — смеется Виталий Иванович, — чекист мог бы запросто застрелить из-за кустов».
Запомнилось, как Сталин подшучивал над своим дворником:
— А что, Костя, если в Англии произойдет революция, сядешь там на место Чемберлена?
— Да я здесь уже привык, — отвечал Кост», — но если вы скажете, товарищ Сталин...
Запомнилось и взволновавшее всех окрестных обитателей событие, названное покушением на Сталина.
У мыса Пицунда стояла погранзастава. Ее приехал проверять нарком внутренних дел Абхазии. Начальник заставы пожаловался, что не на чем отвезти грязное белье в прачечную, в Гагру. Нарком посоветовал:
— Подзови к себе катер, пусть заберет корзину с бельем, отвезет и привезет.
Катер был быстроходный, переделанный из торпедного, время от времени возил членов Политбюро.
— А как я его к себе подзову? — спросил начальник заставы. Радио тогда еще не было:
— Покричи в рупор, а если не поймет, дай поверх него пулеметную очередь.
...Увидев катер, начальник заставы по рупору стал звать его к себе. Катер подошел к заставе.
— Возьми у меня корзину с грязным бельем! — крикнул в рупор начальник заставы капитану.
Тот в ответ покрутил пальцем у виска, — мол, с ума сошел. И отчалил. Начальник заставы ничего не понял и велел дать поверх катера пулеметную очередь. Дали. И даже задели катер — потом две или три пробоины обнаружили. [194] Но дело в том, что в этот день на катере был Сталин с некоторыми из членов Политбюро. Заставу — восемь человек — расстреляли. Раздули «дело». Нашли «заговорщиков» с оптической винтовкой — в Абхазии уже тогда возникали вооруженные конфликты, и оружие у населения при желании можно было найти. Всего расстреляли 52 человека, которые «сознались», кроме двух, отрицавших свое участие в «заговоре».
Известная российская дурость была всему виной...
Она проявилась и в другом случае, уже во время войны. Полковник В. И. Сталин поручил капитану В. И. Попкову организовать рыбалку. Для этого выплавили содержимое 250-килограммовой немецкой бомбы и разлили взрывчатку по консервным банкам. Она загустела, как мыло, вставили в банку взрыватель, подожгли и бросили в речку. Никакого эффекта. Нашлась умная голова, посоветовала:
— Давайте возьмем со склада реактивный снаряд!
Так и сделали. Решили: запал горит 22 секунды, за это время можно бросить снаряд в реку, самим разбежаться и упасть на землю.
Бросили. Снаряд забулькал в воде и не взорвался.
Василий Иосифович предложил:
— Давайте сделаем запал на 16 секунд — успеем отбежать!
Попробовали — снова не вышло. Решили сделать на 10 секунд — успеем! Полковой инженер, державший снаряд, сидел под березой. Снаряд взорвался у него в руках, вычистил туловище, как рыбу, — сердце оказалось на одной ветке, печень на другой... Остальные участники успели отбежать, однако один осколок угодил Василию... в задницу. Приехала комиссия разбираться, спрашивают у Попкова:
— Кто приказал организовать рыбалку?
— Полковник Сталин.
Заскучали. А командиром полка был майор Боб-ков, и наверх пошел рапорт, что в полку Бобкова летчики пьют спирт, не разбавляя.
— Если не умеете пить, пейте воду и закусывайте картошкой, — сказал генерал Руденко.
Василий в это время лежал в госпитале в Москве.
«Мы с Бобковым решили его проведать, — говорит «Маэстро». — Героям Советского Союза тогда давали бутылку водки, 200 граммов масла и кусок колбасы. [195] Я взял с собой еще одного Героя, чтобы водки больше было, и мы прибыли к Василию. Он лежал в одной палате с летчиком «Нормандии-Неман» Героем Советского Союза Роланом де Ла Пуапом. А Бобков без мата слова сказать не мог — такая у него была особенность. Василий говорит французу:
— Видишь, какие у нас в армии простые отношения? Мой подчиненный вот так разговаривает с командиром дивизии.
— А почему ты майор? — обратился он к Боб-кову. — Я же тебе еще под Сталинградом присвоил подполковника!
— А приказ забыли написать, тра-та-та-та, — ответил Бобков.
Василий снял телефонную трубку и позвонил в отдел ЦК партии. Сделали.
...Виталий Иванович показывает изданную в США книгу об асах второй мировой войны с надписью: «Бывшему врагу, нынешнему другу. Гюнтер Ралль».
Гюнтер Ралль, третий ас вермахта, сбивший 275 советских самолетов. Его превзошли только Эрих Хар-тман — 352 победы и Герхард Бартхорн — 301 сбитый самолет. Ныне Ралль — депутат бундестага, входит в Клуб асов мира. В первый день войны 22 июня 1941 года он сбил над Брестом в одном бою 9 советских самолетов.
— А почему не 10? — спросил его Попков. Немец показал пальцами, как бы нажимая на гашетку: кончились снаряды.
— А «Ла-пятые» сбивал? — спросил «Маэстро».
— Ни одного, — ответил Ралль.
То ли на самом деле правду сказал, то ли потому так ответил, что Попков летал на Ла-5...
В книге десятки фотографий немецких асов, сбивших более ста советских самолетов. Лучшие наши истребители: Кожедуб — 62, Покрышкин — 59... Я понимаю, что коэффициент — отношение боевых вылетов к сбитым самолетам — у наших летчиков выше, чем у немецких, и все же в чем дело?
— У немцев подготовка была намного выше, — говорит Виталий Иванович. — Вооружение мощнее. К тому же эти летчики занимались вольной охотой и не сопровождали, как мы, бомбардировщики и штурмовики. [196] К чести «Маэстро» надо заметить, что он под Сталинградом сбил одного из лучших летчиков Третьего рейха — Германа Графа, на счету которого был 221 сбитый советский самолет!
Герман Граф побыл в плену, ныне здравствует...
— Правильно сделал, что ты его сбил, это такой тип! — сказал Попкову Гюнтер Ралль...
Иногда «Маэстро» можно встретить в красном пиджаке Клуба асов второй мировой войны. Американцы включили его в десятку сильнейших в мире. Может быть, знают, что он к тем сбитым немецким самолетам добавил в Корее еще три американские машины, среди которых «Летающая крепость», хотя в своем справочнике американцы написали о нем так: «Виталий И. Попков, дважды Герой Советского Союза. Сбил 47 самолетов, где — неизвестно (вероятно, летчик-шпион)».
— Как их Пауэре! — смеется Виталий Иванович.
А в Корее он побывал в начале 50-х, будучи заместителем трижды Героя Ивана Никитича Кожедуба. Но если спросить о его «командировке» на Корейскую войну, то «Маэстро» расскажет, как Кожедуб потерял там свой чемодан, а он нашел... Посольство Корейской Народно-Демократической Республики не забывает приглашать его по торжественным случаям...
Он и сейчас остается таким же веселым и по-детски проказливым. Глаза мальчишески-шкодливые, с искрой шалости. Так и кажется, сейчас что-нибудь отмочит. Идем с ним по улице, он наклонился к пацану, глотающему мороженое:
— Дай лизнуть!
Тот поднял головенку, увидел седого генерала с двумя Золотыми Звездами и обалдел...
Такой он для меня, сегодняшний «Маэстро». И еще вижу, как несет он Знамя Победы на юбилейном параде через пять десятилетий после той войны. И за этим знаменем в небе его друзья, живые и мертвые, и он сам на Самотечном бульваре, бронзовый победитель из 40-х, 50-х годов второй мировой и иных войн, а рядом прохрдят тысячи и тысячи современных побежденных. Это мне напоминает страшную немецкую фотографию, на которой от горизонта тянутся советские пленные. Нынешние побежденные шагают не с поднятыми руками, как и те из 1941 года, где и конвойных-то не видно... [197] Но после 1941-го был 1945-й.
«Клен зеленый, раскудрявый, лист резной...»
Он подарил мне свою фотографию 1945 года и написал:
«Моему другу, пилоту по происхождению я бойцу по душе! На добрую память, с уважением — бывший «Кузнечик» и «Маэстро».
Я счастлив, что могу позвонить живому победителю, которому в Москве стоит памятник.
Несписочный маршал
«№ 36412/42
Секр. 4 отд. РУ ВВС ГЕРМАНИИ
(перевод с немецкого).
ВОЕННО-ВОЗДУШНЫЕ СИЛЫ СОВЕТСКОГО СОЮЗА. АВИАЦИЯ ДАЛЬНЕГО ДЕЙСТВИЯ (АДД).
Сентябрь 1943
4 отдел Разведуправления Генштаба ВВС
...Данные для этой разработки были неоднократно проверены, ибо для этого много благоприятных обстоятельств. На достоверность всех данных было обращено особенно серьезное внимание...
История развития АДД
...В начале войны перед военным руководством Советского Союза встала серьезная задача создания единой системы подготовки и обучения всех соединений дальней бомбардировочной авиации, ибо налицо были грубые ошибки в ее боевом применении и ощутительные потери. Уже в первые дни войны высшее командование ВВС КА благодаря неправильному, использованию соединений дальней бомбардировочной авиации потеряло весь состав самолетов-бомбардировщиков и отлично подготовленный для ночных и слепых полетов летный состав. При дневных действиях по переднему краю обороны [198] дальнебомбардировочная авиация выполняла свои задачи без сопровождения истребителями, что привело к огромным потерям...
В апреле 1942 года военным руководством были приняты решительные меры, и в удивительно короткий срок был создан «Оперативный воздушный флот» — АДД.
...АДД выводят из состава ВВС К А и ставят во главе ее признанно способного, имеющего боевой опыт генерал-полковника Голованова, который быстро был произведен в маршалы авиации и пользуется чрезвычайно большим доверием у Сталина.
Принимая во внимание ее особые задачи, АДД в дальнейшем получает самостоятельность...
Организация АДД
...Во главе АДД стоит Главнокомандующий — летчик дальнебомбардировочной авиации А. Е. Голованов, который 3 августа 1943 года был произведен в маршалы авиации.
По всеобщему мнению, он считается одним из спо-собнейших генералов ВВС СССР. Имея долголетний опыт как летчик гражданской авиации, он обладает большими летными данными и отличным организаторским талантом.
В Академии гражданского воздушного флота и во время своей работы в качестве руководителя территориальных управлений ГВФ в Средней Азии и Сибири он получил всесторонние знания в области авиации и, в частности, в области дальних воздушных сообщений, а также организационно-административные навыки, которые он и использует в настоящее время в военной авиации.
Кроме того, он имеет большую популярность, хорошее общее развитие и обладает большой энергией.
Значительно то, что до сих пор никто из пленных летчиков не мог сказать про него ничего отрицательного, что совершенно противоположно по отношению ко многим другим генералам ВВС СССР.
Положение Голованова, а также всей АДД знаменуется очень близким отношением Голованова к Сталину. Согласно показаниям военнопленных, Голованов еще в первые годы существования Советской [199] власти, очевидно, был активным деятелем ЧК. Впоследствии он сменил свою работу в партийных органах на профессию простого летчика, где также успешно проявил себя. В 1938 году советская пресса отмечала его как летчика-миллионера, налетавшего миллион километров.
Голованов, в числе немногих, имеет право на свободный доступ к Сталину, который называет его по имени в знак своего особого доверия.
Как представитель Ставки Верховного Главнокомандования, Голованов не менее значительная личность, чем маршал Новиков, не говоря уже о его обширных знаниях в тактических вопросах.
АДД особенно обязана личности Голованова тем, что она к сегодняшнему дню является предпочтительным видом авиации ВВС СССР, имеет больший авторитет, чем другие виды авиации, и стала любимицей русского народа».
Это писал враг. Для себя.
Какой был маршал — маршал Голованов!
...Странное дело — человека нет уже почти 20 лет, а не прошло, наверное, и дня, чтобы я не вспомнил о нем и не услышал его слова:
— Я тебе скажу следующее дело...
Знавал я многих крупных военных, даже с некоторыми самыми прославленными довелось не раз беседовать, и все-таки —
Какой был маршал —
маршал Голованов!
Были у меня такие стихи...
Я познакомился с ним в 1968 году в Научно-исследовательском институте гражданской авиации, где работал инженером по летным испытаниям, а Главный маршал авиации (кстати, получивший это звание в 40 лет, самый молодой в мире!) заканчивал свою карьеру в должности заместителя начальника института по летной части, а практически — летал вторым пилотом на опытных самолетах. Такое только в России... [200] Его рано уволили на пенсию, после смерти Сталина. Просил работу, ответили: «Для ваших погонов у нас и должности нет!» И тогда он пошел летать вНИИ.
Его дедом по матери был Николай Кибальчич, да, да, тот самый молодой человек, но уже с траурной каймой бороды, тот самый революционер-народоволец, что готовил покушение на царя и был за это царем повешен. Тот самый, что перед самой казнью отправил из тюрьмы на высочайшее имя пакет с чертежами первого в мире космического летательного аппарата...
Вот такое родство...
А в октябре 1917 года 13-летний Голованов вступил в Красную гвардию — благо вымахал ростом под два метра и выглядел на все 16... Воевал на Южном фронте, работал в контрразведке. Принимал участие в аресте Бориса Савинкова, и пистолет знатного эсера хранился в столе у будущего маршала. В 21 год он носил четыре шпалы на петлицах — полковник по более поздним понятиям. Но, как спустя годы напишет о нем в своем досье Гитлеру немецкая разведка, «он сменил свою работу в партийных органах на профессию простого летчика, где также успешно проявил себя».
Он стал гражданским летчиком, быстро вырос до начальника Восточно-Сибирского управления Гражданского воздушного флота.
И — 1937 год.
Исключен из партии в Иркутске, чудом избежал ареста: друзья-чекисты предупредили, чтоб срочно уезжал в Москву, за правдой. В Москве с трудом устроился вторым пилотом. И добился правды: Комиссия партийного контроля выяснила, что исключен он ошибочно, более того, обнаружили документы о представлении его к ордену Ленина за работу в Сибири. Ему вновь предложили руководящую должность, уже в Москве, но он отказался и продолжал летать пилотом. Очень хорошим пилотом.
Когда я смотрел на него, видел в нем летчика «громовского плана». Дело в том, что я давно уже всех хороших летчиков делю на два типа: громовский и чкаловский.
Так вот, Голованов, мне кажется, относился к гро-мовскому складу характера в авиации. Хотя, конечно же, и у Громова, и у Чкалова было много общего: [201] беспредельная любовь к своему делу, стремление быть первым. Оба мечтали облететь земной шар. Чкалову помешала внезапная, нелепая гибель, Громову — война.
Таким же был Голованов. Тоже мечтал о полете вокруг шарика. В 1938 году газеты писали о нем как о летчике-миллионере, то есть налетавшем миллион километров. Дальше — Халхин-Гол, финская кампания. Голованов летает, применяя передовое в самолетовождении — радионавигацию, точно выводит самолет на цель, выполняет с экипажем задание и возвращается на базу. Немногие тогда так летали.
...Новый 1941 год шеф-пилот Аэрофлота Голованов встречал в Москве, в клубе летчиков, где теперь гостиница «Советская». Голованов сидел за столом с генеральным инспектором ВВС Яковом Владимировичем Смушкевичем. Смушкевич завел разговор о том, что наши летчики слабо подготовлены к полетам в плохую погоду, вне видимости земли, что показала Испания и особенно Финляндия. Летать по радио они не умеют, и у нас не придается должного значения этому делу.
— И вы должны об этом написать письмо товарищу Сталину, — сказал Смушкевич Голованову.
Много лет спустя мы вдвоем с Головановым читали это письмо.
«Товарищ Сталин!
Европейская война показывает, какую огромную роль играет авиация при умелом, конечно, ее использовании. Англичане безошибочно летают на Берлин, Кельн и другие места, точно приходя к намеченным целям, независимо от состояния погоды и времени суток. Совершенно ясно, что кадры этой авиации хорошо подготовлены и натренированы...
Имея некоторый опыт и навыки в этих вопросах, я мог бы взяться за организацию и организовать соединение в 100–150 самолетов, которое отвечало бы последним требованиям, предъявляемым авиации, и которое летало бы не хуже англичан или немцев и являлось бы базой для ВВС в смысле кадров и дальнейшего увеличения количества соединений.
Дело это серьезное и ответственное, но, продумав все как следует, я пришел к твердому убеждению в том, что если мне дадут полную возможность в [202] организации такого соединения и помогут мне в этом, то такое соединение вполне возможно создать. По этому вопросу я и решил, товарищ Сталин, обратиться к вам.
Летчик Голованов».
С облегчением, что выполнил указание начальства, отправил письмо, однако не надеясь на то, что оно попадет к столь высокому адресату, а если и попадет, то станет ли Сталин читать письмо простого летчика? Вскоре его очередной полет в Алма-Ату был прерван, срочно вызвал» в Москву.
|
|
|
