О национальной идее, новом мышлении, технике и вере.

России нужна новая национальная идея…

Национальная, то есть чисто российская идея, России не нужна. Вместо того, чтобы толкаться за место под Солнцем среди других таких же наций и народов, нужно самому быть Солнцем, чтобы все толкались за место под тобой. Если ты хочешь быть мелкой страной со своей мелкой национальной спецификой, то, конечно, можно сидеть и культивировать в себе свои валенки и самовары. Если страна хочет быть великой, хочет делать историю, а лично я без этого себе Россию и не мыслю, то нам нужна всемирно‑историческая, а не национальная идея. Сейчас в мировой истории очень удобный момент на этот счет. Вспомните, еще 50‑100 лет на зад по миру шли социализм и коммунизм. Это были огромные массовые религии, захватывающие не только миллиарды масс, но и всю интеллектуальную элиту человечества. Быть левым и быть интеллектуалом значило одно и то же. В революциях все видели себя щепкой в костре истории. У людей был смысл жизни. И это было не национальным движением. Нынешнее возвращение от коммунизма к неолиберализму и неоконсерватизму лишь реакция, мелкая и временная. Она не сравнима с теми вихрями, которые вились на планете еще 50‑100 лет назад. Если же посмотреть в глубь истории, то можно увидеть, что коммунизму предшествовало мощное либеральное движение, целая эпоха Просвещения. С ее новыми людьми, новой моралью, новой политикой и экономикой. А до того, были религиозные войны в которых погибало до четверти населения Европы! Каковы масштабы!. Сейчас ничего подобного нет. Никто не знает КУДА идет история и ЗАЧЕМ, нет ни у кого ощущения, что с ним Бог или Истина. Арабские, христианские фундаменталисты ни в счет. Это так же только реакция. Даже так называемая «религия потребления», уже не работает, скоро сойдет на нет. Поэтому тот народ, который дат миру новый ИЗМ, новый вирус, новый импульс истории имеет все шансы эту историю возглавить. Это новая идея, новый смысл жизни, новый образ жизни, возможно. Во всяком случае это должно подходить и индийскому йогу и брокеру с Уолл‑стритт, и китайскому крестьянину и гаучо из Боливии, и французскому кутюрье и негру престарелых лет…

Что может объединить людей в масштабах человечества? Только простые ценности: вера, надежда, любовь и проч. А может быть некая внешняя угроза, опасность, агрессия инопланетян?

Идеология типа «мы за все хорошее, против всего плохого» почему‑то не цепляет людей, даже если они с ней согласны. Никто не пойдет умирать за знамя, на котором будут начертаны слова: хорошему ― да, плохому ― нет! Люди хотят ситуативности, конкретики, энергии данного момента, а не абстракций. Что касается агрессии инопланетян, то ее не будет, так как инопланетяне невозможны в том измерении, в каком возможна космическая агрессия, как мы ее представляем. Мировые эпидемии и проч., так же насколько сплочают, настолько и разобщают. Европа уже переносила эпидемии чумы и холеры, которые выкашивали до трети населения некоторых стран, это только использовалось как козыри разными силами. Тем ни менее, некий внешний вызов, неконтролируемый нами процесс, угрожающий процесс может быть тем, что как минимум заинтересует каждого представителя человечества. Вспомните, когда последний раз имел место рецидив всеобщего согласия, когда кивали головой и европейцы, и американцы, и русские и китайцы. Последний раз, в довольно пошлой манере, но все же мы имели это во время Горбачева. Я до сих пор в Германии встречаю постеры с его лысиной рядом с постерами А. Эйнштейна, Д. Леннона и Э.Хэмингуэя. Горбачевское «Новое мышление» исходило из того, что все человечество в одной лодке, что случайный пуск нацеленных друг на друга ракет может привести к ядерной зиме, что никто не контролирует гонку вооружений проч. Следовательно, надо делать шаг назад. Причем всем вместе. На уступку должна была делаться ответная уступка. За роспуск варшавского договора ― роспуск НАТО, за перенацелевание ракет в сторону океана ― аналогичное перенацеливание, за отказ применять первым ядерное оружие ― аналогичный отказ и объяснять каждый шаг всему миру, задавать тон, и давать с помощью мирового общественного мнения на США, чтобы они делали свои шаги. Но свой шаг назад Горбачев сделал, а они в свою очередь, как будто они не Запад, а настоящий Восток, как азиаты, приняли доброту за слабость, посчитали, что они нас надули, поимели, и теперь могут, как с проигравшей стороной в психологической дуэли делать с нами, что хотят. Они это и делали. То есть никакое «новое мышление» не сработало. Но потенциал его не исчерпан. Более того, если его привести а надлежащий вид, убрать из него всю попсу, и сопроводить настоящим общемировым пиаром, то в условиях гораздо мене авторитетной Америки и гораздо более не страшной России, можно заставить США сделать свои шаги назад. Но это внешнеполитический аспект. На самом деле, проблема глубже. Это проблема, которую поднимали, но так и не донесли огромные толпы зеленых в США И Европе, общества антипотребителей и антиглобалистов, толпы наших геологов и КСПэшников со своими гитарами, палатками и запахом тайги… Это проблема, которая была уже у Руссо и романтиков, это проблема Голема, ушедшего от создателя, проблема чудовища, сбежавшего от доктора Франкенштейна (у нас невежды называют Франкенштейном само чудовище). Это проблема техники, вырвавшейся их под контроля человечества, и задающего ей свой ход и меры. Все правительства мира и общественные организации, скорее слуги этого процесса эскалации техники и технизации всего и вся. Все ― заложники. Не надо никаких инопланетян, техника уже есть нечто инопланетное. Ее прогресс подчинен одному только ее внутреннему закону, зато каждая новая новинка, меняет общество, гонку вооружений, сферу коммуникации, экономику, политику и проч. За новым техническим рывком (последние примеры ― интернет, мобильная связь, будущий пример ― мобильное телевиденье) следует все остальное.

Так что? Всем отказываться от техники? Уходить в леса? Возвращаться к первобытному состоянию?

Нет. Именно так, в грубой форме это и восприняли Горбачев, который думал, что можно просто посидеть за столом переговоров и все решить, Хиппи, которые думали, что можно просто курить травку и угорать на рок –концертах, бородатые геологи с гитарами, поколение дворников и сторожей и прочие. Все это грубое отрицание техники, без позитива. А поэтому это не могло сработать и выжить. Все это, не смотря на сложность исполнения (всем уйти в леса) на самом деле попытка очень легко и просто выйти из ситуации. На самом деле, нам нужен не уход в леса, а прорыв в другое измерение. Попробую пояснить на примере. Прогресса нет. Возьмем, к примеру, средневековье. В 5 веке, условно в Европе было 1000 монастырей, в 10 веке, условно было 2000, в 15 веке, условно их было 4000, логика прогресса должна сказать, что в 20 веке их будет 8000, а их сейчас не больше тысячи. Или взять науку, число ученых и инженеров в мире достигло пика в послевоенные годы, и начало сокращаться к концу 20 века. Исчезает тип ученого как человека‑исследователя, характерный для мобилизационной индустриальной эпохи. Нынешний ученый, это какой‑то лох, верящий в Кришну и пара‑психологию, энергию рэйки и зеленых человечков, психотронное зомбирование и лечебные свойства мочи….И это не случайно! Границы науки и техники они чувствуют. Но не там ищут. У каждого мира есть свой антимир. Скажем, у мира средневековья было свое «добро» жившее в монастырях и в официальной церкви, и свое «зло» в виде ересей. Так вот, вряд ли бы был прав тот, кто, чувствуя конец средневекового мира стал бы искать зерна нового мира в ересях. Нет, наука Нового времени и эпоха Просвещения развились из иного принципа и мало общего имеют с ересями. Точно так же и «принцип», из которого вырастет будущая эпоха с ее новыми институтами, новыми людьми, новыми измерениями не будет иметь ничего общего не только с наукой и техникой, но и с их «своим иным» то есть с паранормальными и ненаучными явлениями. Эта эпоха будет отличаться от нынешней больше, чем эпоха Просвещения от средневековья. Эта новая эпоха вообще будет отличаться от всей истории, это будет новая история, а не новая эпоха. Возможно так же, что новая история не будет сбываться в эпохах (по‑гречески задержках), а наоборот, она даст себя в молниях, ускорениях,

А мировые религии не могут быть претендентами на новое мировое господство. Взять пассионарный ислам, возможно, активизируется христианство, а Китай, с его полуторомиллиардным населением принесет свое мировоззрение, Индия с ее духовными практиками…

В Индии такая разноголосица что никаким всемирным движением это не станет, Китай ― после атеизма и культурной революции девственно чист, ислам зачахнет через 50 лет, потому что весь этот исламизм есть реакция на глобализацию помноженная на доходы от нефти. Но в исламе свое западничество набирает силу… Все это партийность и политика, никогда, конечно, мусульмане не примут в большинстве христианство и наоборот, в том виде, в каком сейчас есть ислам и христианство. Кстати, христианство будет не менее пассионарным, чем ислам в скором времени, в России это уже началось. Скоро докатиться и до Европы. Вообще, я уверен, что если взять сейчас все книги дьякона Кураева, перевести на европейские языки и издать миллионными тиражами, вся Европа обратится в Православие и у уйдет под духовное окормление России. Фантастика? Нет! Подумайте, кто такой современный молодой (до 40 лет) европейский интеллектуал? Нет, не тот, европейский интеллектуал, кто жил в холодную войну, демократ‑либерал‑левак, который сейчас у власти, им уже за 50. Я говорю про тех, кому до 40. Это поколение, несколько поколений, эскапистов, которые не привыкли работать, а жить на пособия, которым наплевать на все демократии, выборы, права и свободы, которые увлекаются музыкой, живописью, путешествиями, тантрическим сексом, гороскопами, религией бога Джа, Гарри Поттером и джиу‑джитсу. Все эти «тоталитарные секты» расплодившиеся в России (поклонники Кришны, Шанкара, Саид Бабы, рэйки и зороастризма и проч.) идут из Европы. Но как раз на эту публику, на этих друзей Рериха и дзен‑буддизма рассчитаны книги Кураева. Он идеальный миссионер, который уже перевербовал в православие не побоюсь этого слова миллионы людей. Для Европы его книги так же идеально подойдут. При этом их будут читать с жадностью еще и потому, что православие для них экзотично, это некая утраченная потерянная католичеством традиция. А сами католики противопоставить этому ничего не могут Их миссионеры ― бездарные морализаторы, мало знакомые с современной культурой, как Кураев, они не смогут говорить на одном языке с этой массой, а он покажет им новые горизонты. Операция «кураевизации», духовного, православного покорения Европы стоит не много. Несколько миллионов долларов. Сам Кураев мечтает окрестить Китай, но это бесполезно, так как китаец современный по менталитету это наш крестьянин 30 ых годов, а тот, кто в городе, наш рабочий 70ых. Поэтому Кураев с ними на разных волнах. А вот европейцев можно всех причесать. Но это все баловство, хотя и геополитически полезное. Когда же я говорю о новых измерениях, и новой истории, я не без надежды смотрю на христианство, которое скрыто под спудом греческой традиции. Радикальный разрыв между евангельскими событиями и греческой мудростью был заштопан в эпоху апологетики и отцов церкви, а это значило переинтрепретацию в духе неоплатонизма, который и сейчас господствует. Я верю в воскресенье Христа. Но я вижу при этом, что наука и техника не способны всерьез воспринять эту весть и смоделировать процесс (например, создать аналог Туринской плащаницы, чтобы тем самым доказать естественность ее изображения и происхождения). В то же время, простая мета‑физическая трактовка воскресенья так же попадает мимо, так как делает воскресенье предметом текста, рассуждений, а не практики. Если же мне укажут на молитву и проч. духовные практики, то я соглашусь, наверное, что в этом есть что‑то подлинное, но оно так же погребено под спудом теоретической метафизической, как правило, неоплатонической интерпретации. Мне почему–то кажется, что мы все должны начать ходить по воде, превращать воду в вино и проч. и так и будет лет через триста‑пятьсот, потому что вера, станет, возможно, настоящей ВЕРОЙ, а не тем, чем она является сейчас и чье бессилие только подтверждает ее неподлинность. Настоящая вера должна открыть новые измерения для человечества, его новую историю. Она, через Христа, уже это сделала, но старая история еще душит. Я, в данном случае, не протестант, который предлагает откинуть традицию, откидывание ничего не даст. Да и как можно отвергать традицию, если это наша история, путь веры, которая шла к самой себе? Я просто предлагаю неустанно прилагать все новые и новые усилия для понимания евангельского События и той радикальной решимости, пример, которой нам дается. Мне кажется, что вера это и есть эта решимость, а не некий интеллектуальный или душевный феномен. И решимости нужен простор решений, ее нельзя сковывать рамками неоплатонической метафизики. Надо больше дерзаний быть святыми и пророками, ставить себе не меньшую чем эта ― планку. Причем, дерзать стоит не через технологию подражания, не через методическое применения правил, данных определенной метафизикой. Святость, например, есть доведение себя до чистоты, очищения от всякой целерациональности, экономической, психологической. И при этом будет не важно, чему ты учишь, это учение будет истинным в любом случае. Оно будет нести истину, несмотря на содержание, оно будет неважно какими знаками проламывать, вскрывать человеческие души, высвобождать их из плена собственных представлений, навязанных образов, вновь возвращать их к решению, к размаху возможностей, к великодушию.

О. Матвейчев «Суверенитет духа».