Критика Марксом гегелевской философии права в рукописи 1843 г.

Летом 1843 г. К. Маркс в ходе работы над рукописью «К критике гегелевской философии права», опираясь в известной мере на результаты фейербаховской критики гегелевского идеализма, с материалистических позиций критически пересматривает гегелевскую философию права, в частности – учение о государстве.

16 лет спустя, имея в виду эту рукопись, он писал: «Первая работа, которую я предпринял для разрешения обуревавших меня сомнений, был критический разбор гегелевской философии права...»[765][1]. Эта критика ведется Марксом с новых, материалистических позиций, которые во многом отличны от положений материализма Фейербаха[766][2]. Обосновывая первичность общества по отношению к государству, Маркс трактует государство как производное от социальной жизни политическое явление.

«Логический, пантеистический мистицизм» гегелевской философии права состоит, по мысли Маркса, в том, что у Гегеля «идея превра-

4. Критика Марксом гегелевской философии права в рукописи 1843 г. 221

щается в самостоятельный субъект»[767][3]. Поэтому эмпирическая действительность (в том числе реальные социально-политические феномены) в гегелевской трактовке предстает в качестве результата и продукта идеи. «В действительности, – пишет Маркс, – семья и гражданское общество составляют предпосылки государства, именно они являются подлинно деятельными; в спекулятивном же мышлении все это ставится на голову»[768][4]. Необходимая связь между гражданским обществом и государством, с точки зрения К. Маркса, должна выводиться не из развития абстрактной идеи государства, а из собственного содержания гражданского общества. Государство не может существовать без таких базисов, как семья и гражданское общество. Они для государства – необходимое условие.

В основе политических различий лежат, по К. Марксу, различия социальные. «Значение, которое частная собственность имеет в политическом государстве, есть ее существенное, ее истинное значение; значение же, которое различие сословий имеет в политическом государстве, есть существенное значение различия сословий»[769][5]. Касаясь современной ему социально-политической действительности, он отмечает: «Тот же дух, который создает в обществе корпорацию, создает в государстве бюрократию»[770][6]. Свою критику гегелевской идеи государства Маркс резюмирует в виде следующего вывода: «Государство существует лишь как политическое государство»[771][7].

Подробно останавливается Маркс на гегелевском учении о различных властях. При этом он отвергает идею монархической власти как идею произвола.

Реальная взаимообусловленность различных властей и государственных сфер в рамках разумного общественного организма исключает, по К. Марксу, власть монарха и необходимо связана с равным правом всех граждан на решающее участие во всей государственной деятельности.

Основательной критике подвергается в рукописи гегелевское учение о правительственной власти. Это учение, по оценке Маркса, фактически представляет собой учение о бюрократии. Он критикует гегелевское возвеличение чиновников и обосновываемый Гегелем принцип бюрократического централизма, сводящийся к тому, что «верхи полагаются на низшие круги во всем, что касается знания частностей; низ-

222 Глава I. От младогегельянства до коммунизма

шие же круги доверяют верхам во всем, что касается понимания всеобщего, и, таким образом, они взаимно вводят друг друга в заблуждение»[772][8]. При господстве бюрократии государственные задачи превращаются в канцелярские, а канцелярские задачи выдаются за государственные. «Превращение государственных дел о должности, – пишет Маркс, – имеет своей предпосылкой отрыв государства от общества»[773][9].

Значительное место в рукописи Маркс уделяет анализу и критике гегелевской концепции законодательной власти.

Государственный строй представляет собой, по мысли Гегеля, предпосылку для законодательной власти и поэтому не может непосредственно определяться законодательной властью. С другой стороны, прогресс в законодательной и правительственной деятельности оказывает влияние на дальнейшее развитие государственного строя.

Отвергая гегелевский подход к рассматриваемой проблеме, К. Маркс отмечает, что Гегелю не удалось разрешить коллизию. Новое государство вырастает не из постепенных реформ, а из революционной борьбы. «Правда, – замечает Маркс, – в целом ряде государств строй менялся таким образом, что постепенно возникали новые потребности, старое подвергалось разложению и т.д., но для установления нового государственного строя всегда требовалась настоящая революция»[774][10]. Защищая идеи суверенитета народа, Маркс отмечает, что законодательная власть должна быть выразительницей народной воли.

Мысли о взаимосцеплении и взаимопроникновении различных государственных властей Гегель использует для обоснования разумности сословного строя. Тем самым, замечает К. Маркс, Гегель приходит в противоречие со своими собственными предпосылками. С одной стороны, он исходит из того, что современное ему состояние как необходимый этап развития идеи характеризуется раздельностью гражданского общества и политического государства; с другой стороны, не желая такой раздельности политической и гражданской жизни, при конструировании законодательной власти он рассматривает гражданские сословия как непосредственно политические сословия. Но именно средним векам, а не современности, подчеркивает К. Маркс, было свойственно тождество сословии гражданского общества и сословии в политическом смысле, так как сословные различия носили непосредственно политический характер.

5. Трактовка Марксом и Энгельсом гегелевского учения 223

Гегелевскую категорию отчуждения в рукописи 1843 г. К. Маркс использует для характеристики отрыва государственных функций от общества и народа.

Ни одна из сторон государственной деятельности не должна быть монополией отдельных привилегированных лиц, так как все государственные дела суть дела всего народа и каждого его члена. «Гражданин государства, – пишет К. Маркс, – в качестве того, кто определяет всеобщее, есть законодатель; в качестве того, кто выносит решения о единичном, кто действительно проявляет волю, он – государь»[775][11]. Народ является сувереном, и государство есть дело народа.

Специфическое отличие демократии Маркс видит в том, что «политический строй сам по себе не образует здесь государства»[776][12]. Он дает следующее обоснование отсутствию в демократии государства как организованной политической власти: «В демократии государство, как особый момент, есть только особый момент, как всеобщее же оно есть действительно всеобщее... Французы новейшего времени это поняли так, что в истинной демократии политическое государство исчезает. Это верно постольку, поскольку в демократии политическое государство как таковое, как государственный строй, уже не признается за целое»[777][13].

В последующем (в произведениях зрелого марксизма) эта идея «исчезновения» государства в условиях «истинной демократии» была трансформирована и развита в учение об «отмирании» государства и права при коммунизме.