Участие в политических событиях

Тамплиерам скорее отводят роль посредников, арбитров и послов. В Англии, в ходе гражданской войны между Матильдой и Стефаном Блуаским, они получали дары от обеих сторон. Когда изучаешь роль, которую они играли в англо-французских отношениях, трудно отделаться от мысли, что они постоянно «служили двум гос­подам». В 1160 г. они засвидетельствовали договор между Генрихом II и Людовиком VII: предусмотренный этим документом брак между сыном Генриха II, Генрихом Молодым, и дочерью Людовика VII, Маргаритой, должен был состояться через три года, поскольку будущие супруги были еще детьми. До этого срока рыцарям Храма пору-охрану трех замков — Жизора, Нефля и Нефшателя, — составлявших приданое Маргариты Французской. Но Генрих II опередил события и поженил двух детей в ноябре 1160 г. Три тамплиера, охранявшие замки, незамедлительно передали их королю Англии³⁷⁰. Только по этому случаю и на протяжении нескольких месяцев замок Жизор находился в руках тамплиеров. Продолжительность их пребывания там обратно пропорциональна тоннам нелепо­стей, написанных или переданных средствами массовой информа­ции в наши дни³⁷¹.

Недовольный Людовик VII изгнал троих тамплиеров; впрочем, случившееся не изменило его отношения к ордену, некоторые члены которого входили в круг его самых доверенных советников: напри­мер, Жоффруа Фушье, состоявший с королем в обширной и друже­ской переписке, или Эсташ Шьен, занимавшийся финансовыми делами³⁷².

Одиннадцатого марта 1186 г. Маргарита, вдова Генриха Молодо­го, уступила свои права на Жизор и другие замки за две тысячи семь­сот пятьдесят ливров в анжуйской монете, причем эта сумма была уплачена при посредничестве тамплиеров и госпитальеров. Гаранта­ми этого соглашения выступили магистры обоих орденов во Франции и Нормандии³⁷³.

Быть приближенными советниками беспрерывно враждующих между собой королей Франции и Англии, не угрожая единству орде­на, — тамплиерам этот подвиг оказался по силам. Иногда они попа­дали в трудное положение: в 1222-1224 гг. мэр и горожане Ла-Рошели обвинили тамплиеров в том, что они сеют смуту и играют на руку французской короне. Генрих III Английский передал папе письмо мэра, обвинявшего их в насильственных действиях против ордена госпитальеров в городе. Тогда понтифик обнародовал буллу, повелев «пресечь дерзости тамплиеров»³'⁴.

Другой пример прямого вмешательства в политические дела свя­зан с историей тамплиера Ричарда Милостынщика, который в 1255 г. фигурировал в списке советников проанглийской партии Комина в Шотландии³⁷⁵.

Слишком сближаясь с тем или иным лагерем, рискуешь столк­нуться с пагубными последствиями: тамплиеры итальянских госу­дарств Фридриха II дорого заплатили за неприязнь своего ордена к императору. Однако начало не предвещало ничего дурного: в 1209-1210 гг. молодой король осыпал их дарами и охотно утвер­ждал пожалования, сделанные другими. В 1223 г. он взял под свою защиту имущество тамплиеров в Германии и подтвердил привилегии, предоставленные им его предками, Генрихом VI и Фридрихом I³⁷⁶.

Все изменилось к худшему перед самым отбытием Фридриха II в крестовый поход, хотя документация дает противоречивые сведе­ния. В 1226 г. Фридрих вроде бы конфисковал владения тамплиеров и госпитальеров³⁷⁷. Но вот другой факт: замки и военные постройки Сицилийского королевства были переданы под командование двоих «магистров и провизоров императорских замков». И в 1228-1229 гг. один из них был тамплиером, а другой — госпитальером. Конститу­ция, принятая в Мельфи в 1231 г., изменила эту систему, увеличив число «провизоров», которые отныне уже не набирались из военных орденов³⁷⁸. Как бы то ни было, как раз в эти годы имели место круп­номасштабные конфискации имущества тамплиеров и госпитальеров, и, как уточняет Эрнуль, Фридрих «изгнал всех братьев с территории Сицилии»³⁷⁹. Мы располагаем внушительным списком конфискаций в районе Фоджи: корона конфисковала и перераспределила дома, сады, виноградники, оливковые рощи, пахотные поля, солеварни³⁸⁰.

Когда в 1231 г. Фридрих примирился с папой, тот потребовал, чтобы император вернул имущество, отнятое у орденов, что, как мы видели, смягчило их недовольство. Фридрих II прибег к уловкам, но в 1238 г. он оправдался за эту задержку; императору пришлось вер­нуть собственность ордену госпитальеров, ставшему его союзником. Однако тамплиеры ничего не получили обратно, поскольку в конце жизни в своем завещании Фридрих повелел, чтобы «все имущество воинства, дома ордена Храма, которые удерживал наш двор, были ему возвращены». Только тесными связями с папством, которые ор­ден Храма поддерживал в Италии, можно объяснить искреннее стремление Бонвичино, командора тамплиеров в Перудже, урегули­ровать конфликт между Пизой и Генуей, вспыхнувший из-за сардин­ской крепости Сант'Иджия в 1257 г. Он предложил, чтобы охрану замка поручили одному тамплиеру и одному госпитальеру. Речь шла о продолжении, но уже на Западе, «войны Св. Саввы», разделившей итальянские коммуны в Акре. Забавно было видеть, как орден Хра­ма, активно участвовавший в этом конфликте на Востоке, в Италии выступает в роли посредника³⁸¹.

Во второй половине XIII в. развитие монархического государства стало все чаще приводить к трениям с международными орденами: как правило, государство пыталось вернуть свои права и урезать ор­денские привилегии. Положение орденов «Церкви в Церкви, государства в государстве»³⁸² ставило ордены в непростое положение: можно ли одновременно служить Богу и королю?

Во время конфликта между папой Бонифацием VIII и Филиппом Красивым эта проблема встала перед орденами особенно остро. Тамплиеры Франции поддержали короля. Но в Ананьи папа, унижен­ный Гильомом де Ногаре и его подручными, находился «почти в одиночестве с братьями тамплиерами и госпитальерами». Шестого февраля 1304 г. Бенедикт XI, преемник Бонифация VIII, подтвердил все привилегии ордена Храма, вернув ему было пошатнувшееся до­верие. Бенедикт XI знал, что может положиться на орден в том, что­бы сдержать натиск французской монархии на папство. Позиция ко-мандорств во Франции была исключением из общего правила, требовавшего поддержать папскую власть³⁸³. Довольно опасное про­тиворечие в тот момент, когда государство, находившееся в постоян­ном поиске финансовых средств, могло, поддавшись искушению, воспользоваться действительными или предполагаемыми богатст­вами орденов не говоря уж о том, что их военная мощь могла вну­шать опасения. Несмотря на разницу в подходах, арагонец Хайме II, англичанин Эдуард I и француз Филипп Красивый воспринимали эту проблему одинаково.