 |
Станислав Жолкевский. Неизв. художник
|
|
|
|
Станислав Жолкевский
Неизв. художник
С отъездом Жолкевского польское управление превратилось в настоящую диктатуру. Первым помощником Гонсевского, главой Казенного приказа, стал безродный дьяк Федор Андронов, из бывших торговцев. Это оскорбило бояр больше всего.
Расквартированные по частным домам жолнеры и наемники вели себя по-хозяйски, притесняя и обижая горожан. Вокруг Москвы разъезжали конные отряды, реквизируя всё, что им хотелось.
Поляки вели себя не как слуги русского царя Владислава, а как иноземные захватчики, каковыми они и являлись.
Гибель Лжедмитрия II
При этом размер оккупационного корпуса оставался невеликим: четыре с половиной тысячи поляков и некоторое количество наемных солдат, перешедших из армии царя Василия. Этого худо-бедно хватало для контроля над столицей, но не над всей страной.
А страна была неспокойна.
С этого момента единственным знаменем, способным объединить самые разные группы населения, становится религия, защита православия. Русские люди держались за веру так истово, потому что у них ничего больше не осталось. Государство развалилось, царь в плену, последняя твердыня Смоленск вот-вот падет. Всё, что можно было потерять, – потеряно, всё, что можно отобрать, – отобрано. Но веру, субстанцию нематериальную, отобрать нельзя, вот за нее и держались.
В указе, который Семибоярщина разослала по провинциям, объявлялось, что царь Владислав примет русскую веру, но подтверждений этому не последовало. А в Калуге сидел свой православный царь, уж какой ни есть. И акции Тушинского Вора вновь пошли вверх – не по его заслуге, а от безысходности. Раньше патриоты антипольской направленности делились на сторонников царя Василия и сторонников царя Дмитрия, теперь остался только второй.
|
|
|
Волновались Владимир и Суздаль, Тверь и Ростов Великий. В лагерь к самозванцу тянулись люди из глубинки, и Лжедмитрий опять становился грозной силой. Появился в калужском стане и деятельный предводитель – вернулся Иван Заруцкий, какое-то время послуживший королю и понявший, что у поляков ему дороги не будет.
С Заруцким отряды Лжедмитрия стали вести себя боевито. Они активно нападали на польские разъезды, убивали шляхту, грабили литовских купцов, перерезали коммуникации.
Если прежде Лжедмитрий подрывал власть царя Василия, то теперь он становился серьезной проблемой для польской Москвы, у которой было еще меньше войск, чем в свое время у Шуйского.
Правительство позвало на помощь Яна Сапегу, который не отказался скрестить сабли со своими вчерашними соратниками (он ведь долго служил Лжедмитрию), но в ноябре-декабре Заруцкий нанес сапежинцам два поражения и отбросил их.
Неизвестно, чем бы закончилось очередное возвышения Тушинского Вора, если бы в это время он не погиб.
Смерть второго Лжедмитрия так же несуразна, как вся его история.
В тушинском стане долго находился касимовский татарский царек Ураз-Мухаммед, присягнувший самозванцу. Когда Сигизмунд пришел под Смоленск и стал звать к себе тушинцев, Ураз-Мухаммед покинул Дмитрия и примкнул к полякам. Но его семья осталась в Тушине, и хан, соскучившись по жене и сыну, тайно пробрался в лагерь. Там его опознали. Мнительный Лжедмитрий заподозрил старика в злых умыслах и велел его убить.
Личная охрана «царя» тоже состояла из татар, которыми командовал князь Петр Урусов, близкий друг убитого.
Улучив момент, когда вокруг никого не было, Урусов отомстил за Ураз-Мухаммеда: застрелил Лжедмитрия и отрубил ему голову, после чего скрылся.
|
|
|
Это произошло 11 декабря 1611 года. Потом труп долго лежал в холодной церкви непогребенным, и зеваки ходили на него поглазеть. Он и живой был востребован только в качестве символа, а уж мертвый стал вовсе никому не нужен.
Так заканчивается трагически-плутовская эпопея Тушинского Вора, но не «тушинского лагеря».
Поначалу, лишившись живого знамени, Заруцкий хотел всё бросить, но Марина Мнишек, бывшая на последней стадии беременности, удержала и его, и казаков. А через несколько дней у «царицы» родился мальчик – и появился новый «государь», ничем не хуже (а пожалуй, и лучше) прежнего. Его назвали Иваном в честь Ивана Грозного. Партия самозванца, теперь уже исключительно простонародно-казацкая, кое-как сохранилась. Ей еще долго предстояло играть важную роль в гражданской войне.
Великое посольство
Одним из последних хитроумных маневров Жолкевского перед отъездом было снаряжение «великого посольства» русской знати в ставку короля под Смоленск. Предполагалось, что лучшие люди страны должны торжественно попросить Сигизмунда, чтобы тот отпустил сына на царство. На самом же деле гетман нанес еще один удар по обломкам московского государства. Одним из непременных условий успешной оккупации является устранение прежней элиты – «обезглавливание» нации. Если бы подобная операция была осуществлена насильственным образом, это вызвало бы возмущение и даже восстание населения, а так всё получилось благопристойно и не менее действенно.
В состав делегации вошли неудобные для поляков бояре, включая недавнего претендента на престол князя Василия Голицына и самого деятельного церковного иерарха Филарета Романова, а также почти все видные представители столичного и провинциального дворянства. Послов набралось около пятидесяти, а вместе с сопровождающими, тоже не последними людьми, из Москвы выехало больше тысячи двухсот человек. Остались те бояре, кого поляки не опасались, во главе с тихим и послушным Федором Мстиславским. Как уже было сказано, Жолкевский вывез с собой и братьев Шуйских – чтоб ни у кого не возникло соблазна вызволить свергнутого царя из заточения.
|
|
|
