Обман при заключении сделки (dolus in contrahendi)) 14 глава

Глава 2. Реквизиты юридической сделки

ослабление каузальности не означает признания абстрактного ха­рактера сделок.

Если стороны сошлись на определенном намерении, которое все же отличалось от выраженного в соглашении (относительная симуляция), сделка считалась действительной. Оспоримость таких сделок, если они носили противоправный характер, определялась пороком намерения, а не самой сделки. Это явление зависит от категории правомерности сделки.

Недействительны сделки, запрещенные законом. Так, договор подряда с убийцей или стипуляция женщины, обещающей за­няться проституцией, не порождает правового эффекта: претен­зия активной стороны в соглашении не будет принята судом к рассмотрению именно на том основании, что право требования из такой сделки не возникает. Даже если causa отдельного акта за­конна (скажем, договор о снабжении убийцы оружием может при­нять форму продажи, ссуды, аренды), но порочна общая цель — сделка ничтожна. При этом взаимные претензии регулируются принципом, который в средние века был выражен максимой: "In pari causa turpitudinis melior est condicio possidentis" ("При ра­венстве порочных оснований лучшее положение имеет владе­лец"). В нашем примере — ничтожность любого договора с убий­цей приведет в римском праве к тому, что заказчик не сможет истребовать свое оружие обратно.

В отношении абстрактных сделок, которые не принимают идею causa, законодательное указание на порочность основания затруднено. Как правило, такая сделка будет иметь эффект. Од­нако, если порочное намерение прямо выражено в соглашении, сделка ничтожна.

Рар., 1 def., D. 45,1,123:

Si flagitii faciendi vel facti Если стипуляция составлена ввиду
causa concepta sit stipulatio, совершения поджога или в связи с
аЪ initio поп valet. этим, она изначально не имеет

силы.

Известны случаи, когда эффект абстрактной сделки блокируется нормой позитивного права. Основанный на mores (додецемвиральной эпохи) запрет на дарения между супругами лишал силы даже ман-ципацию, совершенную с такой целью. В 195 г. oratio Септимия Севе­ра запретила сделки с недвижимостью малолетних, даже совершен­ные с согласия опекуна. Формально безупречная манципация отньше не переносила права собственности на такие веши.

Пороки субъективного момента могут относиться к формирова­нию воли субъекта, которая непроизвольно (из-за ошибки — error)

Раздел III. Юридические факты, акты, сделки

или в результате сознательных действий со стороны (обмана — dolus malus или принуждения силой или угрозами — vi metusve causa) оказалась несоответствующей интересу участника правового обще­ния. Разработка вопросов субъективного момента в обязательстве по­лучила в римской правовой науке значительное развитие.

Глава 3

Ошибка при заключении сделки (error in contrahendo)

Под ошибкой понимается расхождение между волей и ее выра­жением (error in nomine) или между манифестированной волей и подлежащим интересом, вызванное неосведомленностью субъекта об обстоятельствах дела. Ошибка ведет к отсутствию одного из реквизи­тов сделки, но порок волеизъявления вызван не незнанием права — ignorantia iuris (что простительно, по римскому праву, лишь малолет­ним, женщинам, военным), а незнанием фактов — ignorantia facti, которое не наносит вреда никому (D.22,6,9 pr). Защитой может ока­заться признание сделки ничтожной, а также — на более продвину­том этапе — изучение действительной воли лица, чего в отношении error in nomine (ошибки в названии) требует сама природа сделки.

Ulp., 28 ad Sab., D. 18,1,9 pr-2:

In venditionibus et emptto- Ясно, что договор купли-продажи

nibus consensum debere должен содержать согласие сторон:

intercedere palam est: cete- поэтому если они расходятся или по

rum sive in ipsa emptione существу самого договора, или в цене,

dissentient sive in pretio sive in или в чем-либо ином, — сделка купли

quo alio, emptto imperfecta est. недействительна. Следовательно, ес-

si igitur ego me fundum emere ли я считал, что покупаю Корнелиево

putarem Cornelianum, tu mihi поле, а ты считал, что продаешь

te vendere Sempronianum pu- мне Семпрониево, купля ничтожна,

tasti, quia in corpore dis- раз мы расходимся в объекте. То же

sensimus, emptto nulla est. самое, если я считал, что покупаю

idem est, si ego me Stichum, tu раба Стиха, а ты, что продаешь

Pamphilum absentem vendere Памфила, отсутствовавшего в тот

putasti: nam cum in corpore момент, — ведь если мы расходимся в

dissentiatur, apparet nullam отношении объекта, сделка купли

esse emptionem. представляется ничтожной.

§1. Plane si in nomine dis- Равным образом, если мы расхо-

sentiamus, verum de corpo- димся в имени, однако правильно

re constet,' nulla dubitatio установили объект, — нет сомне-

est, quin valeat emptto et ния, что договор купли-продажи

venditio: nihil enim facit имеет силу: ведь не имеет никакого

error nominis, cum de значения ошибка в имени, если ус-

corpore constat. тановлен объект.

Глава 3. Ошибка при заключении сделки (error in contrahendo) 135

§2. Inde quaeritur, si in ipso Также спрашивается, будет ли су-
corpore поп erratur, sed in ществоватъ сделка купли-продажи,
substantia error sit, ut puta si если в самом объекте стороны не
acetum pro vino veneat, aes ошибаются, но ошибка относится к
pro auro vel plumbum pro материи, как, например, если кто-
argento vel quid aliud argento то продает уксус вместо вина, медь
simile, an emptio et venditio вместо золота или свинец вместо
sit. Marcellus scripsit libro серебра (или что-то подобное сереб-
sexto digestorum emptionem ру). Марцелл в шестой книге "Ди-
esse et venditionem, quia in гест" написал, что договор купли-
corpus consensum est, etsi in продажи существует, так как есть
materia sit erratum, ego in согласие в отношении объекта, хотя
vino quidem consentio, quia бы была ошибка в материи. Я со-
eadem prope ovoia est, si гласен по поводу вина — поскольку
modo vinum acuit: ceterum si речь идет об одной и той же сущ-
vinum поп acuit, sed ab initio ности, — если только скисло само
acetum fuit, ut embamma, вино: если же не вино скисло, а изна-
aliud pro alio venisse videtur. чалъно был уксус — как, например,
in ceteris autem nullam esse фруктовый, — считается, что одно
venditionem puto, quotiens in продано вместо другого. В отноше-
materia erratur. нии же остального — я полагаю, что

продажа ничтожна, раз стороны ошибаются в материи.

Этот текст — свидетельство глубокой проработки проблемы ошибки при заключении сделки. В первой части (principium) фрагмента упоминается error causae (error in negotio): "in ipsa emptione", — но в дальнейшем речь идет об ошибке в предмете (error in corpore, — рг. и §2) и ошибке в названии (error in nomine, — §1).

Ошибка в названии — когда и продавец и покупатель, имея в виду раба Стиха, назвали его в своем соглашении Памфилом — не отражается на действительности сделки.

Рар., 2 resp, D. 50,16,219:

In conventionibus contrahen- Признано, что в отношении согла-
tium voluntatem potius quam шений контрагентов следует при-
verba spectari placuit. давать большее значение воле, чем

словам.

Ошибка в предмете — когда, например, одна из сторон, говоря о рабе Стихе, имела в виду другого раба (скажем, носящего то же имя) — влечет ничтожность сделки (1.3,19,23).

Сложнее обстоит дело, когда ошибка относится к качеству объекта сделки — error in substantia (in materia, — §2). В этом случае Ульпиан предлагает критерий единства субстанции, опи­раясь на учение Аристотеля. Различая винный уксус и фрук-

Раздел III. Юридические факты, акты, сделки

товый, он устанавливает единство материи в том случае, когда вместо вина продан винный уксус, и отрицает действитель­ность сделки, если одно вещество продано вместо другого (фруктовый уксус вместо вина). Так, ошибка в отношении пола человека, когда, покупая раба, покупатель думает, что покупа­ет рабыню, влечет ничтожность сделки. Но при менее сущест­венной ошибке в качестве (error in qualitate) — когда женщи­ну принимают за девушку — сделка действительна (Шр., 28 ad Sab., D. 18,1,11,1).

В тщательном анализе Ульпиана различаются сама материя, ошибка в отношении которой трактуется как показатель несовпа­дения воль, и ее несущественные качества, когда расхождение терпимо (Ulp., 28 ad Sab., D. 18,1,14):

Quid tamen dicemus, si in Что же следует сказать, если обе
materia et qualitate ambo стороны ошибались и в материи, и в
errarent? ut puta si et ego me качестве? Как, например, если и я
vendere aurum putarem et tu считал, что продаю золото, и
emere, cum aes esset? ut puta ты — что покупал [золото]? Или
coheredes viriolam, quae оке сонаследники продали, назначив
aurea dicebatur, pretio ex- цену, одному из наследников брас-
quisito uni heredi vendidis- лет, который считали золотым, а
sent eaque inventa esset mag- он оказался по большей части мед-
па ex parte aenea? vendi- ным? Установлено, что продажа
tionem esse constat ideo, quia действительна, так как вещь час-
auri aliquid habuit. nam si тично золотая. Ибо даже если пред-
inauratum aliquid sit, licet мет является позолоченным, тогда
ego aureum putem, valet ven- как я думал, что он золотой, прода-
ditio: si autem aes pro auro жа имеет силу; если же медь про-
veneat, поп valet. дается за золото — не имеет.

Иррелевантность заблуждения в отношении качества проти­вопоставляется ошибке в субстанции объекта сделки, когда мож­но говорить об error corporis: искусственность этого различия оче­видна, когда ошибка в отношении позолоченной вещи не прирав­нивается к ошибке в объекте, хотя налицо продажа медного вместо золотого¹². Дело в том, что в данном случае продажа одной вещи вместо другой исключается из-за обоюдного характера за-

¹² Несовершенство логики в этом рассуждении вызвало подозрения в интерполяции фрагмента. Не следует, однако, забывать, что решение Ульпиана и в таком виде представляет собой значительный прогресс по сравнению с мнением Марцелла, считавшего действительной продажу меди вместо золота ("aes pro auro", — D. 18,1,9,2).

Глава 3. Ошибка при заключении сделки (error in contrahendo) 137

блуждения¹³, тогда как при обмане, который бы вызвал такое за­блуждение другой стороны, сделка была бы ничтожна. Понятно, что идея ошибки недостаточна для квалификации порока форми­рования воли, отсюда несообразности объективного критерия.

Такая техника позволила успешно преодолеть сомнения многих юристов (в D.18,1,9,2 приводится мнение Марцелла, современника Юлиана), не признававших error in substantia. До Ульпиана колеба­ния в этом вопросе были значительны. Известен текст Юлиана, где он считает недействительной продажу посеребренного стола вместо серебряного даже в том случае, если продавец добросовестно заблу­ждался (imprudens), признавая error corporis (D.18,1,41,1). Это мне­ние — новаторское, так как в сходном случае тот же Юлиан следует распространенному мнению, признававшему такую сделку действи­тельной.

Маге, 4 reg., D. 18,1,45:

Labeo libro posteriorum Лабеон в книге "Posteriores" пишет,
scribit, si vestimenta interpola что, если кто-нибудь купил переши-
quis pro novis emerit, тую одежду за новую, Требаций
Trebatio placere ita emptori считал, что следует возместить
praestandum quod interest, si упущенный интерес покупателя,
ignorans interpola emerit. если он по незнанию купил переши-
quam sententiam et Pompo- тую одежду. Это мнение одобряет
nius probat, in qua et и Помпоний, и Юлиан придержи-
Iulianus est, qui ait, si вается того же взгляда, когда гово-
quidem ignorabat venditor, pum, что если продавец не знал, то
ipsius rei nomine teneri, si он отвечает в объеме самой вещи,
sciebat, etiam damni quod ex если знал — то и за убытки, с этим
ео contingit: quemadmodum связанные; таким же образом, если
si vas aurichalcum pro auro кто-то по незнанию продал вазу зо-
vendidisset ignorans, tenetur, лотого цвета вместо золотой, он
ut aurum quod vendidit обязывается предоставить то золо-
praestet. то, которое он продал.

Если в отношении посеребренного стола (D.18,1,41,1) Юлиан заявляет, что сделка ничтожна, считая что покупателю следует взыскать уплаченные деньги посредством condictio sine causa, — то здесь он предлагает судиться на основании самой сделки (и — следуя Лабеону и Требацию — даже удовлетворить интерес

¹³ Разумеется, продавец, даже добросовестно заблуждавшийся в от­ношении истинного качества вещи, будет нести перед покупателем ответст­венность за завышенную цену (Paul. D. 19,1,21,2), — важно, что сама сделка признается действительной.

Раздел III. Юридические факты, акты, сделки

покупателя, если продавец сам заблуждался), то есть признает ее действительной.

Расхождение мнений в случае абстрактных сделок (stipulatio) также значительно. Ошибка в объекте игнорировалась Павлом (D.45,1,22), мнение которого, видимо, восходит к Сабину (ср. D.47,2,20 pr). * Paul., 9 ad Sab., D. 45,1,22:

Si id quod aurum putabam, Если я заключил с тобой стипу-сит aes esset, stipulatus de te ляцию о тая, что я считая золо-fuero, teneberis mihi huius том, тогда как это было медью, aeris nomine, quoniam in ты обязуешься в мою пользу в corpore consenserimus: sed ex объеме этой меди, поскольку в doli mali clausula tecum отношении предмета мы согласи-agam, si sciens me fefelleris. лисъ; но я имею право вчинить

против тебя иск о злом умысле, если ты меня ввел в заблуждение сознательно.

Признание единства мнений о предмете предстает здесь у Павла предельно формалистическим (будто речь идет об ошибке в слове) — учение Ульпиана о substantia еще неизвестно.

Расхождение в отношении объекта сделки влечет недействи­тельность стипуляции — по крайней мере, по мнению Венулея, автора специальной монографии о стипуляции (D. 45, 1,137,1):

Si hominem stipulatus sim et Если ты стипулировал мне раба и

ego de alio sensero, tu de alio, я имею в виду одного, а ты другого

nihil acti erit: nam stipulatio раба, сделка ничтожна: ведь сти-

ех utriusque consensu perfi- пуляция возникает из обоюдного

citur. согласия.

В отношении error causae (error in negotio) квалификация действенности сделки различается в зависимости от того, какую форму использовали стороны — абстрактную или каузальную. Каузальная сделка ничтожна. Абстрактная действительна, но ста­вит проблему интерпретации воли сторон. При stipulatio класси­ческие юристы, следуя тексту договора, выносят суждение о на­мерении сторон — id quod actum est, трактуя сомнение в пользу пассивной стороны отношения (D. 45,1,12; 45,1,41,1). Этот подход Лабеон применил к каузальным сделкам (D. 18,1,21), говоря, что неясность соглашения о товаре должна вредить продавцу, раз он мог высказаться яснее при заключении контракта.

Глава 3. Ошибка при заключении сделки (error in contrahendo) 139

Ошибка in corpore непростительна и при сделках mortis causa. Ulp., 4 ad Sab., D. 28,5,9 pr:

Quotiens volens alium here- Когда кто-то, желая назначить

dem scribere alium scripserit наследником одного, написал в заве-

in corpore hominis errans, щании другого, ошибаясь в самой

veluti 'frater meus' <scribere личности человека, например, желая

volens scripserit> 'patronus написать "мой брат", написал "мой

meus', placet neque еит патрон", — решено, что наслед-

heredem esse qui scriptus est, ником не является ни тот, кто за-

quoniam voluntate deficitur, писан, поскольку он устраняется

neque eum quern voluit, из-за отсутствия воли завещателя,

quoniam scriptus поп est. ни тот, кого хотел завещатель, по­
скольку он не записан.

Изучение воли наследодателя позволяет опровергнуть безупреч­но составленное завещание, но не приводит к тому, что наследником становится тот, кого завещатель по ошибке не указал в завещании. Такие трудности испытывали и prudentes (D.28,5,43), и императорс­кая канцелярия (С.3,28,3), но со временем возобладал принцип следо­вать воле наследодателя. Павел (D.28,5,93) приводит решение Севера в ответ на обращение некоей Пактумейи Магны, которую наследода­тель обошел в завещании, считая умершей. В завещании было ука­зано, что другое лицо назначено наследником вопреки воле наследо­дателя, поскольку, получив скорбное известие, он пересмотрел заве­щание, в котором уже было назначил наследницей Пактумейю. Им­ператор счел возможным удовлетворить просьбу женщины, следуя воле завещателя ("ex voluntate testandis putavit imperator ei sub-veniendum").

Ошибка в слове не вредила завещанию и воплощению истин­ной воли завещателя. Общий принцип формулирует Ульпиан, го­воря об отказах по завещанию (Ulp., 5 ad Sab., D.30,4 pr):

Si quis in fundi vocabulo Если кто-то ошибся в слове по пово-

erravit et Cornelianum pro ду поля и указал "Корнелиево"

Semproniano nominavit, de- вместо "Семпрониево.", объектом

bebitur Sempronianus: sed si обязательства будет Семпрониево

in corpore erravit, поп de- поле; но если он огиибся в предмете,

bebitur. обязательство не возникнет.

Возможна ошибка в лице контрагента — error in persona.

Раздел III. Юридические факты, акты, сделки

Cels., 5 (6) dig., D. 12,1,32:

Si et me et Titium mutuam pecuniam rogaveris et ego meum debitorem tibi pro-mittere iusserim, tu stipulatus si», cum putares eum Titii debitorem esse, an mihi obligaris? subsisto, si quidem nullum negotium mecum contraxisti: sed propius est, ut obligari te existimem, поп quia pecuniam tibi credidi (hoc enim nisi inter consen-tientes fieri поп potest): sed quia pecunia mea quae ad te pervenit, earn mihi a te reddi bonum et aequum est.

Если ты. попросил деньги взаймы, и у меня, и у Тиция и я приказал мо­ему должнику дать тебе обещание, а ты заключишь с ним стипуля-цию, полагая, что он является должником Тиция, — то станешь ли ты обязанным в мою пользу? Сомневаюсь, раз ты заключил со мной ничтожную сделку. Но более правильно, чтобы я считал, что ты обязался, — не потому, что я вверил тебе деньги (ведь это мо­жет произойти только между теми, кто пришел к согласию), но потому, что будет хорошо и правильно, чтобы ты мне возвра­тил те мои деньги, которые поступили тебе.

Цивильное обязательство (mutuum) при ошибке в лице не возникает, поскольку его нельзя заключить без consensus, но объективный состав дела таков, что право требования было де­легировано в пользу другого лица (delegatio promittendi), став­шего, таким образом, новым кредитором (делегатарием). Его ошибка в источнике получения не препятствует извлечению выгоды из новой правовой ситуации. Для оправдания возмож­ности регрессного требования лица, делегировавшего своего должника к новому кредитору (делегатарию), Цельс прибегает к идее bonum et aequum: строго говоря, сделка займа ничтож­на и обязательство возникает по другому основанию — по факту получения денег (которое даже по времени не могло произойти в момент заключения договора), но так как принцип права тре­бует, чтобы они были возвращены, более правильно считать это обязательство возникшим из договора.

В постклассическую эпоху утверждается принцип: "Errantis nulla voluntas est" — "Воля ошибающегося ничтожна" (Diocl. C.1,18,8), восходящий, видимо, еще к классическим суждениям (Pomp. D.39,3, 20), но получивший практическое воплощение в экстраординарных судах, где всегда предпочитали принимать во внимание волю сторон (скажем, в области частного права — voluntas defuncti, волю насле­додателя). Это одно из позитивных достижений ius extraordi-narium.

Глава 4. Сделки, заключенные под влиянием обмана или насилия 141

Глава 4

Сделки, заключенные под влиянием обмана или насилия

Если порок формирования воли не затрагивает существенных элементов сделки и юридический акт имеет силу, его эффект тем не менее противоречит действительному интересу субъекта. Спе­цифика создавшейся ситуации может учитываться правом в том случае, если несоответствие волеизъявления интересу было ре­зультатом неправомерных действий со стороны. Иными словами, если речь идет не об ошибке самого автора волеизъявления, а о вынужденном действии вопреки истинной воле лица. Поскольку в этом случае дефектное по содержанию.волеизъявление вредит его автору и свидетельствует о неподлинности внешне соблюден­ной формы, — естественна коррекция правовых последствий ак­та. Однако торжественные и абстрактные формы оказываются безразличны к такому пороку. В этом отношении строгий форма­лизм древнего ius civile выявляет свои негативные стороны и убе­дительно демонстрирует гуманитарную прогрессивность и содер­жательно-правовую справедливость деятельности претора по "исправлению цивильного права".

Обман при заключении сделки (dolus in contrahendi))

Умысел при заключении сделки — сознательное введение другой стороны в заблуждение — следует отличать от умысла как субъективного критерия, определяющего отягощение ответст­венности пассивной стороны в обязательстве за неисполнение. Если первый сказывается на ухудшении правового положения другого лица, то второй — на собственном. Оба явления римляне называют "dolus" или "dolus malus", "злой умысел", не всегда различая их даже по средствам защиты.

Аквилий Галл, автор иска против умысла при заключении сделки, так определял dolus malus: "cum esset aliud simulatum, alium actum" ("когда одно лживо представлено, а другое вопло­щено в сделке") (Cic, de off., 3,14,60).

При цивильных сделках, лишенных торжественной формы, но имеющих реальную структуру, введение в заблуждение составляет деликт — furtum (воровство). Так, если лицо, умышленно побуждае­мое другим, совершило traditio в пользу третьего лица, — считается, что обманщик повинен в краже и право собственности не переходит. Ничтожна и сделка займа — mutuum, предполагающая передачу де-

Раздел III. Юридические факты, акты, сделки

нег в собственность должника, и уплата по обязательству dare (перенос собственности) — solutio в строгом смысле. Ulp., 41 ad Sab., D. 47,2,43 pr:

Falsus creditor, [hoc est is, Если ложный кредитор [то есть
qui se simulat creditorem]¹⁴, тот, кто лживо выставляет себя
si» quid acceperit, furtum кредитором]¹⁴ что-нибудь при-
facit пес nummi eius fiet. мет, он совершает воровство и не

становится собственником денег.

Контракты, защищаемые исками bonae fidei, независимо от того, имеют ли они значение только в плане ius honorarium или вошли в ius civile (с I в. н. э. полностью), — недействительны, если заключены под влиянием dolus malus. В этом случае обманутая сторона имеет право на возмещение убытков в объеме своего ин­тереса не заключать такую сделку (негативный интерес).

Защита от негативных последствий от сделок, заключенных под влиянием введения в заблуждение, становилась все более определенной по мере развития преторских процессуальных средств. После lex Aebutia претор мог отказать в иске (denegatio actionis) или прибегнуть к praescriptio pro reo — предписать судье считать иск непринятым к рассмотрению, в случае если вы­явится, что сделка заключена по влиянием dolus. Цицерон (Cic, ad Att, 6,1,15) свидетельствует, что edictum Asiaticum, изданный Кв. Муцием-понтификом, предусматривал praescriptio pro reo как защиту против dolus malus. Очевидно, что в Риме эта практика получила распространение еще раньше. Такая защита, однако, носила эвентуальный характер, поскольку фикция отсутствия litis contestatio (будто процесс не был установлен) вела к тому, что иск, основанный на неправедном основании, не погашался и воз­можность повторных попыток добиться своего оставалась для истца открытой.

В середине I в. до н. э. Аквилий Галл составил формулы de dolo malo (Cic, de off., 3,14,60), имевшие значение в преторских судах. Так появились actio и exceptio de dolo (doli) — иск и иско­вое возражение об умысле при заключении сделки. Систематика преторского эдикта дает основания предполагать практику вос­становления обманутого в первоначальное положение — in integrum restitutio ob dolum.

¹⁴ Глоссема установлена О.Ленелем. Если эти слова и не принадлежа­ли Ульпиану, они адекватно увязывают порок сделки с умышленным введением контрагента в заблуждение: идея симуляции согласуется с определением dolus, которое дал Аквилий Галл.

Глава 4. Сделки, заключенные под влиянием обмана или насилия 143

Actio doli — штрафной иск (actio poenalis)¹⁵, по которому в течение года со дня заключения порочной сделки пострадавший мог получить утраченное обратно (или номинальную стоимость вещи: "quanti ea res est", — D.4,3,18 pr)¹⁶. Иск имел формулу, ос­нованную на факте (formula in factum concepta). Ответчик мог из­бежать infamia (бесчестия), добровольно отказавшись от выгод, полученных от порочной сделки, по предложению судьи (arbitri-um de restituendo). Actio doli давалась лишь при отсутствии дру­гих средств защиты (субсидиарность). Субсидиарность иска ска­залась также в том, что он мог принять ноксальный характер, если сделка, заключенная под влиянием обмана со стороны раба (или свободного подвластного — filius familias), была такова, что могла дать ход ноксальному иску (D.4,3,9,4а)¹⁷.

При обязательственных сделках вчинение actio doli было возмож­но только при частичном исполнении обязательства со стороны вве­денного в заблуждение лица. В противном случае следовало до­ждаться иска со стороны кредитора и парализовать его возражением о злом умысле (exceptio doli). При сделках вещного характера — вчи­нение иска становилось возможным с момента их совершения. Ко­нечно, если такая сделка составляла воровство со стороны обманщи­ка (как сказано выше), наличие исков из воровства (actio furti и condictio furtiva) исключало вчинение actio doli.

Штрафной характер иска предопределял невозможность его вчинения против наследников нарушителя. В этом случае претор давал иск об истребовании неосновательного обогащения — actio in id quod ad eos pervenit, который давался и против самого об­манщика по истечении года после заключения сделки (когда actio doli погашалась вследствие давности). Ко II в. н. э. это средство было распространено на защиту против любого умышленного на­рушения обязанностей по сделке (dolus в другом значении), а так­же — при умышленном срыве процесса (процессуальный dolus).

Exceptio doli, как и любое процессуальное средство такого харак­тера, вставлялась после intentio перед condemnatio в формуле иска кредитора и обусловливала вынесение обвинительного решения по делу. Эксцепция звучала (Gai., 4,110): "...si in ea re nihil dolo malo A¹ A¹ factum sit neque fiat" ("...если по этому делу ничего не было совер­шено и не совершается по злому умыслу Авла Агерия [истца]").

¹⁵ Штрафной характер иска проявлялся в том, что осужденный по
нему подвергался бесчестью (infamia). Позже actio doli считался смешан­
ным (actio mixta).

¹⁶ Претензия составлялась как неопределенная (intentio incerta), но в
condemnatio указывался максимум возможного присуждения (D.4,3, 18 pr).

¹⁷ Actio noxalis — иск, который ставил господина раба перед альтер­
нативой выдать его потерпевшему или возместить убытки.

Раздел III. Юридические факты, акты, сделки

Широкая формулировка временной характеристики dolus — "factum sit neque fiat" ("не было совершено и не совершается") — позволяла учитывать недобросовестное поведение истца как в про­шлом (в том числе при заключении сделки), так и в настоящем (при вчинении иска). С этой точки зрения различают exceptio doli generalis seu praesentis (общая эксцепция об умысле, или об умысле в настоящем) и exceptio doli specialis seu praeteriti (особая эксцеп­ция об умысле, или о предшествующем умысле). Exceptio doli specialis, то есть о том умысле, который был совершен в прошлом во­обще, включает и умысел при заключении сделки, и любое наруше­ние bona fides. Столь широкое определение делало exceptio doli уни­версальным средством защиты от недобросовестности.

Dolus praesentis — это тот умысел, который истец совершает в момент предъявления иска, то есть заключающийся в самом фак­те вчинения иска. Скажем, если наследник, которому предписано в завещании не взыскивать долга с должника наследодателя, тем не менее вчиняет иск, должник может уступить и затем судиться на основании завещания или попросить претора вставить в фор­мулу иска наследника exceptio doli praesentis, поскольку: "Dolo facit qui petit quod redditurus est" ("Кто требует того, что придется вернуть, действует с противоправным умыслом") (D. 44,4,8 рг). Этот вид умысла составляет особую фигуру и не от­носится ни к введению в заблуждение при заключении сделки, ни к умыслу как нарушению bona fides. Любая попытка получить неосновательное обогащение может быть квалифицирована как dolus praesentis. Таким образом, даже иск со стороны третьего ли­ца, пытающегося извлечь выгоду из сделки, заключенной под влиянием заблуждения, может быть опровергнут посредством exceptio doli.

⇐ Предыдущая9101112131415161718Следующая ⇒

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: