Законы социальной экологии

Только что сказанное о соотношении скоростей демографического насыщения, вообще давления общества на среду жизни и изменений в самом обществе можно сформулировать в виде правила социально-экологического равновесия: общество развивается до тех пор и постольку, поскольку сохраняет равновесие между своим давлением на среду и восстановлением этой среды — природно-естественным и искусственным. Так как внешние условия исторического развития — среда жизни людей и функционирования их хозяйства — разрушены или заметно нарушены, то воспроизводство природных ресурсов и поддержание социально-экологического равновесия требуют значительных материальных, трудовых и денежных ресурсов. Эпоха «независимого» от природы, экстенсивно-экспансивного развития человечества окончилась.
Констатация подобного рода требует выяснения путей дальнейшего развития и механизмов, способствующих этому развитию. Этап экстенсивного прогресса общества имел основания в виде широчайшего распространения людей — их панэйкуменности, максимального стремления человечества к «покорению» природы, увеличению ее продуктивности путем сукцессионного омоложения (разд. 3.12), возрастания энергопроизводства, роста численности трудоспособного населения (что вело к общему увеличению числа людей) и быстрого оборота товаров (кто-то очень остроумно заметил, что предприниматели давно заменили бы всех рабочих автоматами и роботами, но они не ходят в магазины). Единственным критерием развития была экономическая прибыль, обогащение. Религия, обычаи и юридические законы формулировали правила поведения людей в их взаимоотношениях с природой и внутри общества в соответствии с только что сказанным. Культура и мораль как ее составная часть также соответствовали времени. Морально-религиозные каноны разделяли человечество на большие группы. Рост престижа обычно соответствовал количеству денег, религиозному и политическому могуществу, степени общественной агрессивности. Все это в конечном итоге было направлено на поддержание равновесия между развивающимся обществом и средой его развития. Таков принцип культурного управления развитием, достаточно ясно сформулированный В. Г. Горшковым в неоднократно упоминавшейся книге (с. 220).
Современный этап социально-экологического развития характеризуется наложением жестких лимитов на любую экспансию, о чем будет подробно сказано в главе 6. Экономическое развитие может быть успешным лишь в рамках экологических ограничений. Если они не соблюдаются, дальнейшие расходы на реанимацию и искусственное воспроизводство природы делаются аномальными для человечества. Оно не может восстановить природно-ресурсный потенциал. Возникает межрегиональная конкуренция религиозно-культурных подсистем. При этом образуются пары сил. В Европе это была пара централизованно-административная (фашистско-коммунистическая) и свободного рынка. В Азии сейчас сложилась пара исламского фундаментализма и противостоящие ему сионизм и индуистско-буддийский мир Южной Азии.

Дело не в названиях и даже не в сути учений, а в конкуренции за ресурсы и пути развития. В Европе западный христианский* выбор свободного рынка и римского права победил и не мог не победить, поскольку жесткие популяционно-уравнительные системы исторически недолговечны (напомню «правило старого автомобиля», упомянутое в предыдущем разделе). Мир права и свободного рынка противостоял тоталитарно-авторитарной парадигме развития, исторически давно обреченной. Нынешняя пара сил такого же рода: исламский фундаментализм — система жесткая, бескомпромиссная, экологически основанная на природоразрушительной экспансии, а экономически на относительном богатстве природными ресурсами, прежде всего нефтью. Противостоящие силы, пожалуй, не менее жесткие, но в основе менее экспансивные. Столкновение потому и вероятно, что противоборствующая пара близка по свойствам и в конечном счете противостоит развитому миру (само государство Израиль лишь исторически случайно оказалось в гуще событий, при его отсутствии, быть может, существовал бы иной географический театр действий, но функционально они все равно бы происходили).
Было бы весьма наивно предполагать, что создание палестинского арабского государства разрешило бы природно-ресурсные проблемы, связанные с демографическим и экономическим давлением. Исламский фундаментализм экспансивен по своей эколого-социально-экономической основе. И дело тут не в отдельных личностях, а в историческом процессе. Единственное решение проблемы — в глубокой перестройке культуры и модернизации исламской и буддийской религий в соответствии с требованиями эпохи. Сами же эти процессы, видимо, будут чреваты кровавыми социальными взрывами, если не возрастет уровень культуры народов, их социальный статус и не изменятся международное право, все взаимоотношения в глобальной социоэкологической системе (глава 6).
При этом важно указать, что закон культурного управления развитием есть отражение глубоких взаимодействий между обществом и природой с одной стороны, и обществом и человеком, социальными группами с другой. А одновременно это отрицательная связь между обществами, противостоящими друг другу по культурным традициям, также сложившимся в результате исторического процесса взаимодействий в цепи «природа — общество — человек». Упрощенно говоря, конкурентные отношения обществ на фоне меняющейся среды их обитания трансформируют макроисторические процессы, ведущие к политико-экономической эволюции и самих обществ.
Потребности человека, как будет показано в главе 7, отчасти социально-экологически заместимы. Исключение составляют лишь так называемые основные нужды, главным образом физиолого-психологические. Из правила социально-экологического замещения следует и то, что способы такого замещения могут быть различными. Даже незаменимые потребности удовлетворяются разными путями — собирательством, промыслом, скотоводством, земледелием и т. д. Все эти формы хозяйства различно воздействуют на природу и ее же условиями определены. Известны различные способы «преобразования» природы. Например, развитие сельского хозяйства в охотничье-промысловых районах или земледельческих оазисов в пастбищно-промысловых районах или земледельческих оазисов в пастбищно-скотоводческих местностях. Более того, доминирующая культура способна менять сам тип хозяйства. Примером может служить граница между скотоводческой Калмыкией и земледельческим Ставропольем, где сравнительно узкая полоса (3 — 5 км) Чограйского водохранилища (Манычской впадины) разделяет буквально два мира культур, хотя природные условия очень близки, если не идентичны. К югу — цветущее земледелие, к северу — сухие степи.
Пройдя какую-то фазу взаимодействий с природой, общество как правило не может вернуться на предыдущую ступень, если не произойдут какие-то катастрофические социально-экологические явления, ведущие к общественной деградации. Но и такая деградация не есть возврат к историческому прошлому. Скорее, это угасание собственной, а затем восприятие новой «импортной» культуры.
В истории наблюдались случаи, например, перехода от земледения к кочевому скотоводству и от него вновь к земледелию (Западная Сибирь). Были и факты угасания цивилизаций, очень ярко проявившиеся у народов майя и ацтеков. Культура последних пала под ударами испанских колонизаторов, т. е. под давлением иной, чужеземной культуры, оказавшейся более жизнеспособной. Цивилизация майя, видимо, погибла в результате глубокого социально-экологического кризиса: демографическое давление тут было доведено до предельных величин, правило социально-экологического равновесия нарушено*, и минимальных внешних и внутренних аномалий было достаточно, чтобы произошло угасание культуры.

Приблизительно то же неоднократно происходило с цивилизациями, базировавшимися на орошаемом земледелии (в частности, Центральной и Средней Азии). Механизм всюду был в основе единым. Социально-экономическое развитие вело к расширению хозяйства и быстрому росту населения. Война давала добычу. Расцветала культура и зодчество. Давление на среду возрастало. Использование ресурсов увеличивалось. Убыстрялись ресурсные циклы — многократный сбор урожаев, несоблюдение правил смены полей, переувлажнение, засоление земель, слишком частое выжигание лесов при подсечно-огневом земледелии и лугов при скотоводстве. Плодородие земель падало, засоление требовало промывки почв. В ответ расширялись поля и ирригационные системы. Нарушался экологический баланс и увеличивалось водопотребление. Это требовало увеличения трудовых ресурсов, их отвлечения из сферы обороны, зодчества и т. п. Устанавливалась стойкая негативная связь. Все больше требовалось людей для освоения природных ресурсов, а этих ресурсов делалось все меньше. В конце концов и природных, и трудовых ресурсов для данных исторических условий начинало резко не хватать. Народ более не мог сам себя прокормить и не был в состоянии обороняться от врагов. По историческим меркам внезапно — за немногие годы, а то и за период войны, иногда скоротечной, цивилизация рушилась. Так ресурсно-экологический кризис перерастал в социально-экономический, а затем и в политический.
Однако все это были региональные, а не глобальные явления.
Время от времени высказываются гипотезы, сходные с теорией катастроф Ж- Кювье. Согласно им, человечество доходило до каких-то высот цивилизации, затем происходила катастрофа типа «атомной зимы», и все начиналось сначала. Едва ли такая точка зрения имеет под собой фактические основания, прежде всего археологические. Скорее, справедлив закон исторической (социально-экологической) необратимости: процесс развития человечества как целого не может идти от более поздних фаз к начальным, т. е. общественно-экономические формации, определенным образом взаимодействующие с природной средой и естественными ресурсами, не могут сменяться в обратном порядке. Как сказано выше, отдельные элементы социальных отношений (например, рабство, возродившееся в самых чудовищных формах в период сталинизма) в истории повторялись, возможно повторение и уклада хозяйства (упоминавшееся возвращение от оседлого к кочевому хозяйству), но общий процесс однонаправлен, как необратима и эволюция, согласно закону Л. Долло (разд. 3.2.2). Иное представление кажется абсолютно нелогичным: меняется природная среда, меняется человечество, и принятие концепции обратимости было бы согласием с тем, что в одну и ту же реку можно войти дважды, да еще и не состарившись ни на миг. Об этом всем можно было бы и не писать, если бы концепция обратимости прочно не засела в головах некоторых людей. Этому можно лишь удивляться.
Но если социально-экологический процесс направлен, как и вся эволюция (разд. 3.4.1), то в какую сторону? В общем виде на этот вопрос отвечает закон ноосферы В. И. Вернадского (1944): биосфера неизбежно превратится в ноосферу, т. е. в сферу, где разум человека будет играть доминирующую роль в развитии системы человек — природа. Иными словами, хаотичное саморазвитие, основанное на процессах естественной саморегуляции, будет заменено разумной стратегией, базирующейся на прогнозно-плановых началах, регулировании процессов естественного развития. Это управление, безусловно, может быть лишь «мягким». В нем можно только следовать законам природы и развития общества. Лишь благо и заинтересованное понимание, а не насилие и волюнтаризм могут быть в основе формирования ноосферы. Все это не означает «золотого века». Человечеству придется решать массу тяжелых для нового времени проблем, но это будут иные, чем сейчас проблемы. Возможно, мы могли бы воскликнуть: «Нам бы их проблемы!» Но не будем торопиться с выводами.
Основоположники учения о ноосфере — Э. Леруа, П. Тайяр де Шарден, В. И. Вернадский, отчасти П. А. Флоренский — вкладывали в понятие «разум человека» и божественное начало (снисхождение к людям божественного разума), что следовало из их общего мировоззрения. В приведенной формулировке закон ноосферы кажется логичным, поскольку человечество как часть природы, превратившись в разрушительную общемировую «геологическую» силу, вольно либо окончательно разрушить биосферу, а тем самым уничтожить себя, либо сохранить и ее, и собственное существование. Как всякая религиозная и любая иная социальная утопия, а именно так совершенно справедливо назвал учение о ноосфере В. А. Кутырев*, оно может быть определено в возвышенных словах: «...это гармоническое соединение природы и общества, это торжество разума и гуманизма, это слитая наука, общественное развитие и государственная политика на благо человека, это мир без оружия, войн и экологических проблем, это мечта, цель, стоящая перед людьми доброй воли, это вера в великую миссию науки и человечества, вооруженного наукой» (Барсуков В. Л., Яншин А. Л.//Вестник АН СССР. 1988. № 6. С. 56; цит. по статье Кутырева В. А.).

Мечта и вера, конечно, светлая, но весьма далекая от реальности и недостаточная ни как научный прогноз, ни как определение закона ноосферы, хотя сам закон, безусловно, справедлив. Он точен в том смысле, что если человечество не начнет разумно регулировать свою численность и давление на природу, сообразуясь с ее законами, биосфера в измененном виде может сохраниться, но цивилизация, а не исключено, и вид Homo sapiens погибнут. Развитие постантропогенной природы очень трудно прогнозировать, но обратимость биосферы, согласно закону П. Дансеро (разд. 3.12), без воздействия человека достаточно высока.
Только предельная гуманизация общества (процесс тоже противоречивый и неоднозначный), относительно бесконфликтное его включение в систему биосферы, основанное на использовании только прироста ресурсов, может спасти человечество. Управлять люди будут не природой, а прежде всего собой. И в этом смысл закона ноосферы.
Космические утопии, порой в своей основе крайне реакционные, даже не заслуживают анализа. Достаточно привести афоризм М. Борна о значении космических путешествий: триумф интеллекта и трагическая ошибка здравого смысла. Никакие научные логические посылки не говорят о возможности внеземной жизни человека. Скорее всего безудержный космизм — это отражение земного экспансионизма и извечного стремления к экстенсивному развитию, атавизм культуры прошлого. Как элемент познания космические исследования весьма полезны. Как способ бегства с Земли космизм антигуманен и ненаучен. Образно — это культ Демона. Со всеми вытекающими из него издержками...
Однако вернемся на реальную грешную землю и перейдем к анализу природных и социальных закономерностей и их проявлению в области природопользования

ЗАКОНЫ ПРИРОДОПОЛЬЗОВАНИЯ

В большинстве, если не во всех учебниках охраны природы и охраны окружающей (человека) среды проводится деление природных ресурсов на возобновляемые и невозобновляемые, истощимые, или исчерпаемые, и неистощимые — неисчерпаемые. Так как возобновимость ресурсов ограничена условиями их образования (всем блоком закономерностей, сведенных в разделы 3.5 — 3.11), то выделение группы неисчерпаемых природных ресурсов — удивительно стойкое заблуждение. Неистощимость ресурса подразумевает его бесконечность, хотя бы в сравнении с потребностями в нем (поскольку ресурсом служит лишь то, что необходимо в хозяйстве и жизни человека). Условно неисчерпаемым ресурсом для первобытных людей, например, была территория Земли. Но поскольку человечество ныне стало безудержно и опасно растущим глобальным целым, а планета имеет четко ограниченные размеры, возникают два совершенно очевидных лимита. Первый — на ограниченном целом Земли не может быть ничего бесконечного (часть не может быть больше целого), следовательно, для человека нет неисчерпаемых природных ресурсов. И второй — растущая глобальная часть — человечество со своими все увеличивающимися потребностями легко исчерпывает ресурсы любой емкости. Для современного человечества территория планеты уже не только не может считаться необъятной, но делается исчезающе малой при всей ее громадной величине. Те ресурсы, которые кажутся неисчерпаемыми (вроде потока солнечной энергии и других мощных природных явлений) по сравнению с энергопотреблением человечества (разница, действительно, велика — табл. 3.1), оказываются резко ограниченными из-за лимитов востребования.

Энергетику тропосферы, как сказано в разделе 3.11, нельзя возмущать более, чем на тысячные доли энергопотока поглощения атмосферой и земной поверхностью. Мощность фотосинтеза, указанная в таблице 3.1. — величина не случайная*. Совершенно ясно, что приходится признать действие закона ограниченности (исчерпаемости) природных ресурсов: все природные ресурсы (и естественные условия) Земли конечны. Эта конечность возникает либо в силу прямой исчерпаемости, либо в результате возмущения среды обитания, делающейся непригодной для сложившегося хозяйства и жизни человека.

Ограниченность природных ресурсов, включая в это понятие и естественные условия развития человечества в историческом процессе, не могла не воздействовать на производительные силы общества, а через них на социальные отношения. Всегда наблюдалось соответствие между развитием производительных сил и природно-ресурсным потенциалом общественного прогресса. Этот закон следует из блока обобщений разделов 3.12 и 3.13. Кризисные ситуации возникают не только при дисбалансе в правой, но и в левой половине динамической системы:

Рис. 3.9. Экологические кризисы и революции (масштаб условный)

Собственно, эта динамика в конечном счете служит внешней причиной общественного развития, подвергавшегося неоднократным испытаниям экологическими кризисами. Они были множественными (рис. 3.9), на что я уже неоднократно обращал внимание*. Однако наиболее признаны кризис перепромысла и современный экологический кризис, хотя не менее важен доантропогенный экологический кризис, давший толчок к возникновению разумных существ рода человек, и кризис продуцентов, заставивший человечество начать интенсивное использование минеральных энергетических источников. Важна и последовательность основных экологических кризисов. Древнейший из них был кризисом перепромысла крупных животных-консументов. «Средний», только что упомянутый кризис продуцентов был эпохой перепромысла растительного материала (что, кстати, вместе с другими процессами вызвало дисбаланс в энергетических процессах). Наконец, современный экологический кризис наряду с чертами всех предшествующих оказался кризисом редуцентов, которые не в состоянии разлагать весь «букет» загрязнителей, производимых человечеством, особенно тех, что не имеют природных аналогов, а потому и организмов для их утилизации и превращения в исходные химические элементы. Тут следует напомнить правило основного обмена (разд. 3.2.3) о преимущественном расходе вещества и энергии на самоподдержание системы. Рост материально-энергетических затрат, согласно закону снижения энергетической эффективности природопользования (см. ниже), как раз и происходит в связи с рассматриваемым правилом. Его нередко не осознают, сетуя на то, что промышленность или какая-то отрасль хозяйства в основном работают только на себя.
Соотношение между самодостаточным основным обменом и полезной работой в человеческом хозяйстве до определенной степени можно улучшить, как и любой коэффициент полезного действия (кпд). Однако следует помнить, что кпд — показатель для механических устройств, а не для крупных динамических систем. Если он для механизмов может быть весьма высок, хотя никогда не достигнет 100%, то эффективность сложных динамических систем лишь на короткое время может достигать относительно больших значений. Обычно эксергия невелика, системы работают с эффектом не более 30%. Остальное идет на основной обмен. Иначе не существовали бы сами системы, что следует из их определения как совокупностей, в которых внутренний обмен веществом и информацией превышает внешний обмен, а энергетические процессы однонаправлены от входа к выходу. Последующие обобщения являются следствиями закона основного обмена.
Очевидно, следует говорить о самодостаточности взаимоотношения основного обмена и производимой работы. У социальных систем есть тенденция к увеличению бюрократического аппарата, вообще непроизводительных затрат. При этом упор делается не на совершенствование внутренних структур с уменьшением затрат вещества и энергии извне, а наоборот, на все большее изъятие природных материалов для растущего, фактически паразитического, аппарата. Бороться с этими тенденциями сложно, но необходимо. Основным механизмом борьбы, вероятно, всегда будет конкуренция.
В силу все большей сложности взаимоотношений в системе природа — человек росла значимость информации — знания. Сначала это был традиционный опыт старших поколений, мало отличавшийся от научения в животном мире. Затем возникли религиозно-культурные системы (разд. 3.13). Наконец, согласно общему закону увеличения наукоемкости общественного развития, человечество стало приближаться к ноосфере в том понимании, которое освещено в предыдущем разделе главы. К этому вопросу мы еще раз вернемся в главе 6 при обсуждении процессов экологизации общественного развития.
Традиционная наука, разделенная на отдельные дисциплины, оказалась не в состоянии охватить весь процесс развития человечества в целом. Особенно это сказалось на природопользовании, разделенном в рамках недавнего прошлого СССР еще и по ведомствам, к тому же жестко административно управляемым без механизма обратной связи и здоровой конкуренции. Между тем совершенно очевидно, что существует и действует правило интегрального ресурса: конкурирующие в сфере использования конкретных природных систем отрасли хозяйства неминуемо наносят ущерб друг другу тем сильнее, чем значительнее они изменяют совместно эксплуатируемый экологический компонент или всю экосистему (во всей их иерархии) в целом. Совершенно очевидно, что это прямое следствие закона внутреннего динамического равновесия (разд. 3.9.1).
В рамках деления ресурсов на природные, или естественные (включая в это понятие природные условия ведения хозяйства), трудовые и материальные (см. главу 4) правило интегрального ресурса охватывает все упомянутые группы (рис. 3.10). При этом трудовые ресурсы оказываются вовлеченными в интеграцию как биологически (человек — один из консументов), так и социально-экономически — через ресурсы поддержания экологического равновесия и рекреационные ресурсы, а также блок материальных ресурсов. В свою очередь этот блок тесно связан с природными и трудовыми ресурсами, поскольку всё, получаемое человечеством в виде материальных ценностей, в конечном итоге извлечено из природы путем приложения труда. В то же время природа служит источником информации, нередко теряемой при нерациональном природопользовании, например, при нарушении стратиграфически значимых слоев горных пород, утере руководящих ископаемых, разрушении экосистем и замусоривании ближайшего космоса, что уже препятствует астрономическим наблюдениям.

Рис. 3.10. Схема интегрального ресурса (вместо графоморфологические, следует читать — геоморфологические)

Конкурентное использование ресурсов затрагивает как все стороны природных систем, так и их отдельные компоненты. Пока эта конкуренция в основном носит локально-экономический и натурный характер. Мирового рынка природных ресурсов, или «экологического» рынка пока нет (см. главу 6), что в условиях глобальности воздействий человечества на природу нельзя считать нормальным. В силу закона падения природно-ресурсного потенциала (в рамках одной общественно-экономической формации, способа производства и одного типа технологий природные ресурсы делаются все менее доступными и требуют увеличения затрат труда и энергии на их извлечение, транспортировку, а также воспроизводство) такой рынок обязательно сформируется, что уже в мире и происходит. В момент приближения природно-ресурсного потенциала к общественно неприемлемому уровню сменится технология и изменится общественная реакция, т. е. окончательно сформируется новая общественно-экономическая формация. Именно так идет образование постиндустриального общества «информированного социалистического капитализма», для которого характерны наивысшая значимость адекватной информации и наукоемкие отрасли хозяйства.
В рамках закона падения природно-ресурсного потенциала действует закон снижения энергетической эффективности природопользования. Отчасти мы уже этого вопроса касались (разд. 3.12) при обсуждении закона убывающей отдачи, а также рисунка 3.8, отражающего исторический рост энергопотребления на 1 человека для снабжения его пищей. Здесь мы еще раз возвращаемся к тому, что с ходом исторического времени при получении из природных систем полезной продукции на ее единицу затрачивается все больше энергии, а энергетические расходы на жизнь одного человека все время возрастают. Позволю себе повторить здесь ту же аргументацию, что приводил в соответствующей статье словаря «Природопользование» (М.: Мысль, 1990. С. 157 — 159).

Расход энергии (в ккал за сутки) на одного человека в каменном веке был порядка 4 тыс., в аграрном обществе — 12 тыс., в индустриальную эпоху — 70 тыс., а в передовых развитых странах настоящего времени 230 —
250 тыс., т. е. в 58 — 62 раза больше, чем у наших далеких предков.
С начала нашего века количество энергии, затрачиваемое на единицу сельскохозяйственной продукции в развитых странах мира возросло в 8 — 10 раз, на единицу промышленной продукции — в 10 — 12 раз (данные по СССР есть в табл. 3.2, по США в табл. 3.3). Общая энергетическая эффективность сельскохозяйственного производства (эксергия — соотношение вкладываемой и получаемой с готовой продукцией энергии) в промышленно развитых странах примерно в 30 раз ниже, чем при примитивном земледелии (табл. 3.4). В ряде случаев увеличение затрат энергии на удобрения и обработку полей в десятки раз приводят лишь к весьма незначительному (на 10 — 15%) повышению урожайности. Это связано с необходимостью параллельно с улучшением агротехники учитывать общую экологическую обстановку, налагаемые ею ограничения.
В начале 80-х гг. удельные затраты энергии на производство единицы валового национального продукта (ВНП) в ходе решительных мер по ее экономии в промышленно развитых странах сократились на 15%. В течение последнего десятилетия ВНП возрос в этих странах на 20%, а потребление энергии лишь на 2%. Однако в то же самое время в развивающихся странах расход энергии увеличился на 24% и составил 10% от общемирового (против 5% в начале периода), т. е. имел тенденцию к быстрому росту. Несмотря на ожидаемое снижение потребления энергии на одну денежную единицу ВНП в кг условного топлива, общее увеличение ВНП и абсолютно необходимое возрастание валового национального дохода в развивающихся странах приведут к дальнейшему росту энергопотребления, а падение природно-ресурсного потенциала к росту энергетических затрат:

Совершенно очевидно, что обсуждаемый закон имеет весьма важное практическое следствие: рост энергетических затрат не может продолжаться бесконечно. Значит, можно рассчитать вероятный момент неизбежного перехода на новые технологии промышленного и сельскохозяйственного производства, избежав тем самым термодинамического (теплового) кризиса и ослабив ход современного экологического кризиса.
Между тем этот кризис явно усиливается за счет попыток коренных преобразований систем природы с помощью технических устройств. Не соблюдая закона оптимальности (разд. 3.2.1) и вытекающего из него правила меры преобразования природных систем, а часто и ограничений, диктуемых более частными закономерностями и свойствами природных образований (типа пугливости оленей в тундре, не пересекающих при миграциях линий нефтепроводов), люди вызывают к жизни правило (неизбежных) цепных реакций «жесткого» управления природой: «жесткое», как правило, техническое управление природными процессами чревато цепными природными реакциями, значительная часть которых оказывается экологически, социально и экономически неприемлемыми в длительном интервале времени. Техногенные изменения вызывают действие закона внутреннего динамического равновесия и значительное увеличение энергетических затрат согласно закону снижения энергетической эффективности природопользования. Связано это с тем, что энергоемкие природные процессы заменяются техногенными. Экономические цели, к которым стремятся люди, часто оказываются в тени мощных цепных реакций. Прекрасный пример этого — антропогенная катастрофа Аральского моря. Если бы было произведено перераспределение речных вод между Сибирью и Средней Азией, то закон внутреннего динамического равновесия и другие законы природы были бы настолько глубоко нарушены, что вполне вероятна была бы широкорегиональная катастрофа, на этот раз уже не только в Приаралье, но и в Сибири.
Помимо природных цепных реакций «жесткое» техногенное управление вызывает к жизни действие принципа естественности, или правила старого автомобиля (разд. 3.12): со временем эколого-социально-экономическая эффективность технического устройства, обеспечивающего «жесткое» управление природными системами и процессами, снижается, а экономические расходы на его поддержание возрастают. Устаревшее техническое устройство делается ненужным и, хотя прошлые экономические затраты амортизированы физически и морально, нефункциональный объект «повисает» на обществе. Старые ирригационные системы, например, требуют реконструкции, и чем они шире, тем большие средства необходимы для этого. Подобные явления наблюдаются не только в области при