Да пребудут бесплодными его чресла 13 глава

Мантара ответила: "Что произошло? Завтра на рассвете Рамачандру венчают на царствование. Он станет Ювараджей'. Старшая царица, в порыве неудержимой радости, раздает служанкам дорогие шелковые сари и жемчуга! Она велела Раме жертвовать браминам множество коров и горы золота! Все они поглощены приготовлениями к торжеству, а о тебе вовсе позабыли. Я не в силах терпеть эту несправедливость. Я не выдержу этого! Ты наслаждаешься и веселишься, не подозревая, что чаша твоей счастливой судьбы исчерпана до дна! Твое счастье ускользает от тебя! Твой муж и прочие царицы откровенно тобой пренебрегают! Еще немного - и ты превратишься в презренную служанку. Советую тебе быть бдительней, иначе тебе не избежать унижений! Открой глаза! Пора осознать все страшные последствия, которые принесет тебе эта коронация, и начинать действовать. Подумай о тех средствах, которые помогут тебе избежать нависшего над тобой несчастья; оно быстро надвигается!

Когда Рама станет Ювараджей, вся власть над державой окажется в руках Каушальи, запомни это! Ты будешь плясать под ее дудку, как и все остальные." Хитрая и коварная Мантара, искусно притворяясь, проливала горючие слезы, чтобы убедить Кайкейи. Царица, хотя и тронутая ее страстной привязанностью, отнюдь не была убеждена в правоте ее доводов. Она сказала: "Мантара! Что случилось с тобой? Или ты сошла с ума? Ты говоришь как безумная. То, что Рама станет Ювараджей - огромная удача для всей державы. Опомнись! Вот тебе мое ожерелье в подарок - прими его как знак благодарности за принесенную тобой добрую весть. Будь довольна, радуйся вместе со всеми! Венчание Рамы на царствование наполняет меня, возможно, даже большим ликованием, чем Каушалью. Поистине, я безгранично счастлива от этой новости. Рамачандра привязан ко мне сильнее, чем к собственной матери. Он относится ко мне с большим почтением. Я не желаю слышать слова, пятнающие это чистое любящее создание. У тебя помрачение ума; ты, похоже, лишилась рассудка." Так Кайкейи строго отчитывала Мантару.

Мантара прикинулась еще более обиженной и оскорбленной. Она изобразила крайнее возбуждение и закричала: "Я нахожусь в здравом уме, а вот твой, похоже, совсем ослабел! Ты пребываешь в беспечности и не способна разглядеть злую судьбу, поджидающую тебя. Ты слепо держишься за старую веру и былые привязанности. Я одна забочусь о тебе и беспокоюсь о твоем счастье и достоинстве. Все остальные притворяются и умело играют свою роль, обманывая тебя. В душе у них давно нет к тебе уважения. Махараджа равнодушен ко всем своим женам, кроме Каушальи - он безумно любит только старшую царицу! Из чистой любезности он, может быть, и говорит тебе иногда нежные слова, но на самом деле он не любит тебя! Ты должна это понять! Эти люди даже не известили тебя о своем решении; им не пришло в голову посоветоваться с тобой; они игнорируют тебя и не имеют к тебе и капли уважения. Слышала ли ты хотя бы словечко о том, что они задумали? Сколько месяцев они, должно быть, уже обсуждают и вынашивают свои планы! Решение о таком важном событии, как коронация, не принимается внезапно; оно не падает неожиданно с неба на голову! Или я не права? Они давно все решили за твоей спиной - молча и тайно.

Главная зачинщица их заговора - Каушалья", - закончила Мантара. Кайкейи не могла больше сдерживаться. Она гневно вскричала: "Прекрати молоть чепуху, Мантара! Моя сестра не способна на ложь и интригу, она никогда не падет так низко. Ты слышишь меня - никогда! А Махараджа! Он еще более благороден и праведен, чем мои сестры. В нем нет и следа низости, ему неведомо, что такое подлость и хитрые уловки! Скорее всего, они приняли решение о коронации внезапно, имея на то важные причины. Свадьба Рамы тоже была полной неожиданностью для всех, хотя обычно приготовления занимают многие месяцы, не так ли? Значит, и завтрашняя коронация вызвана какой-то срочной необходимостью, почему бы и нет? Я уверена, что махараджа сам сообщит мне причину, заставившую его принять это решение. Ты не удосужилась узнать правду. Ты дала волю воображению и оказалась во власти нелепых домыслов и необоснованных страхов и теперь сомневаешься в честности поступков невинных людей! Не пройдет и нескольких минут, как все прояснится; имей терпение", - так Кайкейи гневно увещевала свою служанку.

Мантара испугалась, что все ее коварные усилия пропадут даром. Она пустила в ход еще более нечестивые доводы: "Прекрасная госпожа! Задумайся поглубже над тем, что происходит. До моего слуха, когда я хожу по улицам среди народа, доходит многое! На самом деле эта коронация была задумана давно - много месяцев назад. По этой причине Бхарата и Шатругна были удалены из столицы. Все они предчувствовали, что присутствие братьев может вызвать осложнения. И их опасения были вполне обоснованы: когда принцы далеко, кто будет препятствовать коронации? Неужели ты не способна задать себе такой простой вопрос? Когда Дашаратха брал тебя в жены, он дал слово чести, что твой сын станет наследником престола; ты, возможно, забыла об этом, но я прекрасно помню. Царь боялся, что присутствие Бхараты в сложившейся ситуации может воскресить в памяти людей эту клятву, что послужит помехой в осуществлении их плана; поэтому они и отослали Бхарату с глаз долой - погостить во дворце у его деда. Когда коронация свершится, уже никто не сможет повернуть дело вспять. Чтобы проделать этот подлый трюк, они держали все это в тайне от тебя долгое время; пораскинь умом, и ты поймешь, что во всем этом кроется злой и коварный расчет; такие мысли даже не приходят в твою наивную голову - тебе кажется, что "все то золото, что блестит." Они воспользовались твоей глупостью и простодушием. В твоей безрассудной страсти к Раме ты заладила восторженно повторять: "Рама, Рама!" Оставим в покое других - с ними и так все ясно! Но твой драгоценный Рама, которого ты так обожаешь - поделился ли он с тобой своей радостью, поспешил ли к тебе, чтобы сообщить о счастливой судьбе, его ожидающей?"

Так вероломная Мантара, используя множество хитроумных доводов, омрачала и отравляла ядом своего искусного коварства чистый и незащищенный ум Кайкейи.

"Во всей этой огромной столице Айодхье найдется ли хоть один человек, кто защитит нас и позаботится о нас? Кто здесь считается с тобой и обращается с тобой так, как ты этого заслуживаешь? Они все объединились против тебя. Ты для них - посторонняя, чужестранка. Они в любой момент могут просто вышвырнуть тебя из Айодхьи - они не остановятся даже перед такой низостью. Махараджа - искусный обманщик и умелый притворщик; входя в твои покои, он говорит нежные и ласковые слова, чтобы удовлетворить свои прихоти, и, добившись своего, удаляется, довольный и торжествующий. Ты не понимаешь, что во всем потакая ему, ты лишаешь себя того высокого положения, которого заслуживаешь! Госпожа! Тебе следует помнить, что царями движет не любовь, а только вожделение. Твой отец прекрасно знал об этом и поэтому долго не соглашался отдать тебя в жены этому старому волоките. Только после долгих пререканий и переговоров, после вмешательства мудреца Гарги твой отец уступил, и сгорающий от страстного нетерпения престарелый правитель вынужден был принять все его условия. Теперь все условия позабыты! Все клятвы и обещания горят ярким пламенем! Твой сын подло обманут! А они спокойно веселятся, забавляясь своей коварной игрой. Стоило уехать твоему сыну, они тут же начали действовать. Зачем устраивать такую спешку? Специально для того, чтобы никто из независимых правителей за пределами царства не смог присутствовать на коронации. Их недалекий ум выдает их с головой! Совершено предательство, продуманное и злонамеренное!

На коронацию обычно приглашаются все цари и правители соседних государств. Они вынуждены были бы пригласить твоего отца! И он бы во всеуслышание объявил о тех обещаниях, которые давал ему Дашаратха! В этом и состоит их план - немедленно провести коронацию, не ставя никого в известность, а когда дело будет сделано, уже ничего нельзя будет изменить! Именно с этой целью они тайно вынашивали свой хитрый замысел! Я должна тебя предостеречь: будь начеку! Если ты сейчас не вмешаешься, то тебя ждет участь бездомной собаки. Поэтому не медли! Поразмысли над тем, как найти способ, чтобы предотвратить коронацию." Мантара раздувала страсти, пылая гневом и ненавистью. И, наконец, Кайкейи поддалась на ее уловки! Она сказала: "Я слушаю тебя, и каждый твой новый довод кажется мне убедительнее предыдущего. Похоже, ты права! Действительно, нельзя терять ни минуты! Что же мне делать? Скажи мне, и я последую твоему совету."

Когда своими словами Кайкейи ясно дала понять Мантаре, что ее нечестивая тактика сломила волю царицы, горбунья чуть не лопнула от гордости и торжества. Ее дальнейшие речи зазвучали тверже и увереннее. "Госпожа! Нет нужды тратить время на лишние раздумья. Надежное и сильное оружие, с помощью которого ты завоюешь победу, уже у тебя в руках. Вспомни тот день, когда махараджа, в знак благодарности за помощь, оказанную тобой в минуту смертельной опасности, пообещал исполнить два твоих любых желания. Тогда ты не нуждалась ни в чем, но попросила сохранить за собой право потребовать награду, когда возникнет необходимость. Сегодня пришел твой час, и это обещание сослужит тебе неоценимую службу. Ты можешь попросить исполнить клятву сейчас, не так ли?" Слова Мантары звучали столь ясно и выразительно, что Кайкейи подняла голову и с изумлением посмотрела на служанку, будто видела ее впервые. Она сказала: "О Мантара! Как ты умна! С виду ты - безобразная горбунья, но твои находчивость и сообразительность просто восхитительны! Природа обделила тебя красотой, но возместила сполна этот недостаток выдающимся достоинством ума. Скажи, что я должна просить, и каким образом мне добиться от царя выполнения обещанного?"

Мантара отвечала: "О госпожа! Первое, что ты должна потребовать от Дашаратхи - это чтобы твой сын был помазан на царство и провозглашен Ювараджей. Второе - необходимо, чтобы Рама был изгнан за пределы державы." Кайкейи выслушала ответ служанки, прозвучавший без малейшей запинки, словно он давно вертелся у нее на языке, и погрузилась в глубокое раздумье. Очнувшись, она произнесла: "Мантара! Возможно, это справедливо - требовать, чтобы был коронован мой сын. Но мой ум не может смириться с тем, что Рама должен покинуть Айодхью. Сама мысль об этом причиняет мне нестерпимую боль." Обессиленная, она упала в кресло. Мантара увидела, что нужно действовать быстро и продолжила атаку: "Госпожа! Сейчас не время давать волю чувствам и впадать в малодушие. Промедление в данном случае недопустимо - оно превратит амброзию в смертельный яд! Ты должна быть сильной, иначе мы не добьемся успеха! Для чудовищного зла, которое они причинили тебе, это - недостаточное наказание. Если ты считаешь, что твой сын должен стать царем, а ты достойна титула царицы-матери, делай так, как я говорю! Иначе я приму яд и расстанусь с жизнью! Пока я жива, я не смогу вынести твоих страданий!" Мантара громко завыла и запричитала, чтобы Кайкейи убедилась, насколько сильна и бескорыстна ее любовь и привязанность.

Старуха нянчила Кайкейи с самого рождения, она растила и ласкала ее, заботясь о ней и не отходя от нее ни на шаг все эти годы. Царица относилась к горбунье с нежностью и признательностью; она больше не спорила с ней, наоборот, видя, как глубоко ее горе, она принялась утешать и жалеть ее! Она говорила: "Мантара, успокойся! Я поступлю так, как ты пожелаешь, лишь бы ты была довольна. Скажи, что мне делать теперь?"

Мантара ответила: "Не думаешь ли ты, что, предложив отослать Раму в лес за пределы царства, я не взвесила все причины и последствия? Я пришла к этому выводу после долгих размышлений." Поскольку Кайкейи была наивна и чиста, как дитя, во всех вопросах, касающихся законов государства, Мантара продолжала: "В законе говорится, что полное и беспрепятственное право на власть и собственность царь, вступающий на престол, получает только после двенадцати лет правления, не причиняющего вреда и ущерба подданным. Поэтому надежнее всего, если изгнание продлится не менее четырнадцати лет; когда Рама вернется, у него не будет возможности претендовать на трон; полноправным властелином царства останется твой сын." Мантара заметила, что Кайкейи покорно согласилась со всеми ее доводами: царица была готова требовать от царя исполнения своих желаний. Служанка поспешно произнесла: "Госпожа! Умоляю тебя, не медли! Посмотри на себя! Если царь сейчас придет и увидит тебя такой, как ты есть - тебе не удастся настоять на своем! Ты должна изобразить негодование и бешенство! Разбросай подушки, скомкай простыни и покрывала, сними свои жемчуга и драгоценности и раскидай их по углам; распусти свои косы - пусть твои волосы будут растрепаны и неубраны; действуй так, будто ты решила расстаться с жизнью! Ступай в Дом гнева - туда, куда устремляются царицы, охваченные горем и яростью, - чтобы тот, кто обнаружит их там, лежащими на голой земле, проникся жалостью и состраданием! Ты не можешь в таком виде - разодетая и разукрашенная - явиться к царю со своими просьбами. Притворись, что ты в ужасном отчаянии и только исполнение желаний спасет тебя от гибели. Только это подействует на него и он вынужден будет принять все твои условия. Наберись мужества! Вставай! Сделай первый шаг на пути своей борьбы!"

Кайкейи, убеждаемая и понукаемая Мантарой, послушно доверилась ей и, в точности выполнив все ее наущения, удалилась в Дом гнева и принялась громко стенать и причитать, оплакивая свою жалкую судьбу и нависшие над ней несчастья. Мантара засеменила вслед за царицей и после того, как двери Дома гнева захлопнулись за ней, повалилась на землю снаружи, как будто не имея понятия о том, чем вызван столь буйный припадок гнева ее госпожи.

В это время Дашаратха закончил все приготовления к церемонии коронации и, выйдя из торжественного зала, почувствовал, что прежде чем направиться в покои Каушальи, он должен сообщить радостную весть царице Кайкейи; он поспешил к ней во дворец. Служанки, непо движно выстроившиеся вдоль всего прохода, показались царю расстроенными и встревоженными. Дашаратха подивился про себя, что они, должно быть, еще не слышали счастливую новость: иначе их лица были бы озарены радостью! Он пожалел их в душе, что им до сих пор не известно о предстоящей коронации Рамы. Он проследовал прямо в опочивальню, где надеялся увидеть царицу.

В глаза ему сразу бросились рассыпанные жемчуга, неубранное ложе, валяющиеся на полу груды одежд и украшений. В спальне царил полный разгром и беспорядок. Дашаратха был крайне изумлен и устремился в соседние покои искать царицу. Тогда одна из служанокпривратниц сообщила ему: "Махараджа! Ее Величество Кайкейи Деви находится сейчас в Доме гнева!" Услышав это, царь пришел в сильнейшее расстройство; открыв двери обители скорби, он обнаружил там царицу, распростертую на земле в кромешной тьме, стонущую и рыдающую. Он воскликнул: "Кайка! Что за страшная картина! Чем ты так разгневана? Кто причинил тебе эту боль? Скажи мне, и я сейчас же уничтожу этих злодеев! Я готов на все, лишь бы ты была счастлива! Скажи мне только, чего ты хочешь - я исполню любое твое желание! Твоя радость - это моя радость. Разве ты не знаешь, что ты - самое ценное и дорогое, что у меня есть? Иди ко мне, не мучь меня больше." С этими словами царь склонился к ней и сел с ней рядом; он гладил ее по голове; он говорил ей нежные слова утешения; он снова и снова спрашивал о причине ее горя и скорби.

Кайкейи содрогалась в приступе неудержимой ярости; она скрежетала зубами от злости и, когда царь попытался приласкать ее, грубо отшвырнула его руки. Она гневно прокричала: "Хватит с меня лжи и притворства! Я так долго верила тебе, тем самым подвергая себя все большим унижениям! Теперь я не доверяю ни единому твоему слову! Я до сих пор не в силах осознать, что ты оказался способен на лицемерную игру! Или это наказание мне за слепую веру в тебя? Иди, отправляйся к своим любимцам, к своим избранникам - зачем ты сидишь здесь рядом со мною? В одном месте ты хранишь то, что у тебя на уме, а язык свой приносишь в другое место! Пусть твой лживый язык находится там же, где твои мысли! Отныне я не намерена внимать твоим притворным речам. Не причиняй мне еще большей боли, возвращайся туда, откуда пришел. Какое дело тебе до того, что случится со мною? Лучше умереть царицей, чем остаток дней тянуть лямку рабыни. Этот день - последний день моей жизни."

Дашаратха ничего не понял из этого бесконечного потока жалоб, прерываемых всхлипываниями и рыданиями. Он пришел в еще большее смущение, он был потрясен от изумления и испуга. Он придвинулся к царице, снова пытаясь утешить ее и смягчить ее боль. "Кайка! - умолял он. - Что означают твои речи? Я не понимаю тебя. Я никогда не говорю лживых и лицемерных слов, потому что не умею их говорить. Моя мысль всегда в согласии с моим языком - так было и будет всегда; там, где моя любовь - там мои нежные и ласковые слова; мои мысли никогда не искажаются словом; то, что у меня на уме, то и на языке - мой язык просто не может вести себя по-другому! Я не понимаю, как могло случиться, что ты, зная меня столько лет, сомневаешься во мне и в моей искренности! Я умоляю тебя, не продлевай мою пытку, расскажи мне откровенно, что случилось с тобой, что принесло тебе эти страдания и муки? Скажи мне, что произошло! Чем вызвано твое плачевное состояние? В чем причина твоего ужасного отчаяния?"

Дашаратха долгое время жалобно молил и уговаривал ее, но все напрасно! Царица грубо отталкивала его, резко и безжалостно высмеивала все его слова, не обращая никакого внимания на его ласковые увещевания и настойчивые попытки выведать правду. Она делала вид, что его слова просто перестали представлять для нее какую-либо ценность. Дашаратха был ранен в самое сердце. Не зная, что делать дальше, он позвал Мантару. Она живо устремилась внутрь темных покоев, пронзительно крича и взывая о помощи. Искусно играя свою роль, она бросилась в ноги царю, рыдая и завывая: "О царь! Помоги ей! Спаси мою госпожу!"

Махараджа был воплощением чистоты и невинности; сам неспособный к двуличию, он не мог даже подозревать о комедии, которая перед ним разыгрывалась. Он боялся, что с его возлюбленной царицей произошло страшное несчастье, и от этого она сделалась столь упрямой и неумолимой. Поэтому он вновь велел Мантаре рассказать ему в точности обо всем, что случилось. Горбунья ответила: "Махараджа! Что мне сказать тебе? Я не имею ни малейшего представления о том, что стряслось с госпожой. Она никому не открыла причину того, что ее так рассердило. Неожиданно для всех, она выбежала из опочивальни и бросилась в Дом гнева. Заметив это, я побежала за нею следом. Я просила и умоляла ее на все лады поделиться со мной своим горем, но она упорно молчала. Она не доверилась даже тебе, так что же говорить обо мне, жалкой старой горбунье? Я видела, что она страдает от безумного отчаяния, это зрелище было невыносимо; я не в силах была дольше на это смотреть! Я боялась, что с нею случится непоправимое, и с надеждой ждала твоего прихода. Если ты не успокоишь ее страдающий ум и не вернешь ей былую радость, ее состояние может стать угрожающим! Она мучается слишком сильно и слишком долго. С каждой минутой ей становится все хуже. Теперь я оставляю тебя с ней."

Перед тем как удалиться из Дома гнева, Мантара сказала: "Царь! Постарайся как можно скорее обнаружить причину ее горя! Умоляю, найди нужные средства, чтобы привести ее в чувство!" Слова Мантары, ничего не прояснившие, только усилили тревогу царя; вне себя от смяте ния, он склонился над распростертой на голой земле безутешной царицей и сказал: "Кайка! Отчего ты держишь меня во мраке?" Он бережно приподнял ее голову и положил к себе на колени; он продолжал уговаривать ее нежно и ласково, чтобы она открыла ему причину своей мучительной скорби. Прошло некоторое время, и Кайкейи, нарушив свое молчание, наконец заговорила. "Махараджа! Помнишь ли ты тот далекий день, когда во время великой битвы между Богами и асурами ты пообещал исполнить два моих желания?" Дашаратха почувствовал огромное облегчение. Он сказал: "О Кайка! Зачем было терзать и мучить себя по такому ничтожному поводу? Я не забуду о дарах, обещанных тебе, пока в моей груди бьется сердце! Этот обет так же дорог мне, как дорога сама Кайка! Ты - дыхание моей жизни, и клятва, данная тебе - часть моего дыхания!

Царица! Кто-то причинил тебе вред? Или тяжелый недуг поразил тебя? Или нашелся злодей, который осмелился действовать наперекор твоей воле? Говори! Ради тебя я готов на все; пусть твои обидчики поплатятся жизнью, лишь бы ты снова стала счастлива! Не сомневайся в моей любви! О воплощение прелести! Ты не должна страдать! Разве тебе не известно, что все мое царство у твоих ног, и все, чем я владею, в твоем распоряжении? Все, что ты пожелаешь, будет доставлено тебе из любого уголка моей страны по одному мановению твоей руки, только бы это принесло тебе радость! Поведай мне, чем вызван твой страх, что повергло тебя в такую скорбь? Говори без колебаний, ничего не скрывая и не утаивая! Как солнце разгоняет мглу и туман, так и я рассею тоску и печаль, которые душат тебя!" Так Дашаратха услаждал слух царицы; он держал ее в нежных объятиях, пытаясь утешить и успокоить.

Кайкейи помнила о тех советах, которые давала ей Мантара; поэтому она решила, прежде чем высказать свои беспощадные просьбы добиться от Дашаратхи клятвенного обещания исполнить ее желания. Чтобы вынудить его дать клятву, она изобразила, что сгорает от страстной и неудержимой любви; она приникла к рукам царя, беззащитного перед ее очарованием, с давних пор плененного ее волшебной прелестью. Она сказала: "Господин мой! Меня никто не оскорбил и не обидел, и никто не нанес мне ни вреда, ни ущерба; я не жажду мести и не нуждаюсь ни в каких сокровищах и диковинах. Однако я должна признать, что то, к чему я стремлюсь так страстно, бесконечно важно для меня; это желание так давно взлелеяно в моей душе, что я могу сказать тебе о нем, если ты поклянешься самым дорогим, что у тебя есть, что исполнишь его!" На ее лице расцвела обворожительная улыбка; видя это, Дашаратха растаял от счастья и, улыбаясь в ответ, поближе придвинулся к Кайкейи, чтобы крепче обнять ее; он сказал: "О моя глупая неразумная царица! И ради такого пустяка ты устроила весь этот переполох, терзая себя и приведя в великое беспокойство других? Слушай, что я скажу тебе: на этом свете у меня есть два самых дорогих существа: среди женщин - это ты, а среди мужчин - это Рама. Вы оба - дыхание моей жизни; ты ведь это хорошо знаешь, не правда ли? Я не могу прожить и дня, чтобы не увидеть его и тебя. Поэтому я клянусь Рамой! Говори, что ты хочешь, и я немедленно исполню твое желание." Кайкейи возликовала: слова клятвы были произнесены, и, говоря их, Дашаратха смотрел ей прямо в глаза и держал ее руки в своих! Она поднялась с земли и выпрямилась; весь ее облик излучал потоки любви: она хотела, чтобы Дашаратха оценил, как благодарна она ему за его доброту и готовность выполнить любую ее просьбу.

Она спросила: "О царь! Ты поклялся Рамой; ты избрал его как свидетеля своей присяги; правильно ли это?" Она продолжала, отрезая ему все пути к отступлению: "Господин! Ты - приверженец Истины; ты - высочайший среди праведников! Ты наделен безграничным могуществом, силой и славой! В твоей памяти, должно быть, живы события великой битвы между Богами и демонами; и все же позволь мне напомнить об одном из них. В тот день, когда разбушевавшийся демон Самбара пролил море крови, безжалостно уничтожая все на своем пути, ты отчаянно сражался, чтобы сокрушить его. Ты знаешь, какая участь ожидала тебя, если бы не моя преданная неусыпная забота. Не смыкая глаз, выхаживая и оберегая тебя дни и ночи, я вернула тебя к жизни. Ты оценил мою самоотверженность и сказал: "Кайка! Ты вырвала меня из когтей смерти! Я в неоплатном долгу перед тобой! Чем мне отблагодарить тебя? Пусть наградой будет исполнение любых двух твоих желаний! Так я смогу выразить тебе свою бесконечную признательность." Ты пожелал, чтобы я сразу сказала, о чем я мечтаю больше всего на свете! Но я была так счастлива, что ты вернулся ко мне из царства смерти, что считала это самым дорогим и бесценным даром! Тогда я ответила тебе: "Повелитель мой! У меня нет желаний! Мне не о чем просить тебя! Позволь мне отложить свои просьбы до времени, когда в них возникнет необходимость; а пока что сохрани свое обещание в памяти", - так я говорила тебе. Мой ответ чрезвычайно обрадовал тебя! Ты был восхищен, что я добровольно отрекаюсь от даров, и торжественно объявил, что твое обещание останется в силе до самой твоей смерти, и я смогу потребовать награду в любой момент, без всяких препятствий и ограничений. Все эти подробности, надеюсь, свежи в твоей памяти? Ты - величайший в мире монарх. Ты верен данному тобой слову. Поэтому исполни сейчас мои желания, право на которые ты сохранил для меня. Сделай меня счастливой! Я не требую ничего нового. Я только хочу получить то, что мне законно принадлежит. Мне нет нужды напоминать тебе, какой это низкий грех - отбирать подаренные сокровища и отказываться вручить обещанные дары. Если ты скажешь сейчас, что отрекаешься от своей клятвы, для меня это будет страшным оскорблением, равносильным измене и предательству. Я не вынесу унижения и разочарования; в этом случае для меня будет более достойным выходом уйти из жизни, чем нести бремя пора жения и бесчестия. Если муж не способен сдержать слово, данное собственной жене, то может ли у его подданных быть уверенность в будущем и надежда на исполнение их чаяний? Может ли правитель, который опускается до того, что предает свою жену, пользуясь ее доверием, чтобы потом обмануть ее, выглядеть в глазах подчиненных надежным защитником и благодетелем? В законах праотца человечества Ману говорится, что такие неблагодарные люди, уклоняющиеся от истины, не достойны звания монархов. Зачем я вновь и вновь повторяю одно и то же и привожу эти бесчисленные доводы? Если мои желания не будут сегодня исполнены, на рассвете Кайкейи не будет среди живых!"

Высказав все это, она вновь разразилась стонами и рыданиями. Этот очередной бурный взрыв притворного горя и отчаяния окончательно сразил Дашаратху; он ощутил слабость и полную беспомощность; как беззащитный олень, привлеченный обманными призывными кличами охотников, попадается в расставленные сети, так Дашаратха, опутанный сетями любви, не в силах оторвать взор от содрогающегося в рыданиях тела обожаемой царицы, попался в капкан ее чар и превратился в безумца, лишенного собственной воли. Он стиснул ее руки, исступленно повторяя слова клятвы: "Я исполню все, что ты пожелаешь."

В тот момент, когда слова торжественного обета слетели с уст царя, стенания прекратились, и Кайкейи устремила на Дашаратху ясный взор своих прекрасных широко раскрытых глаз. Некоторое время она внимательно изучала его лицо, а потом сказала: "О царь! Сегодня я наконец оценила твою бесконечную доброту и честность. Я поняла, что ты не способен нарушить данного обещания." Она принялась горячо превозносить достоинства Дашаратхи. Царь, охваченный любовным трепетом, наслаждался ее сладкими хвалебными речами; он торопил ее, сгорая от нетерпения: "Кайка! Зачем ты медлишь? Проси! Проси все, что пожелаешь!" Кайкейи колебалась, внезапно утратив решительность; наконец, запинаясь, она произнесла: "Отмени назначенную на завтра коронацию Рамы; вместо него пусть будет венчан на царствование мой сын, Бхарата - это мое первое требование. Рама, простоволосый и облаченный в оленью шкуру и одежды отшельника из бересты, должен покинуть Айодхью и удалиться на четырнадцать лет в джунгли Дандака, чтобы стать лесным жителем. Это мое второе желание. Бхарата будет полноправным престолонаследником, и никто не сможет этому воспрепятствовать! Рама должен быть немедленно отправлен в джунгли, причем, чтобы произошло это на моих глазах! Исполни эти два желания и сохрани незапятнанными честь и достоинство своего рода, в противном случае приготовься к тому, что Кайкейи осталось жить лишь считанные мгновенья!" Сказав это, она выпрямилась и застыла, став похожей на демоницу, и диким и неподвижным взором уставилась в одну точку.

Дашаратхе показалось, что тысячи тяжелых стрел пронзили его и пригвоздили к стене. Или это только сон? Кто требует от него такие дары - Кайкейи или кровожадное чудовище? Или все это - страшное наваждение, порождение больного ума? Игра скованного тяжелым недугом рассудка? Он не мог этого понять и поэтому вскричал: "Кайка! Ты здесь, со мной? Или ты оборотень, принявший облик Кайки? Скажи мне сначала, кто ты." Он умолк, ибо его язык не повиновался ему; утратив контроль над своим телом, он дрожал и трясся, еле держась на ногах, не в силах выговорить слова, которые хотел сказать. Он безвольно раскачивался из стороны в сторону, будто помешанный, и его бессмысленный взгляд блуждал по сторонам.

Когда его глаза остановились на Кайкейи, он внезапно очнулся, и его взор вспыхнул от ярости. "Подлая женщина! Какова твоя цель? Ты задумала искоренить весь царский род? Какой вред причинил тебе мой дорогой сын Рама? Он любит тебя больше, чем собственную мать. Как твое сердце может смириться с тем, что Рама будет изгнан в темный дремучий лес? Я долгие годы относился к тебе как к богине, как к любимой принцессе, но оказалось, что ты - ядовитая кобра! Ты, как змея, пригрелась в моем доме, а я, наивный, и не подозревал об этом! Как могла проникнуть в твою голову эта греховная мысль - ведь Раму, который для меня дороже собственного дыхания, обожают и превозносят все живые существа! Если это необходимо, я могу отказаться от царства, от своей жизни, но только не от Рамы! Ты жаждешь, чтобы твой сын был провозглашен наследником престола. Пусть будет так! Я готов немедленно удалиться в лес с Каушальей, Сумитрой, со всеми, кто захочет пойти со мной, и возьму с собой Раму. Но я никогда не допущу, чтобы Рама,в полном одиночестве, был выдворен в джунгли! Это невозможно. Расстанься с этой жестокой греховной мыслью. Забудь о ненависти к Раме, которую ты взрастила в себе! Кайка! Признайся мне откровенно: ты и в самом деле хочешь, чтобы все это произошло? Или это просто уловка, чтобы проверить, насколько глубоки мои чувства к твоему сыну, Бхарате? Если это так, ты смело можешь требовать коронации Бхараты. Но какой смысл настаивать на изгнании Рамы? Это желание трудно объяснить и невозможно удовлетворить! Кайка! Рама - первенец, старший сын! Он - сокровищница всех добродетелей; годы его правления принесут невиданную славу и процветание державе. Ты сама часто говорила мне, что мечтаешь о наступлении золотой и счастливой поры, когда Рама будет венчан на царство, и наша жизнь станет похожей на прекрасный сон. А теперь ты требуешь, чтобы тот же Рама был изгнан в лес? Какой скрытый смысл заключен в твоей просьбе? Или это злая шутка, которую ты сыграла со мной? Если это просто шутка, к чему те страшные сцены в Доме гнева? Зачем каталась ты в исступлении по твердому холодному полу? Всякая шутка имеет границы, за пределами которых она превращается в жестокость и бессердечие! Я отказываюсь понимать твое поведение, даже если это была невинная игра. Я никогда не соглашусь разлучиться с Рамой! Кайка! Все эти годы ты вела себя как разумная женщина! Но теперь твой ум исказился и порождает дурные и нечистые идеи. Порочность ума - предвестник деградации и разрушения личности. Ты знаешь, что вставать на пути добра - тягчайший грех. Но добро и истина от этого не пострадают! Злые и темные козни лишь оттенят красоту Истины, и она воссияет еще ярче! Только на первых порах может показаться, что зло неистребимо и с ним трудно бороться!