Деятельность и воззрения основателя ислама – Мухаммеда.

Всю догматику своего учения откровенно заимствовал из Библии. Создав культ единого Аллаха, Мухаммед призвал своих последователей ежедневно молиться ему, сопровождая молитву омовением, а также соблюдать пост и вносить в общую кассу правоверных налог в пользу бедных закят. Из библии Мухаммед заимствовал идею страшного суда, представление о рае и аде, о сатане (шайтане), бесах (джиннах) и многое другое. На первых порах активно выступал в поддержку бедных, против притеснений со стороны купцов. 622 год прибытие Мухаммеда в Медину, когда большинство населения Медины вступило в число правоверных, стал считаться первым годом новой мусульманской эры (по-арабски - хиджра). Мухаммед превратился из простого проповедника в политического лидера общины, включавшей поначалу не только мусульман. Постепенно устанавливается его единовластие в Медине. В Медине строятся первая мечеть, дом Мухаммеда, устанавливаются основы мусульманского ритуала - правила молитвы, омовения, поста, призыва к молитве, сборов на благочестивые нужды и т. д. В проповедях Мухаммеда стали фиксироваться правила жизни общины - принципы наследования, раздела имущества, бракосочетания. Объявляются запреты на вино, свинину и азартные игры. Таким образом, в Медине Мухаммед сформировал основные принципы религиозного учения, ритуала и организации общины. Мединская община мусульман выработала свой устав, свои организационные формы, первые законы и предписания в области не только ритуала и культа, но также норм повседневной жизни. Вырабатывая все эти законоположения, Мухаммед заметно углубил отличия между его учением и учениями христиан и иудеев, что позволило сделать значительный шаг по пути становления новой религии от других, пусть даже и родственных ей. Основные идеи и принципы вероучения Мухаммеда зафиксированы в Коране, священной книге мусульман. Основное содержание Корана тесно связано с Библией, как сам ислам близок к иудео-христианству. Сам Мухаммед книг не читал, в том числе и Библии. Однако, вступив на стезю пророка, он через посредников старательно знакомился с содержанием священных иудео-христианских текстов, повествовавших о том самом едином и всемогущем боге, которого под именем Аллаха стал почитать Мухаммед.Мухаммеда изречения, чаще всего в виде рифмованной прозы, воспринимались как божественная истина и именно в этом качестве включались затем в сводный текст Корана.

Мировоззрение флорентийского гуманиста Леонардо Бруни.

Бруни Леонардо (прозвище Аретино) (ок.1370, Ареццо — 9 марта 1444, Флоренция), итальянский гуманист, государственный деятель, философ и историк. Сторонник идеала активной, а не созерцательной жизни: по мнению Бруни, мудрец должен избегатьпраздности, но не полезного общения. В отличие от многих философов Средних веков и Возрождения,которые расценивали брак и заботу о детях как вредные для культурного развития, Бруни считалдомостроительство достойным мудрого человека и общественно важным поприщем, положительнооценивал брак и семейную жизнь. Поборник республиканского способа управления, занимал различныедолжности и посты на службе Флорентийской республике, в т. ч. рекордно длительный срок (17 лет)исполнял обязанности канцлера. Бруни создал целостную концепцию Studia humanitatis (гуманистического образования и занятий), которые«совершенствуют и украшают человека, придают ему достоинства, изящества и некую благороднуюпрямоту». Концепция гуманистического образования, по мысли Бруни, призвана соединять познанияморальной философии, истории, ораторского искусства с филологическими штудиями и литературнымопытом. Собственно филологическим изысканиям, которые у Бруни далеко выходят за пределы грамматики,придавалось особое значение.
Изучение греческого языка у Мануила Хрисолора, приглашенного во Флоренцию кружком гуманистов, ипереводческая деятельность помогли Бруни глубже проникнуть в такие пласты античного наследия,которые были мало знакомы христианскому миру Запада. Именно Бруни принадлежат лучшие переводыПлатона, Аристотеля, Плутарха, Демосфена на латинский язык.
В античных политических теориях и историях городов-государств Бруни находил подтверждение своимобщественным воззрениям и идеалам гражданской жизни. В переводе «Афинской политики» АристотеляБруни заявлял, что «первое место среди нравственных учений занимает учение о государстве и управленииим, т. к. эти учения направлены на благо всех людей». Поскольку человек восполняет свое несовершенствопребыванием в гражданском обществе, ему необходимо постигать политическую науку, и если прекраснодарить счастье одному человеку, то насколько же прекраснее делать счастливым целое государство. Содной стороны, Леонардо Бруни утверждал, что какоето благо тем божественнее, чем шире круг егодействий. С другой стороны, непрестанно повторял, что все, выходящее за пределы стен родного города,его не интересует. Таким образом, патриотизм и общественное служение в интерпретации Бруни вполнесоответствовали идеалам античного гражданина города-государства.

МАКИАВЕЛЛИ И ВИКО.

Имя Макиавелли стало почти символом чистой политики, и это факт, свидетельствующий о сильном кризисе роста науки. Нельзя сказать, что никто из античных философов не чувствовал различий между этикой и политикой, их автономии. Сам факт, что эти материи рассматривались двумя дисциплинами, говорит о том, что понимание разницы было. Споры о справедливости и неправедности, природном и условном, силе и юстиции и многом другом показывают процесс созревания антиномии, видно, как постепенно выступал профиль проблемы, не попадавшей, впрочем, на первый план, в самый центр тяжкой мыслительной работы. Но и вековое господство христианской мысли не обострило эту проблему, ибо контраст Божественного и земного, civitas Dei и civitas terrena, церкви и империи умерялся доктриной двойного правления, учрежденного самим Богом. Даже верховенство церкви над империей или империи над церковью спекулятивно не принимали форму раскола. Все же несомненно, что христианская мысль, тщательно и утонченно исследовавшая перипетии морального сознания, подготовила конфликт, и он разразился. Николо Макиавелли считают ярким представителем итальянского Возрождения. Однако необходимо как-то соединить его с движением Реформации и общей настоятельной потребностью в Италии и за ее пределами исследовать тайные закоулки человеческой души. Признано, что Макиавелли открыл необходимость автономии политики, что политика находится по ту, вернее, по эту сторону добра и зла. Против ее законов бесполезно восставать, политику нельзя изгнать из мира, заклиная и окропляя святой водой. Все его работы проникнуты этим представлением, и, как бы дидактически точно ни формулировался тезис, как бы ни примешивались иногда фантастические идолы, фигуры, колеблющиеся между добродетелью и злодеяниями ради политических амбиций, нельзя не заметить за всем этим поистине научно обоснованную философию политики.Но еще важнее отметить почему-то ускользающую от наблюдателей щемящую горечь суждений Макиавелли о внутренней неизбежности политических закономерностей. Если бы все люди были порядочными, говорит он, эти рецепты не были бы хороши. Но поскольку люди в основном - неблагодарные, ветреные, трусливые, жадные и корыстолюбивые создания, то и думать надо скорее не о любви, а о том, как держать их в страхе. Будем делать ставку на страх и, если получится, дойдем и до любви. Надо научиться быть непорядочным и не следует доверяться, когда приносишь пользу, иначе другие откажут в доверии тебе. Необходимо нанести упреждающий удар по тому, кто только и ждет момента, чтобы уничтожить тебя. Макиавелли со всей страстью уповает на общество чистых и добропорядочных людей. Таким ему видится далекое прошлое, необразованным людям он отдает свои симпатии, предпочитая швейцарских горцев итальянцам, французам и испанцам, развращающим мир. Тот, кто "прочтет о кошмарах истории, ужаснется повторением вековых преступлений, из этого чувства, возможно, возникнет сильное желание следовать хорошим примерам". Удивительно, почему ясно выраженной мысли и остро переживаемой боли морального осознания не достаточно тем, кто болтает об имморализме Макиавелли.Может, за мораль чернь принимает только размазывание елея и ханжеское лицемерие? Отсутствие пессимизма и горечи характеризует Гвиччардини, который, в отличие отМакиавелли, по отношению к людям не питает иного чувства, чем презрение. В этом недостойном мире он, впрочем, нашел свое место с удобствами, имея в виду лишь собственную выгоду. Если бы не служба понтификам Медичи, то он "полюбил бы Мартина Лютера больше самого себя", ведь монах-бунтарь мог бы разрушить церковное государство и покончить с тиранией священников. Идеал человека Гвиччардини, как видим, совсем иной закалки, чем идеал человека в сочинениях Макиавелли.Важнее то, что, отделив душу от ума, Макиавелли, открыватель автономии политики, оказался перед печальной необходимостью пачкать руки, имея дело с негодяями. Так начинается утонченное искусство основания и поддержания стабильности огромной институции, которой является государство. Вспомним религиозный тон, к которому нередко прибегает философ, говоря о государстве, а также поговорку, что ради его блага можно поступиться не только репутацией, но и душевным здоровьем. Не забудем и о плохо скрываемой зависти, с которой Макиавелли говорит о языческой религии с ее культом общего блага, религии, возносившей доблесть, величие души человеческой, телесную силу и прочие добродетели сильных людей, о христианской религии, указавшей путь к иному миру и тем самым презревшей этот мир, он говорит как о религии унижения, для которой созерцающий и страдающий человек выше действующего. Так чего больше в политике -дьявольского или божественного? Макиавелли выводит ее в образе кентавра, описанного поэтами полузверя-получеловека. Не сомневаясь в чистоте человеческого, звериную часть он делит между лисьей породой и львиной. Лев не защищен от силков, а лиса - от волков. И только для новичка суть искусства управления состоит в том, чтобы быть среди львов и над ними. Искусство и наука чистой политики были доведены до стадии зрелости итальянцами, чем Макиавелли не без основания гордился. На реплику одного кардинала о том, что "итальянцы не знают толка в войне", он ответил: "Зато французы ни черта не понимают в государстве". Философию Макиавелли тщетно искать у так называемых макиавеллистов, болтающих о "резонах государства" и мешающих рецепты с тривиальными морализмами. Ее нет и у тех, кто объявляет о тождестве политики и морали, либо идеализирует государство, основанное якобы на предписаниях добра и справедливости. Еще дальше от Макиавелли эклектики, теоретически сопоставляющие мораль и политику: вместо распутывания антиномий они зализывают их, выталкивая в эмпирию и толкуя как жизненные невзгоды, делая все чисто случайным. Его наследников следует искать среди тех, кто пытался систематизировать понятия осмотрительности, предупредительности, то есть политической добродетели, которая не смешивается с моралью и вместе с тем не становится чистым отрицанием последней. Среди писателей семнадцатого века таким был Дзукколо. Другой духовно сильный теоретик, далекий от наставника индивидуальной прозорливости, каким можно считать Макиавелли, - Томмазо Кампанелла с его восхитительным сочинением о Провидении (о политических мыслителях этого периода смотри подробнее в моей книге "История эпохи барокко в Италии", ч.1, гл. 2).Однако по-настоящему достойным преемником Макиавелли был Вико. Своим мощным интеллектом он усилил очарование критической и вместе с тем бессмертной мысли флорентийского 130секретаря (и в самом деле, два итальянца символизируют материнскую идею философии политики). Вико не слишком благоволит к Макиавелли, и все же он исполнен этим духом, просветляет и очищает его. Интегрируя понятие политики и истории посредством компоновки апорий, Вико удается смягчить пессимизм флорентийца.Политика, сила и креативная энергия государства для Вико становятся моментом социальной жизни человеческого духа, моментом определенности. За ним в вечном диалектическом развитии следует момент истины, раскрытых оснований, справедливости, морали и этичности. Символ Кентавра становится неадекватным. В том, что казалось раньше звериной частью, теперь мы открываем человеческую, начальную форму воли и действия. Без страсти, без силы, без власти человечность не рождается. Лучшие из людей - сильные, и из грубых форм власти затем возникают цивильные общества: сменяя друг друга по контрасту, последние без энергоемких и варварских обществ вряд ли удержались бы. Варварство время от времени возвращается; государство, говорил Макиавелли, следует иногда возвращать к исходным позициям, тем самым он обобщил флорентийскую поговорку, согласно которой "государство подлежит смене каждые пять лет", то есть следует периодически пугать тех, кто держал в страхе других. Если Макиавелли, говоря об искусстве управления, становится религиозным, то и Вико без сомнений говорит о "божественности силы". Макиавелли находил действия горцев в плане самоуправления естественными и пластичными, ведь "для скульптора проще сделать статую из природного куска мрамора, чем из того, что плохо обработано другими". Вико также находил варваров более сильными и приспособленными к жизни, считая, что плохо образованные люди не поддаются реформированию, что лучше выбросить в печь кое-как обработанную статую, чем возиться с ней. Жестокость и коварство Макиавелли считал неизбежными в политике, даже если они вызывали у него тошноту и отвращение. Напротив, Вико объясняет их как часть человеческой драмы, вновь и вновь возникающего двойного аспекта реального блага и видимого зла. Видимость неадекватна в свете более высокого блага, рождающегося из прорвавшейся оболочки старого. Конечно, такое понимание рациональной необходимости и доверие к Провидению, управляющему человеческим миром, не лишены горечи.Такова суть неосознанного викизма Макиавелли и неожиданного макиавеллизма Вико. Мы не найдем всего этого в сформули-рованном виде, но взятые вместе рассеянные понятия, суждения, тенденции, склонности обнаружат перед искушенным взором, знакомым с тем, что было в развитии мысли до и что стало после, искомую связь. Становится понятно, к чему они стремились и, возможно, нам это яснее, чем им самим. 1924

21.Город солнца" Т. Кампанеллы как вариант социально- правовой утопии.

Итальянский философ Томмазо Кампанелла является одним из представителей раннего утопического коммунизма. Кампанелла, развивал передовые для того времени идеи сенсуализма, где ощущение представлялось единственным источником познания, и деизма (мир сотворил Бог, а дальше мир предоставлен действию собственных законов), которые, однако, сочетались у него с религиозно-мистическими взглядами, увлечением магией и астрологией. За свое свободомыслие Кампанелла неоднократно подвергался преследованиям инквизиции. Так, в 1599 году Томмазо пытался поднять восстание с целью освобождения Италии от испанского гнета. Заговор был раскрыт, и Кампанелла после жестких пыток был брошен в тюрьму, где провел в общей сложности 27 лет. Постоянная работа и самодисциплина, каждодневное напряжение творческой мысли помогли Томмазо выстоять. «Город Солнца» был создан под воздействием «Утопии» Томаса Мора, о котором Кампанелла впервые услышал в доме богатого неаполитанца дель Туфо, поддержавшего писателя в трудные минуты. На страницах произведения Кампанелла мечтает о единстве и благоденствии человечества, об идеальном обществе, в котором отсутствует частная собственность, а всеобщий труд гарантирует изобилие. Правда, в нем существует и строгая регламентация быта, и власть жрецов, носящая буквально теократический характер. Свой коммунистический идеал Томмазо обосновывал велением разума и законами природы.
«Город Солнца» написан в форме диалога между Мореходом, вернувшимся из далекого плавания, и Гостинником. Собеседники лишены внешнего описания, но при этом из идеи города Солнца понятны взгляды героев на жизнь, их мысли, которые пытаются проникнуть в туманное будущее. Все средства изображения и изложения подчинены в утопии созданию грандиозной картины общества как единого коллектива, образа мечты справедливой жизни, основанной на труде, в чем и проявляется социальная характерность автора. Мореход рассказывает Гостиннику о своем кругосветном путешествии, во время которого он оказался в Индийском океане на чудесном острове с городом Солнца.Этот город расположен на горе и «разделяется на семь обширных поясов, или кругов, называющихся по семи планетам». В каждом из поясов – удобные помещения для жилья, работы, отдыха. Предусмотрены и оборонные сооружения: валы, бастионы. Кампанелла рассказывает, что «...чтобы захватить каждый следующий (пояс), надо было бы постоянно употреблять вдвое больше усилий и труда». Вместе с тем стены города украшены чудесной и в то же время поучительной живописью, которая снабжена пояснительными надписями.
По устройству город Солнца – это теократическая республика, организованная по образцу монашеского ордена. Во главе его стоит мудрейший и всезнающий первосвященник, «именующийся на их языке «Солнце»». По словам Морехода, у правителя есть три так называемых соправителя: Пон (Мощь), ведающий военным делом, Син (Мудрость) – познанием, свободными искусствами, ремеслами, и Мор (Любовь) – продовольствием, одеждой, деторождением и воспитанием. Смысл символики имен позволяет раскрыть пантеизм Кампанеллы, согласно которому Бог представляет собой безличное начало, находящееся не за пределами природы, а тождественное с нею. В результате основные качества бытия («прималитеты») определяют характерные свойства человека: мощь обнаруживается в силе, мудрость – в способности представления и воображения, любовь – в желаниях и стремлениях. Прималитеты находятся в постоянной борьбе с небытием: с немощью, незнанием и ненавистью – как отрицательными человеческими качествами. Элементы диалектики в философии Кампанеллы служат обоснованием плодотворному насилию в общественной жизни. По мнению философа, зло необходимо не только выявить, но и подавить. Так, убить тирана в городе Солнца – почетно, изгнать вздорного и ничтожного монарха – человечно. Кампанелла считает, что «сначала все исторгается и искоренятеся, а потом уже созидается...». Таким образом, Томмазо готов повести народ на бой ради осуществления идеалов равенства.Следует отметить, что верхушка города Солнца выбирает низших должностных лиц, носителей истинного знания, презирающих схоластику. Правительство собирается каждые восемь дней. Недобросовестные начальники могут быть волею народа смещены, кроме четырех высших правителей, которые подают в отставку сами. Предварительно они советуются между собой и лишь тогда, когда на смену может прийти более мудрый и достойный, уходят в отставку. Необходимо подчеркнуть, что в городе Солнца, как пишет Кампанелла, «того почитают за достойнейшего, кто изучил больше искусств и ремесел и кто умеет применять их с большим знанием дела». Жители города Солнца недоумевают, почему «мы называем мастеров неблагородными, а благородными считаем тех, кто не знаком ни с каким мастерством, живет праздно и держит много слуг для своего распутства».По мысли философа, источником всех человеческих зол является эгоизм. Томмазо считает, что когда люди отрешатся от себялюбия, у них останется только любовь к общине, которую он считает эталоном государственного устройства. Таким образом, только поравнение членов общества буквально во всех отношениях приведет к счастливой жизни. Писатель неоднократно повторяет, что если люди были бы «меньше привязаны к собственности», то они «дышали бы большею любовью к ближнему». Жители одновременно и богатые, и бедные. Богатые, потому что у них есть все, что им необходимо, бедные потому, что у них нет ничего своего. Общественная собственность в «солнечном» государстве базируется на труде его граждан. Критика Кампанеллой частного владения указывает путь будущей прогрессивной литературы. В государстве Томмазо Кампанеллы установлено равенство мужчин и женщин, которые даже проходят военную подготовку на случай войны. По мнению Томмазо, труд и физические упражнения сделают людей здоровыми и красивыми. Впервые в истории человеческой мысли автор говорит о том, что труд не только потребность человека, но и дело его чести, дело, в котором конкуренция в итоге порождает изобилие. Но вместе с тем рабочий день соляриусов длится всего четыре часа. Кроме того, Кампанеллу весьма интересует проблема выявления способностей человека, хотя решает он ее в фантастико-астрологическом духе: природные склонности должны быть разгаданы через тот же гороскоп.Довольно щепетильным является вопрос брачных отношений. Кампанелла предполагал их некую государственную регламентацию, пренебрегающую личными привязанностями человека. Для философа на первом месте стоит вопрос о качестве будущего потомства. Чтобы дети были телесно и духовно совершенны, опытный врач, пользуясь данными науки, по природным качествам подбирает наилучше совместимых родителей. Автор утопии обнаруживает почти нескрываемое презрение к парной любви. Она для него скорее допустимая забава, чем серьезное чувство, и не может даже сравниться с «любовью к общине».Несмотря на то, что женщины города Солнца имеют те же права, что и мужчины все равно они из-за принципа «общности жен» воспринимаются как обесчеловеченная собственность. Кампанелла рисует своего рода бессемейный коммунизм Интересны рассуждения Томмазо о красоте женщин: в городе Солнца нет некрасивых женщин, так как «благодаря их занятиям образуется (у женщин) и здоровый цвет кожи, и тело развивается, и они делаются статными и живыми, а красота почитается у них в стройности, живости и бодрости. Поэтому они подвергли бы смертной казни ту, которая из желания быть красивой начала бы румянить лицо, или стала бы носить обувь на высоких каблуках, чтобы казаться выше ростом». Кампанелла утверждает, что все прихоти у женщин появились в результате праздности и ленивой изнеженности.Моральное регулирование общественной жизни Кампанелла возлагает, условно говоря, на религию, так как культ Солнца и Земли, пантеистическое представление о мире как об огромном живом существе не укладывается в рамки религиозной догматики. Томмазо надеется на религию далеко не во всем, он разработал ряд правовых и моральных санкаций нерелигиозного характера, иногда весьма жестоких, направленных против бездельников и развращенных личностей. До конца жизни Томмазо, как и герои утопии, твердо верил в то, что в мире настанет время, когда люди будут жить по обычаям государства, созданного его мечтой. В своем письме Фердинанду III, герцогу Тосканскому, Кампанелла писал: «Будущие века будут судить нас, ибо нынешний век казнит своих блгодетелей...».
Итак, «Город Солнца» - произведение политическое и научное, в котором сливаются вместе как философский, так и эстетический подход к решению проблемы идеального государства. К сожалению, утопия Кампанеллы была объявлена по давней традиции примером «грубой» латыни и, следовательно, оценивается как факт философско-политической, но отнюдь не художественной жизни, с чем можно не согласиться.