 |
Глава V. Норманнский военный строй в Англии.
|
|
|
|
1066-1087 Вильгельм I.
1087-1100 Вильгельм II,его сын.
1100-1135 Генрих I, брат Вильгельма II.
1135-1154 Стефан, племянник Генриха I.
1154-1189 Генрих II, внук Генриха I.
1189-1199 Ричард I, сын Генриха II.
1199-1216 Иоанн I, брат Ричарда I.
1216 -1272 Генрих III, сын Иоанна I.
1272 -1307 Эдуард I, сын Генриха III.
Военный строй в новом англо-норманнском королевстве сложился совсем иначе, чем на континенте.
Герцог Вильгельм, прозванный в истории Завоевателем, овладел короной Англии не под этим, однако, названием. Он представлялся англосаксам скорей как родственник их последнего наследственного короля Эдуарда- Исповедника, и возможно, что еще этот последний назначил его к законному избранию, так как совершеннолетнего наследника не было. Избранный же до него граф Гаральд не имел на это права, так как он годом раньше дал Вильгельму клятвенное обещание не домогаться короны. Таким образом, после своей победы Вильгельм вступил на престол под видом законной преемственности трона. Он ничем не овладел по праву войны как завоеватель, а конфисковал только поместья дома Гаральда и его приверженцев, как подлежащее конфискации имущество мятежников. Могучие эрлы севера, не оказавшие Гаральду в решительный момент никакой помощи, восстали позднее, но были также ниспровергнуты и только увеличили своими поместьями королевские владения. Так соединил Вильгельм принцип законности с практикой завоевания; он раздарил большую часть собранных путем конфискации владений, примерно 300 сопровождавшим его боевым дружинникам, из которых около 40, так называемые лорды или, по более позднему обозначению, бароны127, получили очень большие владения с обязательством выставить за это рыцарей в распоряжение короля. Число таких выставляемых по повинности (servitia debita) рыцарей, включая и тех, которые должны были доставляться высшим духовенством, составляло в общем около 5 000, - наверно не больше, а скорее меньше. Для выполнения этой повинности бароны, со своей стороны, привлекали подчиненных себе вассалов, без того, однако, чтобы число подленов покрывало число выставляемых по повинности рыцарей, так как барон мог держать рыцарей при своем дворе и не поселяя их, равно как набирать их лишь в момент необходимости. Такие рыцари назывались содержавшимися от двора господина (super dominium). Случалось и наоборот, что как светские, так и духовные магнаты по разным причинам доставляли королю больше рыцарей, чем они были обязаны.
|
|
|
Барон, который должен был выставить 60 рыцарей, принадлежал уже к числу наиболее могущественных эрлов.
Крупными королевскими вассалами были исключительно норманны; среди мелких вассалов встречается несколько саксонских имен, причем среди подвассалов их было довольно много благодаря тому, что саксонские тэны входили в соглашение с победителями и поступали к ним на службу. Общее число воинов, наделенных ленами, включая сюда саксов (также датчан) и норманнов, при Вильгельме составляло около 5 000128, из которых около одной четверти приходилось на прежнее местное население, остальные были поселенными Завоевателем рыцарями, говорившими на французском языке. Число этих последних составляло от 3 000 до 4 000, а не 60 000 или 32 000, как было выдумано в дальнейшем и как иногда повторяется еще и теперь. Наряду с наделенными ленными владениями норманнами на службе короля или у сильных страны оставалось изрядное число и ненаделенных. Но даже включая последних, число воинов, сумевших не только завоевать, но и надолго утвердиться в такой большой, заселенной когда-то очень воинственным народом стране, с населением в 1 800 000 душ, все же очень мало.
|
|
|
Постепенно число рыцарей, пожалованных ленами, несколько возросло. Когда при правнуке Завоевателя, Генрихе II, в 1166 г. произведена была перепись, то оказалось, что число таких рыцарей составляло около 6 400. Как светские, так и духовные магнаты наделили ленами стольких своих дружинников, что часто имели рыцарей больше, чем их обязал доставлять когда-то Завоеватель. Причина этого, надо полагать, лежала не только в желании их ради своего могущества иметь больше воинов в своем распоряжении, так как они ведь могли держать их и при своих дворах; оказывается, что именно во время гражданской войны при короле Стефане новых рыцарских лен было создано мало.
Причину этого скорее следует искать в том, что пожалованные ленами рыцари были более знатными воинами. Таким образом, путем пожалования ленного поместья, жертвуя при этом частью своего имущества, бароны создавали себе дружины из людей, выше стоявших в социальном отношении и более удовлетворявших их блеску и честолюбию, а в то же время вознаграждали выдающиеся заслуге своих верноподданных. Все значение такого вознаграждения можно постичь только уяснив себе, что дело было не в одном лишь материальном вознаграждении, но что только это вознаграждение давало возможность основать какой-либо род: это было недоступно воину, жившему при дворе сеньора. В отношении духовных сановников даже передается, что они из деспотизма расточали в ленных царствованиях церковные владения, оказывая услуги родственникам или друзьям.
Какого-либо установленного размера для рыцарского лена, например 5 или больше наделов, не было. Военная повинность распределялась между графствами также не по определенному масштабу. Король устанавливал число повинностей лишь в самом общем виде, в крупных цифрах, кратных 10 и 5, и возлагал их на крупных ленников соразмерно их владениям.
Отдельные прямо или косвенно одаренные леном и водворенные рыцари имели владения самой разнообразной величины, вплоть до небольших участков земли. Если в более позднее время установлено было положение, по которому рыцарский лен приравнивался к 20 фунтам годового дохода, то и это было не больше как теорией129.
Большие владения, которые отдавал в лен Завоеватель, лежали не рядом, а были разбросаны по всему королевству. Это сделано было с явно сознательным намерением не допустить срастания их в замкнутые княжества, как это было на континенте. Благодаря такой практике, несмотря на существование крупных баронов, норманнские короли были в состоянии управлять графствами через чиновников и шерифов. Должность в управлении не становилась леном. Имя эрла превратилось в простой титул. Правда, при внуке Завоевателя, короле Стефане, положение стало походить на то, какое было на континенте: бароны захватывали правительственные права и должности, строили замки, чеканили монету, вели частные войны между собой, но преемник Стефана, Генрих II, первый Плантагенет, был в состоянии все это снова подавить, срыв до основания замки и восстановив строгий королевский авторитет. Постоянное преимущество на стороне королевской власти было результатом не одного только умелого распределения крупных земельных владений, но и результатом национального противоречия между рыцарством и народом, препятствовавшего их объединению против королевской власти. Как "диких выскочек, почти потерявших рассудок от внезапного возвеличения, вообразивших себя властными делать все, что только пожелают", - так изображает уже в ближайшем столетии Ордерик Виталис новое господствующее сословие Англии. Против тирании этих чужеземных господ у народа не было другого убежища кроме королевской власти, и должны были пройти поколения, покуда оба элемента слились в новую народность; язык двора оставался почти до конца средневековья французским. На такой почве эрл не мог вырасти в областного князя, как это было на континенте, и положение остается таким, что графства управлялись чиновниками, воины же образовали рыцарское сословие, построенное на началах ленной зависимости.
|
|
|
Из того, что мы узнали в предыдущих главах настоящей книги, явствует, что все это должно было дать совершенно непригодное военное устройство, так как рыцарское войско не может быть создано ни чиновниками, ни баронами, владения которых лежат не рядом. У чиновников нет той близкой личной связи с отдельным воином, благодаря которой они могли бы поручиться за качество последнего. Бароны же могут собрать рыцарство лишь тогда, когда они обеспечены продовольствием, снаряжением и располагают обозом своих имений130. Франкские графы вначале также были только чиновниками, однако, в силу присущего военному делу характера они превратились в феодальных магнатов. Благодаря этой особенности они и были в состоянии поставлять надежных воинов средствами своего графства. Только на границах с шотландцами и уэльсцами, где это было совершенно неизбежно, Вильгельм Завоеватель допустил образование таких замкнутых графств наподобие континентальных, называвшихся "палатинатами", но и эти палатинаты вновь были уничтожены.
|
|
|
Отделив общественное управление (шерифство) и баронство друг от друга, норманнские короли Англии тем самым воспрепятствовали проникновению континентального феодализма в Англию, уничтожили всякую самостоятельность отдельных областей, создали большое, строго централизованное королевство и все же сохранили военное устройство своей эпохи, основой которого являлся квалифицированный одиночный боец. Этого они достигли тем, что ввели совсем новый элемент: деньги, денежное вознаграждение, налоги.
Хотя сперва Вильгельм требовал, чтобы его вассалы в силу ленного призыва стягивались к нему, а наиболее крупные из них приводили с собой установленное для каждого число подвассалов, но очень скоро этот прием показал себя непрактичным или невыполнимым. Уже сам Вильгельм во время одного налета датчан в 1084 г., вместо того чтобы созвать своих вассалов, установил налог по 6 шиллингов на каждый надел и на собранные деньги выставил наемников. И о сыне его, Генрихе I, сообщается, что он войны свои вел силами наемников131, а о Генрихе II хроника сообщает132, что король повел на войну наемников, не желая утруждать своих рыцарей, горожан и крестьян, и это подтверждает его казначей, Ричард Фитц-Неаль, в своем наказе для казначейства, где сказано: "Ибо государь считает, что для военных дел предпочтительнее привлекать наемников"133.
Таким образом, вышло, что когда Завоеватель к концу своего правления (в 1086 г.) велел составить большой кадастр своего королевства, так называемый "Domesday-Book", то в нем были перечислены все полезные владения - земельные участки, мельницы, леса, пруды и все население посословно, однако, вовсе не были отмечены военные повинности. В феодальной стране это казалось столь невероятным, что даже дало повод к возникновению мнения, будто при Завоевателе феодальное рыцарство вообще еще не существовало и введено было лишь при его преемниках. Однако, быстро выявилась вся ошибочность этого представления, и, поскольку мы уяснили, что военные силы при феодализме едва ли поддаются числовому измерению, нас не удивляет и то, что Завоеватель вовсе не включил военные повинности в свой кадастр.
|
|
|
Таким образом, ленные отношения и вассалитет в Англии приобрели совсем иное значение, чем на континенте. Правда, в отношении недр земли Завоеватель применял весьма строгое понятие ленной зависимости: на себя он смотрел как на главного собственника всей страны, - с тех пор в Англии не было ни одного участка непожалованной земли. Но эта высшая ленная власть проявилась только в имущественном и наследственном праве и в правах на налог. Однако то, что составляло подлинное содержание феодальных отношений, а именно военная повинность, было сначала дополнено, а затем и совсем заменено налогом.
До времени Эдуардов (Эдуард I, 1272 - 1307, - является правнуком Генриха II) продолжали существовать то рядом, то сменяя друг друга, феодальный призыв и наемничество. Великая хартия (§ 51) запретила наемничество, это могучее и опасное средство в руках короля134. Случалось, что знатные бароны отказывались получать денежную плату за военные услуги, так как они поняли, что сила их политической позиции в отношении короля основана только на натуральных феодальных повинностях135, но естественный ход вещей оказался сильнее таких политических соображений, и наемничество восторжествовало.
С самого начала было неясно, как далеко распространяется военная повинность ленника. Какому-нибудь франкскому графу на Луаре Карл Великий мог приказать отправиться со своим отрядом и на свой счет в месячный поход по ту сторону Эльбы, потому что граф, будучи чем-то средним между сеньором и чиновником, мог привлечь средства всего графства. От английского же барона король не мог требовать, чтобы тот выставил ему рыцарей на свои средства на неограниченное время, - например, для войны на континенте. Скоро в Англии, как и на континенте, стало правилом, что на своих издержках вассал должен служить 40 дней; однако, относилось ли это к службе и по ту сторону канала, оставалось спорным, а со стороны баронов было встречено прямым отказом136. Но ограниченная 6 неделями война вообще не могла быть ничем иным, как распрей соседей. Лишь при беспорядках, разбойничьих вторжениях и пограничных распрях с шотландцами или уэльсцами действительно прибегали к феодальной повинности в строгом смысле этого слова; вообще же она заменялась денежным налогом. Переходную ступень представляло - аналогично предписаниям каролингских капитуляриев - совместное снаряжение и выставление несколькими рыцарями одного воина.
В 1157 г. Генрих II совершил экспедицию (maximam expeditionem) против Уэльса; для этой экспедиции каждые два рыцаря снаряжали третьего "duo milites de tota Anglia tertium pararent"137. В 1198 г. Ричард I потребовал для похода в Нормандию, чтобы каждые девять рыцарей снарядили десятого138. В 1205 г. то же самое требовал Иоанн139. При Генрихе III в 1230 г. требовалось, чтобы от каждых двух плугов земли выставлено было по воину на 40 дней за счет местных средств. Подобные требования часто еще предъявлялись при Генрихе III140. На практике все это должно было вылиться в откуп и вербовку.
Весьма подробно можно проследить это развитие в аббатстве св. Альбани141. У аббата было 6 рыцарских ленов, каждый лен был распределен между многими подвассальными. Когда король созывал свое войско, различные владельцы каждого лена соединялись и выставляли одного рыцаря. Иногда это делалось так, что они нанимали одного рыцаря или двух сержантов, а иногда они выбирали для несения службы кого-либо из своей собственной среды, уплачивая соответствующие суммы на его снаряжение и содержание. Подобный порядок существовал, по-видимому, и у мальмесберийских рыцарей.
Начиная с Генриха II, мы встречаем уже непосредственное подтверждение безусловно существовавшего задолго до него института142 "охранных денег" (scutagia). Было бы не совсем правильно охарактеризовать этот порядок как простой "откуп" от воинской повинности в том смысле, что каждому барону или рыцарю в каждом отдельном случае предоставлялся выбор - или выполнить приказ, или уплатить определенную сумму денег. Более правильным является предположение, что короли твердо держались такого основного правила: не следующие призыву теряют свои ленные права, но от этого наказания можно освободиться, внеся определенную сумму денег в казну. Здесь толкование феодальной повинности переходит в понятие всеобщего налога. Подробности этого все же еще не ясны. Возникает вопрос, сколько и кому платит подвассальный, если его сеньор не выступает в поход. Но сомнения подобного рода несущественны: для военной организации важным моментом является замена личной службы денежным платежом, который опять-таки служил для вербовки и содержания наемных рыцарей143.
Итак, военное значение крупного поместничества отныне проявляется таким образом, что в этом сословии военный дух передается из рода в род по традиции, путем воспитания и упражнений, благодаря чему из среды этого сословия можно вербовать воинов. Не в силу призыва сеньора, а по собственному решению, желая добиться награды, выступает в поход английский рыцарь, поддерживая, таким образом, военную традицию и доблесть. На континенте граф становится вассалом короля и, как таковой, призывает, в свою очередь, рыцарей, находящихся в ленной зависимости от него; часто включаются сюда даже промежуточные ступени выше графа - герцог, ниже его - служилый дворянин, начальствующий над собственным отрядом. В Англии исчезает различие между баронами (tenentes in capite) и находящимися в ленной зависимости от них (subtenentes) вассалами, доходя до одного лишь количественного различия в размерах их владений. Статут "Quia emptores" 1292 г. устанавливает, что при каждом отчуждении лена новый его владелец становится непосредственным вассалом короля, благодаря чему феодальные промежуточные ступени исключаются уже и юридически. Однако в военном отношении первоначальное вассальство местами заменяется крупным поместничеством в том отношении, что бароны, как кондотьеры, сосредоточивают вербовку в своих руках. На континенте граф ведет своих жителей в поход; английский же шериф ведет их только тогда, когда призывается поголовное ополчение, а в поход ведут бароны, которые обладают необходимыми для этого знатностью и личными качествами, а также средствами для первоначального снаряжения и выдачи, согласно договору с королем и за счет последнего, авансов навербованным воинам, рыцарям и кнехтам.
Собственно феодальная система покоится на основе чистого натурального хозяйства; смешанная система в том виде, как она образовалась в Англии под властью королей норманнской династии и их преемников Плантагенетов, покоилась на комбинации натурального и денежного хозяйства, поскольку ядро военщины - рыцарское сословие - социально базировалось на снабжении его землей и этим содержалось, а регулярная армия собиралась и содержалась на деньги. Хозяйственное изменение, которое к тому времени устанавливалось в Европе, облегчило английским королям введение такого порядка. Именно тогда на почве значительного увеличения массы благородного металла обнаруживаются первые ростки вновь начинающегося денежного хозяйства. Это увеличение обращения золота и серебра, к которому мы еще вернемся в главе о наемничестве, сначала удивительным образом отразилось на военной организации не там, где природа эти сокровища дарила готовыми, т.е. не на континенте, а в стране, где политическое развитие сделало возможным это использовать, - в Англии, к которой часть этих сокровищ притекала путем торговли. В XI в. денежное обращение было уже довольно значительным; это было время, когда города Германии впервые при Генрихе IV сделались заметной политической силой. Кельн и города Фландрии находились в оживленном товарообмене с Англией. Английский хроникер Генрих фон Гунтингдон (около 1155 г.) сообщает, что Англия вывозила в Германию свинец, олово, рыбу, мясо, скот, шерсть и смолистый каменный уголь; за эти предметы всеобщего потребления она получала из Германии серебро144. На континенте еще не было политической центральной власти, настолько сильной, чтобы завладеть для своих целей средствами обращения. Народы уже отвыкли от обложения налогами. Только внешняя сила - страшные викинга - время от времени вынуждали целые области и страны платить контрибуцию, которая собиралась путем всеобщих сборов. Англия пострадала от этих диких молодцов еще больше, чем континент, и "датские деньги" для откупа от них одно время приняли характер регулярного налога. Когда король Кнут овладел Англией, то он регулярно стал платить своим дружинникам жалованье и расквартировал их на зиму. Ввести налоги Вильгельму Завоевателю помогло как раз то обстоятельство, что к ним уже успели привыкнуть, когда приходилось платить "датские деньги", - правда, тем временем уже упраздненные. Королевская же власть его преемников была уже настолько сильна, что постепенно сумела установить целую налоговую систему, потому что короли эти были законными преемниками древних англосаксонских народных королей, но они усилили мощь этих королей тем, что наполнили понятие феодального господства, которое принесли с собой, реальным содержанием. Английский король являлся теперь одновременно и главой нации и главным собственником всей земли. Англосаксонская королевская народная власть была ограничена витаном; континентальная - иммунитетом крупных вассалов и наследственностью графств, английская же королевская власть не была ограничена ни тем, ни другим. Место витана, пожалуй, занял совет (consensus) баронов но власть последних, как мы видели, не пустила никаких корней в Англии. Благодаря тому, что норманно-французское право, которое с собой принесли и в кругу представлений которого жили правители, как бы лагерем расположилось вокруг англосаксонского местного права, - во власти короля было в случае конфликта решать, каким из них следует руководствоваться. Так управляет королевская власть в качестве центральной власти графствами через шерифов, издает законы, приказывает, составляет земельные кадастры для всего государства, дабы иметь возможность вводить налоги, карает и милует по собственному усмотрению. При каждом обновлении лена по случаю смерти взимался налог, размер которого устанавливался совершенно произвольно. Король присваивал себе права опекунства над всеми несовершеннолетними владельцами ленов и использовал эти права в своих целях: наследниц он выдавал замуж по своему благоусмотрению. Была выработана система полицейских штрафов (amerciaments) такой строгости, что ее, пожалуй, справедливо связывали с дисциплинарной властью военной силы, оккупировавшей страну. Благодаря тому, что властью военной силы, оккупировавшей страну. Благодаря тому, что штраф налагался соответственно размерам имущества провинившегося, являлось возможным и за легкие провинности, за чисто формальные недосмотры налагать очень большие суммы штрафа. Никакой властитель на континенте не смог бы поступать со своими подданными, своими знатными вассалами или хотя бы составить "Domes-day-Book". Шерифы получали налоговые поступления в генеральный откуп. Если земельных доходов, охранных денег, налогов и штрафов оказывалось недостаточно, то дополнительно к ним устанавливались "пособие" и налоги, достигавшие 1/9 и даже 1/4 движимого имущества145. Расправа с неисправными плательщиками не ограничивалась одним только имуществом: король Иоанн, младший сын Генриха II, приказал выдергивать у одного еврея, отказавшегося платить, ежедневно по одному зубу; когда тот лишился седьмого зуба, он уплатил требуемые с него 10 000 марок.
Итог, следовательно, таков: английские короли собирали денежные налоги и при помощи этих денег создавали своеобразное военное устройство, ибо благодаря завоеванию они имели деспотическую власть и производили тот ужасный нажим, при помощи которого только и можно было выжимать из народа требуемые на содержание наемной армии огромные средства.
Уже при Генрихе I, младшем сыне Завоевателя, раздавались громкие жалобы на притеснения и вымогательства, с одной стороны, и торжественные обещания улучшений - с другой. Мероприятия Генриха II, не облегчившие гнета, как такового, а лишь сгладившие его наиболее острые углы, свелись к тому, что наряду с чиновниками созданы были комиссии из присяжных, которые должны были ограничить произвол при раскладке налогов и оценке имущества. Однажды Генрих II даже снял всех шерифов со своих мест. Когда Ричард I в 1198 г. потребовал, чтобы по ту сторону канала целый год ему служило 300 английских рыцарей, или же чтобы рыцарство уплатило достаточную для содержания такого отряда сумму, а именно по 3 шиллинга на воина, то это требование было объявлено невыполнимым146. 300 рыцарей представлялись еще достаточно скромным числом, необходимая же для этого сумма составляла 328 500 шиллингов, или 16 425 фунтов, а это было слишком много. При брате и преемнике Ричарда Иоанне это вылилось, наконец, в знаменитые конституционные битвы, и отсюда произошла Великая хартия вольностей (Magna charta). Несмотря на успехи, которых добилось в этих боях баронство, одно все же оставалось: централизованная власть, державшая в своих руках управление, взимавшая - по своему благоусмотрению или с согласия сословий - денежные налоги и выставлявшая при помощи налогов войско из наемных рыцарей и простых воинов.
Смешение наемничества и рыцарства в английском военном строе вскоре оттесняет самое понятие о феодальном праве далеко на задний план. Если бы не беспрерывные войны, происходившие из-за связи английской короны с крупными французскими феодалами (Нормандия, Бретань, Пуату, Гаскония), возможно, что норманнское рыцарство на Британском острове очень скоро превратилось бы в мирное крупнопоместное сословие. Однако, войны, соблазнявшие получением большого жалования, поддерживали военную традицию, хотя строгого контроля, отдававшего, согласно первоначальному понятию, военный лен только действительному воину, уже не существовало.
Настоящее понятие военного ленства изгладилось так быстро, что в законе, изданном еще Генрихом II, правнуком Завоевателя (сыном внучки его Матильды), мы не находим и следа феодализма, а военная организация строится по принципу чисто гражданской милиции.
Указ о вооружении ("Assisa de armis habendis in Anglia") от 1181 r. предписывает, чтобы тот, кто владеет рыцарским леном, имел бы панцирь, шлем, щит и копье; кто владеет скотом или каким-нибудь другим движимым имуществом больше чем на 16 марок, - то же самое; кто имеет больше 10 марок - нагрудник, железный шлем и копье; все остальные свободные мужчины - куртки, железные шлемы и копья. Это оружие ни под каким видом не должно продаваться, а опекуны должны сохранять его для несовершеннолетних до достижения последними призывного возраста. Разъездные суды должны через присяжных распределить людей по разным классам, прочесть им эти предписания на собраниях графства и привести к присяге. Неявившийся на такое общеграфское собрание должен сам явиться в Вестминстер, т.е. на королевский двор, там присягнуть и получить назначение. Судьи должны повсеместно объявить, что если кто-нибудь не будет иметь предписанного оружия, то король не ограничится одним только штрафом, а речь будет идти о жизни и смерти.
Указ короля Иоанна от 1205 г. предписывает, что при первом известии о вражеском нападении всякий должен с оружием поспешить к обороне. Владеющий поместьем в случае неявки без уважительной (не по болезни) причины на все времена лишается этого поместья для себя и своего потомства. Не имеющие владений попадают вместе со своими потомками в рабство и должны платить подушный налог в 4 денария ежегодно. Никто по причине бедности не может уклониться от призыва, так как явившийся кормится за счет короля. Шерифы и баливы (бэйлифы) должны были повсеместно, на базарах и ярмарках, оповещать об этом приказе и под личной ответственностью сообщать королю о каждом уклоняющемся от призыва.
Новый указ о вооружении Генриха III от 1252 г. берет за исходную точку предписание Генриха II от 1181 г., однако, идет и дальше последнего. В то время как Генрих II категорически предписывает вооружение только всех свободных, Генрих III распространяет это на всех лиц от 16 до 60-летнего возраста, "граждан городов, свободных держателей, вилланов и прочих" (cives burgenses, libere tenentes villanos et alois); если Генрих II различает только 3 класса, то теперь их становится 5; от первого требуется конная служба; предпоследняя ступень наряду с мечом и кинжалом должна иметь и лук со стрелами; последняя ступень - владельцы мельчайших земельных участков или владельцы с движимостью более чем в 40 шиллингов - обязаны иметь только косы, кинжалы, ножи и тому подобное мелкое оружие. Ополчения эти должны возглавляться констеблями и главными констеблями.
Эти предписания могут служить нам примером того, как мало можно доверяться законам, даже когда они, как в данном случае, сохранились дословно если хочешь узнать историческую действительность. Правда "assises of amis" еще служат фундаментом для ныне существующей английской милиции, но как в древней, так и в новейшей военной истории она (милиция) вряд ли играла когда-либо какую-нибудь роль. Несмотря на сверхстрогие штрафы, средневековые предписания никогда даже приблизительно не проводились в жизнь: задача - распределить население по классам, заготовить списки, насильно заставить приобрести оружие и проконтролировать выполнение этого приказа - была слишком кропотливой и трудной, военная же ценность, даже при наилучшем выполнении, очень мала. Действительные войны, как мы уже видели, велись совершенно иначе организованными армиями; несмотря на то, что предписываемое Генрихом III всенародное ополчение мужчин от 16 до 60 лет должно было бы состоять из многих сотен тысяч, в решительных сражениях даже более поздней эпохи участвовали лишь немногие тысячи.
Разделение английского народа в отношении воинской повинности на 5 классов со ступенеобразным вооружением Гнейст сравнил с таким же разделением на 5 классов в древнеримских центуриях. Внешнее сходство бросается в глаза, но разница заключается в том, что у римлян речь идет о порядке набора в дисциплинированное войско, у англичан же - об ополчении, существовавшем почти только на бумаге, параллельно которому содержалось подлинное воинство. Кроме того теперь выяснилось, что знаменитый сервианский порядок разбивки на классы был не чем иным, как фикцией Катоовской среднесословной политики во II столетии (ср. т. I).
Но как ничтожно ни было практическое значение этих указов о вооружении, знакомство с ними все же для нас очень важно, так как они являются, во-первых, документом того, как малоценны такого рода неорганизованные массовые призывы, и, во-вторых, - аналогией подобных, знакомых нам постановлений более ранних времен средневековья, у вестготов и франков. Достоверно неизвестно, что, собственно, означает слово "ассизы"; вероятно, это сокращенное sententia assisa - "установление". Стеббс147 их просто называет "капитуляриями" в каролингском смысле, чем они на самом деле и являются. Я привожу здесь точный текст для того, чтобы облегчить сравнение. Как сильно каролингские капитулярии ввели в заблуждение научное исследование и сколько нам пришлось потратить труда, чтобы произвести им правильную оценку! Ведь надо было доказать, что буква средневекового законодательства и реальная действительность не только могут не совпадать, но, наоборот, стоят в прямом противоречии друг с другом. В отношении ассиз о вооружении Плантагенетов явно обнаруживается то, что в капитуляриях Каролингов можно было узнать лишь с трудом, потому что источники XIII в. уже не так скудны, как источники VIII в., и шаг за шагом позволяют ясно проследить действительное развитие. Так вот, более поздняя эпоха не только объясняет самое себя, но служит также для подтверждения правильности изложения предшествующей, как, например, швейцарский рассказ о бургундских войнах служит путеводной звездой при оценке рассказа Геродота о персидских войнах.
|
|
|
