 |
Итоги Северной войны по Ништадтскому миру
|
|
|
|
Швеция утратила заморские колонии и перестала быть империей, погрузившись во внутренние дела. Однако не было бы счастья, да несчастье помогло – страна навсегда избавилась от тирании и абсолютизма. Нынешние шведы, кажется, рады тому, что в 1709 году потерпели поражение под Полтавой.
Петр, который устраивал пышные празднества и по гораздо менее значительным поводам, затеял многонедельное ликование, начавшееся в Петербурге и завершившееся в Москве.
В новой столице чествовали языческого Януса, покровителя великих начинаний (двуликое божество, пожалуй, как нельзя лучше символизировало неоднозначность петровских свершений). Для старой столицы избрали бога попонятней – Бахуса. В обеих торжественных процессиях царь участвовал лично, нарядившись голландским матросом. Что должна была означать эта аллегория в момент великого национального триумфа, не вполне понятно.
В других городах, вдали от государя, иностранцев и Всешутейшего Собора, тоже праздновали, но по старине, чинно – молебствиями.
На радостях царь выказал мало свойственное ему милосердие. Из тюрем выпустили всех, кроме рецидивистов, должникам простили долги, сибирским каторжникам дозволили вернуться – правда, тех, что с вырванными ноздрями, оставили за Уралом, чтоб своим видом не пугали людей, однако и безносым вышла поблажка, с них сняли цепи.
Случилось и еще одно событие, историческое. В первый день празднований, 22 октября 1721 года, Сенат и Синод всеподданнейше нарекли Петра Алексеевича «Отцом Отечества», «Великим» и «Императором Всероссийским», а страна отныне стала называться Российской империей.
Против «отца» и «великого» другие державы ничего не имели, это было внутреннее дело русских – как они будут называть своего правителя, иное дело – императорский титул. В Европе имелся только один император – германский, и русская дипломатия потратит много лет и пойдет на немалые компромиссы, чтобы другие государства одно за другим признали за русскими монархами императорское достоинство. (Первой, как ни странно, это сделает Швеция, но уже после Петра, в 1733 году. )
|
|
|
Впрочем, иностранцы могли относиться к изменению титульного статуса Романовской династии как угодно. Главное, что сама Россия стала считать себя империей и в дальнейшем всегда стремилась соответствовать этому громкому названию.
Последние годы
1722–1725
Главное внимание Петра теперь обращается на обустройство внутренней жизни. Пока шла бесконечная война, до многого не доходили руки, а что-то было придумано наскоро и теперь пришлось переделывать. О многочисленных преобразованиях последнего петровского периода речь пойдет в третьей части тома, однако новоиспеченный император не ограничивался гражданскими заботами. Сразу же после Ништадтского мира Россия опять засобиралась в большой военный поход, и вызвано это было не очередным порывом кипучей натуры самодержца, а потребностями юной империи.
Империя – это тип государства, которое по своей природе «газообразно», то есть постоянно пытается расширяться во всех возможных направлениях. Если поблизости есть нечто соблазнительное и кажущееся легкодоступным, империя должна занять это пространство. На западе держава уже достигла максимального размера, но оставался восток, и там было куда двигаться.
В московском государстве очень большое значение имели торговые связи с Азией. Транзит персидских и индийских товаров был одной из важнейших статей государственного дохода, а с точки зрения европейских купцов, представлял чуть ли не главную ценность контактов с Россией. Политика Петра была ориентирована прежде всего на торговлю с Западом, но это не означало, что царь готов отказаться от богатств Востока. Даже в разгар шведской войны он не забывал об азиатских интересах.
|
|
|
Под «интересами» следует понимать прежде всего поиск дополнительных денежных средств, которых вечно не хватало. В 1714 году до Петра дошло известие, что в Средней Азии, во владениях хана Хивинского, есть много золота. Немедленно последовал указ отправить новому хану Шергази посольство под предлогом поздравления с восшествием на престол, а на самом деле, чтобы «проведать про город Эркеть, [128] сколько далеко оный от Каспийского моря и нет ли каких рек оттоль или хотя не от самого того места, однако ж в близости в Каспийское море? ». Реки были нужны, потому что по ним передвигаться проще и быстрее, чем через пустыню.
Снарядили экспедицию подполковника Бухгольца, которая двинулась из Сибири на юг и основала несколько опорных пунктов: Омск, Семипалатинск, Усть-Каменогорск. Слухи о золоте вроде бы подтверждались.
Тогда в 1716 году уже с другого направления, из Астрахани, в степь двинулся большой отряд под командованием преображенского капитана князя Бековича-Черкасского. Это был крещеный кабардинец (в прежнем качестве его звали Девлет-Кизден-Мурза), некогда сопровождавший молодого Петра в первом европейском путешествии, затем получивший морское образование и составивший первую карту Каспийского моря.
Официально считалось, что это посольство, но для мирной миссии у князя было многовато солдат – около четырех тысяч. Задания Бекович получил такие: построить форпост в Закаспийском крае, выяснить всё про золото, устроить торговый путь в Индию, хивинского хана обратить в российское подданство, а его соседа хана Бухары «хотя не в подданство, то в дружбу привести таким же образом». Иными словами, это была военная колониальная экспедиция.
Бекович заложил крепость и вернулся в Астрахань за подкреплениями и приказами.
В следующем 1717 году он пошел через пустыню уже прямо на Хиву. В шести днях пути от города русских встретила большая хивинская армия – хан, разумеется, не поверил, что его идут поздравлять с таким сопровождением. Состоялся бой, в котором сказалось преимущество современного оружия и строя. В трехдневном бою хивинское войско стрелами и допотопными ружьями «побило козаков человек с десять», а само понесло ощутимый урон.
|
|
|
Тогда Шергази-хан изменил тактику. Он согласился принять русских как дорогих гостей, но попросил их разделиться на несколько партий, поскольку в одном месте обеспечить большое количество людей и лошадей водой никак невозможно. Князь Бекович-Черкасский, очевидно, уверенный в том, что после поражения хивинцы будут вести себя смирно, и, памятуя царский приказ о приведении хана в подданство, дал себя уговорить. В результате русских перехватали и перебили по частям. Погиб и Бекович, чью голову Шергази затем отправил показать хану бухарскому.
В 1717 году Петру было не до того, чтобы отправлять в далекий край новую армию, тем более что сведения о среднеазиатском золоте оказались ложью.
Однако в 1722 году большая война закончилась, а на востоке появилась приманка много привлекательней безводных хивинских пустынь.
Некогда могущественное Персидское царство переживало тяжелые времена. Последний монарх сефевидской династии Солтан-Хусейн (1694–1722), правитель бездеятельный и безвольный, проявлял жесткость только в вопросах религии. Он подвергал преследованиям всех нешиитов, однако не имел ни надежного войска, ни верных наместников, и в результате по всей стране начались восстания. Взбунтовались сунниты, последователи суфизма, зороастрийцы. Восстали и Кавказ, и Курдистан, и Ширван, арабские пираты захватили Персидский залив, а самый опасный мятеж разразился в Афганистане. Весной 1722 года молодой кандагарский эмир Мир-Махмуд разбил правительственные войска и осадил столицу Исфаган. Положение шахиншаха стало безвыходным.
Россия внимательно следила за персидскими событиями. Еще в 1717 году ко двору шаха прибыл российским посланником молодой деятельный офицер Артемий Волынский с заданием не столько дипломатическим, сколько шпионским: разведать местность, состояние персидской армии и флота, укреплений, дорог и прочего. Всё это он должен был делать втайне и записывать собранные сведения в секретный журнал. Любознательность посланника, по-видимому, была замечена, и его сначала изолировали, а затем отправили восвояси, но Волынский углядел главное. В его отчете говорилось:
|
|
|
Здесь такая ныне глава, что он ни над подданными, но у своих подданных подданный, и чаю редко такого дурачка можно сыскать между простых, не токмо из коронованных… Как я здешнюю слабость вижу, нам без всякого опасения начать можно, ибо не только целою армиею, но и малым корпусом великую часть к России присовокупить без труда можно.
Петр произвел Волынского в генерал-адъютанты и назначил губернатором Астрахани, чтобы оттуда продолжать наблюдение за Персией. Едва только закончилась шведская война, как Волынский оказался в Петербурге с известиями о том, что «удобнее нынешнего времени не будет».
Кроме выгодности момента было еще одно соображение, побудившее Петра действовать быстро: на ослабевшего соседа могла напасть враждебная Турция, тем самым расширив свои владения и обогатившись.
Предлог для вмешательства в персидскую междоусобицу легко нашелся. Восставшие против шаха лезгины незадолго перед тем ограбили в Шемахе русских купцов. Петр объявил, что российское оружие восстановит в Персии мир и порядок. Таким образом вторжение было представлено не как война, а как помощь законному государю против бунтовщиков.
Весной 1722 года царь и царица поплыли по Волге в Астрахань, где строились корабли и куда со всех сторон стягивались войска.
В походе должны были участвовать 30 тысяч солдат, 5 тысяч моряков и большое количество иррегулярной конницы, калмыцкой и татарской.
В июле вся эта армия морем и сушей двинулась на юг. Серьезному сопротивлению взяться было неоткуда. Персидские вассалы из числа кавказских феодалов склонялись перед такой силой. Застроптивился только владетель маленького дагестанского княжества Утемиш. Петр спалил столицу, часть захваченных пленных повесил, а другим велел отрезать носы. После этой показательной акции всё шло гладко, если не считать тягот от жары и нехватки фуража. Триумфальное шествие завершилось 23 августа 1722 года капитуляцией самого большого города области Дербента.
Дальше на юг Петр следовать не стал, тем более что приближалось время осенних штормов. Сам император вернулся в Россию, как водится, отметив победу пышными празднествами и фейерверками, а дальнейшее поручил своим военачальникам.
В Персии между тем ситуация все больше запутывалась. В октябре после полугодовой осады капитулировал Исфаган. Шах оказался в плену, династия пала.
В 1723 году два русских корпуса беспрепятственно оккупировали всё западное и южное побережье Каспия: генерал-майор Матюшкин с четырьмя полками легко захватил Баку, а полковник Шипов всего с двумя батальонами вовсе без боя занял Решт.
|
|
|
