 |
Влюбленность, подобная любви к Богу
|
|
|
|
Предисловие
О любви писать очень тяжело.
Прежде всего потому, что тема эта – вечная. Из книг, посвященных любви, можно, наверное, целый город с небоскребами выстроить. И стремление любить и быть любимыми тоже вечно и неизменно. Оно останется с нами на все времена – и в этом веке, и в будущем, – и лишь благодаря ему мы сможем чувствовать себя живыми. Но сколь велико блаженство, даруемое любовью, столь же порой сильны и страдания, неразрывно связанные с ней, – с тем, как найти ее, обрести и удержать.
И вот что странно. За тысячи лет мы столько всего узнали, столько сделали, столько проблем решили – а любовь как была тайной еще для царя Соломона, так остается ею и по сей день. Но когда приходит время решать ее загадки, мы все – что нам те книги? – смело и безрассудно бросаемся в бой. Это другим не повезло! Со мной-то что может случиться?
Потом на исповедь приходят, рыцари… Ни коней, ни лат.
У нас вообще все перемешалось. Каждый сам по себе. Не то что о любви – простого совета спросить не у кого. Парни, когда нужно действовать – молятся. Девушки, когда лучше бы в тишине помолиться, бурю переждать – грудью на амбразуры! Жить вместе никто не хочет. Детей никто не хочет.
Почему так? Неужели нас всех захватил какой-то враждебный вихрь, из которого уже не вырваться? Или, может, все проще – нас просто никто не учит? Ни тому, как любить, ни тому, как, с кем и на каких основах строить семью, ни тому как воспитывать и растить детей – если они еще у нас родятся…
Может быть, нам пора одуматься, пока еще не поздно?
Книга, которую вы держите в руках, соткана из отголосков всех тех невеселых историй, какие мне довелось за много лет выслушивать и на исповеди, и просто в обычных разговорах «по душам». Естественно, здесь не найти ни имен, ни фамилий – все испытания, о которых я говорю, могут выпасть каждому. И проблемы, нашедшие в ней отражение, близки нам всем. Как встретить свою «половинку»? И есть ли они, эти «половинки»? Что делать, если любовь не приходит? А если она слабеет и грозит исчезнуть? Как побеждать искушения и соблазны, как удержать от них родных и близких? Где те подводные рифы, что грозят счастливой семье, и как их избежать – тоже, кстати, жизненно важный вопрос, и редко кто пытается найти ответ на него прежде, чем на горизонте начнут сгущаться темные тучи.
|
|
|
Конечно же, всего охватить невозможно: у каждого своя жизнь, свои перипетии, свои нюансы. Но можно указать путь. Можно сделать и многое другое. Найти в небе далекую звезду, к которой следует стремиться – и повести других к ее свету. Вовремя указать на острый камень, лежащий на дороге – и уберечь человека от ран. Приметить ловушку – и спасти ему жизнь. Именно для этого я и создал свою книгу.
Если хотя бы кому-то она поможет спастись – от мысленных оков, от ложных представлений, от злобы, гнева, тоски и отчаяния, – я буду счастлив.
Цветочный период
Поиск любви
Совершенно правы те, кто не спешит знакомиться с противоположным полом и думает, что, встретив свою судьбу, они это сразу почувствуют. Когда придет время – Бог даст знак.
В наши дни выбор супруга – это прежде всего тяжкое бремя для нас самих и для наших хрупких плеч. Прежде, во времена былые и далекие, очень многое – если не все – делалось не нами и решалось без нас. И во всем, что касалось брака, личная воля, личные желания не были столь тесно связаны с кем-либо конкретно. Жениться, не жениться – скажем прямо: лично жених или невеста ничего не решали. И живи мы в XVI веке, половины нынешних проблем у нас бы просто не существовало – ни сладких грез, ни терзаний. В сердце нашем просто не нашлось бы места для этого «романтизма» добрачных отношений. Нас бы довольно рано поженили. Помните, у Пушкина няня говорит Татьяне: «Мне с плачем косу расплели и с плачем в церковь повели»?[1] А было ей тринадцать лет, а Ванечка еще моложе![2] В таком нежном, свежем, юном возрасте – когда еще плоть не взыграла, когда еще душа не расцвела, – люди старались женить и выдавать замуж своих детей, закономерно опасаясь того, что если те расцветут до брака и вне брака, то сдержать их будет очень трудно.
|
|
|
То есть цель была какова? Создать человеку такие условия, при которых он расцветал как носитель пола, как личность и как зрелый человек, уже находясь в недрах брака. Брак – некий священный союз – уже висел на нем какими-то золотыми кандалами, и юноша или девушка расцветали уже в нем. А мы сейчас расцветаем до брака. Мы все вне брака расцветаем, и все половые томления, все грезы, все мечты и все то, что перечисляется в поэзии – все эти золотые шары, – падают нам на головы вне брака.
Мир заставляет нас гордиться грехами! Это, кстати говоря, то, что характерно было для цивилизации Содома.
Первые влюбленности – и первые, вторые, третьи, четвертые фокусы, без которых ни одна влюбленность не проходит, – они все бывают до брака, вне брака и никак с браком не связаны. И лишь потом, когда мы приобретаем горький опыт падения, разочарования, разлук, печалей, обид от тех, кого любим мы и кто не любит нас, или от тех, кого мы любили, а потом разлюбили – об этой сложной каше, собственно, и написана вся мировая литература, – вот тогда мы начинаем решать. Мы взрослеем, умнеем и хотим найти того единственного или ту единственную – хотя из себя мы уже, как правило, не представляем ничего свежего. Я говорю об эпохе. Я не имею в виду, что вы – сорванные цветки и пожухший гербарий. Я уверен, что многие из вас, большинство – это яркие цветочки, не сорванные, не растоптанные, не сжеванные буйволом-грехом.
Эпоха выстраивает нам такую жизнь: сначала ты вырастаешь, потом созреваешь (конечно же, и в половом отношении), потом на тебя обрушивается куча разжигающей соблазняющей информации – «обмануть не трудно, я сам обманываться рад»[3]. И потом, жизнь расположена так, что многие вещи делаются без стыда. Чуть ли не гордятся люди некоторыми вещами – после похода к психологу человек может, скажем, поменять свое отношение к какому-то греху или пороку и говорит: «Раньше я этого стыдился, теперь горжусь этим…» Понимаете? Мир заставляет нас гордиться грехами! Это, кстати говоря, то, что характерно было для цивилизации Содома. Пророки говорили: у вас лоб блудницы (Иер. 3:3), медный лоб (Ис. 48:4) – не краснеющее лицо. То есть мало того что вы не стыдитесь своих грехов, вы ими хвалитесь! За это вы будете наказаны.
|
|
|
Сейчас выстраивают какую-то такую систему отношений, в которой человеку трудно сохраниться. К тому времени, когда он решает жениться (или она – выйти замуж), его уже что-то в жизни обожгло – и он, в любом случае, в более зрелом возрасте, нежели это было во все столетия предыдущей жизни. То есть все цивилизации и эпохи, бывшие до нас, решали эти вопросы раньше. Знаменитые женщины бальзаковского возраста – это женщины тридцати или тридцати пяти лет. Такие временные рамки. Девушке, засидевшейся «в девках», могло быть всего девятнадцать или двадцать лет.
Но если сейчас сказать кому-то из нас: «Знаешь что, я тебя сам женю (или выдам тебя замуж) – слишком, мол, трудно тебе с этим разобраться и не ошибиться, трудно тебе будет найти себе кого-то и не оскверниться, сохраниться. Давай-ка я сам это решу – я тебе найду жену (или мужа)». Мы ответим этому человеку (отцу или матери): «Ни в коем случае! Ты не имеешь права! У меня есть священное право решать этот вопрос самому, лично! Это должен быть мой выбор!» При этом мы можем говорить высокие фразы: мол, если я ошибусь – это будет моя ошибка, и пусть я буду платить за нее, но это будет моя ошибка… и так далее. То есть у нас глубоко в голове сидит уверенность, что мы можем в этом процессе разобраться, что только мы и обязаны в нем разобраться. В этом нет, в принципе, ничего очень плохого. Это хорошо – но это очень тяжело. Это повышает степень ответственности, ложащейся на плечи человека. Это очень тяжело! И нам в этом никто не может помочь! Никто не может помочь нам ни в выборе спутника, ни в дальнейшем. Это характерная черта нынешней эпохи. Такого раньше не было. Раньше как-то было полегче.
|
|
|
Возраст, в котором люди начинают задумываться и решать вопросы, связанные с нахождением пары, сильно завышен. Западные социологи гордятся тем, что женщины до тридцати лет делают карьеру, только потом выходят замуж и в тридцать пять рожают первого ребенка. Но, по-моему, здесь нечем гордиться. Это еще одна дополнительная тяжесть для человека – потому что человек создан иначе. Он биологически, физически и психически создан по-иному. Человек по-другому должен вести себя – в другие периоды должен начинать что-то и что-то заканчивать.
Есть еще одна проблема в поиске спутника жизни – различие в вере. Девушка, которая имеет веру в Бога, еще больше усложняет себе вопрос выхода замуж, потому что у нее ко всем критериям, которые она хотела бы видеть в своем избраннике, добавляется еще единоверие и нелицемерная, настоящая вера в Бога. Если нам говорят, что вера жить помогает, то мы должны иногда понимать, что бывают обстоятельства, когда вера жизнь осложняет. Верующему жить не легче, чем неверующему, поскольку Бог – не палочка-выручалочка. Он много требует от человека и за многое взыскивает.
Если нам говорят, что вера жить помогает, то мы должны иногда понимать, что бывают обстоятельства, когда вера жизнь осложняет. Верующему жить не легче, чем неверующему, поскольку Бог – не палочка-выручалочка. Он много требует от человека и за многое взыскивает.
Был один французский философ, ярый католик, писатель Леон Блуа[4]. Интересный во многих отношениях человек, он прожил свою жизнь в страшной бедности. Всю жизнь он провоевал на страницах газет, журналов и своих книг с атеистами, социалистами и всякими другими «-истами». Хоть жить ему было очень тяжело, но он старался не роптать даже тогда, когда у него от голода умирали дети. Это Париж девятнадцатого века! Это та самая Европа, которая, как нам кажется, была всегда сытой! А она сытой стала только вчера, а завтра опять будет голодной. Вот этот Леон Блуа говорил в одной из своих дневниковых записей, у него вырвалась такая фраза: «Господь Иисус, Ты молишься за тех, которые Тебя распинают, и распинаешь тех, которые Тебя любят!»[5] Он был на грани отчаяния. У него не было денег для того, чтобы купить лекарства своему смертельно больному ребенку, поэтому у него такая вырвалась фраза – очень жесткая. В ней есть какая-то великая тайная глубина.
Действительно, иногда Господь нас проводит через такие закоулки и казематы или такие огненные искушения, что мы думаем: «А зачем это так?!» А потом узнаем, что Господь кого любит, того наказывает; бьет же всякого сына, которого принимает (Евр. 12:6). Любит – обличает. Любит – наказывает Господь. То есть вера не делает нашу жизнь лучше в этом смысле.
|
|
|
А про Леона Блуа я еще одну вещь скажу. Однажды ему было нечем кормить своих детей, и он говорит Богу: «Дай мне хлеба». Он с Богом, как Иов, разговаривал. И вот, он говорит Ему: «Дай мне денег, дай мне хлеба, дай мне что-нибудь, потому что я ничего не могу принести домой». Тут он увидел какую-то небольшую сумму денег, лежащую на тротуаре у стены, и кто-то, как будто бы на ухо, сказал ему: «Леон, не могу дать больше – Я на Кресте».
Я это все говорю к тому, что когда вы хотите найти себе верующего мужа, то вы себе еще больше усложняете задачу. Происходит благородное усложнение задач. Когда тебе нравится неверующий человек, у тебя есть мотив поступить на миссионерское отделение Свято-Тихоновского института[6]. Как пишет апостол Павел: Почему ты знаешь, жена, не спасешь ли мужа? Или ты, муж, почему знаешь, не спасешь ли жены? (1 Кор. 7:16). Мы потихонечку возвращаемся в первоапостольское время, когда верующие и неверующие были скреплены брачными узами. Потом уже, со временем, в течение долгих столетий в христианских государствах все браки освящались венчанием.
А вот сегодня очень часто бывает так: поженились, например, парень с девушкой – ни он не верующий, ни она. И неважно, кто из них даже крещен – им не очень это интересно. А потом кто-то из них пришел в веру сознательно. У него – или у нее – раскрылось сердце к вере. А вторая половина все еще неверующая. И вот, начинается специфический тяжелый период, когда от верующего человека требуется много такта, много внимания, много молитвы, чтобы теперь привести за собой в открывшийся мир веры свою фактически неверующую половинку. Да, это реальная сложность!
Ответственность за жизнь страны, семьи, города, мира лежит на плечах мужчин. Если она по каким-то причинам перекладывается на плечи женщин – это либо какое-то трагическое недоразумение, либо чей-то смертный грех, либо большая ошибка. Отвечать за жизнь должны мужчины. Там, где они самоустраняются от этого, происходят неприятные вещи.
Наша задача жизненная, всецерковная задача – стремиться к тому, чтобы храмы наполнились мужчинами в большей степени, нежели женщинами. На сегодняшний день продолжается тенденция наполнения храмов молящимся народом, состоящим, в большинстве своем, из женщин.
Мужчин в храмах меньше – это позор по отношению к мужчине, потому что он должен быть к храму ближе, ему больше дано. То, что Бог есть, он может понять быстрее, потому что ему Господь Бог разум дал для этого. Женщине Бог дал широкое сердце, мужчине дал острый ум – это подарок Бога человеку. И то, что мужчины в храм не ходят – очень печальное явление.
В силу разных причин наша церковная жизнь, вернее, жизнь приходская, более эмоциональна, нежели умна. То есть у нас умной пищи меньше, чем эмоциональной.
Что я подразумеваю под эмоциями? Допустим, женщина, как эмоциональное существо, утешается какими-то простыми вещами: например, там красиво поют – и ей уже хорошо, она уже пошла веселая домой. Или она цветочки принесла, возле иконы поставила, и у нее на душе всю неделю праздник. У мужика не бывает такого! Ему мало, чтобы красиво пели и чтобы там цветы стояли какие-то, или чтобы ладан благоухал, или какими-то красивыми рушниками были прибраны иконы – или что-нибудь еще такое. Мужчине нужна обязательно некая умная пища. Все-таки Господь ему дал ум, который ржавеет без употребления, без действия. И он, приходя в церковь, хочет какое-то слово умное услышать: нечто такое, что затронуло бы его сознание, совесть и ум.
То, что насыщает женское сердце, мужской ум не насыщает. Если у нас не хватает для мужчин каких-то мудрых речей, то они просто уйдут от нас. Что нужно, допустим, чтобы женщине было в храме хорошо? Чтобы на проповеди она прослезилась и умилилась, можно прочитать какое-то житие мучеников или чудеса какие-то рассказать, и она будет вытирать платочком глаза. А мужику, например, надо какие-то догматы объяснить, во что-нибудь такое погрузить его, в такую какую-то серьезную тематику, от которой женщина зевает. Она слушает и думает: «Кому это надо?» Мужикам надо! Вот придет, например, какой-нибудь студент с пятого курса теоретической физики, и ему нужно что-нибудь такое серьезное услышать, чтобы он содрогнулся. А если ему скажут: «Спаси Господи! Следующая служба в субботу», – и он как не понимал ничего, так и не поймет ничего, – он уйдет. Всем хорошо, а ему нет, потому что он ничего не понимает. Женщине часто не нужно ничего понимать, чтобы ей было хорошо. Ну согласитесь, она некую атмосферу чувствует.
У мужчин тоже так бывает. Мужчина тоже может прийти вдруг и ощутить, что ему здесь хорошо: «Здесь есть Он. Вот Он, о Котором я ничего не знаю». Но потом мужчине нужно услышать что-то, потому что долго ему эмоцией прожить невозможно. Чтобы ему долго было хорошо, он должен не просто что-то чувствовать, он должен что-то понимать. И вот это есть некая дырка нашего сознания. В эту дырку как бы засвистывает ветер. Мы слишком мало даем умной пищи людям и бьем на их эмоции, а не на преподавание знаний, и поэтому мужикам бывает скучно, странно и непонятно: что вы там делаете в этой церкви, что там можно так долго делать?
Ответственность за жизнь страны, семьи, города, мира лежит на плечах мужчин. Если она по каким-то причинам перекладывается на плечи женщин – это либо какое-то трагическое недоразумение, либо чей-то смертный грех, либо большая ошибка. Отвечать за жизнь должны мужчины.
Конечно, если мужчина музыкально одарен, он может восхититься каким-то церковным музыкальным ладом. Если его это интересует, такого можно «уловить», но это будет какой-то эксклюзивный случай. К Николаю Японскому ходили в церковь японские музыканты из консерватории. Им очень нравилось слушать пение. Они не принимали христианство, нет. Им просто нравилось стоять в храме и слушать пение, и все. Они получали что-то от этого: какое-то умиротворение, наверное, даже какую-то благодать. А художники японские приходили к Николаю Японскому в храм посмотреть на иконы. Вот, в чисто японском духе, они – любители посозерцать что-нибудь. Они смотрели на такие непонятные рисунки, стояли часами – им было интересно. Но наши мужики не японцы, они не могут стоять часами и созерцать что-нибудь. Рязань – не Япония.
И еще: почему только мужчины – священники? А вы представьте, например, что какая-то ваша подружка – священница. Что было бы, если бы церковь разрешила женщине быть священником?! Нет, вы только представьте себе, что какая-то ваша знакомая получила разрешение быть священником! Боже сохрани! – на самом деле. Любая умная женщина скажет: «Боже сохрани!» «А почему? – спросите вы. – Женщины что, второсортные, что ли?» Да нет. Просто у них другое послушание. Просто наша эмоциональность, наш вообще психотип, вся наша природа говорят: женщина находится в полном, в абсолютном противоречии со священством. Ведь что такое быть священником? Если угодно: это нужно много знать; постоянно думать; молчать о том, о чем ты думаешь; хранить в тайне то, что ты слышишь. Через священника промываются тонны информации о самых разных вещах, и он должен все это знать, но молчать. Священник должен иметь глубокое сердце! Трудно требовать такого от женщины. Просто невозможно! Это противоречит ее природе, это неправильно. Любая нормальная женщина скажет: «Да, действительно, это совершенно не в нашем духе, это не мое».
Все, что касается священника, касается любого мужчины. То есть он должен много думать, молчать о том, о чем он думает, искать мудрости, много молиться. Ведь в конце концов, молитва дает силу ума. Феофан Затворник в одном из писем пишет: «Научиться молиться может каждый, но в высших степенях молитва сильно зависит от силы ума». Это очень важное замечание, что сильный ум – это некий рабочий инструмент для сильной молитвы. Те люди, которых мы знаем, как молитвенников, были бы гениальны в любой области человеческой жизни, если бы обратили к ней свой ум – оторвав его от молитвы. Например, если бы Серафим Саровский, допустим, занимался физикой, то он был бы не только как Эйнштейн или Ландау[7], а как все гении, собранные в пучок! Это был бы уникальный гений физики. Если бы он занимался шахматами, это был бы Алехин[8] и Капабланка[9] в одном флаконе! Он обладал такой силой ума и постоянного внимания, такой силой духа, такой концентрированностью, такой памятью! У святых, кроме всего прочего, невероятная память – такое широкое, открытое сердце! Они были бы гениальны в любой сфере человеческой деятельности! Этого нельзя требовать от женщин, потому что у них совершенно другая задача в жизни. Но где нет всего этого, там мужику делать нечего.
Женщина воспитывает мужчину. Например, она рожает мальчика и воспитывает его до какого-то возраста – пока он еще мальчик. Но только-только мальчишка, отрок, начинает превращаться в юношу – и уже мама чувствует, что он выскальзывает из рук: у нее уже не хватает ни аргументов, чтобы с ним говорить, ни силы, чтобы его стреножить – ничего! Он просто вырывается у нее из рук, потому что он уже превращается в мужчину. А женщине Бог дал власть командовать мужчиной только до тех пор, пока тот в коротких штанишках. А уже потом он как-то начинает уже отдельно жить, автономно.
Вот поэтому в Церкви все, по благодати Божией, должно присутствовать таким образом, чтобы малышу было свое, отроку – свое, юноше – свое; мужчине, женщине, старику, бедному, богатому… каждому – свое, и чтобы все были сыты. Есть храмы, в которых одни богатые и бедных нет – это плохо. В храме обязательно должны быть бедные. Есть храмы, в которых одни бедные, а ни одного богатого нет – и это плохо, потому что хотя бы один богатый в храме должен быть. Пусть там будет тысяча бедных, но один богатый тоже должен быть. В храме должны быть все, и для этого Церковь должна быть благодатна, в полном смысле этого слова. А там, где кому-то дается пища, а кому-то не дается – старушкам дала, маленьким дала, а мужикам не дала, – это какое-то упущение, это является церковной болезнью, церковной проблемой. Отсутствие мужчин в наших храмах – это давно и глубоко запущенная болезнь нашего народа! И только когда мы это поймем и захотим исцелиться, нам Бог подскажет, как это вылечить.
Женщины должны хотеть, чтобы их мужчины, их сыновья, их мужья, их отцы, их братья, их племянники, их крестники ходили в храм. Но мужчины боятся ходить в храм в том случае, когда их женщина (жена или мать) ходит в храм. Знаете почему? Потому что они думают: «Ты дома мной командуешь. Ты еще в церкви будешь мной командовать? Буду с тобой в церковь ходить и будешь командовать: это читай, а это не читай; это ешь, а это не ешь – это будет способ умножения кандалов». Они этого боятся! Они частью напуганы, а частью не научены, а частью что-то там еще – и каждый находится в своих оковах. Но мы должны честно признать существование этой проблемы и потихоньку ее исцелять, иначе будущего у нас нет.
Отсутствие мужчин в наших храмах – это давно и глубоко запущенная болезнь нашего народа! И только когда мы это поймем и захотим исцелиться, нам Бог подскажет, как это вылечить.
Митрополит Арсений, викарий Святейшего, однажды сказал: «Посмотрите, сколько мужиков собрано у стадиона “Олимпийский” в день мусульманских праздников, когда дороги перегораживают! Сколько мужиков! Не просто людей, а именно мужиков!» Когда сорок тысяч мужчин стоят на четвереньках и в одном порыве бьют поклоны Живущему на небесах, то наши мужики должны мелкой дрожью задрожать. Потому что это очень нехорошо, когда наши только на футбол могут собираться в таком количестве! А на молитву не могут собраться! И это проблема как мужчин, так и женщин. Если так будет продолжаться, то это уже болезнь. Было бы, конечно, странно, если бы мы вот нечто такое сделали – и она тут же исцелилась. Но надо думать и искать решение проблемы.
Выбор жены
Спрашивают меня иногда молодые ребята: стоит ли искать себе жену или она сама случайно встретится, сама появится, придет? Не придет она никуда! Как она сама придет? Ты будешь сидеть, а она возьмет и придет к тебе? Как в песне? «Счастье вдруг, в тишине, постучалось в двери… неужель ты ко мне? Верю и не верю!»[10] А однажды мне задали вопрос, как правильно выбирать себе жену. То есть не искать, а выбирать. Я ответил примерно так: «Что значит “выбирать”? Вы в магазине, что ли?» Как вы будете выбирать? Это раньше на невольничьем рынке, например, можно было выбирать себе женщину…
Вы ищете себе жену. Ищите, присматривайтесь к людям, прислушивайтесь. Очень важно человека услышать. Бывает, смотришь – красавица! А рот раскрыла – все цветы завяли. Сразу видишь, что глупая как пробка. Тогда бегом от нее, бегом со всех ног. Надо поговорить, как Сократ говорил: «Заговори, чтобы я тебя увидел». Мы же не видим человека, пока он не заговорил с нами. То, что снаружи – как картинка намазанная. Сейчас все красиво одеваются. Тряпки дешевые, косметика доступная. Люди за собой следят. Люди стали холеные. Те, кому сейчас под пятьдесят, помнят свою юность – другая совсем: другой выбор товаров, другие возможности для отдыха, другой досуг совсем. А сейчас все холеные, красиво одетые, сытые, накрашенные, яркие, ничего не боящиеся, раскомплексованные: хочешь – джинсы с дырками надену, хочешь – на голове устрою непонятно что. Никого не стыдятся и ничего. О том, о чем про себя раньше говорить было стыдно, теперь вслух кричат. Вот и вы присматривайтесь к ним, присматривайтесь – вдруг увидите свою? Ведь настоящие – они же неброские.
Как думаете, почему «выстрелил» фильм-сериал «Не родись красивой»? Потому что самые хорошие девочки – незаметные. Их действительно надо поискать, присмотреться. Она будет из стыдливости незаметной: ее меньше всех слышно. Присмотрись, как художник. Ведь художник в глыбе мрамора видит скульптуру. Так и мужчина должен видеть все-таки в девушке что-то тайное, скрытое внутри. А эти все, что в глаза лезут, эти фифы – ненастоящие, фальшивые. Настоящие-то люди, эти бриллиантики, они – как пылью прикрытые. Где-то там сидят по углам. Они о себе кричать не будут. Именно их находить надо.
Сократ говорил: «Заговори, чтобы я тебя увидел».
Помню письма старца Паисия к мирянам. Там какой-то человек женился и присылает ему фотокарточку:
– Смотри, – говорит, – какая у меня красивая жена, геронда![11]
А он говорит:
– А на некрасивых кто жениться будет? Тоже мне, нашел чем похвалиться! Выбрал себе красивую и хвалится! А некрасивые, что думаешь, замуж не хотят? А куда им деваться, которые менее красивые, чем остальные? Им потом что, сначала плакать, тосковать, а потом в грехи тяжкие пускаться? Вы – христиане. Вы должны брать себе простеньких жен, хороших и простеньких.
Красавица одна не останется. Хотя, конечно, красота отцветает. Она долго не держится. Но, в любом случае, красавицам полегче. Что ты хвалишься, что ты красавицу взял? Взял бы ты простенькую девчушку замуж – осчастливил бы ее. Полюбил бы ее – тогда можно было бы хвалиться.
Так что надо присматриваться к людям. Очень много хороших людей незамеченных. Понимаете, дух нынешнего времени заключается в том, что пустозвонство всякое, глупость, наглость лезут в глаза без всякого спроса. А хороших людей не стало меньше, просто они оттеснились на периферию. Каждый может быть калифом на час. Сегодня для этого создана индустрия развлечений: ток-шоу, телевизор, интернет, клубная жизнь. И это все пенится, вся эта срамота, вся эта ерунда, а хороших не видно, хотя их очень много. Я стою на том, что у нас очень много хороших людей.
Если вы общаетесь с разными достойными девушками, то вам повезло. Но, возможно, вы порождаете в них желания и иллюзии, заставляете их по ночам не спать, и думать, и мечтать о чем-то, строить планы и ждать знаков внимания. «Что ж ты бродишь всю ночь одиноко, что ж ты девушкам спать не даешь?»[12] – скажи, гармонист молодой, чего ты хочешь, если вокруг много хороших девушек?
Надо молиться Богу, чтобы Бог показал вам ту, которая ваша. Оставьте в покое тех девушек, на которых не собираетесь жениться. Зачем вы порождаете в них ложные желания? Почитайте просто хорошую литературу на эту тему.
Есть такой писатель – Морис Метерлинк. У него есть пьеса «Синяя птица», наверняка вы ее читали или видели. Там во второй части очень интересный сюжет. Молодой человек живет в окружении большого числа девушек. Дочка мельника – веселая и богатая, но глупая; дочка сапожника – скромная, но бедная, и так далее. У всех девушек есть свои достоинства. Если бы это все у них забрать, у каждой по хорошему качеству, одну слепить и на ней жениться! Эта веселушка и болтушка, эта жадная, эта бедная, эта некрасивая, хотя очень добрая. И вот он так страдает, а все его любят. Так ему повезло, что все эти девушки его любят! И там есть одна, которую он не замечает вообще. Она боится рта раскрыть при нем. Он ее даже не видит. Она издалека за ним наблюдает. И потом он попадает в некий духовный мир, вроде как в рай. Там очень много детей. Ему словно какой-то голос (то ли это его сопровождает некий ангел) говорит: «Вот, это твои дети. Этот будет великий математик. Этот в младенчестве умрет. Этот до пяти лет доживет, но тоже умрет. Этот будет ни то ни се… Вот твое будущее. Вот твои дети… А теперь, дети, вот ваш папа. Выбирайте себе маму». И стоят там души этих девчонок, которые там, на земле, его любят: и дочка мельника, и дочка сапожника, и дочка местного богача, и та девушка, которую он на земле не замечал. И дети бегут к этой скромняшке: «Мама! Мама! Вот наша мама!» Берут ее за руки, ведут к нему. «Вот наша мама. Вот наш папа. Мы нашли их!» Конечно, это всего лишь фантазия, гениальная фантазия гениального писателя, но какое здесь здравое зерно! Решение о том, кто будет твоей женой, зависит от того, какие дети от тебя родятся. Решение полагается не в том, кто тебе нравится, кому нравишься ты, с кем у тебя будет любовь. Решение будет зависеть от того, кто от тебя родится, от кого должны родиться твои дети.
Проблема выводится совершенно на другой план. Ты общаешься с двумя или тремя девушками. Эта вот такая; этой бы, например, похудеть; этой бы перекраситься… Идет разговор о наших предпочтениях и мечтаниях. А вы эту проблему переведите в другую плоскость: «А с какой девушкой я хочу рожать детей? Какую девушку я вижу матерью будущих моих детей?» Вот об этом подумайте. Это я говорю тому человеку, который общается с несколькими девушками.
Очень много хороших людей незамеченных. Дух нынешнего времени заключается в том, что пустозвонство всякое, глупость, наглость лезут в глаза без всякого спроса. А хороших людей не стало меньше, просто они оттеснились на периферию.
Попробуйте поговорить с девушкой не о том, где вы будете отдыхать, когда вы поженитесь, а, например, хочет ли она детей и сколько? Боится ли она по ночам вставать к ребенку? Боится ли она располнеть после родов? Не угнетает ли ее мысль, что выйдет замуж, а родить не сможет? Вот эти вопросы все покажут вам, кто они такие, эти девушки.
Для того чтобы познать человека – вот эту сущность его, – с ним нужно разговаривать. «Заговори, чтобы я тебя увидел!» Пока ты не заговоришь со мной, я тебя не вижу. Кто ты такой? Я уверен, что есть такие красавицы, которые только рот раскроют, и сразу бежать от них хочется. А есть такие девчонки, с которыми приятно поговорить, и можно с ними вдруг заговорить на какие-то серьезные темы, в частности о материнстве, и там будет уже видно.
И не каждая девушка начнет откровенничать на эту тему. Для нее это, может, чрезвычайно важно. Может, для нее будет стыдно с парнем – с тобой – об этом говорить: ты же все-таки не муж ей. Но ты почувствуешь, важна для нее эта тема или нет. Ты себе представишь, захотел бы ты иметь ее хозяйкой своего дома и матерью своих детей – или нет. Вот это серьезные критерии, которые указывают на семейность.
Потому что погулять можно с любой: и с четырьмя, и с пятью, с которыми ты дружишь. С этой можно на каток пойти, с этой – в музей, с этой можно посидеть в баре, попить мохито… А вот с кем из них ты свяжешь свою жизнь? Кто из них тебе детей родит? Вот это уже вопрос из «Синей птицы». Серьезный вопрос.
* * *
Стоит ли добиваться девушки, если она не отвечает взаимностью?
Вы знаете, можно победить женское, можно. Бывают случаи, когда люди влюбляют в себя, так сказать, другую свою половину, как Пушкин писал: «И оживляешься потом все боле, боле, и делишь, наконец, мой пламень поневоле!»[13] То есть – можно своей любовью зажечь. «Моей огромной любви хватит нам двоим с головою», – поется в песне. Так что можно влюбить в себя человека. Если ваша любовь такая жаркая, как печка, такая большая, как горы Кавказа, то она вовлечет в свой вихрь того, кто пока что так равнодушен и холоден.
А нет – так нет. Значит, оставьте ее в покое, и пусть ищет. Значит, вы не совпадаете с ее мечтами.
* * *
Один парень, или молодой мужчина, пишет: «Мне 28 лет, живу церковно, молюсь о создании семьи, но ничего не получается. Уже отчаялся, в монашество не хочу уходить. Как понять волю Божию и, если возможно поверить, что будет своя семья…»
Вот, спрашивает человек о том, как устроить свою жизнь. Безусловно, я не знаю этого человека, и общих правил для людей нет, потому что все люди очень разные. Например, один боится девушек, боится заговорить с ними, имеет ступор в душе. Другой, наоборот, слишком вольно себя с ними ведет. Один не мыслит себя без общения, без компании, без друзей, без знакомых. Другой – более одинокий, отдаленный. Людям человека надо знать. Но то, что только молиться мало, – это однозначно.
Нужно все-таки каким-то образом попадать туда, где есть девушки, люди. Где девчонки, которые соответствуют вашему душевному строению. Если вы любите театр – ищите девушку в театре. Если любите спорт – ищите девушку на спортивном состязании или в спортзале, на волейбольной площадке. Если вы любите богослужение – ищите девушку в храме. Это не грешно, между прочим. Если вы познакомитесь в храме с благочестивой девицей, то может родиться очень хорошая в будущем семья.
Вы должны не только молиться, но каким-то образом сигнализировать окружающему миру, что вы в поиске. Вы должны смотреть, думать, прислушиваться, присматриваться, к сердцу прислушиваться, к людям прислушиваться. Безусловно, не ошибаться – не совершать опрометчивых поступков. На самом деле, если мужчине 28 лет, то это ерунда. Вы можете еще и в 38 лет находиться в поиске – хотя это очень долгий период. Конкретно просите у Бога: «Дай мне хорошую невесту».
Чего тут отчаиваться? Нечего отчаиваться: девушек, желающих выйти замуж, гораздо больше, чем мужчин, которые хотят жениться. Здесь все цифры на вашей стороне. Очень много девушек, желающих выйти замуж. Среди них очень много хороших.
Вы должны не только молиться, но каким-то образом сигнализировать окружающему миру, что вы в поиске. Вы должны смотреть, думать, присматриваться, к сердцу прислушиваться, к людям…
Работайте над собой – потому что, может быть, какие-то вещи не сделаны, что-то недоработано внутри, и поэтому не приходит благословение. Это проблема нашего времени, эпохи – и мы будем об этом говорить, видимо, до самой смерти, потому что чем дальше, тем сложнее это решается у людей. Это раньше было просто: родители решали за детей или дети сами достигали зрелого возраста, решали свою судьбу и жили без фантазий. Как-то полегче все было. А сейчас очень сложно все. Все такие умные – и жутко несчастные.
Мы будем об этом говорить очень много, но нужно со своей стороны труд приложить. Поэтому вам нечего унывать и отчаиваться – у вас все впереди. Что такое 28 лет для мужчины? Мальчишка по нынешним меркам. Смотрите вокруг себя, и даст Бог, в ближайшие полгода-год вы узнаете ее из тысяч. Вы увидите ту, которая вам предназначена, которая станет вам верной подругой до конца ваших дней.
Разница в возрасте
Всяко бывает по нынешним временам. Часто женщины бывают старше своих мужчин – замечаю такую тенденцию. Главное условие: вторая половина обязательно должна быть бракоспособна – в полном смысле этого слова! То есть выходить замуж за какого-то «пенька трухлявого», старика, который на старости лет решил жениться… Когда, допустим, 85-летний какой-нибудь актер женится на какой-то там 19-летней актрисе – мне трудно это понять. Я этого не понимаю и не хочу этого понимать!
Девушка, конечно, должна отдавать себе отчет в том, что если муж намного старше нее – допустим, сейчас ему пятьдесят лет, а ей двадцать, – это хорошо, пока еще можно пожить счастливой жизнью. Но когда ей будет сорок, она еще будет совсем молодой женщиной, а ему будет семьдесят – и это будет несколько сложнее. Нужно думать об этом. Потому что, в принципе, в сорок лет жизнь только начинается (иногда и в пятьдесят). А если твоя половина не хочет начинать с тобой твою начавшуюся жизнь, то куда тебе деваться? Это плохо. Ведь заново начинать жить надо вместе.
В одной испанской пьесе про девушку, выходящую замуж за старика, говорили: «Ей надлежит плющом обвиться вокруг трухлявого столба». Я вам этого, конечно, не желаю.
Иногда, знаете, девушки ищут кого-то, похожего на отца. Может быть, много детских таких чувств связано с мужем, как с отцом – чтобы за плечи спрятаться, чтобы вот как-то почувствовать себя защищенной и маленькой… И мужчины часто ищут женщин постарше и влюбляются, что основано тоже на каких-то полуматеринских, полусыновних инстинктах. Много всякой подсознательной чепухи в жизни бывает. Но, конечно, лучше, чтобы временной зазор в возрасте не был критически велик. Пять-шесть лет – этого никто не заметит, когда двадцать лет и двадцать шесть,
|
|
|
