Схоластика и ее социо-культурный контекст.

Распад Западной Римской империи сопровождался варваризацией Запада и гибелью наук и искусств. В VI – VII вв. уровень образованности западного общества сводится к минимуму. Лишь в церкви сохраняются какие-то остатки знаний, полученных от Античности. Но это лишь тень античных наук. Большинство представителей церкви также необразованны, и счастье, если некоторые из них, хотя бы, умеют читать.

Но постепенно положение улучшается. Возникновение империи Карла Великого в VIII веке способствует этому возрождению. Император Карл Великий пытается возродить образование – империя все больше нуждается в образованных людях. К числу монастырских школ добавляются школы, созданные при резиденциях епископов. В них изучают так называемые семь «свободных искусств»: грамматику, риторику, диалектику, арифметику, геометрию, музыку, астрономию. Высшим пиком образования является изучение теологии.

Но каролингский подъем заканчивается очень быстро. К середине IX века империя, созданная Карлом Великим, распадается, и Западная Европа вновь погружается в хаос. Его усугубляют вторжения норманнов и венгров. Естественно, подвижки в области образования и наук также обращаются вспять.

Новый подъем Европы историки относят к тысячному году. Политическая структура Западной Европы все боле упорядочивается. Наблюдается экономический рост. Важнейшим экономическим, социальным, политическим и культурным фактором оказывается появление и рост торгово-ремесленных городов. Эти города все более богатеют, и, в итоге, приходят к осознанию необходимости завоевания политической независимости.

В XI - XIII вв. разворачивается так называемая «коммунальная революция» - города освобождаются из-под власти феодалов и превращаются в самоуправляющиеся политические образования, коммуны. Эти коммуны часто подчиняются королю или герцогу, но пользуются полной автономией во внутреннем управлении. Кроме того, их отношения с верховным сюзереном подчиняются строгой правовой регламентации, выработанной в результате равноправного соглашения. Эти города обладают экономической мощью. Они населены множеством свободных зажиточных ремесленников и торговцев, и их ополчения (милиция) в состоянии противостоять на поле боя феодальной армии.

Эти города становятся экономической основой подъема национальных государств и церкви, поскольку они создают товарно-денежные отношения и неплохо финансируют как светскую, так и церковную власть. Эти же города становятся фундаментом возрождения образования и наук. Именно в них возникают и расцветают средневековые университеты.

В самом деле, как мог бы существовать университет, если бы он располагался в какой-нибудь деревушке или мелком городишке, пристанище феодального сеньора, населенного воинами и несколькими десятками ремесленников? Лишь большой торгово-ремесленный город мог дать средства к существованию подобного заведения. Кроме того, натуральное феодальное хозяйство не нуждается в образованных людях. Оно не может обеспечить работой многочисленных выпускников университета. Лишь города с их потребностью в образовании, в медицине, в юриспруденции оказываются структурой, где выпускники университета оказываются востребованными.

Появление университетов создает мощную, надежную основу для расцвета средневековой учености. Но эта ученость находит опору не только в университетах, но и в монастырях. В так называемые «темные века» (VI – X вв.) монастыри окончательно деградировали и, фактически, превратились в обители обжорства, пьянства, насилия. Появление достаточно многочисленного класса горожан, экономически самостоятельных и склонных к образованию, порождает потребность в реформе монастырей. Эти люди не хотят мириться с монастырями, погрязшими в пороках и удовольствиях. Постепенно разворачивается реформа монастырской жизни. Образцом для реформаторов является монастырь Клюни, основанный в начале X века в Бургундии (Франция). Устав этого монастыря требовал строгости монашеской жизни и запрещал монахам пребывать в праздности. Помимо экономической деятельности монахи должны были заниматься деятельностью интеллектуальной. Богатство монастыря должно было стать основой духовной и интеллектуальной деятельности.

Движение за возрождение монашества, клюнийское движение, способствовало и преобразованию высшей церковной иерархии. Церковь становится все более образованной и стремится все больше влиять на жизнь мирян. Кроме того, церковь обнаруживает и политические амбиции – она желает поставить в вассальную зависимость от себя светских государей.

Весьма любопытен, в этом отношении, Папа Григорий VII (1073 – 1085). Под этим именем фигурирует монах Гильдебрандт, принадлежавший к «клюнийской партии» в церкви. Он провозгласил независимость духовной власти от светской и первенство власти пап над властью светских государей. Светская власть подобна луне, власть же папская подобна солнцу. Папа – прямой преемник апостола Петра. Григорий VII активно ссылается на так называемый «Константинов дар», согласно которому римский император Константин в начале IV века якобы даровал все земли Запада Римскому Папе.

Иннокентий III (1198 – 1216) пошел дальше и объявил себя наместником (викарием) уже не апостола Петра, а самого Иисуса Христа.

Возрождающаяся церковь, так же как и города, нуждается в большом количестве образованных людей. И эта потребность удовлетворяется целой сетью церковных и городских школ, вершиной которой являются университеты.

В рамках университета, как правило, существует несколько факультетов. Первичный из них – факультет искусств, на котором углубленно изучается семь «свободных искусств». По окончании этого факультета студент специализируется на медицинском, юридическом или теологическом факультете. Теологический факультет является самым почетным, высшим факультетом, и он открывает прекрасные перспективы карьерного роста в высшей церковной иерархии.

Университеты и монастыри оказываются тем «питательным бульоном», той интеллектуальной средой, на базе которой расцветает средневековая философия.

Не лишним будет отметить, что расцвет наук и искусств не может состояться в культурном, интеллектуальном вакууме. Эта мысль часто просто не приходит в голову правителям «архаических» стран, стремящихся к модернизации. Эти правители воображают, что достаточно профинансировать пару университетов или научных центров, пару театров или консерваторий, и расцвет наук и искусств в стране обеспечен. Им просто в голову не приходит, что одним из необходимых условий для такого расцвета является наличие в стране мощного слоя образованных людей, имеющих возможность заниматься духовной деятельностью. Другим необходимым условием является финансовая и духовная востребованность обществом деятельности этих людей. Если этих условий нет, то любые финансовые вложения в избранные научные и культурные центры обернутся финансированием «потемкинских деревень».

 

Средневековая западная философия по своему характеру является религиозной. В ситуации тотального господства христианского монотеизма, поддерживаемого разветвленной бюрократической организацией – церковью, иной она быть и не могла. Какое-либо инакомыслие в этой ситуации подавляется церковью крайне жестко, вплоть до применения репрессий. Эта репрессивная власть церкви крепко удерживает интеллектуальную мысль средневекового Запада в рамках христианства.

Более того, развитие христианской философии и, прежде всего, теологии поддерживается церковной иерархией еще и по той причине, что церковь остро нуждается в совершенном идеологическом оружии, способным противостоять многочисленным ересям. А в это время ереси получают широкое распространение. Основой для них оказываются все те же торгово-ремесленные средневековые города. Зажиточные и образованные горожане обретают вкус к самостоятельному изучению Священного Писания. Тот контраст, который они обнаруживают между Священным Писанием и повседневной церковной практикой, между словами и делами представителей церкви, повергает их в возмущение и делает открытыми еретической проповеди. Ереси распространяются по Западной Европе как пожар. Наилучший прием они находят в наиболее экономически развитых регионах с густой сетью богатых городов (Италия и Южная Франция).

Эти социально-экономические, политические и культурные обстоятельства порождают совершенно особый тип христианской учености – схоластика. Слово «схоластика» может быть переведено как «школьная» наука. В этом значении термин указывает на сугубо школьную и университетскую форму этой философии.

Схоластический метод требует старательного разложения всех вопросов на множество подвопросов, определений (дефиниций) на множество подопределений. Схоласт занят старательным различением смыслов и значений, интеллектуальных нюансов и стремится вывести один тезис из другого.

При своем возникновении в XI веке схоластика еще не была хорошо знакома с Аристотелем. Но принятие аристотелевской философии как основной интеллектуальной матрицы придало схоластике совершенную, законченную форму: «Аристотелевский идеал науки предполагал, что наука есть совокупность высказываний, систематически построенных в логическом порядке в зависимости от предельных посылок, или начал. В «подчиненной» науке эти начала предельны в относительном смысле, т.е. могут быть доказаны в более широкой науке, хотя и не в той, где используются в качестве предпосылок. Предельные начала в абсолютном смысле должны быть самоочевидно истинными высказываниями, или высказываниями, которые невозможно отрицать, не впадая в противоречие. Поскольку в средние века теология считалась наукой или, вернее, царицей наук, она вписывалась в общее аристотелевское понятие науки. Однако ее посылки рассматривались как истины, сообщенные Богом в откровении». (38, с. 121 – 122)

Эта цитата из книги Коплстона позволяет нам обнаружить и более глубокую, более сокровенную суть схоластической философии. Мысль, насильственно заключенная в рамки христианства, могла реализовываться лишь одним способом – кропотливо, досконально, с ювелирной точностью исследовать догматизированные истины христианства в надежде извлечь из них все новые и новые знания, все новые и новые истины. По большому счету, схоластическая философия превращается в громоздкий многоуровневый и чрезвычайно детализированный комментарий к Священному Писанию и текстам отцов церкви.

Что представляет собой схоластика, ваш покорный слуга знает не понаслышке, поскольку лично сталкивался с проявлениями этого стиля мышления. Речь идет, безусловно, не о христианской схоластике, а о «схоластике» марксистской. Но при всех различиях суть у них одна.

К 60-м – 70-м гг. XX века интеллектуальная сфера Советского Союза почти оправилась от того разгрома, которому она подверглась в годы гражданской войны и сталинского террора. В 60-е годы стали появляться философы, способные на нечто большее, чем простое повторение «истин» марксизма-ленинизма. Но любые попытки выйти за рамки «канонизированной» философии пресекались очень жестко. В итоге, ряд талантливых философов выработал очень близкий к средневековой схоластике стиль мышления.

Вся философская рефлексия у этих мыслителей осуществлялась на базе текстов марксизма-ленинизма и через их призму. К счастью, у них, также как и у средневековых схоластов, был в распоряжении блестящий философ «доканонического» периода, чья система могла стать инструментом в схоластическом комментировании и изучении канона – Гегель (у средневековых схоластов таким философом был Аристотель). Используя диалектику Гегеля, эти советские философы осуществили глубочайший, тончайший, многоуровневый и многоаспектный анализ марксистско-ленинского канона. Для стороннего наблюдателя их «открытия» выглядели как дополнение марксизма, но сами они уверяли, что просто раскрыли богатство содержания канонических текстов. Некоторым из этих философов удавалось балансировать на грани, другие же были осуждены за «ересь».

Если бы эти, безусловно, талантливые люди могли мыслить свободно, то они, скорее всего, просто покинули бы лоно марксистской философии. Но они родились в обществе, где об истинности марксизма твердили даже младенцам. Сомнение в этой истинности делало существование человека крайне некомфортным. Публичное же высказывание такого сомнения делало человека врагом общества. Именно поэтому молодые марксисты-ленинцы 60-х – 70-х гг. воспринимали марксизм как наиболее истинную философию. Что здесь было искренней верой, а что бессознательным конформизмом, сказать трудно.

Полагаю, исследование этого типа советской философии может существенно помочь нам лучше понять психологию и «механику» средневековой схоластики.

Безусловно, в силу вышеперечисленных социальных причин схоластика как тип средневековой философии возникла бы неизбежно. Но ее возникновению сильно поспособствовали многочисленные культурные контакты европейцев с мусульманским Востоком. Эти контакты преимущественно осуществлялись в двух географических зонах.

Первая из них – Испания. К VIII веку большая часть Испании была захвачена арабами. Почти сразу же христиане предприняли реконкисту (отвоевывание). Реконкиста продолжалась столетиями и завершилась в конце XV века освобождением Испании от власти мусульман. За столетия исламского господства многие области Испании были исламизированы и превратились в «цветущий сад». Экономический расцвет способствовал расцвету культурному. В то время исламский Восток (или, в случае с Испанией, исламский Запад) как цивилизация на порядок превосходил христианскую Западную Европу. На Востоке исламские ученые смогли сохранить многие античные тексты, которые они старательно изучали и комментировали. Причина тому – большая, в сравнении с христианством (на тот момент, то есть в Средние Века), религиозная веротерпимость ислама. Именно через Испанию античные тексты и тексты арабо-язычных философов проникали в Западную Европу и обогащали ее культуру.

Вторая географическая зона контактов двух цивилизаций – Ближний Восток. Он стал доступен европейцам в результате нескольких столетий крестовых походов.

В XIII веке в результате стечения политических обстоятельств крестоносцы IV похода захватили вместо Иерусалима Константинополь. Римский Папа был недоволен, но Греция осталась в руках европейцев (Латинская империя). В 1261 году Латинская империя пала, но отдельные княжества на территории Греции сохранялись в руках европейцев вплоть до начала XV века. Эти события открыли еще один канал, посредством которого христианская Европа обогащалась античным наследством. В результате, начав обучаться античной философии у мусульман, к концу XIII века европейцы были ознакомлены с этой философией значительно лучше своих учителей.

Главнейшим интеллектуальным приобретением в ходе этих контактов были труды Аристотеля. До XIII века христианские мыслители знали лишь несколько логических трудов этого античного философа. Но в XII – XIII вв. они познакомились почти со всеми его произведениями. Первоначально это знакомство осуществлялось через посредничество исламских комментаторов – прежде всего, Аверроэса. Это посредничество даже породило целое направление так называемых «латинских аверроистов».

У иерархов католической церкви эта партия вызывала сильное беспокойство. Аверроэс рассматривал религию как «популяризированный» вариант философии, рассчитанный на тех, кто не в состоянии из-за слабости ума или отсутствия образования постичь истины, необходимые для жизни. Естественно, латинские аверроисты не решались открыто воспроизводить эту позицию. Они формулировали ее значительно мягче, придерживаясь концепции «двух истин». Суть ее в том, что истины рациональной философии «параллельны» истинам веры. Вера и философия осуществляются в различных плоскостях, которые не могут пересечься и потому истины философии не могут вредить истинам веры, даже если находятся в противоречии с ними.

Первоначальное негативное отношение церкви к Аверроэсу было также перенесено и на его кумира Аристотеля. Папскими декретами 1210, 1215 и 1231 гг. изучение Аристотеля осуждается и запрещается. Но эти запреты были тщетными. Пробуждающаяся научная мысль Западной Европы уже не могла удовлетвориться текстами Священного Писания и отцов церкви. Эта пробуждающаяся мысль пока была не в состоянии сама создать новую науку. В этой ситуации единственный способ получения знания – заимствование. Соответственно, величайший энциклопедист Античности – Аристотель - оказывался притягательной и перспективной фигурой. Именно через его систему средневековая наука обогащалась как интеллектуальными навыками, так и эмпирическим материалом, столь необходимыми ей.

Несмотря на папские запреты, Аристотель становился все более и более популярной фигурой среди интеллектуалов. Наконец, церковь поняла, что лучше «приручить» Философа (а именно так называли Аристотеля в Средние Века), чем сражаться с ним. К этому принуждал церковь и ряд обстоятельств ментального рода.

Речь идет об особом характере западноевропейской цивилизации, который все более явственно стал проявляться в то время. Начиная с тысячного года, западная цивилизация вступает в эпоху своего подъема, который, к слову, не завершился и по сей день. Феодальный хаос постепенно прекращается, экономика растет, социальная структура общества все более усложняется, расцветают науки и искусства. Эти процессы сопровождаются проникновением права во все сферы общества. Феодальное общество все, снизу доверху, построено на договорных отношениях. Юрист становится очень заметной фигурой. Экономический и интеллектуальный рост цивилизации означает поворот этого общества от сфер потусторонних к земным интересам.

Церковь не могла игнорировать этих тенденций. Церковь сама была вовлечена в эти процессы. И эта вовлеченность принуждала ее к смене мировоззрения. В свое время христианство нашло философию Платона как весьма близкое по духу мировоззрение. Раннее христианство мало интересовалось миром земным, но было погружено в созерцание Царствия Небесного. Эта интенция (направленность) хорошо гармонировала с платонизмом. Теперь же церковь вместе со всем обществом обращает свой интерес преимущественно на земной мир. Общество желает сделать этот мир упорядоченным и комфортным, и церковь охотно следует в том же направлении. «Духовидческий» характер платонизма оказывается все более неуместным. Постепенно в церкви возникает понимание, что Аристотель с его попыткой гармонично уравновесить мир физический и мир метафизический более подходит в качестве философской базы католицизма, чем Платон.

Кроме того, в эти столетия церковь терзается многочисленными еретическими движениями. По большей части еретические движения основываются на мистических сторонах христианского учения. Платоновская философия эти мистические стороны христианства только усиливала. В итоге, церковь ощущает потребность в максимальном затушевывании какой-либо мистики в собственном учении с тем, чтобы не создавать лишних оснований для ереси. В этом отношении, Аристотель также оказывается более предпочтительной фигурой, чем Платон.

Таким образом, в XIII веке католицизм начинает свое движение от Платона к Аристотелю. Причем движение это осуществляется сознательно и организованно.

Во-первых. Церковные власти благословляют ряд христианских мыслителей на специальную работу по адаптации аристотелевской философии к католическому вероучению. Наиболее заметная фигура среди этих мыслителей – Альберт (Больштедт) Великий (1193 или 1206/1207 – 1280).

Во-вторых. Церковь организует специальную комиссию по систематическому переводу на латинский язык с греческого всех трудов Аристотеля. Главнейшей фигурой в этой комиссии является Вильям из Мербеке. В процессе перевода разрабатывается также соответствующая латинская терминология.

Эта работа осуществляется преимущественно в рамках доминиканского монашеского ордена. Ему противостоит монашеский францисканский орден, который сохраняет верность Платону и Блаженному Августину.

Завершает же эту работу Фома Аквинский (1225/1226 – 1274). Святому Фоме удалось создать настолько гармоничный синтез философии Аристотеля и католицизма, что впоследствии его система (томизм) была признана католической церковью в качестве единственного ортодоксального учения.

Фома Аквинский родился в графской семье в Неаполитанском королевстве. Обучался в университете города Неаполя. В 1244 году становится монахом доминиканского ордена. Его семья, недовольная подобным выбором жизненного пути, насильно пыталась удержать Фому от монашеской стези.

Некоторое время Фома Аквинский был учеником Альберта Великого и, по-видимому, под его влиянием обрел интерес к философии Аристотеля. Всю свою жизнь Фома Аквинский посвятил преподаванию и интеллектуальной деятельности. Преподавал он в Парижском университете, в Кельне, в различных доминиканских школах Италии. Время от времени церковь привлекала его к решению сложных вопросов веры. За свою недолгую жизнь Фома Аквинский написал множество глубоких и интересных произведений, среди которых наиболее известны «Сумма теологии» и «Сумма против язычников».

Жанр «суммы» весьма распространен в то время. Этот жанр предполагает максимальный охват информации и доводов по какому-либо вопросу. В данном конкретном случае, сумма – всесторонняя систематизация богословского материала.

 

⇐ Предыдущая23242526272829303132Следующая ⇒

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: