Предисловие

IX

в своих замечаниях рассматривает воззрения философов раз­личных направлений не только древности, но и своего времени, стремясь определить собственную позицию. Высказанные им в связи с этим суждения нередко отличаются весьма большой оригинальностью и проницательностью. Оставаясь в целом на почве гегелевской философии, он явно ищет пути радикальной интерпретации идейного наследия Гегеля, проявляет неудовле­творенность многими тенденциями, присущими идеалистической гегелевской школе, и обнаруживает весьма критическое отно­шение к ее правому крылу.

Так, в противовес стремлениям правых гегельянцев прими­рить философскую мысль с христианской ортодоксией Маркс в своих «Тетрадях», провозглашая атеистические принципы, показал несовместимость философии с религией. Религиозному мировоззрению, в основе которого, как указывал Маркс, лежит бессилие и страх человека перед неведомыми и непознанными им силами, он противопоставил смелые взгляды Эпикура, его стремление к свободе и независимости духа, его борьбу против мракобесия. Уже в то время для Маркса философия являлась активной силой, способной воздействовать на мир, разру­шать укоренившиеся предрассудки, косные представления и суеверия.

Именно с позиций философии, активно вторгающейся в жизнь, Маркс критиковал в «Тетрадях» тех последователей Гегеля, которые заявили, будто «умеренность есть нормальное проявление абсолютного духа» (настоящий том, стр. НО).

Развивая мысль о широких познавательных возможностях философской науки, Маркс подчеркивает огромную силу ее воздействия на мир, могущество человеческого рааума. При этом он особенно саркастически высмеивает представителей тех философских систем, которые считают человеческий дух неспособным постигнуть суть вещей и ратуют за слепое прекло­нение перед миром якобы непознаваемых явлений. К такой ка­тегории философов Маркс причислил и агностиков-кантианцев, которых он называет «профессиональными жрецами неведения», отмечая, что «их повседневное занятие заключается в причита­ниях о своей собственной немощи и о мощи вещей» (настоящий том, стр. 49).

«Тетради по эпикурейской философии» Маркс использовал в качестве подготовительных материалов при работе над док­торской диссертацией «Различие между натурфилософией Демо­крита и натурфилософией Эпикура». В апреле 1841 г. Иенским университетом, куда он направил свою диссертацию, ему была присвоена степень доктора философии.

X

ПРЕДИСЛОВИЕ

В докторской диссертации Маркса, которая также публи­куется в 40 томе Сочинений, получил дальнейшее развитие целый ряд положений, высказанных им в «Тетрадях». Она пред­ставляет собой стройное законченное произведение, характери­зующее ее автора как незаурядного мыслителя и исследователя. По методам анализа и интерпретации материала, широте при­влеченных к исследованию источников, богатству и меткости идей эта работа превосходит своим уровнем многие тогдашние труды по истории философии.

В диссертации Маркс выступает еще как сторонник идеа­лизма, последователь Гегеля. Тем не менее он расходится с наи­более выдающимся представителем немецкой классической философии как в оценке отдельных историко-философских явлений, так и в подходе к ряду жизненных вопросов. Много лет спустя, характеризуя содержание Марксовой диссертации, Энгельс в беседе с одним из русских общественных деятелей обратил внимание именно на эту тенденцию. Он говорил, что в то время «Маркс, в совершенстве усвоив себе гегелевский диалектический метод и еще не будучи вынужден ходом своих занятий заменить его материалистическим диалектическим мето­дом, уже обнаруживает полную самостоятельность от Гегеля, в самом применении гегелевской диалектики, и притом именно в той сфере, где Гегель, несомненно, всего сильнее: в истории мышления» («Воспоминания о Марксе и Энгельсе», М., 1956, стр. 347-348).

В самой формулировке темы исследования Маркса содер­жалась определенная полемика с Гегелем, который с явным предубеждением относился к античной атомистике и материа­лизму Демокрита, Эпикура и Лукреция. В предисловии к дис­сертации, написанном в марте 1841 г., Маркс по существу бросил Гегелю упрек в недооценке этих философских систем, указав, что они «составляют ключ к истинной истории греческой философии» (настоящий том, стр. 153). Однако Маркс весьма да­лек от отрицания заслуг Гегеля — этого, как он пишет, «гигант­ского мыслителя», — как в разработке истории философии, так и в развитии философской мысли в целом, особенно диалектиче­ского метода. Маркс осуждает как тех, кто рабски следует за Гегелем, «с наивным некритическим доверием» к нему, так и тех, кто проявляет нигилистическое отношение к гегелевской философии. Он видит в ней не догму, сквозь призму которой следует рассматривать все явления, а отправной пункт для са­мостоятельной работы мысли, принцип движения вперед.

Обращение молодого Маркса в его диссертации к античной философии было обусловлено отнюдь не только стремлением

ПРЕДИСЛОВИЕ

XI

восстановить правильную оценку заслуг древнегреческой ато­мистики, в частности показать подлинное место в истории античной философии Эпикура, несправедливо обвиненного в про­стом заимствовании атомистического принципа у Демокрита. Как и в период своей работы над «Тетрадями», Маркс видел в анализе воззрений передовых античных мыслителей средство, как он считал, обосновать объективную возможность деятель­ного начала в жизненной борьбе, утвердить принцип свободы в действиях и поступках. Необходимость и случайность, фаталь­ная предопределенность и свобода, скепсис и оптимизм — вот в чем усматривал Маркс разницу между натурфилософией Демокрита и натурфилософией Эпикура. Эпикур — оригиналь­ный и самостоятельный мыслитель, хотя он и кладет в основу своего учения атомистический принцип, впервые выдвинутый и развитый Демокритом и Левкиппом, —таков основной вывод, который делает Маркс из сравнительного анализа физики Демокрита и физики Эпикура. Существенной чертой философии Эпикура Маркс считал его учение о самопроизвольном откло­нении атомов. Здесь, по мнению Маркса, проявились элементы диалектики, присущие древнегреческому мыслителю. Маркс говорил, что в противоположность Демокриту Эпикур по суще­ству выдвинул идею диалектического самодвижения, трактуя ее как принцип активности, деятельности.

Маркс определяет различие и во многом противоположность этических учений Демокрита и Эпикура. В этике Эпикура Маркса привлекает оптимистическое жизнерадостное начало, освобождающее человека от слепых суеверий и фатализма. И с этим связано стремление Маркса выяснить общее отношение философии к действительности, подчеркнуть ее автономность, активное влияние ее на мир. «В том общем отношении, которое философ устанавливает между миром и мыслью, — отмечает Маркс, — он лишь объективирует для самого себя отношение своего особого сознания к реальному миру» (настоящий том, стр. 164). Отсюда, однако, не следует, что Маркс считал дей­ствительное устройство мира результатом объективации фило­софии как проявления индивидуального самосознания. Такова была точка зрения его тогдашних единомышленников мла­догегельянцев. Расходясь с ними уже в то время по этому вопросу, Маркс на деле исходил из объективного существо­вания мира реальных явлений, независимо от самосознания. Там, где младогегельянцы видели только одностороннее воз­действие философии на мир, Маркс обнаруживает их взаимо­действие. Он указывает, что «в той мере, в какой мир становится философским, философия становится мирской»

XII

ПРЕДИСЛОВИЕ

(настоящий том, стр. 210). В процессе этого взаимодействия, в столкновении с миром, существующим вне философии, проверяется правильность всякой философии. Философия — орудие практического изменения мира человеком, а для этого она должна стать посюсторонней, мирской, иными сло­вами, не только правильно воспроизвести картину реальной жизни, но и стать фактором ее преобразования и улучшения.

Здесь, таким образом, в зародышевой форме высказана идея, которая впоследствии была всесторонне, с научных позиций, развита Марксом — идея органической связи между наукой и практической деятельностью.

В диссертации нашли свое дальнейшее развитие и воззре­ния молодого Маркса на религию. Маркс выступает как страстный провозвестник атеизма, как убежденный против­ник религиозных предрассудков. В религии он видит силу, сковывающую научную мысль, источник духовного рабства. В борьбе передовой философии против религиозных предубе­ждений, подчеркивает Маркс, недопустима половинчатость. Его симпатии к эпикурейской философии в значительной мере были вызваны тем, что в Эпикуре он увидел последовательного борца с религиозным мистицизмом. Обвинения в безбожии, которые с древних времен раздавались в адрес Эпикура, в гла­зах Маркса лишь свидетельствовали в его пользу. «Филосо­фия, — писал он, имея в виду прогрессивную философскую мысль, —... всегда будет заявлять — вместе с Эпикуром — своим противникам: «Нечестив не тот, кто отвергает богов толпы, а тот, кто присоединяется к мнению толпы о богах»» (настоящий том, стр. 153).

Бросив смелый вызов «небесным и земным богам», Маркс вслед за младогегельянцами утверждает, что рядом с человече­ским самосознанием «не должно быть никакого божества» (настоящий том, стр. 154). В его интерпретации это положение утрачивает, однако, в значительной мере присущую младо­гегельянцам тенденцию поставить самосознание на место боже­ственного начала, искусственно придать ему почти религиоз­ную силу. В толковании Маркса здесь акцент делается на высоком значении человеческого разума и человеческой лич­ности в противоположность христианской религии и этике, принижающим достоинства человека.

В диссертации Маркс делает шаг вперед в подведении под атеистические взгляды научно-критической базы. Раскрывая несостоятельность и искусственность религиозных догм, дока­зательств существования бога, он не сводит задачу философии только к опровержению этих догм, а намечает пути изучения

ПРЕДИСЛОВИЕ

⇐ Предыдущая12345678910Следующая ⇒

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: