Глава вторая. История христианства.

 

После гибели Иисуса его ученики не рассеялись, но старались держаться вместе. Христиане являлись одной из множества иудейских сект. Причем, эта секта была малочисленной – иудеи в большинстве своем не приняли христианской проповеди. Ученики Иисуса, судя по всему, пребывали в растерянности: учитель их был распят, а спасения Израиля так и не состоялось.[78] Так был ли он Мессией?! Именно в этот момент христианство начинает эволюционировать от религозно-политического проекта спасения иудеев в мистическо-религиозный проект, обращенный ко всему человечеству.

Первые христиане пытались выжить в чуждом и враждебном мире посредством организации общин. Центральная из этих общин – иерусалимская. Ее возглавляет брат Иисуса Иаков. Эта община именует себя общиной «нищих», ибо она верна требованию Иисуса отказаться от имущества. В общине практикуется так называемый «потребительский коммунизм»:

«Все же верующие были вместе и имели все общее. И продавали имения и всякую собственность, и разделяли всем, смотря по нужде каждого». (Деян. 2. 44 – 45) «У множества же уверовавших было одно сердце и одна душа; и никто ничего из имения своего не называл своим, но все у них было общее. Апостолы же с великою силою свидетельствовали о воскресении Господа Иисуса Христа; и великая благодать была на всех их. Не было между ними никого нуждающегося; ибо все, которые владели землями или домами, продавая их, приносили цену проданного и полагали к ногам Апостолов; и каждому давалось, в чем кто имел нужду. Так Иосия, прозванный от Апостолов Варнавою, что значит - сын утешения, левит, родом Кипрянин, у которого была своя земля, продав ее, принес деньги и положил к ногам Апостолов. Некоторый же муж, именем Анания, с женою своею Сапфирою, продав имение, утаил из цены, с ведома и жены своей, а некоторую часть принес и положил к ногам Апостолов. Но Петр сказал: Анания! Для чего ты допустил сатане вложить в сердце твое мысль солгать Духу Святому и утаить из цены земли? Чем ты владел, не твое ли было, и приобретенное продажею не в твоей ли власти находилось? Для чего ты положил это в сердце твоем? Ты солгал не человекам, а Богу. Услышав сии слова, Анания пал бездыханен; и великий страх объял всех, слышавших это. И встав, юноши приготовили его к погребению и, вынеся, похоронили. Часа через три после сего пришла и жена его, не зная о случившемся. Петр же спросил ее: скажи мне, за столько ли продали вы землю? Она сказала: да, за столько. Но Петр сказал ей: что это согласились вы искусить Духа Господня? вот, входят в двери погребавшие мужа твоего; и тебя вынесут. Вдруг она упала у ног его и испустила дух. И юноши, войдя, нашли ее мертвою и, вынеся, похоронили подле мужа ее. И великий страх объял всю церковь и всех слышавших это». (Деян. 4. 32 – 37; 5. 1 – 11.) (Комментарий № 1)

Эволюция христианства осуществлялась в двух планах – социальном и идейном, духовном. Естественно, они взаимосвязаны между собой.

В социальном плане христианство эволюционировало от немногочисленной иудейской секты к мировой религии. В духовном плане оно эволюционировало от религозно-политического проекта спасения иудеев в мистическо-религиозный проект, обращенный ко всему человечеству.

Эта эволюция осуществлялась в несколько этапов, вех. Первая веха – выход христианства за рамки иудаизма. Этот выход свершился в I – II вв. н.э.

Судя по всему, большинство иерусалимской общины воспринимало слово Иисуса как послание лишь для иудеев. В «Деяниях Апостолов» сохранились следы трений между иудео-христианами и христианами-эллинистами (иудеи, принявшие эллинистическую культуру): «В эти дни, когда умножились ученики, произошел у Еллинистов ропот на Евреев за то, что вдовицы их пренебрегаемы были в ежедневном раздаянии потребностей». (Деян. 6. 1.) Из этого отрывка следует, что большинство иудео-христиан воспринимали своих соотечественников, соблазнившихся иной культурой, как отступников, заслуживающих определенной дискриминации. В тех же «Деяниях Апостолов» можно обнаружить следы споров о том, следует ли нести Слово Божье язычникам (неиудеям). В этом конфликте решающую роль сыграл апостол Павел.

Первоначально Павел (иудейское имя Савл; предп. 5/10 – 64/67 гг.) был ортодоксальным иудеем. Он отличился активным участием в гонениях на христиан. Возможно, эта фанатичная активность была вызвана тем, что по иудейским меркам сам Савл был весьма подозрительным иудеем.

Он родился в городе Киликия, расположенном в юго-восточной Малой Азии. Город этот был многонациональным по своему составу и глубоко эллинизированным. В нем функционировали высшая школа философии и школа грамматики. Обучаясь в этих учреждениях, человек мог достичь высот античной образованности. Мы не знаем - учился ли Павел в этих школах, но его идеи, привнесенные в христианскую догматику, с очевидностью свидетельствуют о его глубоких познаниях в области эллинистической философии. Можно предположить, лучше всего знал и понимал Павел платоновскую философию. Возможно, именно этот интерес и направил Павла к христианству.

Отец Павла, занимавшийся изготовлением палаток, был римским гражданином. Мы не знаем, при каких обстоятельствах он получил римское гражданство. Либо он отличился в ратных делах, либо оказал существенные услуги римской власти на гражданском поприще. Возможно, отец Павла был крупным поставщиком палаток для римской армии – незначительным персонам римское гражданство не даровали за гражданскую службу. В этом случае у него вполне были средства и мотивы для того, чтобы дать сыну прекрасное эллинистическое образование.

Звание римского гражданина в I веке было чрезвычайно почетно и ценно. Многие покоренные римлянами царьки и князья могли лишь мечтать о звании римского гражданина. Римский гражданин обладал массой личных и коммерческих преимуществ. Он не мог быть судим и наказан местной властью, поскольку находился в юрисдикции судебных инстанций города Рима. Современное гражданство США – сущий пустяк по сравнению с римским гражданством.

Это, конечно, лишь гипотезы, базирующиеся на косвенных фактах и контекстуальных умозаключениях. Но эти гипотезы позволяют объяснить жизненный путь Павла.

Он с фанатической страстью предался вере предков и пытался доказать себе и другим, преследуя христиан, свою верность иудаизму. Но духовные запросы, сформировавшиеся в юности, обратили его к христианству. В тот момент эта религия все еще была частью иудаизма, но содержала в себе огромный духовный потенциал наднациональной религии. Кроме того, возможно, Савл почувствовал и глубокий мистический потенциал нарождающейся религии. Впоследствии, Павел стал ключевой фигурой в мистической переинтерпретации этого религиозно-политического иудейского проекта.

Обращение Савла свершилось на его пути в Дамаск: «Савл же, еще дыша угрозами и убийством на учеников Господа, пришел к первосвященнику
и выпросил у него письма в Дамаск к синагогам, чтобы, кого найдет последующих сему учению, и мужчин и женщин, связав, приводить в Иерусалим. Когда же он шел и приближался к Дамаску, внезапно осиял его свет с неба. Он упал на землю и услышал голос, говорящий ему: Савл, Савл! что ты гонишь Меня? Он сказал: кто Ты, Господи? Господь же сказал: Я Иисус, Которого ты гонишь. Трудно тебе идти против рожна. Он в трепете и ужасе сказал: Господи! что повелишь мне делать? и Господь сказал ему: встань и иди в город; и сказано будет тебе, что тебе надобно делать». (Деян. 9. 1 – 6) «Но Господь сказал ему: иди, ибо он есть Мой избранный сосуд, чтобы возвещать имя Мое перед народами и царями и сынами Израилевыми». (Деян. 9. 15)

Этот эпизод в биографии Павла ученые интерпретируют по-разному. Некоторые полагают, что с ним приключился всего на всего солнечный удар – голову солнцем напекло. Но отбросив вульгарные естественно-научные интерпретации, можно говорить о том, что Павел испытал настоящее мистическое озарение. Сомнений в искренности и честности Павла здесь быть не может, поскольку вступая на путь христианина, он лишался приятной и спокойной жизни человека, укорененного в традиционных социальных структурах. То, что произошло с Павлом, является полноценным мистическим опытом. (Комментарий № 2)

В иерусалимской общине Павел выступил главным инициатором проповеди христианства язычникам. Он сам называет апостола Петра «апостолом для иудеев», а себя – «апостолом для язычников».

Судя по всему, члены и руководители иерусалимской общины были недовольны «интернациональным» характером проповеди Павла. Некоторые исследователи полагают, что Павлу удалось достичь компромисса с общиной и получить разрешение на проповедь Слова Божьего язычникам в обмен на обещание поставлять иерусалимской общине деньги, собранные в качестве пожертвований среди новообращенных. Иерусалимская община остро нуждалась в этих деньгах, поскольку ее потребительский коммунизм требовал средств.

В «Деяниях апостолов» сообщается, что в Иерусалиме собрались представители христианских общин с тем, чтобы разрешить конфликт между Павлом и сторонниками «христианства только для иудеев». Это собрание получило условное название «Иерусалимский собор». «Собор» разрешил Павлу проповедовать христианство неиудеям и одобрил «реформы» Павла, облегчающие им соблюдение иудейского закона. Некоторые церковные комментаторы считают этот момент поворотным в деле разрыва христианства с иудаизмом. Но, думаю, они не правы. Разрешение Павлу проповедовать язычникам, скорее всего, не означало для разрешающих их отказ от иудаизма. И до этого существовали случаи принятия иудаизма неиудеями. Похоже, небольшая община христиан рассматривала этот ход лишь как вынужденную меру, необходимую для выживания во враждебном мире. Отделение христианства от иудаизма было гораздо более длительным и мучительным процессом.

Конец жизни Павла теряется во мгле времени. Это указывает на то, что в конце его жизни рядом с ним не было многочисленных учеников. Он сам пишет в одном из своих посланий, что пребывая в заключении в Риме, он был оставлен всеми. Церковная легенда утверждает, что Павел был казнен в Риме. Но в Посланиях Климента Римского, бывшего, по преданию, главой римской христианской общины в конце I века указывается, что Павел был в Риме оправдан и отправился после этого проповедовать на западные рубежи Римской империи (скорее всего, в Испанию). Отсутствие свидетельств о последних годах жизни апостола, скорее всего, указывает на то, что в тот момент Павел оказался чужд большинству христиан, которые все еще мыслили себя в рамках иудаизма.

При жизни Павла, его идеи были восприняты без особого энтузиазма. Но почти сразу после его смерти они стали чрезвычайно популярными, поскольку к этому времени ситуация резко изменилась.

Во II веке иудео-христиане оказались в меньшинстве. Большинство иудеев отвергло христианство. Но язычники обращались в него толпами. В итоге, христиане-иудеи превратились в незначительное меньшинство. Большинство же составляли люди, выросшие в рамках эллинистической культуры. Именно этими людьми идеи Павла были восприняты как наиболее адекватные христианству.

Многие исследователи полагают, что Иисус посеял семена новой религии – Павел же дал им взойти. Таким образом, личность апостола Павла оказывается для христианства не менее значимой, чем личность Иисуса.

Суть реформы, осуществленной апостолом Павлом, состоит в следующем.

Он полагал, что конец света наступит лишь после того, как Слово Божье будет проповедано всем народам. Язычникам трудно принять это Слово, поскольку их отпугивают строгие требования иудейского закона. Следовательно, этими требованиями необходимо пренебречь, ибо не они составляют сердцевину Истины.

Обратившимся язычникам необязательно делать обрезание и соблюдать все пункты иудейского закона. Главное - уверовать во Христа и пойти по пути, указанному им. «Нет уже Иудея, ни язычника; нет раба, ни свободного; нет мужеского пола, ни женского: ибо все вы одно во Христе Иисусе». (Галат. 3. 28) «нет ни Еллина, ни Иудея, ни обрезания, ни необрезания, варвара, Скифа, раба, свободного, но все и во всем Христос». (Колосс. 3. 11.) «Призван ли кто обрезанным, не скрывайся; призван ли кто необрезанным, не обрезывайся. Обрезание ничто и необрезание ничто, но все в соблюдении заповедей Божиих». (I Коринф. 7: 18 – 19)

В числе важнейших пунктов иудейского закона был запрет вкушать идоложертвенное мясо. Этот запрет представлял серьезную проблему для зарождающейся религии, поскольку мясо от языческих жертвоприношений в большинстве своем поставлялось храмами на рынок. Объем этих поставок делал его достаточно дешевым и единственно доступным для низов общества – классов наиболее открытых христианской проповеди. Иудейский закон серьезно затруднял принятие этими классами христианства. Павел же устраняет это препятствие, указывая: важно не то, что ест человек, а то, что исходит из его сердца. Идоложертвенное мясо есть можно, если только оно не предлагается специально в качестве соблазна.

Таким образом, апостол Павел вырывает христианское учение из объятий иудаизма и превращает его в религию для всех людей. Именно он стоит у истоков расхождения христианства и иудаизма. И именно в результате его деятельности эти две религии двинулись в противоположные стороны, разойдясь навеки.

Но наиболее важная реформа осуществлена Павлом в области христианского учения. Он радикально переинтерпретировал христианство, избавив его от религиозно-политического подтекста, порожденного обстоятельствами политической судьбы еврейского народа. Образно говоря, Павел решительно удалил родимые пятна иудаизма с тела христианства.

Казнь Иисуса поставила перед его учениками серьезную проблему. Если Иисус был Мессией, то почему его деятельность не увенчалась успехом и он не возродил Иудейское царство. В момент казни Иисуса его ученики могли просто рассеяться, поняв, что они ошиблись, так же, как рассеивались толпы, собираемые предшествующими иудейскими мессиями. Но они не сделали этого, ибо были убеждены: Иисус Христос (Мессия) явится вновь и тогда свершится обещанное. Но время шло, а второе пришествие Мессии все откладывалось.

В этой ситуации Павел предлагает совершенно иную интерпретацию миссии Христа, преобразуя ее понимание в чисто платоновском духе. В итоге, христианство становится совершенно мистическим учением.

Суть этого преобразования состоит в том, что миссия Иисуса Христа не имеет никакого отношения к политическим ожиданиям еврейского народа так же, как и к ожиданиям любого другого народа. Все обещанное Иисусом уже исполнилось. Но исполнилось не в мирском, политическом смысле, а в духовном. Царство Небесное уже здесь, но оно не имеет мирского, материального измерения. Оно располагается в измерении духовном и божественном.

Все политические, этнические, культурные и прочие заботы не имеют никакого значения перед Истиной, возвещенной Христом. Человек, открывший свое сердце этой истине, не должен заботиться о своем мирском положении: «Каждый оставайся в том звании, в котором призван. Рабом ли ты призван, не смущайся; но если и можешь сделаться свободным, то лучшим воспользуйся. Ибо раб, призванный в Господе, есть свободный Господа; равно и призванный свободным есть раб Христов. Вы куплены дорогою ценою; не делайтесь рабами человеков. В каком звании кто призван, братия, в том каждый и оставайся пред Богом». (I Коринф. 7: 20 - 23)

Истина Христа преобразует не социальный мир, но мир духовный. В этом отношении, Царство помазанника Божьего уже здесь, и оно располагается в сердцах людей. Воскрешение Иисуса Христа дает нам надежду не на исполнение политических или каких-либо других чаяний, но – на спасение духовное. И именно поэтому воскресение полно глубокого символического смысла, ибо оно есть залог воскресения истинно верующих.

Выход христианства за рамки иудаизма и обращение его к народам мира вызвали стремительный рост числа членов христианских общин. Уже во втором веке подавляющее большинство христиан были неиудеями. Отношения между этим большинством и иудео-христианами все более обострялись, поскольку последние не могли принять тех новшеств в догматах, в ритуалах и в церковной практике, которые возникали в неиудейском христианстве. Иудео-христиане оказались в меньшинстве и стали со временем в глазах большинства сектантами и еретиками.

Весьма характерно, в этом отношении, восприятие иудео-христианами фигуры Павла. Они не признавали Павла апостолом и не принимали его идей. Неудивительно, поскольку именно он оторвал христианство от иудейских корней.

 

Несмотря на то, что относительно причин распространения христианства на территории Римской империи написаны тысячи книг, проблема эта все еще остается не до конца разрешенной. Все авторы в один голос констатируют, что новая религия оказалась востребованной в ситуации все более углубляющегося социально-политического и экономического кризиса Римской империи.

«Разумеется, Римская империя с конца II в. переживала кризис, варвары вторгались в западные провинции, военачальники боролись за власть. Античный мир перенес и не менее страшную для греков борьбу полководцев Александра, и римские гражданские войны, особенно разорившие восточные провинции, и увлечения восточными культами – все это было в рамках традиционного мировосприятия космоса, как упорядоченного целого; частные религиозные союзы создавали свои уставы, города на основании постановлений народных собраний принимали новые, наиболее популярные культы. Представляется, что основой зарождения тревог, страхов был прежде всего распад традиционных коллективных связей в огромной империи, в том числе семейных и гражданских. Полисы изжили себя, став просто городами со смешанным населением; анализ надгробий Малой Азии II – III вв. показал, что, особенно много надгробий в больших городах (до трети из них сохранились), поставлены человеком «себе при жизни» - т.е. автор такой надписи не надеялся, что кто-нибудь похоронит его. Космос уже не воспринимался упорядоченным. Человек оставался один на один и со своим божеством, которого он не всегда чувствовал себя достойным, и со всеми своими бедами…» (21, с. 229).

Социально-экономический и политический кризисы породили мощнейший духовный кризис античного общества. Этот кризис сопровождался распадом прежних социальных связей, мировоззренческой дезориентацией, распространением уныния, пессимизма, отчаяния. С каждым следующим столетием социальный «невроз» Римской империи лишь возрастал. В этой ситуации начались «эпидемии» самоубийств. Самоубийства стали столь частыми, что императоры были вынуждены принимать особые законы, угрожающие родным и близким самоубийц различными санкциями.

Кстати, жесткое отношение церкви к самоубийству восходит именно к этим указам. Со временем это правило стало традицией. Ныне отрицательное отношение к самоубийству является абсолютной установкой европейской культуры. А между тем, часто самоубийство оказывается благотворным действием. Если человек, терзаемый пытками или страданиями от неизлечимой болезни, добровольно уходит из жизни, то его мужество достойно восхищения и уважения. Неужели Бог нуждается в бессмысленных страданиях людей?! Христиане первых веков не были столь категоричны по отношению к самоубийцам.

Другой симптом все более возрастающего невроза умирающего античного мира – всеобщее распространение панических страхов перед демонами, колдунами, ведьмами. Все напасти и бедствия социального мира как бы концентрируются в уме человека в образ легионов нечистой силы, осаждающей его. Образованные круги римского общества долгое время посмеивались над все возрастающими дикими суевериями простого народа. Но, в итоге, эти страхи захлестнули и их.

В этой ситуации социального и духовного распада начинают доминировать различные восточные культы. Христианство – один из них. В длительной и ожесточенной борьбе христианство побеждает. Оно оказывается более совершенным и более гибким, чем его соперники. Но за эту победу христианству пришлось расплатиться включением в свое учение и в свою практику очень многих идей, образов и элементов чуждых ему религий.

Важнейшим фактором победы в этой борьбе оказалось то обстоятельство, что христианство было лучше организовано. В отличие от своих религиозных противников оно обладало разветвленной бюрократической организацией. Именно эта организованность прельстила императора Константина, который в борьбе за верховную власть в Империи остро нуждался в опоре на мощную социальную силу. Союз с христианами дал ему те преимущества, которых не оказалось у его соперников. Император щедро расплатился с христианской церковью. В IV веке христианство становится одной из официально господствующих религий, а при преемниках Константина - единственно господствующей.

В момент легализации христианства христиане составляли приблизительно четверть населения Римской империи. Но опора на государственную власть, а значит, и на государственное насилие позволили церкви окончательно подавить своих религиозных конкурентов и постепенно христианизировать все население империи.

Но бюрократическая церковная организация возникла не сразу.

Рост христианских общин в I – II вв. положил начало возникновению церковной бюрократии – так называемая епископальная церковь. Сегодня термин «церковь» ассоциируется, прежде всего, с церковной иерархией, то есть с бюрократическим аппаратом, обеспечивающим функционирование религиозных институтов. Но так было не всегда.

Первоначально, никакой церковной бюрократии не существовало вовсе. В первых христианских общинах текущими делами управляли избранные верующими старейшины. Иногда, если община была большой, им в помощь выбирали диаконов и диаконис. Но эти «функционеры» имели небольшое влияние, и они не были организованы в рамках централизованной бюрократической структуры. Тон задавали апостолы и пророки. Основная функция избираемых старейшин состояла в управлении церковным имуществом и разрешении конфликтов внутри общины. Церковное имущество – это имущество, принадлежащее церкви. Церковь же есть сообщество всех верующих. Таким образом, церковное имущество – это имущество, находящееся в коллективной собственности всех членов общины.

Но по мере распространения христианства церковные общины становились все более обширными и многочисленными. Теперь для управления ими стали избирать епископов (епископ – с греч. «надзирающий», «надсматривающий»). Епископы главнейших городов империи (Рима, Александрии, Константинополя, Антиохии) фактически оказывались наиболее авторитетными и влиятельными. К ним тяготели епископы менее важных областей. В итоге, главы церквей этих городов стали патриархами.[79] Постепенно формируется сложная структура епископальной церкви. Этому чрезвычайно способствуют церковные соборы – сначала региональные, а потом и «вселенские», на которых со временем и была оформлена разветвленная церковная бюрократия.

Через несколько столетий после смерти Иисуса мы обнаруживаем ситуацию, совершенно отличную от той, которая была при его жизни.

Всем заправляет централизованная церковная бюрократия. Массы рядовых христиан не принимают почти никакого участия в управлении церковью, и они не имеют права голоса в церковных делах. На место учителей и пророков, опирающихся в своей деятельности на личный авторитет, приходят священники, назначаемые свыше. Ранее избираемые верующими епископы теперь также назначаются церковной иерархией. Имущество церкви по-прежнему принадлежит церкви. Но теперь под церковью подразумевают именно церковную иерархию, а не всю совокупность верующих той или иной местности.

Принцип церковной собственности как коллективной собственности всех членов общины никто никогда не отменял. О нем просто забыли. Забыли настолько, что если бы в V веке какой-нибудь нищий, сидящий на паперти церкви, схватил бы епископа за его меховой плащ, отделанный золотом, и потребовал своей доли, то он был бы воспринят как сумасшедший, как опасный смутьян и еретик. Голод, нужда и прочие страдания верующих теперь не составляют главной заботы бывших «слуг народа». Рядовые христиане могут голодать, но это не мешает иерархам придерживать в церковных амбарах хлеб с тем, чтобы продать его по спекулятивной цене. Рядовые верующие могут рассчитывать в лучшем случае лишь на символическую милостыню.

Возникшая и оформившаяся церковная бюрократия преобразовала весь образ жизни христианских общин и отдельных христиан. Она очень быстро слилась с бюрократией Римской империи и превратилась в чиновничий аппарат, ответственный за идеологию. Именно через нее римские императоры могли контролировать духовную жизнь своих подданных – цель, которая была для них недостижима в предыдущие столетия.

Церковная бюрократия создала догму и канон, утвердив одни тексты и подавив другие. Церковная бюрократия захватила монополию на толкование священных текстов и на создание законов для христиан. Отныне лишь церковная бюрократия стала решать, что является ересью, а что является догмой. В этом ей активно помогали представители имперской администрации. Часто решения соборов определялись лишь волей и мнением того или иного римского императора или его чиновников.

Важнейшим направлением преобразования и оформления церковной бюрократией христианской догматики была адаптация христианства к заботам мира сего.

Если вы вновь обратитесь к Евангелиям и попытаетесь прочесть их взором, свободным от груза традиции, то вы обнаружите, сколь революционен этот текст. Государство, церковь, подавляющая часть христиан с их делами и мыслями, согласно этому тексту, прямиком направляются в геенну огненную, ибо они творят то, что Иисус прямо запрещал, и не делают того, что Он заповедовал.

К несчастью для церковной бюрократии текст Евангелий за столетия своего существования обрел неуязвимость традиции. Его не возможно было «исправить». Кроме того, этот текст обладал слишком притягательной силой для многих, чтобы его можно было фальсифицировать. Поэтому церковная бюрократия предпочла не замечать одних мест и извращенно перетолковывать другие места. И если это преступление – искажение смысла Святого Писания, - то в этом преступлении ее поддержало большинство христиан. Кому жаждет отказаться от имущества, от государственной должности, от насилия и власти над другим человеком и подставлять свою щеку под удары врагов?! Куда приятнее вести жизнь ту же, что ведут язычники и неверующие, но, при этом, с торжеством избранных посматривать на них, ибо они прокляты, а вы спасены.

Все эти процессы составляли суть периода оформления христианства в качестве мировой и в качестве государственной религии. В рамках Римской империи интернациональность и государственность церкви совпали.

Естественно, бюрократизация и «обмирщение» христианства вызывали сопротивление среди многих верующих. Это сопротивление проявлялось в различных формах. Я укажу лишь на две из них.

В III веке церковь была потрясена выступлением донатистов.

Это выступление - не первый и не последний протест в истории христианства против «обмирщения» и бюрократизации этой религии. Так, например, во второй половине II века Монтан инициировал движение, стремящееся вернуться к обычаям первоначального христианства. Так, в частности, монтанисты выражали протест относительно узурпации власти в церкви (общине, сообществе верующих) епископами. Монтанисты были осуждены рядом местных соборов. В связи с подавлением ереси монтанистов как раз впервые и встречаются упоминания о соборах (пока еще местного значения), на которых собирались и выносили решение епископы различных мест.

Выступление донатистов было обусловлено следующими обстоятельствами. Во время гонений на христиан слишком многие из них отрекались от собственной веры, публично совершали языческие обряды, глумились над христианскими символами, участвовали в преследовании своих бывших единоверцев. Донатисты полагали, что эти люди не могут быть приняты вновь в церковное лоно, и уж тем более не могут быть пастырями стада Христова – епископами.

«Ибо невозможно - однажды просвещенных, и вкусивших дара небесного, и соделавшихся причастниками Духа Святаго, и вкусивших благого глагола Божия и сил будущего века, и отпадших, опять обновлять покаянием, когда они снова распинают в себе Сына Божия и ругаются [Ему]» (Послание к Евреям 6: 4-6).

Кроме того, донатисты отвергали вмешательство светской власти в церковные дела. Донатисты проиграли спор и были разгромлены церковью при помощи силы государственной власти.

По сути, эта полемика была спором о путях, по которым должна идти церковь. Позиция донатистов фактически означала, что церковь должна быть организацией людей, не запятнавших себя грехами и преступлениями. Для христианства как мировой религии это требование было неприемлемо. Грешников всегда значительно больше, чем праведников. Идя по пути, предлагаемому донатистами, христианство свелось бы лишь к небольшой группке людей, стремящихся соответствовать заповедям Христа. Чуждое им государство постаралось бы уничтожить их. Эти люди спаслись бы, но христианство не стало бы господствующей религией. Очевидно, что путь, предложенный Блаженным Августином – лидером противников донатистов - привел христианство к торжеству как мировой и как государственной религии. Но если грешников большинство и если это большинство задает тон в церкви, то правилом становится жизнь этого большинства.

По моему мнению, церковь в очередной раз подверглась тому искушению, которому диавол подвергал Иисуса в пустыне. «Опять берет Его диавол на весьма высокую гору и показывает Ему все царства мира и славу их, и говорит Ему: все это дам Тебе, если, пав, поклонишься мне. Тогда Иисус говорит ему: отойди от Меня, сатана, ибо написано: Господу Богу твоему поклоняйся и Ему одному служи. Тогда оставляет Его диавол, и се, Ангелы приступили и служили Ему». (Матф. 4: 8 – 11) И в который раз церковь это искушение не выдержала. Выбирая между царствами мира и славой их, с одной стороны и верностью заветам Господа, с другой, она выбрала царства мира. «Тогда оставляет Его диавол, и се, Ангелы приступили и служили Ему». Кажется, в этот раз диавол не остался без работы.

Другая форма протеста против бюрократизации христианства, против отхода его от идеалов Евангелия, против срастания церкви с миром – появление монашества. Монашество возникло в IV веке как реакция на «обмирщение» христианской церкви. В тот момент, когда большинство жителей империи стали христианами по имени, но не по делам своим, наиболее пылкие и верные натуры поняли, что должны удалиться в пустыни, чтобы сохранить свою верность заповедям Христа.

Монах – это человек, который максимально стремится соответствовать идеалу христианина. Он хочет достичь совершенства.

Странно, но это желание монаха почему-то успокаивает и расхолаживает большинство христиан. Одна моя студентка в полемике со мной относительно необходимости отказа от имущества парировала: «Вы избирательно цитируете Писание, пропуская важные места. Заметьте, Иисус, требуя от человека отказаться от имущества в пользу нуждающихся ближних, добавляет: «если хочешь быть совершенным»».

Ее аргумент крайне изумил меня. Изумил настолько, что я даже не нашелся, что ответить. Но идя домой, я мысленно продолжал дискутировать с ней. Мысленно я говорил ей: «Большинство людей стремятся к совершенству во многих делах своих и, прежде всего, в том, что является их профессией. Вы сами - лучший пример тому. Если сейчас Вы скажете, что не стремитесь к совершенству в том деле, которому вы обучаетесь в нашей Академии, то большинство присутствующих Вас не поймет. Так почему же Вы, стремясь к совершенству в профессии, разрешаете себе не стремиться к совершенству в том, что вы на словах считаете неизмеримо большим, чем ваша профессия!».

Пример монаха вызывает восхищение у многих христиан. Но этот же пример почему-то и расхолаживает их. Они говорят себе, что монах – человек необыкновенный, они же – люди простые и скромные и поэтому не стремятся к совершенству в делах веры.

Церковь и мир очень быстро «переварили» монашество. Оно стало официальным институтом и рассадником тех же пороков, которые угнетали церковь и мир. На протяжении двух тысяч лет существования христианства предпринимались неоднократные попытки оздоровить если не церковь, то хотя бы монашество. Время от времени появлялись святые, которые проводили реформу монашеской жизни и пытались вернуть ее к идеалам Христа. Но, всякий раз, соблазны мира сего сводили эти усилия на нет. (Комментарий № 3)

Но вернемся к истории христианства.

За пять столетий христианство освоило территорию Римской империи и даже вышло за ее пределы. Правда, и здесь не обошлось без конфуза. В начале IV века церковь разгромила арианскую секту. Сам Арий скончался в одном из сортиров Александрии, что не без удовольствия всякий раз отмечали церковные летописцы. Преследуемые и казнимые ариане бежали за границу Римской империи к варварам и обратили их в свою веру. После того, как варвары наводнили территорию Римской империи, выяснилось, что ортодоксальная церковь (преимущественно на Западе) оказалась в меньшинстве. Варвары поголовно были арианами. Столетиями церковь хитрой дипломатией и тонкой политикой преодолевала эту напасть.

В VII веке с Востока пришла новая угроза. Арабы, исповедующие ислам, захватили большую часть Восточной Римской империи. Арабский халифат простирался от Испании включительно по территории Северной Африки и далее, в просторы Азии, вплоть до Индии. Христианству потребовалось шестьсот лет, чтобы укорениться в этом регионе. Исламу для этого оказалось достаточно пары столетий. И дело отнюдь не в большей силе исламского вероучения. Христиане действовали проповедью и насилием. Мусульмане же старались по возможности воздержаться от насилия по отношению к «народам Книги». Они осознавали и помнили, что ислам возник на основе иудаизма и христианства. Они лишь облагали эти народы дополнительным налогом. Средство оказалось столь превосходным, что очень скоро халифы обеспокоились сокращением поступлений в казну – захваченные народы поголовно принимали ислам лишь бы не платить лишние деньги. Сыграла свою роль и бОльшая натуралистичность ислама. Он ближе к повседневным потребностям человека и не налагает на него столь тяжкий крест служения Господу как христианство.

В XI веке единая христианская церковь раскололась на католиков и православных. Причины раскола толком объяснить не могут даже ученые представители обоих церквей. Все, что они говорят, настолько далеко от понимания неискушенного в богословии человека, что кажется крайне странным, что такие незначительные терминологические и обрядовые различия послужили причиной столетий взаимной ненависти и взаимных убийств между последователями Христа. «По тому узнают все, что вы Мои ученики, если будете иметь любовь между собою (курсив мой – С. Ч.)» (Иоанн. 13: 35). «Берегитесь лжепророков, которые приходят к вам в овечьей одежде, а внутри суть волки хищные. По плодам их узнаете их. Собирают ли с терновника виноград, или с репейника смоквы?» (Матф. 7: 15 – 16). А ведь в момент раскола различия между церквями были еще меньше, чем сегодня.

Если же обратиться к социологии и истории, то необходимо признать, что раскол был неизбежен – слишком различная мирская судьба была у этих церквей. Восточная церковь оказалась под пятой византийских императоров. Она развивалась в условиях консервации прежних порядков поздней Римской империи. Кроме того, греческий дух насквозь пронизывал ее.

Западную же церковь захлестнули волны варварских нашествий. Западная Римская империя пала, и римская церковь осталась наедине с варварами, большинство из которых были ариане. Некому было подать ей руку помощи в виде имперских армий, имперской бюрократии и имперской образованности

⇐ Предыдущая15161718192021222324Следующая ⇒

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: