Священное Писание и святоотеческое наследие о проблеме глухоты

Глухота — это явление, с которым человечество столкнулось с древнейших времен. Отношение к глухим людям в обществе зависит от многих факторов, но в первую очередь от его духовного и нравственного состояния. Ввиду особого мировосприятия глухих людей, свойственного им предметно-образного мышления и фактического отсутствия в жестовом языке абстрактных религиозно-философских понятий встает вопрос о возможностях и мере духовного просвещения глухих людей, а также способах и методах пастырского окормления людей с нарушением слуха.

Религиозная вера является бесценным даром Божиим, открывающим человеку путь ко спасению, путь в Царствие Небесное. Это не просто уверенность в Божественном бытии, а обновленная преображенная жизнь с Богом и в Боге, которая открывается нам во Христе Иисусе. Учение о важности веры в деле спасения раскрывается в посланиях апостола Павла. Суть этого учения заключается в том, что «без веры угодить Богу невозможно» (Евр. 11, 6). Но сам апостол Павел задается вопросом «как веровать в Того, о Ком не слыхали?» (Рим. 10, 14) и утверждает, что «вера от слышания, а слышание от слова Божия» (Рим. 10, 17). Но возможно ли «слышание» слова Божия глухим человеком и является ли телесная глухота препятствием для религиозной веры или ущербностью в духовной жизни? Этот вопрос интересовал многие поколения людей. Не умея обучать людей, лишенных слуха, их приравнивали к умалишенным. Согласно римскому праву «глухие от рождения и не умеющие говорить были признаны недееспособными и сведены в один класс с сумасшедшими и младенцами, которые не могли выполнить от своего имени ни одного юридического действия»[6]. В античной древности глухие не только были ограничены в своих правах, но и испытывали притеснения и дискриминацию: «Геродот, например, считал глухих “негодными, неспособными”, Аристотель — “необучаемыми, бесчувственными и неспособными рассуждать, ничем не лучшими животных”»[7].

Иное отношение к проблеме глухоты мы встречаем в Слове Божием и творениях святых отцов. В Священном Писании и Священном Предании мы находим как богословское обоснование принципов духовного просвещения глухих, так и основные методы работы с глухими: жестовая речь, помощь переводчика, письменное общение и некоторые другие. Тема глухоты поднимается как в Новом, так и в Ветхом Завете. Как известно, пророк Моисей страдал нарушением речи, на что ссылался при призвании его к делу проповеди народу Божию: «О, Господи! человек я не речистый, и таков был и вчера и третьего дня, и когда Ты начал говорить с рабом Твоим: я тяжело говорю и косноязычен» (Исх. 4, 10). На что Господь ответил ему: «Кто дал уста человеку? кто делает немым, или глухим, или зрячим, или слепым? не Я ли Господь Бог? итак пойди, и Я буду при устах твоих и научу тебя, что тебе говорить» (Исх. 4, 11-12). Господь повелевает Моисею взять себе «переводчиком» двоюродного брата — Аарона, который с детства общался с Моисеем и понимал его речь: «Ты будешь ему говорить и влагать слова Мои в уста его, а Я буду при устах твоих и при устах его и буду учить вас, что вам делать; и будет говорить он вместо тебя к народу; итак он будет твоими устами, а ты будешь ему вместо Бога» (Исх. 4, 15-16). Тем самым Господь благословил принцип и метод перевода Слова Божия при языковом барьере между проповедником и паствой. «В этом контексте Аарона можно считать первым переводчиком, исполняющим функцию посредника в диалоге или публичной речи»[8].

В книге Левит, регламентирующей ритуальные и нравственные нормы жизни ветхозаветного Израиля, пророк Моисей передает повеление Божие: «Не злословь глухого и перед слепым не клади ничего, чтобы преткнуться ему; бойся Господа Бога твоего» (Лев. 19, 14). Этот запрет на дискриминацию людей с физическими нарушениями сохраняется и даже усиливается в Новом Завете. За унижение инвалида 57-е правило святых апостолов предусматривает отлучение от Церкви как священнослужителей, так и мирян в силу несоответствия такого поведения духу христианской любви: «Аще кто из клира хромому, или глухому, или слепому, или ногами болезненному посмеется: да будет отлучен. Такожде и мирянин»^[9].

Не только пророк Моисей, но и другие пророки Ветхого Завета также затрагивали проблему глухоты, что свидетельствует о распространенности в те времена этого недуга. Святой царь и пророк Давид, дабы показать свою немощность в этом мире, сравнивает себя с глухонемым человеком: «Я, как глухой, не слышу, и как немой, который не открывает уст своих; и стал я, как человек, который не слышит и не имеет в устах своих ответа» (Пс. 37, 14-15). Примечательно, что святой пророк разделяет понятия глухоты и немоты, так как глухие и слабослышащие люди очень болезненно реагируют, когда их называют глухонемыми. Многие из них умеют говорить, чему учатся ради возможности общения со слышащими, прилагая много сил и времени.

В мессианском аспекте рассматривает проблему глухоты святой пророк Исаия: «Он придет и спасет вас. Тогда откроются глаза слепых, и уши глухих отверзутся» (Ис. 35, 4-5).

А святой апостол и евангелист Лука описывает случай, произошедший на стыке Ветхого и Нового Заветов. За неверие архангелу Гавриилу, посланному от Бога возвестить о скором рождении Предтечи и Крестителя Господня Иоанна, его будущий отец священник Захария был наказан немотой. Это произошло в храме во время несения им священнической череды. Когда Захария вышел к народу, он не мог говорить и объяснялся знаками (жестами), по которым народ понял, что ему было видение. Захария оставался немым до исполнения слов архангела — рождения сына (см.: Лк. 1, 20-23). Святитель Феофилакт Болгарский, комментируя это событие, говорит: «Захария делал знаки народу, вероятно, вопрошавшему о причине молчания; но так как он не мог говорить, то и объяснял причину знаками»^[10].

Дальнейшее евангельское благовестие свидетельствует, что не только сам Захария изъяснялся жестами, но и к нему обращались с помощью жестов: «И спрашивали знаками у отца его, как бы он хотел назвать его» (Лк. 1, 62). «Можно полагать, что Захария перестал и слышать, а не только говорить. Иначе ни к чему было бы с ним объясняться жестами, как разговаривают обыкновенно с глухими»^[11]. Затем Захария просит дощечку, на которой пишет имя будущего пророка, так как жестом имя показать невозможно. В этом евангельском повествовании мы явно видим свидетельство Священного Писания, а соответственно, и Божие благословение на использование при общении с глухими жестовой речи, а при невозможности изъясниться жестами — изъяснения письменным способом или использованием его аналога — дактилологии (ручной азбуки).

В Евангелии от Марка приводится повествование о том, как во время путешествия Господа нашего Иисуса Христа через Десятиградие привели к Нему глухого косноязычного с просьбой исцелить его. Множество чудес и исцелений Господь совершил одним Своим словом. Тут же Он действует иным образом, вкладывает Свои пальцы в уши глухого и, плюнув, касается его языка, и, воззрев на небо, вздохнув, говорит: «Отверзись» (см.: Мк. 7, 31-37). Господь, конечно, мог исцелить его одним Своим словом, но Он нисходит к немощи глухого человека и исцеляет его способом, доступным для его восприятия, его деятельного волевого участия. Глухой косноязычный человек вверил себя в руки Божии, доверяет Господу, совершающему над ним все эти действия, и проявление этой веры открывает ему возможность исцеления.

«По объяснению епископа Михаила, Иисус отвел больного в сторону, желая отклонить праздное любопытство полуязыческой толпы, состоявшей из язычников и евреев; вложил в уши больного пальцы Свои и коснулся языка его — для того, чтобы этими действиями возбудить у больного веру в возможность исцеления (больной был глух, и потому на него нельзя было подействовать словами); воззрел на небо и вздохнул, то есть внешними действиями проявил молитвенное обращение Свое к Богу — для того, чтобы окружавшие Его не могли подумать, что Он совершает исцеление нечистой силой, как о том всюду распускали слухи фарисеи»[12].

Скрываясь от человеческой славы, после исцеления Господь запрещает рассказывать о чуде самому исцеленному и людям, приведшим его. Но они, как и многие другие исцеленные Господом и свидетели Его чудес, не могли сдержать в себе радость, наполняющую их сердца от встречи с Божественной благодатью так, что они благовествовали о Спасителе, даже несмотря на Его запрет. Весть о совершенном чуде быстро распространилась среди народа, который с удивлением свидетельствовал: «все хорошо делает,— и глухих делает слышащими, и немых — говорящими» (Мк. 7, 37).

Исцеляя телесную глухоту, врачуя всякую немощь в человеке, Господь осуждает как абсолютное препятствие для спасения глухоту и слепоту духовную, которая есть неверие: «Слухом услышите — и не уразумеете, и глазами смотреть будете — и не увидите. Ибо огрубело сердце людей сих, и ушами с трудом слышат, и глаза свои сомкнули, да не увидят глазами, и не услышат ушами, и не уразумеют сердцем, и да не обратятся, чтобы Я исцелил их» (Мф. 13, 14-15). Господь часто принародно обличал духовную глухоту и слепоту религиозных лидеров иудейского народа фарисеев, так что они искали возможности убить Его (см.: Мф. 21, 46). Господь указывает на то, что не столько внешняя, сколько внутренняя глухота является препятствием к принятию Слова Божия, и на пути в Царствие Божие более важно внутреннее состояние человека, нежели его внешние способности.

Что же касается внешней ограниченности возможностей глухих людей, то они частично компенсируются другими органами. Сегодня глухие получают высшее образование и защищают научные диссертации, поэтому нет особых препятствий донести им Слово Божие, приобщить их к духовной традиции Православной Церкви, сделать доступным для них молитвенное участие в богослужении и осознанное участие в Святых Таинствах Церкви Христовой. Тем более что в Священном Писании мы находим как основные принципы духовного просвещения глухих, так и основные методы работы с ними.

Святые отцы и учителя Церкви в своих трудах рассматривают разные аспекты нарушения слуха и речи. В IV веке святитель Амвросий, епископ города Медиолана, утверждает, что молитва и богообщение возможны и без словесной речи: «Бог, преклоняя ухо Свое, слышит не телесно, но по снисхождению к нашей слабости удостаивает слушать нас. Преклоняет ухо Свое к нам, чтобы вошло в Него моление наше. Подавая милость, не требует голоса: не нужен был голос Тому, Который слышал Моисея, хотя он и молчал, и восклицал, обращаясь к Нему одними бессловесными стонами. Господь может слушать и кровь, не имеющую голоса и языка»^[13].

Особый интерес вызывает труд, написанный около V века епископом Немесием Емесским «О природе человека», в котором он разрабатывает христианскую антропологию на основе Священного Писания, учения отцов Церкви, античной философии и науки. В главе, посвященной слуху, епископ Немесий дает достаточно точное определение: «Слух есть чувство, воспринимающее звуки и шум; он распознает их высоту и низкость, ровность и неровность, а также — силу. Органами слуха служат нежные нервы, исходящие из головного мозга, и структура ушей — особенно же хрящеватые части последних, потому что хрящ наиболее приспособлен к восприятию звуков и шума»[14]. Епископ Немесий делает различие между внутренним словом, которое «есть движение души, происходящее в рассудке — без всякого внешнего выражения»[15] и произносимым. Именно внутреннее слово он считает признаком разумности и утверждает, что «и глухонемые от рождения, и потерявшие голос по причине какой-нибудь болезни или страсти нисколько не менее разумны»[16].

Подвиг безмолвия мы довольно часто встречаем в житиях многих святых подвижников. Отказ от произносимого слова ради стяжания внутренней тишины, молитвы и памяти о Боге был распространенной аскетической практикой монахов-пустынников. Как свидетельствует святой IV века преподобный Макарий Великий, некоторые из них при необходимости объясниться пользовались жестами. Преподобный Макарий рассказывает, как он пришел к двум монахам, несшим подвиг безмолвия: «Старший сделал знак младшему. Он вышел, а старший сидел, храня молчание, занимаясь плетением: он не сказал ни слова. И когда он ударил девятый час, вошел младший. И когда он сделал ему знак, младший стал варить что-то. И когда старший снова сделал ему знак, младший положил скатерть и три хлеба и стоял молча. И я сказал им: “Встаньте, будем есть”. И мы встали, поели»^[17].

О жестовой речи как о форме общения с глухими повествует святитель Григорий Нисский (IV век): «С глухими мы разговариваем знаками и жестами не потому, что не имеем голоса, а потому, что бесполезно было бы объясняться словами»^[18].

А в V веке святой Августин Блаженный в своем труде «Об учителе» сообщает уже о жестовой речи как о форме общения глухих между собой: «А разве ты никогда не видел, как с глухими ведут своего рода разговор посредством жестикуляций, и сами глухие при помощи жестов же и спрашивают, и отвечают, и учат, и выражают все, что хотят, или, по крайней мере — весьма многое. А если так, то без слов может быть указуемо не только видимое, но и звуки, и вкус, и прочее в том же роде. Ведь и комедианты довольно часто представляют в театрах целые спектакли без слов, посредством пантомимы»[19].

Наш современник священник Евгений Морозов, уже несколько лет занимающийся духовным окормлением людей с нарушением слуха, размышляя о церковном будущем жестового языка, утверждает, что он не будет предан забвению, «так как указания и сведения о жестовой речи навсегда сохранены в Библии, трудах святых отцов и учителей Церкви»[20].