Отчуждение человека в праве

Ни одна вещь не является до конца тем, чем она должна быть по своему определению. Мы видим стол и замечаем, что он уже доживает свой век, какие-то свойства стола - устойчивость, ровность поверхности - им утрачены. Мы любуемся новой моделью автомобиля, понимая, что ее сменит другая, более совершенная....

Вещь не тождественна сама себе. В гносеологии это объясняется тем, что сущность никогда не выражается в явлении полностью. В онтологии сущность отличают от существования, всякая вещь существует с различной степенью воплощенности. Отношение сущности к существованию в философии определяют как отчуждение.

Нет нужды доказывать, что человек существует, коль скоро мы его видим и вступаем с ним во взаимодействие. Но насколько в его жизни реализованы имеющиеся качества? До конца ли человек осуществлен в своих поступках?

Впервые об отчуждении человека заговорил К.Маркс - и именно в этом вопросе он обнаружил себя религиозным мыслителем. Маркс указал на отчужденное бытие человека, в котором тот не может воплотить своей человеческой сущности. Им было разработано учение о спасении человека и возвращении ему его изначальной человеческой сущности¹. Эти намерения были им изложены в "Философско-экономических рукописях 1844 г.", впервые опубликованных для широких кругов читателей в 1956 г.². Опубликование этой работы в Европе и США произвело сенсацию, заговорили о том, что молодой Маркс думал совсем не так, как автор "Капитала".

Опираясь на философские произведения Канта, Гегеля, Фихте, рассуждавших о сущности человека, Маркс так выразил свое понимание отчуждения:

человек преобразует мир, создавая в нем продукты своего труда;

в условиях разделения труда свойства производимых продуктов определяются не творческими способностями человека, а их полезностью для других. Поэтому производитель измышляет новые потребности человека, далекие от его природы. Производитель не сможет существовать, если не продаст свой товар, если, далее, не подчинит свой труд чужим потребностям и интересам. В итоге производитель не узнает себя и свои человеческие качества в созданном продукте. Его труд подчинен чуждой ему сущности;

другой человек, выступающий потребителем отчужденного труда, также не может воспринять себя как человека, поскольку он нужен другим лишь как потенциальный клиент. Его потребности закабалили его. Он должен зарабатывать деньги, т.е. не трудиться там, где это отвечает его природным потребностям, но подчинять себя абстракции (деньгам). Потребитель не встречает к себе человеческого отношения, ему улыбаются продавцы, менеджеры, служащие фирмы, но их отношение к нему продиктовано не его человеческими качествами, а имеющейся у него способностью заплатить за предлагаемые услуги.

В условиях отчуждения человека от собственной сущности над ним господствуют обесчеловеченные сущности, фетиши - деньги, власть, идеология, - т.е. те субстанции, которые не знают человека как цель, но всегда рассматривают его как средство.

Экономическое отчуждение человека от человека дополняется политическим и правовым.

Отчуждение человека от власти обнаруживается в том, что любая власть первым условием своего существования имеет безусловное подчинение ей человека, признание приоритета власти перед человеком. И человек вынужден это сделать, потому что вне власти и гарантированного ею порядка нет ни общества, ни человека. Что бы власть ни заявляла о народе, первое качество, которое она ценит во всех нас, - это покорность и умение умерять свои аппетиты. С помощью идеологического воздействия это свойство приобретает особую ценность в глазах общественности. Именуя его то чувством гражданской ответственности, то любовью к отчизне, то политической корректностью, государственные идеологи добиваются полного обесценения в человеческой личности ее остальных свойств. Государство уничтожает или наказывает своих врагов, не считаясь с талантами, которыми те нередко обладают. Мировые заслуги, гениальность, не говоря уже о простой добропорядочности, не устраняют необходимости репрессивных мер по отношению к политическим диссидентам, дезертирам или рискованным предпринимателям. В итоге человек, не желающий ссориться с властью, вынужден соответствовать в своих поступках не только своему внутреннему содержанию, но и внешней ему силе, явленной в лице государственных чиновников и учреждений. Любое желание, прихоть или стремление могут быть реализованы лишь в тех формах, которые не противоречат нормам, утверждаемым властью. Поэтому не про каждый поступок человек скажет: "Это - мой выбор".

Властвующие отчуждены от самих себя, не менее подвластных. Они облечены властными полномочиями, но воспользоваться ими могут лишь демонстрируя свою легитимность. Возлагая на себя ответственность за решение задач, стоящих перед обществом, государство вынуждает тех, кто действует от его имени, исходить из интересов целого. Представитель государственной власти является в своих действиях и решениях таковым лишь постольку, поскольку ему удается подавить в себе индивидуальное содержание. В противном случае он прослывет узурпатором. В этой связи французский политолог Пьер Бурдье говорит о лицемерии, структурно присущем доверенному лицу: он должен отождествить себя с группой, наделяющей его авторитетом³.

Отчуждение в праве обусловлено в первую очередь тем, что право не знает человека как такового - только субъекта права, т.е. носителя субъективных прав и законных интересов. В праве мы живем в качестве истцов, наследодателей, потерпевших, обвиняемых, должностных лиц и т.п. Целостная жизнь человека в праве угасает. Поэтому правовые поступки отъединены от самого человека и воспринимаются им как самостоятельные сущности. Мы, например, можем отнестись к правовому решению как событию, далеко отстоящему от нашей воли. Так, установив в каком-либо деянии все признаки состава преступления, мы констатируем, что содеянное должно влечь за собой последствие в виде наказания, хотя сами внутренне не соглашаемся с логикой закона.

Апофеоз отчуждения в праве мы наблюдаем в понятии "юридическое лицо". "Юридическое лицо" - это фикция, но этой фикции мы подчиняем свою судьбу, несем перед ней ответственность даже в том случае, если каждый из числа его штатных сотрудников не имеет к нам каких-либо претензий. Работник несет перед предприятием материальную ответственность помимо воли самого персонала. Директор налагает дисциплинарное взыскание за нарушение трудовой дисциплины даже в том случае, когда безразлично относится к этому факту. Живой человек умирает в том, кто исполняет волю закона. И эту смерть он провозглашает всенародно: "Как Президент я должен...", "Суд постановил...".

Многие правовые роли и фикции предполагают особые человеческие качества, приверженность человека тем или иным ценностям. Однако в действительности носитель конкретных полномочий может ими не обладать. Тогда осуществление правовых поступков будет основано на ложном пафосе. Отправляя правосудие, судья вынужден изображать моральное негодование, когда зачитывает обвинительный приговор. Министр обороны обязан выказывать обеспокоенность по каждому поводу, затрагивающему вопросы национальной безопасности. И когда мы включаемся в эти игры, понимая, что на самом деле чувствуем и думаем иначе, чем говорим и действуем, происходит наше отчуждение, мы отдаляемся и от настоящих людей, с которыми имеем дело, поскольку видим перед собою маски, и от своего внутреннего "я", от собственной духовной сущности, поскольку приказываем ей молчать.

Отчуждение человека от права может переживаться не только в негативной форме, когда право воспринимается как внешняя сила, но и в позитивной, когда в праве видят некую ценность, самодостаточную и объективную. В этом случае человек наделяет право божественной сущностью и с трепетом ожидает от него исцеляющего воздействия. Здесь не человек одухотворяет собою правовые конструкции, а наоборот, приобщение к правовым ценностям и проведение в жизнь каких-либо реформ облагораживает общественную жизнь. "Частная собственность заставит лодырей работать", "При демократии будет лучше", "Социализм избавит нас от неравенства" - во всех этих утверждениях за правом, утверждающим тот или иной правопорядок, признается не зависимое от человека бытие. Разочарование обычно наступает скоро, новые правовые возможности, расширяющие свободу несозревшего для нее индивида, оборачиваются против общества.