Гельголанд, Арденны, Намюр 7 глава

Новый штурм был подготовлен более тщательно. Заранее выверялись цели для артиллерии. И хотя тяжелых орудий у русских было мало, но по меткости стрельбы наши артиллеристы показали значительное превосходство над врагом, точно поражая его огневые средства. 5–6.9 была предпринята фронтальная атака на участке в 45 км силами 8 дивизий 9-й и 4-й армий. Но и теперь продвинуться удалось лишь на 1 — 3 км, захватить первую линию окопов. За которой оказалась вторая. Попытались сузить фронт прорыва, увеличивать плотность огня. И 7.9 после мощной артподготовки из 264 орудий, из которых 24 были тяжелыми, 5 дивизий из армии Эверта атаковали на 12-километровом участке. И смогли углубиться еще на 2–3 км. Словом, вместо прорыва получалось медленное «прогрызание», сопровождавшееся значительными потерями. На что, собственно, и расчитывали австрийцы. Войскам на ходу приходилось переучиваться. Так, командир лейб-гвардии Семеновского полка фон Эттер приказал своим офицерам оставить бесполезные шашки в обозе и вооружиться винтовками, разрешил не носить плечевых ремней, по которым вражеские стрелки опознавали и выбивали командиров, запретил солдатам вести огонь с колена (что тоже практиковалось) — а только лежа. Начальниками всех рангов продумывались и опробовались методы преодоления позиционной обороны — тогдашняя военная наука этих методов еще не знала.

К следующему штурму на участках прорыва стали сосредотачиваться более крупные силы, чтобы обеспечить подавляющее превосходство — около 5 тыс. бойцов на километр фронта против 3 тыс. у австрийцев. Увеличивалась и плотность артиллерии. Если в начале наступления она достигала 5–8 орудий на км, то теперь ее доводили до 17, а на отдельных направлениях до 22 на км (против 7,5 у противника). Там, где наметился успех, было решено наступление вести непрерывно, в том числе и ночью, чтобы не позволять неприятелю позади захваченных позиций строить новые — австрийцы очень быстро и умело окапывались, причем тут же выставляли переносные заграждения из колючей проволоки. Кроме того, дивизионную артиллерию стали переподчинять полкам по 1 — 2 батареи для непосредственной подготовки атаки. Очень удачным оказался и опыт в 25-м полку 7-й дивизии, где 2 пушки были с помощью пехоты выдвинуты в передовые цепи и с открытых позиций расстреливали вражеские пулеметные гнезда, что позволило занять высоту, перед этим казавшуюся неприступной. С помощью всех этих мер очередной штурм, начавшийся 8.9, пошел более удачно. Врага начали теснить…

А 3-я армия Рузского, которая должна была обеспечить успех главной группировки выходом в тыл противника, двинулась на Рава-Русскую. Сперва ей придали и 12-й корпус Леша из 8-й армии. Но Брусилов запротестовал, что его фронт из-за ухода соседа оказывается слишком растянутым, и Алексеев согласился оставить ему корпус, с Рузским ушла только одна бригада. Однако решающего значения обходной маневр не оказал. Потому что и австрийцы перемещали на Львовское направление свою 4-ю армию, и вместо выхода в тылы Рузский столкнулся с ней лоб в лоб и завяз во фронтальном сражении.

В этих боях совершил подвиг русский летчик Петр Николаевич Нестеров. Это был настоящий энтузиаст авиации. Летать он начал с 1907 г. — сперва на аэростате и планере, потом на самолете. Совершил ряд рекордных перелетов, впервые стал практиковать на маневрах ночные полеты, ввел крены на вираже. А в сентябре 1913 г. выполнил знаменитую "мертвую петлю". За что, кстати, был наказан арестом на 30 суток, но одновременно произведен в штабс-капитаны. На фронте командовал 11-м авиаотрядом 3-й армии, организовывал и вел воздушную разведку, у Рава-Русской бомбил гранатами обозы противника. 8.9 в очередном полете в районе г. Жолква встретил большой австрийский самолет, бомбивший нашу пехоту. «Моран» Нестерова не имел бортового вооружения, и он впервые в истории авиации пошел на таран. Сбил противника, но и сам погиб. Посмертно был награжден орденом Св. Георгия IV степени. Между прочим, 30 лет спустя с того же аэродрома, что и он, вылетал на боевые задания другой выдающийся летчик — А.И. Покрышкин, и дочь Нестерова в знак этой преемственности подарила ему фотографию отца. А г. Жолква в советские времена был переименован в Нестеров. Теперь он называется Жовква.

А у армии Рузского одолеть врага не получалось, что усугублялось ошибками командования. Так, провалилась попытка осуществить прорыв кавалерийскими соединениями в районе Шевель и бросить их по австрийским тылам. Пехота демонстрировала наступление на одном участке, а большие силы конницы скрытно выходили на другом. Но атака была на день отложена из-за дождя, противник обнаружил скопление, оставил окопы и отошел на 6 км. Артиллерийский удар пришелся по пустому месту, а кавалерия ринулась вперед, утомила коней — и тогда-то на нее из засад обрушился огонь орудий и пулеметов. Понесли большие потери и откатились обратно. В другом бою 2 полка пехоты были брошены в атаку без артподготовки, и встреченные сильным огнем, были деморализованы и побежали в полной панике. В преследование устремились австрийские гусары, и лишь полк донских казаков, стоявший в лесу в резерве, спас положение фланговым ударом. В этой рубке отличился сотник Чернецов (впоследствии стал одним из героев Белого Движения на Дону и был казнен в 18-м).

Но основной удар австрийское командование нацеливало против 8-й армии, что позволило бы не только вернуть Львов, но и сокрушить весь левый фланг Юго-Западного фронта. Брусилов знал, что части противника, оставив столицу Галиции, ушли от нее недалеко. Они окопались в 30 км на позиции у г. Гродека (ныне Городок), по линии притока Днестра р. Верещицы, разрушив за собой мосты. Причем численность их быстро увеличивалась — против одной русской армии стягивались две, 21 дивизия против 9,5. Брусилов тоже начал собирать все свои силы. Приказал вернуться 2-й сводной казачьей дивизии, ушедшей в рейд на Стрый, а 24-му корпусу Цурикова идти из Галича к основной части армии. В состав этого корпуса входили 48-я, 49-я пехотные дивизии и 4-я Железная стрелковая бригада. 48-й командовал Лавр Георгиевич Корнилов, сын простого сибирского казака. Рос в бедной семье, после церковно-приходской школы доучивался самостоятельно, зато потом блестяще окончил кадетский корпус, училище и Академию Генштаба. Отличился в Туркестане, прекрасно зная восточные языки, проникал на запретную для европейцев территорию враждебных афганских племен. Прославился как путешественник и ученый-востоковед, совершив ряд экспедиций на Памир, в Персию, Китай и Индию. В Японскую, будучи начальником штаба бригады, вывел ее из окружения и был удостоен Георгия IV степени. Германскую войну начал командиром бригады, а вскоре был выдвинут на дивизию.

4-й стрелковой командовал Антон Иванович Деникин, тоже из "кухаркиных детей". Отец его был крестьянином, сданным в рекруты, сумел выслужиться в офицеры и в отставку вышел майором. Мать — швеей, полькой по национальности. После реального училища Антон пошел вольноопределяющимся в полк, сдал экзамены на офицера, закончил Академию Генштаба. Добровольцем отправился на Японскую, был начальником штаба в прославившихся там дивизиях Ренненкампфа и Мищенко, отличился в нескольких рейдах и сражениях. Был писателем — его рассказы и очерки из армейской жизни публиковались в различных журналах. В начале войны стал генерал-квартирмейстером 8-й армии, но в штабе служить не хотел и вскоре принял 4-ю стрелковую бригаду. Стрелковые бригады в российской армии отличались от пехотных. Их комплектовали из отборных солдат, в них было не 2, а 3 полка, больше пулеметов. Но 4-я была еще и особенным соединением. Она прославилась в боях на Шипке, направленная туда в самый критический момент, когда турки прорвались на позиции, и 1-я рота во главе с поручиком Боуфалом для скорости понеслась туда верхом, вторыми седоками на крупах лошадей казачьей сотни. Прибыла вовремя, поддержав редеющих защитников, а затем бегом подоспела вся бригада. За проявленную стойкость она заслужила имя «железной», и это название было подтверждено Высочайшим рескриптом… А прежним начальником, у которого принял бригаду Деникин, был ген. Боуфал тот самый.

24-й корпус двигался вдоль Днестра ускоренным маршем. В это время 12-я кавалерийская дивизия Каледина, действовавшая впереди него, подступила к г. Миколаев, находившемуся на открытом левом фланге армии. Он был сильно укреплен и мог послужить хорошей базой для накопления сил противника и организации опасных фланговых ударов. Каледин запросил помощи пехотой, и Деникин послал ему один полк под командованием Станкевича. Тот выдвинулся вперед, вместе с кавалеристами начали охватывать город, открыли по нему артиллерийскую пальбу, и гарнизон запаниковал, частью отступил, частью сдался. 6.9 форты Миколаева были взяты как бы «попутно», ничтожными силами и почти без потерь. И получилось это очень вовремя. Данные разведки свидетельствовали, что австрийцы вот-вот перейдут в наступление. Перед армией появлялись свежие соединения, противник восстанавливал разрушенные мосты через Верещицу, на левый берег переправились авангарды и повели атаки на правофланговый 12-й корпус. Брусилов рассудил, что при подавляющем превосходстве австрийцев пассивная оборона будет проблематичной. Враг сможет маневрировать, выбирать направления ударов — и не в том, так в другом месте прорвется. Поэтому решил атаковать сам. Если не разгромить, то хотя бы спутать планы, навязать свою волю и оттянуть на себя силы, что облегчило бы победу армиям, наступающим севернее. Доложил Алексееву, и тот убедил Иванова согласиться с таким вариантом.

Враг все сильнее наседал на 12-й корпус, стал теснить его. Однако Брусилов был убежден, что это лишь демонстрация с целью оттянуть туда резервы, а главный удар будет нанесен в другом месте. И 10.9 бросил в атаку один из центральных, 8-й корпус Радко-Дмитриева, придав ему дивизион тяжелой артиллерии. Но и неприятель запланировал общее наступление на 10.9. И произошел встречный бой. Карты австрийцам Брусилов действительно смешал. Они предполагали обрушиться основными силами на левый фланг, на соединения Цурикова, а русская атака приковала часть их войск к центру, против 7-го и 8-го корпусов. Но и без того сказывалось двойное численное превосходство врага. Части 8-й армии несли большие потери, наступать больше не могли и стали окапываться. Некоторые командиры сомневались, удастся ли вообще удержаться. Брусилов колебался, не стоит ли отвести армию назад, ко Львову, но опасался, что враг насядет на плечи, а инерция отступления не даст остановиться, что кончится полной катастрофой. Поэтому приказал держаться отойти разрешил лишь Цурикову, но тот не воспользовался разрешением. В резерве у командующего оставалась лишь одна бригада, и он лихорадочно собирал все, что можно. Торопил 2-ю казачью дивизию, спешащую от Стрыя, примкнуть к 24 корпусу, требовал от бригады 12-й пехотной дивизии, входившей в Днестровский отряд и находившейся у Станислава, срочно гнать на Львов, засыпал телеграммами Рузского, чтобы вернул ушедшую с ним бригаду или прислал другую, а в Тарнополь, куда прибывали к нему пополнения, слал приказы экстренно сформировать 2 батальона по тысяче человек и отправить к армии.

На следующий день сражение разгорелось с новой силой. На 12-й корпус напор стал слабеть. Центральные, 7-й и 8-й, тоже держались. Но особенно жарко приходилось 24-му корпусу, на который навалились 2 австрийских. Только в ходе боев стало ясно, насколько своевременно был взятие Миколаева — теперь вместо отражения удара оттуда корпус мог опираться левым флангом на его укрепления. 4-я стрелковая бригада, окопавшаяся в центре, отбивала атаку за атакой. Но 48-ю дивизии, стоявшую на правом фланге корпуса, враги стали охватывать, вклиниваясь в стык между 24-м и 8-м корпусами. Ряды дивизии редели. Когда очередная лавина австрийской пехоты захлестнула русские позиции, Корнилов лично повел в атаку последний резервный батальон и отбросил врага. Однако противник снова обошел измочаленную дивизию и ворвался в ее расположение, захватив 26 орудий. Ее расстроенные части откатились за позиции 4-й бригады, где Корнилов стал собирать их по отдельным ротам и приводить в порядок. А Деникину теперь приходилось отражать натиск, оставшись с открытым флангом, и он бросил сюда свой последний резерв. Одновременно австрийцы прорвались на Миколаев с юга. Возникла угроза флангового охвата для всей армии. И Брусилов отдал Каледину свой знаменитый приказ: "12-й кавалерийской дивизии — умереть. Но умирать не сразу, а до вечера". Каледин послал в контратаку спешенные подразделения трех полков, оставив в резерве 7 эскадронов Ахтырского гусарского и Белгородского уланского. Остановить противника жиденькие цепи кавалеристов не смогли, вот-вот могли быть раздавленными. И Каледин решился на отчаянный шаг — среди бела дня, невзирая на огонь пулеметов и артиллерии, направил в лоб наступающим австрийцам конную лаву оставшихся у него эскадронов. Это и спасло положение. Вида несущихся на них ахтырцев и белгородцев неприятельские солдаты не выдержали и в панике побежали.

Подошла и 2-я казачья дивизия Павлова — Брусилов направил ее на прикрытие стыка между 24-м и 8-м корпусами. А к вечеру из 8-го корпуса от Радко-Дмитриева пришло донесение, что его авиаразведка засекла большие колонны неприятеля, движущиеся к Гродеку. Стало ясно, что не добившись успеха на левом фланге, австрийцы хотят переместить тяжесть на центр. Проломить тут фронт и ворваться во Львов. И Брусилов стянул к 7-му и 8-му корпусам все резервы, сосредоточив 85 из 152 своих батальонов, больше половины армии. Сюда же перебросил дивизион тяжелых орудий и значительную часть легких. И приказал этой группировке с утра 12.9 перейти в наступление в расчете на неожиданность, чтобы вырвать у врага инициативу. План удался. Хотя русские части и не смогли далеко продвинуться, но и массированный удар австрийцев был сорван, они перешли к обороне. А на левом фланге очень удачной оказалась атака, начатая Деникиным, — после вчерашних тяжелых боев противник тут вообще не ожидал активности от русских…

Но главное, этими действиями был выигран еще один день. Причем последний день. Потому что эта попытка прорыва фронта была последней возможностью австрийцев выправить положение в свою пользу — у них уже грянула катастрофа на северном участке. Еще двумя днями раньше, вечером 8.9, армия Лечицкого все же прорвала там оборону. А рядом на узком участке в 26 км после массированной артподготовки продвигалась 4-я. Атаки продолжались днем и ночью, и за двое суток непрерывных боев русские продвинулись на 7–9 км. Но решающий успех принес смелый маневр командующего 5-й армии Плеве. Вклинившись между группой Иосифа-Фердинанда и 4-й австрийской армией, увлекшейся боями с частями Рузского, он направил 2 своих корпуса по расходящимся направлениям. Один на север, в тыл группировки, противостоящей Лечицкому и Эверту, другой на юг — в тыл австрийцам, сражающимся с 3-й армией.

И фронт противника сломался. Стал рушиться, как карточный домик. Под угрозой окружения обе группировки стали отходить. 10 — 11.9, преследуя их, соединения 9-й и 4-й армии продвинулись уже не на несколько километров, а на 30 — 32. А отступление 4-й австрийской армии Ауфенберга открыло дорогу Рузскому, и запахло обходом уже и для группировки, стянутой против Брусилова. Вечером 12.9 на всем фронте 8-й армии неприятель произвел короткое наступление — но более шумное, чем решительное. И получив уже сведения о победе под Рава-Русской, Брусилов правильно расценил это как отвлекающий маневр. Предупредил подчиненных, что ночью австрийцы начнут отход, приказав зорко следить за ними и преследовать. И действительно, под покровом темноты колонны врага двинулись на запад, разрушая за собой переправы через Верещицу. Но и части 8-й, измотанные боями, не смогли этому помешать. Брусилов требовал немедленно форсировать речку, перебросить за нее хотя бы команды разведчиков и конницу и гнать врага без передышки. Командование фронта тоже понимало это и передало Брусилову из 3-й армии свежую 10-ю кавдивизию, ринувшуюся в преследование и захватившую много орудий и пленных.

Одновременно с битвой в Галиции произошло еще одно сражение в Восточной Пруссии. Конрад еще раньше обращался за помощью к Гинденбургу, предлагая ему двинуть войска на юг, добить 2-ю армию и через Польшу ударить по тылам русских армий, наступающих на австрийцев. Но германское командование сочло такой план слишком рискованным, подставлять свой фланг армии Ренненкампфа Гинденбургу как-то не улыбалось. И он выбрал более надежный вариант — развернуться против 1-й русской армии, над которой после прибытия 2,5 корпусов с Западного фронта имел двойное преимущество. Главные силы Ренненкампфа, нацеленные Жилинским на осаду Кенигсбурга, сконцентрировались на северном фланге, и немцы решили ударить по южному, где находился лишь один 2-й корпус и конница. Планировалось прорвать здесь фронт, глубоко охватывая всю армию и отрезая ей пути отхода в Россию, оттеснить к морю и болотам Нижнего Немана и уничтожить. Ренненкампф учитывал подобную угрозу и приказал своей кавалерии вести неослабное наблюдение за районом Летцена. Но немцы вели перегруппировку в 2 — 3 переходах от линии фронта, выставив сильные заслоны, и кавалерийская разведка не смогла обнаружить их развертывания.

5.9 корпуса Гинденбурга начали выдвижение из-за линии Мазурских озер, 8.9 отбросили передовые отряды из окрестностей Летцена, а 9.9 перешли в общее наступление, нанеся поражение частям русского 2-го корпуса и заставив их отступать. Ренненкампф срочно снял с правого фланга 20-й корпус и ускоренными переходами бросил его на левый, чтобы не допустить охвата. И в это же время, 9.9, с юга перешла в наступление 2-я русская армия — по всем реляциям якобы уничтоженная неделю назад, но уже восстановившая боеспособность, пополненная 2 свежими корпусами и вынудившая немцев повернуть часть сил против нее. На фронте 1-й армии они также получили сильный отпор. Завязались упорные бои за г. Гольдап, где находился узел дорог. Германским войскам удалось овладеть им, но 11.9 после 100-километрового марша подоспел 20-й корпус ген. Булгакова, с ходу контратаковал и отбросил 1-й германский корпус Франсуа. В результате этих боев Рененкампфу удалось благополучно отвести свои войска из намечаемого мешка.

14.9 немцы попытались изменить направление и обрушили удар на 2-ю армию Шейдемана. Но и тут были отражены. А тем временем Австро-Венгрия потерпела катастрофу, войска Юго-Западного фронта выходили на подступы к Силезии, и германская Ставка потребовала от Гинденбурга спасать положение. Поэтому 15.9 опять последовали атаки против 1-й и 2-й армий, но уже не преследующие решительных целей, а чисто демонстративные. Ряд соединений отводился в тыл для переброски на помощь австрийцам. А остающимся было приказано атаковать, чтобы замаскировать отвод. В ходе операции русские войска понесли существенные потери — главным образом, за счет второочередных дивизий, сформированных из запасников. Но и германская сторона претерпела очень большой урон, а решить поставленную задачу не смогла. В это время произошла замена главнокомандующего Северо-Западным фронтом. Вместо снятого Жилинского был назначен Рузский. Он умел себя преподнести, и его сочли главным героем побед в Галиции — хотя эти победы обеспечили успехи Брусилова и Плеве. Рузский повел себя чрезвычайно осторожно, рисковать обретенной славой не хотел. К тому же новое наступление в Пруссии не диктовалось стратегическими соображениями, цель сорвать план Шлиффена была выполнена. И Рузский приказал армиям отойти, 1-й за Неман, а 2-й за Нарев. На этих рубежах они и закрепились. Кроме того, сюда перебрасывались 5 корпусов из Туркестана, Сибири, с Кавказа, и для для будущих операций в районе Августова стала формироваться новая, 10-я армия под командованием ген. Сиверса.

Тем временем отступление австро-венгерских армий в Галиции принимало все более беспорядочный характер. Откатывались уже без боев, бросая пушки, обозы, оружие, сдаваясь в плен. Правда, окружить и уничтожить их не удалось. Сказывалась и усталость русских войск, и недостаток дорог. Например, Брусилов докладывал Иванову, что в полосе его армии можно было выделить каждому корпусу только одну дорогу, и на ней получалась «кишка» из войск и обозов в 60 верст. Поэтому преследование сводилось, в основном, к занятию районов, оставляемых противником. Австрийское командование наметило стабилизировать фронт по естественным рубежам. Армии отводились к Карпатам и за р. Сан, где их могла поддержать мощная крепость Перемышль, а левый фланг прикрывался полноводной Вислой.

Но и на Сане австрийцы не удержались. При форсировании этой реки отличилась Петровская бригада Гвардейского корпуса из Преображенского и Семеновского полков. 15.9, выйдя на берег, они увидели за Саном железнодорожный узел, забитый эшелонами. Но мост прикрывался сильными укреплениями. С ходу, чтобы овладеть станцией со скопившимися там грузами, был нанесен удар вдоль реки, под основание предмостного плацдарма. Австрийцы, оборонявшие его, не выдержали, опасаясь, что их отрежут от переправы, и стали отступать. Но мост успели зажечь. 2-й батальон семеновцев ринулся в огонь, по горящему мосту проскочил реку, и станция была захвачена. Одним из офицеров, возглавивших эту атаку и награжденных за нее, был подпоручик М.Н. Тухачевский, будущий "красный маршал". А в Преображенском полку в том же бою выделился своей доблестью и тоже заслужил награду командир роты штабс-капитан А.П. Кутепов — будущий лидер Белого Движения.

А 5-я кавалерийская дивизия Скоропадского, будущего гетмана Украины, повела наступление на Сандомир. Были захвачены переправы через Вислу, пехота штурмовала город, но построенной вокруг него системы обороны одолеть не смогла. Тогда в атаку пошел спешенный 5-й Каргопольский драгунский полк, ворвался в окопы, захватил 6 орудий. И австрийцы начали отходить, Сандомир был взят. На других участках под ударами частей 5-й армии пал г. Ярослав, а 8-я взяла Самбор. И австрийцы, оставив в Перемышле большой гарнизон, стали откатываться еще на 100 км западнее, за р. Дунаец. А казачью дивизию Павлова Брусилов направил в Карпаты, к г. Турка, чтобы перехватить шоссе на перевале, и отдельные отряды донских казаков проникали уже на Венгерскую равнину, наводя панику. Однако и возможности русских войск были на пределе. Части понесли потери, были истощены. Сказывалась и разная ширина железнодорожной колеи в России и на чужой территории, от границы грузы приходилось везти другим транспортом, а обозы тащились кое-как, застревая в пробках, тылы расстроились, и подвоз снабжения нарушился. И по докладам командармов о необходимости передышки Иванов 21.9 распорядился прекратить преследование.

Галицийская битва завершилась полной победой русского оружия. Она развернулась на фронте в 400 км и продолжалась 33 дня, приведя к разгрому Австро-Венгрии. Наши армии продвинулись на разных направлениях на 200 — 300 км, угрожая теперь Венгрии, Кракову и германской Силезии. Крепость Перемышль была взята в осаду. Боевой состав армий, развернутых против России, уменьшился почти наполовину. Они потеряли около 400 тыс. чел., из них 100 тыс. пленными, и 400 орудий (впоследствии эти данные признало и австрийское командование). Русские потери были тоже немалыми — около 230 тыс. чел и 94 орудия. Но только еще раз хочу подчеркнуть — цифры и русских, и австрийских потерь относятся не к убитым, как частенько полагают современные авторы, а к общему числу выбывших из строя — это и убитые, и раненые, и пленные, и заболевшие, и пропавшие без вести. И суммировать такие данные по нескольким сражениям, как тоже порой делается, совершенно некорректно, поскольку многие тысячи людей окажутся «посчитанными» неоднократно, скажем, раненые, вернувшиеся в строй и снова выбывшие.

За эту победу Иванов и Рузский были награждены орденами Св. Георгия II степени, Алексеев и Брусилов — III степени. Получили награды и многие другие офицеры и солдаты. Так, Деникин удостоился Георгиевского оружия как отмечалось в рескрипте царя, "за то, что Вы в боях с 8 по 12 сентября 1914 г. у Гродека с выдающимся искусством и мужеством отбивали отчаянные атаки превосходящего в силах противника, особенно настойчивые 11 сентября, при стремлении австрийцев прорвать центр корпуса, а утром 12 сентября сами перешли с бригадой в решительное наступление". В результате сражения за Галицию военная сила Австро-Венгрии была подорвана. Оправиться от такого поражения без помощи союзников она уже не могла. И перед Берлином встала необходимость новых перебросок на Восток.

 

СРАЖЕНИЕ НА ВИСЛЕ И САНЕ

 

За царя и Русь Святую

Уничтожим мы любую

Рать врагов!

Сигнал трубы "Наступление"

 

В сентябре 14-го из корпусов разросшейся 8-й германской армии и частей, дополнительно прибывающих из Германии, была создана новая, 9-я армия. Ее командующим стал Гинденбург, произведенный в фельдмаршалы, причем в его подчинении оставалась и 8-я, которую теперь возглавил ген. Шуберт. 9-я развертывалась уже не в Пруссии, а на фланге австрийцев, у Кракова и Ченстохова. Вливался в нее и корпус Войрша. Русский Северо-Западный фронт в это время занимал оборону по прусской границе, а Юго-Западный наступал в Галиции — и между ними существовал значительный промежуток, прикрытый только кавалерийскими заслонами. Вот в этот промежуток и планировалось нанести удар силами 9-й германской (12,5 пехотных и 1 кавалерийская дивизии) и 1-й австрийской армии (11,5 пехотных и 5 кавалерийских дивизий) — прорваться на Ивангород (ныне Демблин) и выйти в тылы основной группировки Юго-Западного фронта. Ликвидировать угрозу вторжения русских в Венгрию и Силезию и устроить им самим очередные «Канны». Общая численность ударных армий составила 310 тыс. штыков и сабель и 1600 орудий. Вспомогательный удар наносили 2-я, 3-я и 4-я австрийские армии с линии Карпат и р. Дунаец.

Примерно в это же время вопрос о дальнейших планах встал и перед русским командованием. Первоначально считалось целесообразным подготовить новый удар по Австро-Венгрии и добить ее окончательно. Но разведка донесла о начавшихся германских перебросках в Польшу. Рузский репутации "героя Львова" явно не оправдывал — как только обозначилась новая опасность, повел себя неуверенно, указывал, что его 2-я армия на Нареве повернута флангом к обозначившейся группировке противника и предлагал отвести ее на восток, к Брест-Литовску. Стало быть, без боя оставить Польшу. А заодно открыть фланг Юго-Западного фронта — или заставить его тоже отступить, оставив Галицию. А союзники по Антанте, у которых продолжались тяжелые бои, слали все новые просьбы о наступлении против немцев, чтобы ослабить их нажим на Западе. 22 и 26.9 в Холме состоялись совещания Николая Николаевича с командованием фронтов, на которых Ставка приняла новое решение. Предложения Рузского об отводе были отклонены. Наоборот, предполагалось встретить прорывающегося врага мощными ударами, разгромить и самим перейти в наступление на Германию. Таким образом, изменялась сама русская стратегия — главным направлением становилось уже не австрийское и германское. Но не "по заявкам" французов и англичан, а вынужденно — реагируя на действия противника. И альтернативы этому в данный момент, пожалуй, не существовало.

Тем не менее решение было довольно смелым, поскольку для его выполнения требовалась грандиозная перегруппировка — причем быстрая, в условиях польского бездорожья и осенней распутицы. Армии Северо-Западного фронта сдвигались. Место 1-й на Немане занимала 10-я, 1-я перемещалась на место 2-й на Нарев, а 2-я перебрасывалась к Варшаве. Юго-Западному фронту, чтобы избежать флангового удара, было приказано прекратить наступление и тоже произвести «рокировку», переместив 3 армии на направление вражеского удара, на Среднюю Вислу. 5-я армия должна была с р. Сан спешно двигаться к Люблину, а оттуда по железной дороге перевозиться к Варшаве, где примкнуть ко 2-й. 4-я разворачивалась южнее, для чего походным порядком направлялась к Ивангороду, а еще южнее — 9-я, выдвигавшаяся в район Казимержа и Красника. Общее руководство возлагалось на командование Юго-Западного фронта, которому на время операции придавалась и 2-я армия. Главные усилия нацеливались против 9-й германской. С фронта, по линии Вислы, ее встречали 5-я, 4-я и 9-я русские армии, а 2-я с севера, от Варшавы, наносила ей фланговый удар. На другие армии возлагалось обеспечение операции. 10-я и 1-я начинали вспомогательное наступление в Восточной Пруссии, чтобы связать находящиеся там германские войска и оттянуть на себя резервы, а 3-я и 8-я, значительно растянув боевые порядки, должны были удерживать фронт в Галиции. На основном направлении предполагалось достичь значительного превосходства над противником, силы четырех армий и Варшавского укрепрайона насчитывали 470 тыс. штыков, 50 тыс. сабель и 2400 орудий. Но… ведь для этого требовалось время. Так что все зависело от скорости и выносливости этих самых сотен тысяч солдат, которые по непролазной грязи шагали на новые позиции, понукая выбивающихся из сил коней и помогая вытаскивать из колдобин застревающие пушки…

И в начале битвы до какого-нибудь превосходства русским было далеко. Выдвижение войск для действий по изменившимся планам началось 24 — 26.9, а 28.9 враг перешел в наступление, нацеливая основной удар правым крылом 9-й германской армии на Ивангород и левым крылом 1-й австрийской на Сандомир. На всем пространстве перед Вислой на фронте в 250 км противостояли неприятелю только конный корпус ген. Новикова из 5 кавалерийских дивизий, гвардейская кавбригада, 80-я пехотная дивизия и 2 стрелковых бригады. Но даже при столь подавляющем неравенстве Новиков сумел задержать врага на четверо суток. Он искусно маневрировал, начинал контратаки и выстраивал оборону, вынуждая противника останавливаться, подтягивать артиллерию и разворачивать части для боя, после чего снимался и отводил свою конницу на новый рубеж, где повторял то же самое.

Непосредственное прикрытие переправ на Висле осуществляли стрелковые бригады и пехотная дивизия ген. Дельсаля, заняв позиции на левом берегу у Опатова. 3.10 Дельсаль доложил, что обнаружено выдвижение трех неприятельских корпусов. Завязался тяжелый бой. Противник пытался охватить правый фланг стрелков, и чтобы помочь им, Новиков направил туда 5-ю кавдивизию, чуть позже — 3-ю гвардейскую кавбригаду. Но 4.10, засыпав русские войска снарядами, немцы все же обошли фланг их позиций. Для частей прикрытия создалась угроза окружения, и они стали отступать за Вислу, взрывая за собой мосты. 6.10 германские и австрийские дивизии вышли на рубеж Вислы и устья Сана. Но форсировать их не смогли. Части 9-й и 4-й армий успели вовремя, уже занимали тут оборону, и враг встретил упорное сопротивление. Немцы в течение трех дней предпринимали попытки переправиться, однако все они были сорваны.

Первоначально наступление Гинденбурга должно было сочетаться с операциями флота. 25.9 две германских эскадры были отправлены на Балтику, но поступило сообщение (впоследствии оказалось — ложное), что в пролив Большой Бельт вошел британский флот, и оба отряда были немедленно возвращены в Северное море. Тем не менее германские военно-морские силы проявляли повышенную активность, и 11.10 их субмарина U-26 под командованием Беркгейма в устье Финского залива потопила крейсер «Паллада», погибло 579 моряков. После этого случая командующий Балтфлотом Эссен начал создавать усиленную противолодочную оборону. Кроме минных заграждений, у входов в базы устанавливались специальные сети, а дозорную службу вместо крейсеров стали нести эсминцы. Русский же флот продолжал, в основном, минную войну. Руководили этими операциями Эссен и Колчак. Оба нередко и сами выходили в море. Ставили мины на коммуникациях, нарушая вражеские сообщения, а порой дерзко выставляли заграждения под носом у немцев, возле их баз, блокируя корабли в собственных портах и отвлекая неприятельские силы на разведку и траление. На этих минах подорвалось несколько кораблей, в том числе крейсер «Фридрих-Карл», и кайзер писал: "Война на Балтийском море очень богата потерями без соответствующих успехов".

Еще два очага сражений возникли на флангах Восточного фронта. Чтобы сковать 8-ю германскую армию, перешла в наступление 10-я армия Сиверса и 27.9 форсировала Неман. Переправа была тщательно спланирована и подготовлена, проводились тренировки на тыловых речках. Для прикрытия с правого берега действовали мощные артиллерийские группировки, вплоть до артбригад (64 орудия). Пулеметы, установленные на плотах, открывали огонь на плаву, подавляя огневые точки врага. Преодолев водную преграду, части с ходу ударили в штыки, сбив заслоны противника и закрепляясь на захваченных плацдармах. Немцы попытались сбросить русских в реку массированной контратакой. И пошли — опять плотными цепями, а второй эшелон — взводными колоннами, представляющими отличные цели для артиллеристов. И уже вскоре боевые порядки противника основательно поредели от рвущихся среди них снарядов и ливня винтовочного и пулеметного огня. После чего полки 10-й армии ринулись в рукопашную, опрокинули неприятеля и устремились в преследование. Но развить успех не смогли, столкнувшись с главными силами 8-й германской армии, подтянутыми сюда ген. Шубертом. И в районе Красного Багна завязались тяжелые бои.

 

⇐ Предыдущая15161718192021222324Следующая ⇒

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: