Французский коммунизм. Ф. Энгельс. Письма. Марии Энгельс, 28—29 Августа 1838 Г. В своем письме к вам в «new Moral World» от 13-го текущего месяца * я допустил ошибку

ФРАНЦУЗСКИЙ КОММУНИЗМ

РЕДАКТОРУ «NEW MORAL WORLD»

Манчестер, 28 января 1844 г.

Милостивый государь!

В своем письме к Вам в «New Moral World» от 13-го текущего месяца * я допустил ошибку. Я полагал, что корреспондент «Times» ошибочно назвал некоего г-на Констана коммунистом. Однако с тех пор как я написал это письмо, я получил ряд фран­цузских коммунистических изданий, в которых аббат Констан называется сторонником коммунистической системы. В то же время г-н Гудвин Бармби любезно сообщил мне некоторые новые сведения об аббате Констане, который, по его словам, был за­ключен в тюрьму за свои убеждения и который является автором нескольких коммунистических работ. Сам он формули­рует свое мировоззрение в следующих словах: «Я — христиа­нин и понимаю христианство только как коммунизм».

Прошу Вас ввиду этого исправить вышеуказанную ошибку в ближайшем номере Вашего издания.

Уважающий Вас, милостивый государь,

Ф. Энгельс

Напечатано е газете «New Moral World»              Печатается по тексту газеты

M SI, г феераля 18*4 г.                                        „  .

*^ ^г                                                        Перевод с английского

* См. настоящий том, отр. 327—331. Ред.

Ф. ЭНГЕЛЬС

ПИСЬМА

(18 38 — 18 42)

12 М. и д., т. 41

[ 335

1838 год

î МАРИИ ЭНГЕЛЬС

В БАРМЕН

Бремен, 28—29 августа 1838 г.

28 августа

Дорогая Мария!

Едва увидев твое письмо, я сразу догадался, что оно от тебя, хотя вообще-то я даже не знаю твоего почерка. Право, оно точь-в-точь ты сама: написано страшно торопливо, всюду милый беспорядок, моральные прописи, которые вовсе не долж­ны приниматься всерьез. «Как ты поживаешь? Как твое здо­ровье? » Эмильхен * и Аделинхен **, несчастные случаи — все свалено в одну кучу. Здесь, кстати, тоже произошел несчаст­ный случай: маляр — за последнюю неделю уже второй — сор­вался с лесов и разбился насмерть.

То, что Эмильхен и Аделинхен уезжают, совершенно пора­зительно, во всяком случае Тревиранусы были в высшей сте­пени удивлены этим, они все думали, что Карл *** их воспиты­вает.

29 августа

Вы собираетесь в Ксантен — очень хорошо, вам действи­тельно следует туда съездить, раз мама обещала это тете**** и бабушке *****. Постарайтесь подгадать туда к сбору вино­града, тогда вы сможете поесть его вдоволь. В нашем саду здесь тоже есть виноград, но он еще не созрел, зато у нас уже поспели

* — Эмилия Энгельс. Ред. ** — Аделина Энгельс. Ред. *** — Карл Энгельс. Ред. • ••• — Фридерике фон Грисхейм. Ред. **•** — Франциске ван Хаар. Ред.

12«

МАРИИ ЭНГЕЛЬС, 28—29 АВГУСТА 1838 г.

яблоки, райские яблочки, они гораздо вкуснее тех, что росли в усадьбе Каспара* на толстом дереве, которое потом срубили.

Представь себе, Мария, у нас здесь наседка с семью цыпля­тами, которым еще не исполнилось недели. Когда нам в конторе нечего делать, мы выходим во двор и ловим мух, комаров и пауков; тогда приходит старушка, забирает их у нас из рук и кормит ими цыплят. Но там есть один черный цыпленок, вели­чиной с канарейку, он клюет мух прямо из рук. И все эти кро­хотные существа станут низкорослыми курицами с перьями на лапках. Я уверен, что такая наседка с цыплятами очень понра­вилась бы тебе. Ты ведь сама такой же цыпленок. Уговори маму, чтобы она на будущий год тоже посадила курицу на яйца. У нас тоже есть голуби — и у Тревирануса и у Лёйпольдов, кот-беки и дутыши [Krö pper]; их здесь зовут «коронованные го­луби» (потому что у них на груди имеется жабо, по-здешнему корона) и «Кгоррег». Особенно хороши котбеки. Мы кормим их каждый день, Эберлейн и я; только не кормовым горохом, его здесь нет, а обыкновенным горохом или мелкими буковыми орешками, они не крупнее гороха.

Посмотрела бы ты утром, когда на рынке много народу, ка­кие замечательные наряды у здешних крестьянок. Особенно жи­вописны шапки и соломенные шляпы. Если мне удастся как-ни­будь спокойно понаблюдать за какой-нибудь женщиной, я попробую сделать набросок и пошлю тебе. Девушки носят малюсенькие красные шапочки, на самой макушке, а старые женщины — большие капоры, которые плоско лежат на голове и свисают на лицо, или большие бархатные чепцы, отделан­ные спереди оборками из черных кружев. Это выглядит так своеобразно.

Окно моей комнаты выходит в переулок, в котором водится нечистая сила. Если я засиживаюсь допоздна, то примерно ча­сов в одиннадцать слышу, как в переулке начинается шум и гам: кошки мяукают, собаки лают, привидения хохочут, стонут и стучат в ставни соседнего дома; но все это объясняется очень просто. Дело в том, что в переулке живет фонарщик и он выхо­дит как раз в одиннадцать часов.

Вот я написал уже целых две страницы. Если бы я хотел поступать так, как ты, то я бы сейчас написал: «Ну, теперь ты, наверное, будешь довольна тем, что я так много тебе рассказал, в следующий раз я опять расскажу тебе столько же». Так дела­ешь ты. Ты заполняешь две страницы размашистым почерком, а остальные две оставляешь пустыми. Но чтобы доказать тебе,

* — Каспара Энгельса-младшего. Ред.

МАРИИ ЭНГЕЛЬС, 28—29 АВГУСТА 1838 г.                          337

дао я не делаю так, как ты, и ве плачу той же монетой, я пому­чаюсь и напишу мелким почерком четыре страницы.

Сегодня утром пришел цирюльник, и господин пастор * посоветовал мне побриться, так как я будто бы выглядел ужасно. Но я не буду бриться, потому что папа сказал, чтобы мои брит-" вы оставались запечатанными, пока я не начну ими пользо­ваться; папа уехал две недели тому назад, а за это время усы у меня не могли вырасти. Я побреюсь не раньше, чем отращу себе усы цвета воронова крыла. Да, и знаешь еще, что мама попросила папу дать мне бритвенный прибор с собой, а он ответил, что это значило бы соблазнять меня и что в Ман­честере он сам купит мне прибор, но я не буду им пользоваться из принципа.

Я только что вернулся с парада, который каждый день про­исходит на Соборной площади. Здесь занимается строевой под­готовкой великая ганзейская армия, в которой числится при­мерно 40 солдат, 25 музыкантов, а также 6 или 8 офицеров; если не считать тамбурмажора, у всех в сумме такие же усы, как у одного прусского гусара. У большинства вообще на лице нет растительности, у других есть только намек. Парад продол­жается целых две минуты, солдаты приходят, строятся, берут ружье на караул и опять уходят. Но музыка хороша (очень хороша, замечательна, прекрасна, говорят бременцы). Вчера сюда доставили одного ганзейца — дезертира. Этот парень — еврей, он брал уроки закона божьего у пастора Тревирануса и хотел креститься. Он дезертировал, но не уехал из города, а написал письмо пастору Тревиранусу, будто он находится в Бринкуме, куда уговорил его поехать один родственник, и про­сил пастора ходатайствовать о смягчении наказания. Пастор и собирался это сделать, как вдруг этот молодчик был вчера арестован под Бременом, так что выяснилась, где он скрывался. Теперь он получит хорошую нахлобучку, то есть 60 ударов, потому что здесь солдат то и дело бьют палками.

В Бремене евреев совершенно нет, лишь в предместье живут несколько евреев, имеющих на это особое разрешение, но в го­роде ни один из них не имеет права поселяться.

Сегодня целый день опять идет дождь. За последнее время только один раз, неделю тому назад, было сухо, все остальные дни шел дождь, хотя бы понемножку. В воскресенье было очень жарко, вчера тоже было довольно душно, хотя небо часто затя­гивали тучи, а сегодня, нет сегодня просто невыносимо. Едва выйдешь за дверь — промокаешь до нитки. Что слышно у вас?

• «- Георг Готфрид Тревирануо. Peg,

338                       МАРИИ ЭНГЕЛЬС, 28—29 АВГУСТА. 1838 г.

Теперь я напишу маме. — Помирились ли вы с Камперманами, дурочки?

Adieu*, Мария.

Твой брат

Фридрих

Впервые опубликовано в Marx-Engeh              Печатается по рукописи

Gesamtausgabe. Erste Abteilung, _________________ _я  „. „. „„„„

Bd 2 1930                                          Перевод с немецкого

На русском языке публикуется впервые

ФРИДРИХУ И ВИЛЬГЕЛЬМУ ГРЕБЕРАМ

В ЭЛЬБЕРФЕЛЬД

[Бремен], 1 сентября [1838 г. ]

Господам братьям Греберам из Бармена, ныне пребываю­щим в Эльберфельде. Свидетельствуя сим получение почтенного писания г-на Ф. Гребера, я позволю себе послать вам несколько строк. Черт побери, дело идет на лад! Мы сразу начнем с изо­бразительного искусства. Дело в том, что мой сосед, по имени Джордж (его имя Георг произ­носится на английский лад) Горрисен, — пер­вейший гамбургский шут, какой когда-либо существовал г возьмите среднее из обоих прило­женных портретов, посадите это среднее на уз­кое туловище и длинные ноги, придайте глазам достаточно тупое выражение, вообразите себе речь точь-в-точь такую, как у Кирхнера, только на гамбургском диалекте, и у вас получится вер­нейший портрет этого оболтуса, каков он есть. Ах, если б я только сумел изобразить его так удачно, как вчера вечером, когда я нарисовал его на доске так похоже, что все, даже служанки, его узнали. Даже один художник **, живущий у нас в доме и вообще находящий все пло­хим, увидев этот портрет, нашел его очень хорошим. Этот Дж. Горрисен — самый большой олух на земле; каждый день он

* — Прощай. Рев. •• — Г. В. Фейсткорн. Реф,

ФРИДРИХУ И ВИЛЬГЕЛЬМУ ГРЕБЕРАЙ, 1 СЕНТЯБРЯ 1838 г, 339

носится с какой-нибудь новой чепухой, он неистощим в неле­пых и скучных идеях. На совести этого парня, по меньшей мере, двадцать часов нагнанной на меня скуки.

Якоба В од-

Я недавно купил себе оправдательную брошюру

Гримма²²¹; она великолепна и написана с редкой силой

Я ви-

нои книжной лавке я недавно прочел не меньше семи брошюр о кёльнской истории ²²². — NB. Здесь я начи­тался таких вещей и выражений — у меня особый ин­терес к такой литературе, — которые у нас никогда* не осмелились бы напечатать; совершенно либеральные идеи и т. д.; рассуждения о старом ганноверском вшивом козле ** просто великолепны.

Здесь имеются прекрасные сатирические картинки. -дел одну, хотя и плохо нарисованную, но с очень характерными лицами. Изображен портной, сидящий на козле, которого удер­живает хозяин; их обступили сапожники. Что все это значит, видно из подписи:

«Хозяин, не удерживайте моего коня! ». Но об этом в другой раз, так как я не могу достать этой кар­тинки, ибо здесь сидит принципал ***. Впрочем, он все же ужас­но хороший парень, такой хороший, что ты себе и представить не можешь.

Прости, что я так плохо пишу: я влил в себя три бутылки пива. Ура! Больше пи­сать не могу, ибо письмо надо сейчас же отправить на почту. Пробило уже половина четвертого, а письма должны быть там в четыре! Черт побери! Замечаешь ли ты, что во мне бродит пиво?.. ****

Роланд — ры­царь ив Бремена

Благоволите мне тотчас же нацарапать что-нибудь; мой адрес знает Вурм, вы мо­жете ему передать письмо. Ах, боже мой, что мне писать? О, боже мой, боже мой, вот беда! Старик,, то есть принципал, только что вышел, а я совсем запутался: я не знаю, что пишу, в ушах у меня шумит. Кланяйтесь П. Йонгхаусу и Ф. Плюмахеру, пусть они мне напишут, и в ближайшее время я их тоже осчастливлю письмом. Можете ли вы прочесть, что я тут напачкал?

* Отсюда и далее, кончая словами «во мне бродит пиво», текст письма на первой странице написан красными чернилами поперек черных. Ред. • • — Эрнсте-Августе. Рев. *** — Генрих Лёйпольд. Ред. *•** Одна фраза не расшифрована из-за повреждения бумаги. Ptd,

⇐ Предыдущая84858687888990919293Следующая ⇒

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: