Модульность и совместимость

Обмен и перекомпоновка МРЗ–файлов, цифровых изображений и компьютерных дизайн–проектов возможны только потому, что они модульны, то есть являются стандартными единицами устоявшегося формата. (Когда в МРз–плеер попадает файл другого формата, он его просто не открывает.) В техническом плане различия между конкретными МРЗ–файлами скрьпы уровнем абстракции, позволяющим унифицированное обращение с любым из них. Со временем различные вычислительные среды вырабатывали все более высокие уровни абстракции, обеспечивавшие более высокую степень модульности, облегчение многократного использования и расширение возможностей по комбинированию цифровых фрагментов для создания новых структур.

В 60–х годах на компьютерах с пакетной обработкой заданий программы на фортране собирались так: сначала копировались колоды перфокарт с нужными функциями и подпрограммами, после чего все они соединялись в необходимом порядке. Процесс этот не обходился без картонных коробок, сортировочных и копировальных аппаратов, а также стягивающих колоды резинок. Похожим образом файлы данных представляли собой колоды перфокарт, завершающиеся специальной комбинацией дырок «конец файла». Чтобы изменить строку кода или запись в файле данных (к примеру, чтобы исправить опечатку), нужно было буквально вытащить карточку из колоды и заменить ее на новую. Все это было не слишком удобно, а кроме того, взаимно несовместимые компиляторы создавали серьезные «торговые барьеры» между вычислительными субкультурами разных машин.

К 70–м годам ситуация значительно упростилась: на терминалах многозадачных мейнфреймов уже можно было использовать простейшие файлообменные системы, диалоговые функции и библиотеки стандартных подпрограмм, а также текстовые редакторы для компоновки и запуска программ (к примеру — на лиспе). Затем локальные сети, Arpanet, а потом и интернет еще более упростили процессы распространения, повторного использования и перекомпоновки кода, создав благодатную почву для развития основанной на сотрудничестве культуры хакеров. Тем временем языки программирования и практика разработки программного обеспечения эволюционировали в сторону создания модульных и компактных программных блоков многократного пользования взамен громоздких, монолитных конструкций прошлого. В частности, языки типа C++ сделали возможным создание программных «объектов» с высочайшей степенью модульности, распространение объектных библиотек и внедрение удобных механизмов вроде наследования, облегчающих модификацию и объединение существующих объектов для создания новых.

Позже, когда сетевые вычислительные среды стали нормой, языки, подобные Java, совместили достоинства модульности с простотой сетевого распространения и способностью моментального запуска практически в любой операционной системе. На техническом уровне ничто больше не сдерживает глобальный свободный обмен программными модулями. Конечно, возможности препятствовать такому обмену имеются до сих пор — это может быть намеренно привнесенная несовместимость или барьеры безопасности против вредоносного кода.

Модульное, настраиваемое и подвижное программное обеспечение дало толчок к развитию различных концепций производства и дистрибуции. Неофордистская индустриальная стратегия — которой придерживается Microsoft и другие крупные разработчики — основана на организованном разделении труда, накоплении корпоративной интеллектуальной собственности, совмещении как можно большего количества функций в одном стандартном продукте, тщательной защите этого продукта (исходный код пользователям недоступен), фирменном брендинге и захвате максимально возможной доли рынка.

Напротив, концепция открытого кода — наиболее ярко проиллюстрированная развитием операционной системы Linux — строится на творческом потенциале и разумном эгоизме пользовательских сообществ, участвующих в создании совместного интеллектуального капитала 13. В такой производственной среде программный код доступен пользователям, которые расширяют и изменяют его согласно своим потребностям и приоритетам, после чего полезные для всех модификации вносятся в исходный продукт.

Наиболее радикальной (и на сегодняшний день наименее востребованной — что, впрочем, не лишает ее долгосрочной перспективы) является эволюционная концепция. В процессе так называемой «имитации эволюции» программные модули претерпевают случайные изменения («мутации»), после чего анализируются специализированной программой оценки приспособленности (аналог естественного отбора) и в зависимости от показателей либо выживают и остаются в общем пуле, либо удаляются14.

Все указанные концепции работоспособны в определенных обстоятельствах и могут быть полезны в различных комбинациях и вариантах; объединяет их то, что в качестве активного носителя все они используют модульный, гибкий и подвижный электронный текст.

Возникшие благодаря сети стратегии децентрализованного коплажирования, семплирования, поиска, обмена, а также открытого кода противоречат устоявшимся корпоративным подходам к созданию, оценке, маркетингу и защите информационных продуктов. Неудивительно, что корпорации часто препятствуют им и даже пытаются их криминализировать! 5. Disney, Tlme‑Warner, Microsoft и Reed‑Elsevier уверены, что ценность цифровой информации проистекает из легкости распространения и широкого доступа потребителей к законченным, упакованным, законодательно и электронно защищенным от копирования продуктам интеллектуальной деятельности. Однако куда более значимая для общества ценность информации заключается в ее безграничных и приводящих к новым и неожиданным результатам способностях к адаптации, изменению и перекомпоновке в рамках объединенных определенными интересами сообществ. Если издательским и звукозаписывающим компаниям удастся насильственными способами продлить действие отживших, принадлежащих индустриальному веку норм и правил, многие достоинства подвижной, легко комбинируемой цифровой информации будут утрачены. Для культуры такая потеря станет невосполнимой.

Это касается не только сугубо информационных продуктов, но также и материальных артефактов, созданных с применением информации. Связь формы и материала ослабевает. Мы вступаем в эру, когда один материал может легко принимать различные формы, а запечатленные цифровым способом формы легко принимаются различными материалами.

В цепом нам необходимо переосмыслить базовые экономические понятия и пересмотреть стратегии контроля за средствами производства. До супергеройского нанокольца нам еще далеко, как и до остроумно экстраполированного в романе Нила Стивенсона «Алмазный век» мира, где в каждом доме есть «источник», нанотрубопровод, по которому атомы поступают в компиляторы материи, производящие любые товары по требованию. Но условия уже заметно изменились16. Сегодня главное — это не физическое впадение набором ценных вещей и даже не контроль над оборудованием, необходимым для производства этого набора, но доступ к невидимым, нематериальным цифровым описаниям такого производства. Все это очень по–платоновски: где‑то в киберпространстве обитают выраженные в цифрах идеи, а физические артефакты — это их несовершенные земные воплощения.