 |
«Вопрос о рунах у славян..»
|
|
|
|
Древнейшие памятники рунического письма у славян датируются ориентировочно IV веком н. э. Большинство из них связано с так называемой черняховской археологической культурой, т. е. с группой славянских племён, обитавших во второй четверти I тысячелетия н. э. в Поднепровье, а также на территории современных Молдовы и Польши. Значительная часть этих памятников — обломки керамики, несущие отдельные рунические или руноподобные знаки или фрагменты рунических надписей.
Черняховские рунические фрагменты вызывали и продолжают вызывать по сей день немалые споры. Сам по себе тот факт, что в данном случае мы имеем дело с руническим письмом, сомнений сейчас не вызывает — к этому выводу пришли как руководители археологических работ на территории распространения Черняховской культуры (М. А. Тиханова и др. ), так и специалисты-рунологи (например, румынский археолог Б. Митря)50.
Другое дело, что, несмотря на прекрасные работы академика Б. А. Рыбакова, доказавшего славянское происхождение Черняховской культуры[36], многие авторы до сих пор приписывают черняховские рунические памятники готам, ссылаясь на значительность готского элемента в этногенезе самой Черняховской культуры. Правда, логика этих авторов заставляет в очередной раз вспомнить знаменитое чеховское «этого не может быть, потому что не может быть никогда»: черняховские руны являются готскими потому, что готской является сама Черняховская культура, а черняховская культура является готской потому, что на территории ее распространения встречаются рунические памятники...
... Странным образом сложилось так, что все исследователи славянских рун на
протяжении почти двух столетий непременно попадали в один из двух враждующих лагерей, представители одного из которых отвергали все доводы в пользу славянских рун и все без разбору предметы с рунами, отличающимися от Футарка, объявляли подделкой (И. Ягич и др. ), а представители противоположного лагеря — любую царапину на археологических находках с любой __ ^ территории истолковывали как славянские руны (Е.
|
|
|
/|. j | Классен, Ф. Воланский и др. ).
V Г Так, Классен вослед за Воланским объявляет
древними славянскими рунами знаки италийских (в том числе этрусского) алфавитов и в трех выпусках своих «Новых материалов к истории... » приводит славянское прочтение многих десятков надписей с
Италийского полуострова. Наивность и необоснованность трактовок Воланского и Классена могла бы вызвать умиление, если бы их публикации не вводили многих в заблуждение до настоящего времени[37]. В то же время Ягич в своей большой работе «Вопрос о рунах у славян» излагает настолько негативный взгляд на проблему славянских рун, что вся западнославянская археологическая наука XIX — начала XX веков невольно представляется коллекционированием и описанием бесчисленных подделок[38].
Разумеется, подобный максимализм обеих враждующих сторон ни в коем случае не мог привести к установлению истины; более того, подобная ситуация сохраняется и поныне, когда одни исследователи брезгливо морщатся при упоминании
о докириллической письменности славян, а другие — читают на современном русском без разбору все надписи всех времен и народов — от знаков на печатях Хараппы до латинских эпитафий на римских надгробиях...
Сейчас работа в области славянской рунологии требует от исследователя прежде всего именно непредвзятости и незамутненности взгляда, свободы и от христианского снобизма, полагающего, что славяне до крещения были грязными дикарями, которые a priori «неймаху писмен», и от безграмотного фанатизма, свято верящего, что «Россия — родина слонов». Попытка обзора, с такой непредвзятой точки зрения, известных на данный момент памятников рунического Искусства у славян была предпринята мною в большой работе, опубликованной в 1998 году в альманахе «Мифы и магия индоевропейцев»[39]. Откликом на эту публикацию прозвучала статья белорусского историка А. Бычкова «Вендские руны», содержащая ряд интереснейших фактов[40]. Позднее
|
|
|
— в 2001 и 2005 гг. соответственно — вышли в свет мои «Славянские руны»
и
«Славянская руническая письменность» А. Бычкова и Д. Громова; пожалуй, две эти работы и по настоящее время остаются единственными попытками беспристрастного — насколько это возможно — подхода к «вопросу о рунах у славян»...
... К сожалению, сразу следует указать, что значительная — и, вероятно, большая — часть корпуса памятников славянского рунического письма была и остается для нас недоступной, а в ряде случаев и безвозвратно утраченной. Печальным тому примером может послужить замалчивание, а иногда и уничтожение берестяных грамот с некириллическими текстами, обнаруженных при проведении раскопок в Новгороде Великом. То, что не было уничтожено, до сих пор, вероятно, пылится даже не в государственных хранилищах, а в частных коллекциях. Единственный опубликованный пример славянского памятника такого рода — обнаруженная В. Г. Митрофановым в 1989 году при раскопках в Старой Руссе берестяная грамота с выполненным рунами текстом59.
Берестяная грамота с руническим текстом из Старой Руссы
Лишь немногим лучшая судьба оказалась у другой группы памятников — предметов с надписями со славянского городища Масковичи в Витебской области, где проводила раскопки известный белорусский археолог Л. В. Дучиц. Огромная коллекция из более чем сотни костяных фрагментов, покрытых руническими и подобными руническим знаками (фрагменты датируются XII— XIII веками) была в свое время перевезена в Москву ведущему российскому рунологу Е. А. Мельниковой — для исследования и попытки дешифровки. Прочитать рунические надписи на языках германской группы не удалось и... потому, вероятно, они до сих пор лежат где-то в Москве, почти никому не известные. В совместной статье Дучиц и Мельниковой, опубликованной в «Древнейших государствах на территории СССР» за 1980 год, приведен рисунок лишь нескольких небольших фрагментов; немногим больше информации оказалось и в дополненном переиздании книги Е. А. Мельниковой «Скандинавские рунические надписи»60. Где в настоящее время находится сама коллекция, и что с ней будет в дальнейшем, мне не известно. Лишь благодаря помощи наших белорусских коллег мне удалось получить прорисовки большей части памятников, некоторые из которых были опубликованы мной в упомянутых выше работах и воспроизводятся также и в этой книге.
|
|
|
Возможно, к тому же варианту славянского рунического письма, что и граффити из Масковичей, принадлежат надписи так называемого Пневищинского камня также найденного в Белоруссии (Могилевская область). Обнаруженный в 1873 году князем A. M. Дондуковым-Корсаковым, в наше время этот камень упоминается акад. Б. А. Рыбаковым[41]; позднее подробно рассматривается М. Л. Серяковым62. Первоначально же сведения о камне были опубликованы в сборнике «Полоцко-Витебская старина»63.
Первоначально этот камень высотой в один аршин стоял на вершине обложенного камнями большого кургана близ деревни Пневища, у ручья Любосвиже (Горецкий уезд). Обнаруживший камень кн. A. M. Дондуков- Корсаков, будучи любителем старины, спас камень от ожидавшей его судьбы лечь в фундамент строящейся церкви и сохранил в сарае своего поместья, сделав прорисовку надписей на нем. Вторую прорисовку камня выполнил моравский археолог д-р Г. Ванкель, посетивший поместье по приглашению князя. К сожалению, год спустя после обнаружения камня в усадьбе, где он хранился, произошел пожар, и камень был утерян.
Существующие трактовки надписей на Пневищинском камне весьма разнообразны. Сам князь считал знаки на камне рунами, а курган, на котором камень стоял (и под которым не было обнаружено захоронения), — своего рода «мемориалом», посвященным победе в 984 году воеводы Волчьего Хвоста над радимичами (битва, согласно летописному сообщению, произошла на реке Пещаны, поблизости от расположения кургана). Несколько позднее А. Мюллер «прочитал» надпись с помощью еврейского алфавита, получив следующий текст: «Памятник Ваала. Здесь мы его выдолбили». «Прочтение» Мюллера было настолько абсурдным, что его даже не критиковали.
|
|
|
В 1997 году М. Л. Серяков опубликовал собственное оригинальное прочтение текста на Пневищинском камне[42]. Этот автор представил в своей очень добротной и основательной работе возможный вариант реставрации одной из докириллических славянских письменностей, которую он связал с древнеиндийским письмом брахми. Вне зависимости от того, насколько верными являются выводы М. Л. Серякова, рассмотрение его предположения выходит за рамки данной книги, и мы упоминаем о нем лишь в той связи, что именно как один из памятников этой родственной брахми письменности автор рассматривает и надписи на Пневищинском камне. Однако я лично более склонен видеть в данных надписях руническое письмо, хотя и воздерживаюсь от попыток дешифровки, вряд ли возможной на недостаточном материале одного только этого камня. Вместе с тем не буду однозначно отказываться и от версии М. Л. Серякова, которая в принципе действительно может оказаться близкой к истине. Будущее, хочется верить, покажет.
Еще одно доказательство — пусть относительно косвенное — существования у восточных славян письменности (возможно, рунической) до Кирилла и Мефодия было выдвинуто в свое время талантливым, но, к сожалению, рано и трагически погибшим историком Н. Энговатовым. Энговатов обратил внимание на употребление в надписях на русских монетах XI века некириллических знаков, причем употребление устойчивое[43]. Так, например, в надписях на монетах кн. Владимира («Владимиръ на столъ а се его сребро» и т. п. ) почти постоянно вместо кириллической буквы «А» употребляется некий знак, представляющий собой в большинстве случаев вертикальную черту с отходящей от нее влево наклонной ветвью. Совершенно справедливо исследователь предположил, что в этих надписях знаки нововведенной кириллицы сочетаются
со знаками некого более древнего, дохристианского письма — своего рода
реликтами древней русской письменности.
Несколько больше памятников докириллического письма сохранилось у славян Центральной Европы. Как правило, к таковым памятникам причисляют знаменитые Шутгардские (Ситские) наскальные надписи, обнаруженные в 1928 году в Болгарии, в Родопах, близ села Ситово, неподалеку от руин древнего Шутгарда. Первое описание надписи принадлежит секретарю археологического общества в Пловдиве Пееву (цит. по статье Стефана Христова в журн. «Техника
|
|
|
— молодежи»): «При внимательном осмотре южной стены пещеры (стена представляет собой почти отвесную скалу) мы обнаружили, что примерно в двух метрах от пола высечена гладкая отшлифованная полоса шириной от 23 до 30 см и длиной 260 см. На этой полосе выдолблены какие-то загадочные знаки. Без сомнения, надпись сделана рукою человека. Знаки напоминают так называемые рунические письмена, которыми пользовались древнегерманские народы... » Расшифровать надпись Пееву не удалось.
В той же пещере, что и предыдущая, Пеевым была обнаружена еще одна надпись, названная позднее Малой Шутгардской. Из его отчета: «... восточная стена пещеры представляет собой огромный каменный блок.
Здесь мы также обнаружили надпись высотой 23 см и длиной 80 см». Как и первая, надпись не дешифрована.
Севернее, в Южной Словакии, близ слияния Вага и Туроча, неподалеку от Велестура, находится ещё одна славянская наскальная руническая надпись, описанная и рассмотренная в свое время несколькими авторами:
Жунковичем[44] и, несколько позднее, Ружичкой в его труде по славянской мифологии[45]. Кроме Велестурской,
Жункович упоминает ещё восемь рунических наскальных надписей, известных уже в начале XX века, но к моменту выхода его работы (1918) ещё не изученных.
Но больше всего рунических памятников связано с самыми северными из центральноевропейских славян — с теми славянскими народами, что обретались на южных берегах Балтики и в средневековых источниках назывались совокупно венедами или вендами.
Именно о них мы и будем говорить далее, но прежде того было бы, вероятно,
небезынтересно обратиться к вопросу о происхождении самого термина, означающего литеры рунического письма.
* * *
Традиционное ныне толкование слова руна устоялось в научной среде еще в конце прошлого столетия. Совершенно справедливо германское runa, rune, обозначающее литеру рунического письма, связывается с готским гйпа — «тайна» и др. -нем. глаголом гйпеп (совр. нем. raunen) в значении «шептать»69. Некое разнообразие в трактовку слова руна внес Найджел Пенник, указавший на его несевероевропейские параллели: др. -кельт. run, ср. -валл. rhin со значением «шепот», «шептать»; совр. ирл. run, «тайна»; шотл. -гэльск. run, «жребий»[46]. Однако практически все современные исследователи упускают из виду славянские языки (к слову, гораздо более близкие к скандинавским, чем те же кельтские). Не так обстояло дело в конце XIX — начале XX века, во время расцвета исследований по славянской рунике.
Так, пытался в свое время связать слово руна с серб, gronic «говорить» польский славист А. Кухарский (работы которого нам, к сожалению, недоступны). Но против такого толкования равно выступали В. Цыбульский и И. Ягич, находя его «сумасбродным». А вот против более позднего предположения Д. Жунковича (1918) ни один исследователь не смог выдвинуть никаких контрдоводов. Версию Жунковича попросту забыли, как это нередко случалось в области славянской рунологии...
... В свое время мне довелось прийти к тому же выводу, какой был сделан Жунковичем, почти независимо от этого исследователя. Меня поразило
существование множества славянских рек, носящих загадочное имя Руна. В большинстве случаев этимология этих названий считается невыясненной. Но ведь существует старый славянский корень рун: именно от него происходят рус. рана, ранить, рыть, укр. рилля «борозда». По Жунковичу, этот же корень содержит глагол рути — «резать» и существительное руна, означающее «прорез», «борозда»... РЕЗА. Не этими ли резами чьтеху и гатааху древние славяне?
А в 1989 году, как мы уже упоминали в самом начале книги, Р. Моррис и Э. Антонсен связали др. -исл. ™n с индоевропейским корнем, имеющим значение «царапать», «делать насечки», — и к этому же корню, несомненно, восходит и данный славянский корень.
Вероятно, термин руна происходит все же от древнейшей североевропейской основы со значением «резать» (что выглядит естественным), в то время как появление европейских слов того же корня, но уже носящих значение «тайна», «говорить в тишине» — вторично и связано с магическим применением древних резаных знаков. Древних рун.
|
|
|
