Представления индивидуальные и представления коллективные

«Коллективная жизнь, как и психическая жизнь индивида, состоит из представлений; следовательно, можно допустить, что индивидуальные представления и социальные представления каким-то образом сравнимы между собой». Исходя из этого тезиса, который выдвинул французский социолог Э. Дюркгейм в своем труде «Социология», попытаемся действительно проследить, что и те и другие (и социальные и индивидуальные представления) находятся в одинаковом соотношении со своим соответствующим субстратом.

По Дюркгейму наши суждения постоянно прерываются; искажаются бессознательными суждениями; мы видим лишь то, что наши предрассудки позволяют нам видеть, и мы не знаем наших предрассудков. С другой стороны мы всегда находимся в состоянии некоторой рассеянности, так как внимание, концентрируя психику, на малом количестве объектов, отвлекает ее от значительно большего числа других; но следствием всякой рассеянности оказывается то, что она удерживает вне сознания психические состояния, которые остаются реальными поскольку они действуют. Сколько раз случается даже так, что образуется подлинный контраст между действительно испытанным состоянием и тем, как оно выступает для сознания!

В этой связи, для более глубинного изучения Э.Дюркгейм говорит о привлечении бессознательного: «Если бы все, что является психическим было сознательным, а все, что бессознательное было физиологическим, то психология должна была бы вернутся к старому интроспективному методу. Ведь если реальность психических состояний совпадает с нашим осознанием то сознания достаточно для того, чтобы познать эту реальность целиком, поскольку она совпадает с ней и нет надобности прибегать к сложным и изощренным методам, применяемым в настоящее время». Исходя из этого можно заключить, что напрасно говорят, что эти представления, которые считаются бессознательными, воспринимаются только неполно и неясно. Ведь эта неясность может быть вызвана только одной причиной: тем, что мы не воспринимаем все, что эти представления в себе заключают; все дело в том, что в них находятся элементы, реальные и действующие, которые, следовательно, не являются чисто физическими фактами и, однако, неоче5видны для сознания. Это смутное сознание, о котором иногда говорят, представляет собой лишь частичное бессознательное, а это равнозначно признанию того, что границы сознания не совпадают с границами психической деятельности. Резюмируя Э.Дюркгейм говорит о том, что в нас имеют место явления, которые относятся к психическим и тем не менее не познаются тем «Я», которое мы собой представляем. Но одновременно автор пытается предостеречь нас о возможной ошибки, суть которой, что автономия наших представлений может быть лишь относительной, «в природе не существует такой сферы, которая не зависела бы от другой сферы; следовательно, нет ничего более абсурдного, чем возводить психическую жизнь в нечто вроде абсолюта, который появляется ниоткуда и не связан с остальной частью вселенной».

Говоря о соотношении сознательно и бессознательного в нутрии индивида Э.Дюркгейм проводит аналогию и на соотношение индивидуального (творческого) и коллективного (бессознательно). Выходит, что если нет ничего необычного в том, индивидуальные представления, порожденные действиями и противодействиями между нервными элементами, внутренне не присуще этим элементам, то что удивительного в том, что коллективные представления, порожденные действиями и противодействиями между отдельными элементами сознания, из которых состоит общество, прямо не вытекают из последних и, следовательно, выходят за их пределы.

Можно сказать, что в некоторых отношениях коллективные представления являются внешними по отношению к индивидуальным сознаниям, то это потому, что они исходят на из индивидов, взятых изолированно друг от друга, но из их соединения, а это совершенно иное дело. Конечно каждый вносит свою долю в конечный результат, но личные чувства становятся социальными, только комбинируясь под воздействием сил, которые развивает ассоциация; в следствии этих комбинаций и проистекающих из них взаимно обусловленных изменений, эти чувства становятся другим явлением. По словам Дюркгейма: «Происходит своего рода химический синтез, который концентрирует, соединяет синтезируемые элементы и тем самым преобразовывает их». Поскольку этот синтез -творение целого, то именно целое есть та сцена, на которой разворачивается его действие. Поэтому равнодействующая сила, выделяющаяся из него, выходит за пределы каждого индивидуального сознания, как целое выходит за пределы части. Она существует как в целом так и посредством целого. Конечно, каждый содержит в себе нечто от нее, но целиком ее нет ни у кого.

Если каждое понятие (или, по крайней мере каждое ощущение) порождается синтезом некоторого количества клеточных состояний, скомбинированных вместе законосообразно еще не познанными силами, то очевидно, что оно не может быть заключено ни в одной определенной клетке. Оно ускользает от каждой, потому что ни одной из них недостаточно, чтобы породить его. Существование представлений не может точно распределится между различными нервными элементами, поскольку нет такого представления, в котором не соучаствовало несколько этих элементов; но это сосуществование возможно только в целом; образованном их объединением, точно так же как коллективное существование возможно только в целом, образованном объединением индивидов.

«В конечном счете результирует, - Э.Дюркгейм, - индивидуалистическая социология лишь применяет к социальной жизни принцип старой материалистической метафизики: В действительности она стремится объяснить сложное простым, высшее низшим, целое частью, что противоречиво в самих исходных понятиях». Здесь нужно пояснить, что говоря об индивидуалистической социологии Дюркгейма мы рассматриваем индивидуалистический подход к понятию менталитета. Вообще термин менталитет в трудах Э. Дюркгейма можно встретить крайне редко. Продолжая заметим, что и противоположный принцип, не предоставляется более убедительным; точно также невозможно вместе с идеалистической и теологической метафизикой выводить часть из целого, так как целое - ничто без составляющих его частей, и оно не может черпать из небытия то, в чем оно нуждается для своего существования. Остается, стало быть, объяснять явления, происходящие в целом, свойствами, характерными для целого, сложное - сложным, социальные факты обществом, витальные и психические акты - комбинациями из которых они проистекают.

На это счет верно замечание В.А. Щученко о том, что «Э.Дюркгейм подчеркивал, что любое социальное явление, любой социальный факт не есть результат непосредственного воздействия социальной среды на индивида (как полагали европейские мыслители начиная с 17 века) но что любой такой социальный факт опосредован коллективными представлениями, выступающими, в свою очередь, в качестве «преломляющей» и конкретизирующей свет линзы».

Подход Э. Дюркгейма оказался весьма перспективным для тех, кто пытался разглядеть в историческом генезисе культуры не одни явные идеи и образы, творимые известными авторами, но и анонимные и стереотипизированные поведенческие и повседневные структуры, так же несущие в своем содержании неочевидные ценностные установки.