Невротическая любовь, ее источники

 

Чтобы получить хоть какой-то прок от исследования невротической любви, нужно сначала определить, что мы понимаем под словом «невротический». Еще недавно мы использовали это слово с большой легкостью применительно к другим. На любое нестандартное или неприятное поведе­ние мы реагировали фразой: «О, он невротик» или «Она невротичка». Но мы почти никогда не говорили: «Ты не­вротик», если не были готовы потерять друга. И крайне редко человек говорил самому себе: «Я невротик». Если и говорил, то только своему психоаналитику. Перефразируя слова Квейкера¹, сказанные жене: «Все в мире невротики, кроме тебя и меня», мы могли бы про себя добавить: «Да и ты тоже немного невротик».

Сегодня ситуация стала хуже. Мы сами себя называем невротиками, но не с диагностической откровенностью,

¹ Квейкер — вечно разочарованный персонаж романа Генри Филдинга «История Тома Джонса найденыша». — Прим. перев.

[159]

которая свидетельствует о попытке помочь себе. Люди ис­пользуют это слово как пароль, дающий доступ в фешене­бельный модный круг. Это одновременно хвастливое ут­верждение собственной честности и тайное признание сво­ей беспомощности.

В целях вежливости следовало бы начать с заявления, что, говоря о невротиках, мы не имеем в виду присутствую­щих. Но мы этого делать не будем, потому что речь пойдет именно о вас и обо мне. Нам, возможно, нелегко будет уз­нать себя на этих страницах, потому что каждый из нас тщательно скрывает свои невротические тенденции от са­мого себя, так что ни один из нас точно не представлен в историях болезни.

Но невротические тенденции есть у всех. Как никто из нас не может похвастать совершенным физическим здоровь­ем, точно так же ни у кого нет совершенного психологичес­кого здоровья. Мы не испытываем замешательства, обсуж­дая свои физические болезни и недостатки. Напротив, люди испытывают определенное удовольствие, рассказывая о сво­ей головной боли, боли в спине, нарушениях пищеварения и особенно о перенесенных операциях. Им даже нравится слушать об этом при условии, что потом у них будет воз­можность рассказать о своих увлекательных болячках. Одна­ко редко кто из нас рассказывает с таким же пылом о своих психологических нарушениях. Мы говорим о том, что нас раздражает, о людях, которые нам не нравятся, о ситуации, вызывающей депрессию, но редко видим во всем этом при­знаки собственных психологических отклонений от нормы. Однако сегодня мы получаем все больше сведений по пси­хологии, и, возможно, будущие поколения станут с большей откровенностью говорить о своих личных проблемах.

Это совсем не означает, что мы должны быть поглоще­ны своими психологическими трудностями. Их нечего бо­яться, но нечем и гордиться. Они просто есть, они суще­ствуют. Несколько лет назад один психиатр написал попу­лярную книгу «Радуйся: ты невротик». В предисловии ав­тор по существу говорит: «Видите, я невротик и пишу эту книгу. Значит, невроз может приносить прибыль». Книга

[160]

стала бестселлером, и в этом смысле автор оказался прав. Многие захотели узнать что-нибудь хорошее о своих не­врозах и потому покупали книгу. Но радоваться тому, что вы невротик, значит, радоваться тому, что вы несчастны, радоваться тому, что вы платите исключительно высокую психологическую цену за все, что получаете от жизни.

Мы должны проводить различие между понятиями «быть невротиком» и «иметь невротические тенденции». Такие тенденции есть у всех. Все мы уязвимы в какой-то области, точно так же, как уязвимы к определенным физическим заболеваниям. У некоторых часто болит голова, другие лег­ко простужаются, третьи не могут усваивать определенные виды пищи. С другой стороны, невротик не просто уязвим. Он уже болен. Невротик не человек, у которого есть не­вроз, — невроз владеет этим человеком. Больной одержим своим неврозом.

Неуловимое «нормальный»

 

Нормально иметь невротические тенденции, но ненор­мально быть невротиком. «Нормальный» — еще одно ело- во, которое мы постоянно употребляем, но которое очень трудно точно определить. Когда я был студентом, мне при­шло в голову, что неплохо бы знать, что психиатры и пси­хологи понимают под этим словом. Я смотрел указатели терминов всех книг по аномальной психологии и смежным областям и, к своему изумлению, не смог найти это слово. Не веря себе, я решил, что это просто ошибка, потому что указатели обычно готовит не сам автор, а кто-то в изда­тельстве. Однако, прочитав многие из этих книг и просмот­рев остальные, я убедился, что слово «нормальный» в них отсутствует.

Мне показалось это нелогичным, поскольку авторы об­суждали аномальное, а смысл слова «аномальный» опреде­ляется по отношению к значению слова «нормальный». Тогда я стал искать упоминания слов «аномальный» и «не­вротический». Здесь я нашел достаточно и даже более чем

[161]

достаточно ссылок, но специалисты настолько расходились в своих мнениях, что я запутался и отказался от своего не­большого личного исследовательского проекта.

Сравнительно недавно в психологической литературе была предпринята попытка прояснить значение терминов «аномальный» и «нормальный» с помощью понятия «при­способление». Под приспособлением мы не имеем в виду психологическое смирение с неизбежным, своего рода сто­ическое принятие болезней, унаследованных плотью.

В клинической психологии мы используем этот термин, как его используют инженеры. Механизм создается таким образом, чтобы он смог выдержать все возможные напря­жения и продолжать функционировать. Хорошо приспо­собленным, нормальным человеком мы считаем того, кто достиг определенного равновесия между своими потребно­стями и возможностями их удовлетворения, с одной сторо­ны, и своими социальными возможностями и существую­щими запретами, с другой. Хорошее приспособление — это действующее, или эффективное, или очень удачное равно­весие между тем, что человек представляет миру, и тем, чего ожидает от него мир. Если две эти стороны могут сли­ваться таким образом, что человек получает удовлетворе­ние от жизни и не доставляет обществу больших неприят­ностей, мы считаем такого человека «нормальным», или «хорошо приспособленным».

Нормальный человек ставит перед собой и преследует разумные цели. Под «разумными» в данном контексте мы имеем в виду цели, которые являются результатом мысли. Нормальный человек достаточно обдумал свои цели, чтобы знать, что они для него, вероятно, хороши. Конечно, к это­му имеет прямое отношение жизненный опыт. Молодой человек может ставить перед собой нереальные цели, на­пример, победить в турнире, к которому он не готов, и нам это не покажется ненормальным. Этот молодой человек не неразумен — ему просто не хватает опыта. Но если в трид­цать и сорок лет он по-прежнему ставит перед собой цели такого рода, мы начинаем поглядывать на него искоса. Мы считаем, что к такому возрасту он уже должен знать, что

для него хорошо. То, что дошкольник хочет стать ковбоем или пожарным, приводит нас в отчаяние не больше, чем романтическое стремление подростка путешествовать по миру на грузовом пароходе; или если преуспевающий бизнесмен говорит о своей мечте стать бродягой и трактирным попро­шайкой. Мечты детей и взрослых — одно дело, решения — совсем другое.

Ничего обязывающего в мечтах нет. Такие праздные мысли не порождают цели, которые могли бы заставить нас действовать. В сущности, неудача в достижении таких це­лей была бы лучше успеха, если бы он нас ждал; неудача спасает от катастрофы, связанной с таким успехом. Как часто мы мечтаем: «Если бы только мне не пришлось зарабаты­вать себе на жизнь, если бы у меня был миллион и я смог бы уйти в отставку, у меня не было бы никаких проблем. Моя единственная проблема в том, что мне никогда не хва­тает денег». Как ни удивительно, но подобные люди часто осуществляют свое желание, но через короткое время на­чинают распадаться на куски, просто потому что больше не работают, ни к чему не стремятся, не ставят перед собой цели, которые имели для них смысл и были важны.

Как мы сказали, нормальная личность относительно сво­бодна в преследовании своих целей. Невротическая лич­ность — прямая противоположность. Такой человек не сво­боден. Он одержим, им правят внутренние силы, которые он не в состоянии контролировать, силы, которые не дают ему работать ради достижения разумных целей, а во многих случаях даже не дают разумно выбрать эти цели.

Проверка реальностью

 

Теперь необходимо сделать еще одно уточнение — прове­сти различие между «невротиком» и «психотиком». «Психо- тик» — профессиональный термин для обозначения того, что в разговорной речи мы называем безумием, и отличительный признак психотика — утрата связи с реальностью. Он видит или слышит как реальное то, что происходит только в его

[163]

воображении и что мы называем галлюцинациями. Или он неверно истолковывает, интерпретирует то, что на самом деле происходит вокруг него, до такой степени, что не только ис­пытывает страдания, но и может причинить серьезные не­приятности другим. Он может увидеть двух говорящих, за­ключить, что они договариваются его убить, убежать в ужасе и спрятаться. Или напасть на предполагаемых врагов, считая, что тем самым спасает свою жизнь. Это опасное психотичес­кое поведение, и связано оно в неверной интерпретацией дей­ствительности, с полным разрывом с реальностью.

С другой стороны, невротик такого разрыва с действи­тельностью не испытывает. Его поведение не обязательно странное или необычное в каком-то отношении. Часто его не отличить от окружающих, потому что он вырабатывает защиту, позволяющую ему держать психологические труд­ности в самом себе. Мы и сами помогаем невротику со­хранять тайну. В повседневном поведении мы не диагнос­тируем других, а скорее судим о них на основании того, что мы к ним испытываем. О человеке, который нам нра­вится или который нам близок, мы говорим: у него есть мужество придерживаться своих убеждений, он принци­пиален. Но если этот человек нам не нравится или может своим поведением причинить нам неприятности, мы то же самое поведение называем упрямством. В обоих случа­ях диагностическая картина одна и та же — человек пси­хологически негибок. Но в зависимости от того, удовлет­воряет или не удовлетворяет нас поведение этого челове­ка, мы его принимаем или нет.

Таким образом, невротическое поведение может рассмат­риваться благосклонно, хотя других оно может раздражать или даже стать невыносимым. При обычном ходе событий оно не кажется нам ненормальным. Никто не ждет от нас, что нам будут все нравиться — это само по себе неразумно.

Далее невротик способен приспосабливаться к реально­сти. Он вырабатывает некое соглашение с ней. Психологи­ческая цена, которую он за это платит, высока, и потому его приспособленность испытывает напряжение. Нелег­ко определить, какую именно цену он платит при такой

[164]

потере свободы. Ее можно увидеть, только когда невроти­ческие требования приобретают очевидную форму.

Таков, например, человек, который моет руки всякий раз, как к чему-то притронется. Если он десятки и сотни раз за день моет руки, очевидно, у него мало времени на остальное. Из него получается очень плохой любящий — хотя бы из-за недостатка времени.

Это, конечно, крайность, и именно потому, что это край­ность, здесь очевидно ограничение свободы. Такой человек буквально одержим своим неврозом. Каждый раз как он к чему-то прикасается, руки его становятся непригодными к употреблению, и он должен немедленно что-то сделать, чтобы примириться со своим причудливо искаженным ми­ром. Сам он вполне может считать эти титанические силы, руководящие его поведением, иррациональными. Он мо­жет делать слабые попытки рационализировать свое пове­дение, оправдывать его, например, так: «Знаете, в наше время так легко подцепить заразу». Но даже в таком случае он понимает, что это всего лишь предлог, и признает, что ничем не может помочь себе, что эти силы владеют им.

Этот случай встречается не так уж часто, хотя и редким его не назовешь. Редки только самые крайние его проявле­ния. Большинство из нас до определенной степени облада­ют невротическими тенденциями, никто не свободен абсо­лютно в своих поисках счастья, вопреки тому, что говорит­ся в Конституции Соединенных Штатов.

Поскольку в данный момент невротики, то есть люди, страдающие неврозами и, согласно нашему определению, ненормальные, нас не интересуют, а интересуют только нормальные, такие, как вы и я, нет необходимости вдавать­ся в более подробный анализ неврозов. Нам нужно знать о собственных невротических тенденциях, уметь распознавать их в себе. И еще мы хотим знать, как эти тенденции воз­действуют на нашу свободу поисков счастья — в данном случае счастья в виде любви.

Обычные проявления невротических тенденций можно све­сти к четырем категориям: тревога, низкая самооценка, незре­лость и подсознательная фиксация. Рассмотрим их по очереди.

[165]

 

⇐ Предыдущая10111213141516171819Следующая ⇒

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: