 |
Спустя неделю. Вечер. В квартиру входит Эра Николаевна и Чехов. В руках Чехова связки книг - полное собрание сочинений. У Эры Николаевны – яйца в мешке.
|
|
|
|
ЭРА. Чухов, скока можно шарашиться по подъездам?
Чехов положил книги, раздевается. Эра Николаевна принюхивается.
ЧЕХОВ. Перемена жизни к лучшему, сытость, праздность, развивают в собаках самомнение, самое наглое… Я у забора лежал, пес на меня помочился.
ЭРА. Иди-ка ты в ванну... Там висят две мочалки: одна женская, другая - мужская. Ты бери с короткой лямкой, что женская, потому что мужская с длинной лямкой плохая... (Дает мыло.)
Чехов уходит в ванную комнату. Полсекунды. Выходит. На нем теперь новый сюртук, расчесывает гребешком бороду, протирает пенсне, довольно улыбается.
ЭРА. Уже?
ЧЕХОВ. Да.
ЭРА. Ловко. Ну, долби яйца... (Подвигает Чехову гигантскую сковороду и яйца, разглядывает Чехова.) Антон Петрович...
ЧЕХОВ (колет яйца). Антон Павлович я Чехов...
ЭРА. Чехов?
ЧЕХОВ. Чехов.
ЭРА. Вот времена настали... Известные писатели под забором скитаются.
ЧЕХОВ. Библиотеку закрыли.
ЭРА. Беспризорник?
ЧЕХОВ. Выходит, так...
ЭРА. Тут в книжке твой портрет?
ЧЕХОВ. Мой.
ЭРА. Врешь?
ЧЕХОВ. Правда.
ЭРА. Тот же умер давно.
ЧЕХОВ. Ну и что?
ЭРА. А то - что мертвые яйца не едят.
ЧЕХОВ. Едят.
ЭРА. Врешь.
ЧЕХОВ. Едят, но не все.
ЭРА. Это как?
Жарят яичницу. Пауза.
ЧЕХОВ. Я хочу сказать вам по секрету, Эра Николаевна...
ЭРА. Говори.
ЧЕХОВ. Писатели бессмертны…
ЭРА. Все???
ЧЕХОВ. Нет. Самые лучшие.
ЭРА. И ты?
ЧЕХОВ. Я.
Едят, благодушно смотрят друг на друга.
ЧЕХОВ. Ну и?
ЭРА. И?
ЧЕХОВ. Чем займемся?
ЭРА. А что ты можешь?
ЧЕХОВ. Я могу гладить белье, стирать, могу дом сторожить, ходить за младенцами и стариками. Могу готовить рагу из кролика, читать вслух. Наконец, могу лечить тиф. И сыпной, и брюшной, и возвратный.
ЭРА. А в подкидного?
|
|
|
ЧЕХОВ. В преферанс!
ЭРА. А давай на руках поборемся!
Ставит локти на стол. Эра Николаевна легко побеждает.
ЭРА. Я всех мужиков сильней.
Пауза.
ЧЕХОВ. А умеете пуговицы глотать?
ЭРА. Зачем?
ЧЕХОВ. Умеете?
ЭРА. Не-е-е...
ЧЕХОВ. Смотрите... (Берет пуговицу, отрывает, глотает.) Могу еще... (Отрывает, глотает.) Еще... Еще... Еще... Еще...
ЭРА. Все. Хватит!
Пауза.
ЭРА. А знаешь, как метро?
ЧЕХОВ. Это как?
ЭРА (встает во весь свой рост, двигает руками, издает звуки). У-у-у-у-у... Чух-чух-чух-чух...
ЧЕХОВ. Гениально!
Смеются.
ЧЕХОВ (вздыхает). Жизнь-то прошла, словно и не жил…
ЭРА (удивленно). Да??? Ты тоже об этом все думаешь???
Пауза.
ЭРА. Слушай, Чехов… Ты случайно не в Бородулино родился?
ЧЕХОВ. Нет.
ЭРА. Жаль. А то земляки были бы... (Пауза.) У меня сестра Тамара тоже стихи сочиняла разные...
ЧЕХОВ. А вы?
ЭРА. Что я?
ЧЕХОВ. Пишете что-нибудь?
Пауза.
ЭРА. Пишу.
ЧЕХОВ. И что?
Пауза.
ЭРА. Воспоминания.
Пауза.
ЧЕХОВ. Любопытно.
ЭРА. Да чего там...
ЧЕХОВ. Почитайте.
ЭРА....А ты не будешь смеяться?
ЧЕХОВ. Ну что вы.
ЭРА (достает тетрадку, открывает с волнением, читает). «Воспоминания...» (Прослезилась.) Нет... не могу... Читай сам.
ЧЕХОВ (читает каракули). Раньше колбаса стоила два двадцать, а крупа 15 копеек пачка. Входя в гастроном, можно было не только трясти башкой и нюхать запахи, но и отовариваться по совести... Конфеты, печенье, куриные и животные окороки, яйцо, масло, сметана, молоко, рыба.” Что это? Романтическое вступление?
ЭРА. Романтическое...
ЧЕХОВ. Вздор. Скука.
Эра Николаевна в сердцах забирает тетрадку.
ЭРА. Ладно... «Писатель». Поздно уже... Мне надо спать.
ЧЕХОВ. А раскладушка?
ЭРА. Жить тут собрался?!
ЧЕХОВ. Собрался...
ЭРА. Умный больно!!! Чаю натрескался, обогрелся, теперь до свиданья. И книжки назад забери!
ЧЕХОВ (берет в руки связки книг, учтиво поклонился). Желаю спокойного сна! (Исчезает.)
Пауза.
|
|
|
ЭРА. Библиотеку, видишь ли, закрыли! А я что? Была на вас мода, да вышла! «Вздор, скука!» (Трясет тетрадкой.) Нет, парень, это не скука, здесь вся моя жизнь! (Вдруг видит книги Чехова, которые появились на прежнем месте.)
Картина третья
Спустя несколько дней. Эра Николаевна садится за стол, начинает есть. В коридорчике возник потрепанный старец с бородой до пояса, лукавый взгляд, на спине огромные связки книг.
Старик кряхтя, входит.
ЭРА. Здрасьте...
СТАРИК. Наше почтение.
ЭРА. (Разглядывает книги за спиной старика). Классик поди?
СТАРИК. Он самый.
ЭРА. Кормить не стану.
СТАРИК (протестуя). Матушка, благодетельница!..
ЭРА (смотрит на гору книг). Не нуждаюсь.
СТАРИК. Обошел весь район - меня никто не хочет… А вы, говорят, человек самый сердечный.
ЭРА. Ну-у...
СТАРИК. Вы - добрая душа... Была еще Света, но она ушла в декрет.
ЭРА. Какая Света???
СТАРИК. Заведующая... Хранительница наша. Возьмите, а то пропаду... (Пауза.) Вот этой вот самой рукой сочинил “Каренину Анну”... Думал, какая польза будет, а вон как обернулось. (Кряхтит, опускает ноги на пол.)
ЭРА. Тяжко?
СТАРИК. Обидно. “Царство Божие нас внутри ”. А где? То ли в печенке, то ли в желудке. Могло и рассосаться...
ЭРА. Кто?
СТАРИК. Царство.
ЭРА. Присядьте тогда.
Старик садится.
СТАРИК (косит взглядом на полное собрание Чехова, лежащее у стола). Здесь что, уже занято? (Встает, представляется.) Граф Лев Николаевич Толстой. Великий русский писатель. Родился в двадцать восьмом, а помер в десятом по старому.
ЭРА. Великий, значит?
Толстой кивает головой.
ЭРА. Бессмертный?
Пауза. Толстой с тоской глядит в сковородку.
ТОЛСТОЙ. Сделайте одолжение...
ЭРА. Горе мне с вами! (Вздыхает, уходит на кухню.)
ТОЛСТОЙ. В большом пятимиллионном городе читают книги два человека... Да и те: один по слогам, другой - по буквам... Тьма Египетская! Зато все писатели... Пять миллионов. Писатель Сусленко чужих книг не читает. Он умный и важный, как Тамерлан Великий, ходит в чужом пиджаке, курит дешевые сигары, и режет колбасу на Святом Писании.
ЭРА (ставит перед Толстым тарелку). Трескайте.
ТОЛСТОЙ (ест). Мяса не потребляю, вина не пью…
ЭРА. Бородища до пуза... Беда... Не классики, а цыгане!
ТОЛСТОЙ. …Я не курю, нрав у меня стариковский... Смогу утюг починить, сено косить, бить комаров... Рассуждать о политике... В карты играю.
|
|
|
ЭРА. В подкидного?
ТОЛСТОЙ. И в подкидного, и в дурачка. (Кашляет.) Морозец у вас... Инфузория мерзнет.
ЭРА. Зимой - комары, летом - мухи. Тараканы пропали, зато писатели набежали... Дед, а тебе сколько годов?
ТОЛСТОЙ. Все мои! (Ест.) (Макает хлебную корку в чай.) Я что размышляю, Эра Николаевна... Может, ещё откроют читальню? (Греет озябшие ноги.) Унизительно, когда тобой вытирают зады, а до этого рвут и кидают куда-то.
Эра Николаевна приносит таз с горячей водой, писатель греет ноги.
ТОЛСТОЙ. Дай тебе Бог... Один мудрец римский сказал: «Одна прочтенная книга заменяет десять килограмм мясной вырезки».
ЭРА. Говядины?
ТОЛСТОЙ. И говядины, и баранины и свинины...
ЭРА. Эх, если бы так…
Толстой соскребает ложкой остатки еды, чистит сковородку кусочком хлеба.
ЭРА. Существуй, ладно, чего там... (Раскладывает очень старую раскладушку, постель.)
ТОЛСТОЙ. Добрая тетенька...
ЭРА. Отдыхай.
ТОЛСТОЙ. Славно быть благодетелем! (Ложится.)
Пауза.
ЭРА (берет одну из книг Толстого, изучает). Сверстница тоже…
ТОЛСТОЙ. Миллион экземпляров.
ЭРА. Мой отец был такой же станок типографский…
ТОЛСТОЙ. Все писатели похожи друг на друга, но каждый читатель несчастен по-своему.
ЭРА. …Он с мамой в отделе сосисок сошелся. (Гасит свет, ложится на кровать, пауза, Толстому на раскладушке). Тигр Николаевич...
ТОЛСТОЙ. Что?
ЭРА. Спишь?
ТОЛСТОЙ. Классики никогда не спят. Спать могут только читатели.
|
|
|
