Оснабрюк, бургомистром которого был Иоганн Карл Бертрам Штюве. Ред.

Оснабрюк, бургомистром которого был Иоганн Карл Бертрам Штюве. Ред.

ПЕРЕНЕСЕНИЕ ПРАХА ИМПЕРАТОРА ¹³⁰

Безлюдны улицы Парижа: к Сене Все населенье бурно потекло; Сверкает солнце Франции, но тени Легли на гордое его чело.

Веселые примолкли парижане, — Их не прельщает новой славы пир; К ним близится герой военной брани, Европы бич и Франции кумир.

Прах императора, сереброглавой Толпою ветеранов окружен, К Парижу движется, увитый славой, Под грохот пушек и под плеск знамен.

Вновь гордая столица, как когда-то, У ног кумира своего лежит; Пусть горшая, чем некогда, расплата Ей угрожает, — месть в душе кипит.

О музыка войны и смерти! — биться Сильней сердцам французов ты велишь; Не с тем же ль блеском после Аустерлица Иль в дни Маренго он въезжал в Париж?

И как тогда сквозь строй толпы влюбленной Скакал он, сжав немой и бледный рот,

ПЕРЕНЕСЕНИЕ ПРАХА ИМПЕРАТОРА

Так ныне — прах, навеки просветленный — Среди толпы он движется вперед.

Где гвардия? Где генерал Домбровский, Непобедимый вождь своих полков? И где лихой Мюрат? Где Понятовский? Где маршал Ней, храбрец из храбрецов?

Могучих сонм стал жертвой рока злого, Их громы Ватерлоо повергли в прах; Остатки гвардии шагают здесь сурово, Лишь Монтолон томится в кандалах.

Краса и цвет всей Франции — и старой, И молодой — за гробом вслед идет; Всеобща скорбь: республиканец ярый, И тот со всеми вместе слезы льет.

Кто те, на чьем челе пылают рядом Печать побед и горьких мук следы, Чей стан так горд под траурным нарядом? Знай: то поляков скорбные ряды.

И императора металл и камень Приветствуют из арок и колонн, В которых — тот же дерзновенья пламень, Каким горел всю жизнь свою и он.

Мертв дом его, упала в прах корона, Надменный сон рассеялся, как дым; Как Александр, своим потомкам трона Не завещав, лежит он недвижим.

Спит император, смолкла литургия; Покрыты мглой торжественных теней Стоят колонны, словно часовые; Храм — над усопшим богом мавзолей.

Написано Ф. Энгельсом в декабре 1840 г.                        Печатается по тексту журнала

Напечатано в журнале »Telegraph                                     Перевод с немецкого

fü r Deutschland» M 23, аТевраль 1841 г.

Подпись: Ф pu д р их О.

136 ]

«ВОСПОМИНАНИЯ» ИММЕРМАНА

ПЕРВЫЙ ТОМ. ГАМБУРГ, ГОФМАН И КАМНЕ. 1840 •

Известие о смерти Иммермана было тяжелым ударом для нас, жителей Рейнской области, не только вследствие значения его как поэта, но и как человека, хотя о личности Иммермана можно еще скорее, чем об Иммермане-поэте, сказать, что зна­чение ее только начало по-настоящему проявляться. Он нахо­дился в своеобразном отношении к молодым литературным силам, недавно объявившимся на Рейне и в Вестфалии; ведь в литературном отношении Вестфалия и Нижний Рейн тесно связаны, несмотря на резкое до сих пор разделение в поли­тическом отношении, и недаром «Rheinisches Jahrbuch» яв­ляется объединяющим центром для авторов обеих провинций. Насколько Рейнская область сторонилась до сих пор литера­туры, настолько стараются теперь рейнские поэты выступить в качестве представителей своей родины, действуя при этом, если и не по единому плану, то все же с устремлением к единой цели. Подобное устремление редко обходится без центра в виде какой-либо сильной личности, которой подчиняются более молодые поэты, нисколько при этом не поступаясь своей само­стоятельностью, — и этим центром для рейнских поэтов, каза­лось, готовился стать Иммерман. Несмотря на кое-какие преду­беждения против жителей Рейнской области, он мало-помалу сроднился с ними; он открыто примирился с современным ли­тературным направлением, к которому принадлежала вся мо­лодежь; он проникся новыми, свежими веяниями, и его произ-

* Immermanns Memorabilien. Erster Band. Hamburg, Hoffmann und Campe.

1840. Ред.

«ВОСПОМИНАНИЯ» ИММЕРМАНА

ведения стали встречать все большее признание. Благодаря этому все более расширялся круг молодых поэтов, собиравшихся вокруг него и прибывавших к нему из соседних местностей; сколько раз, например, Фрейлиграт, когда он еще писал в Бар­мене фактуры и составлял текущие счета, захлопывал мемориал и гроссбух, чтобы провести день-другой в обществе Иммермана и дюссельдорфских художников! И вот Иммерман занял видное место в зарождавшихся кое-где мечтах о рейнско-вестфальской поэтической школе; он был связующим звеном между провин­циальной и общегерманской литературой, пока не созрела слава Фрейлиграта. Кто способен разбираться в подобных взаимоотношениях и связях, для того это давно уже не состав­ляло тайны; еще год назад Рейнхольд Кёстлин наряду с другими отмечал в «Europa», что Иммерману предстоит занять то место, которое занимал Гёте на склоне своих лет ¹³¹. Смерть разбила все эти надежды и мечты о будущем.

Несколько недель спустя после смерти Иммермана появились его «Воспоминания». Но вполне ли уже созрел он для того, — ведь он был еще человеком средних лет, — чтобы писать свои собственные мемуары? Его судьба дает на этот вопрос утверди­тельный ответ, его книга — отрицательный. Но мы и не должны рассматривать «Воспоминания» как расчеты старца с жизнью, заявляющего тем самым о завершении своего жизненного пути. Иммерман подводил скорее итоги более раннему, исключительно романтическому периоду своей деятельности, и поэтому на его книге лежит, конечно, печать какого-то иного духа, чем на произведениях того периода. К тому же огромные перемены, происшедшие за последнее десятилетие, отодвинули описанные в ней события в такую даль, что даже ему, их современнику, они казались чем-то отошедшим в историческое прошлое. И все же, мне кажется, я вправе сказать, что десять лет спустя Иммерман сумел бы более свободно и широко охватить события своего времени и отнесся бы по-другому к освободительной войне — основному стержню своего повествования. Как бы то ни было, но «Воспоминания» приходится брать такими, какие они есть.

Если уже в «Эпигонах» прежний романтик стремился до­стичь вершин гетевской пластики и покоя, если «Мюнхгаузен» ^ш уже целиком написан в современной поэтической манере, то посмертное произведение Иммермана показывает еще с боль­шей ясностью, как высоко умел он ценить новейшие литератур­ные достижения. Стиль, а вместе с тем и форма восприятия со­вершенно современные; только более продуманное содержание, более строгое распределение материала, резко выраженное своеобразие характеров и антисовременное, хотя и довольно

⇐ Предыдущая26272829303132333435Следующая ⇒

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: