Ф. Энгельс. Письма из францпп

Ф. ЭНГЕЛЬС

смятение в Елисейском дворце. Наполеон угрожает отставкой. Назревает самое серьезное столкновение между двумя властями в государстве. Министерство, ряд банкиров, кое-кто еще из «друзей порядка» выступают в качестве посредников, но без­результатно. Выдвигается несколько вариантов «соглашения» — все напрасно. Наконец принимается поправка, которая, по-ви­димому, более или менее удовлетворяет все стороны. Большин­ство, не вполне уверенное в последствиях разрыва с президен­том и до сих пор еще не заключившее окончательно соглашения, которое должно объединить легитимистов и орлеанистов в одну партию, как будто идет немного на попятную и согласно гаран­тировать выплату денег, но в другой форме. Прения должны состояться в понедельник; пока никто не может сказать, каков же будет результат. Однако, как я полагаю, серьезный разрыв с Наполеоном пока еще не отвечает политической линии монар­хического большинства.

Соглашение об объединении орлеанистов и легитимистов, младшей и старшей ветвей дома Бурбонов, сейчас, больше чем когда-либо, является предметом обсуждения. Действительно, в этом направлении ведутся весьма активные переговоры. Поездки гг. Тьера, Гизо и других к смертному одру Луи-Филип­па в Сент-Ленардс не имели другой цели. Я не буду вам пере­сказывать различные версии, касающиеся обстоятельств этого дела и результатов указанных поездок. Ежедневная печать пи­сала об этом более чем достаточно. Тем не менее достоверно, что во Франции партии орлеанистов и легитимистов почти дого­ворились об условиях, и единственная трудность заключается в том, чтобы заставить две соперничающие ветви принять эти условия. Генрих, герцог Бордосский *, должен стать королем, а так как он бездетен, то усыновление графа Парижского, внука Луи-Филиппа и законного наследника престола, почти само собой разумеется и не представляет затруднений. Кроме того, должен быть сохранен трехцветный флаг. Смерть старого Луи-Филиппа, на которую рассчитывают, облегчила бы реше­ние вопроса. Он как будто смирился с этим решением, а герцог Бордосский, по-видимому, также принял условия соглашения. Герцогиня Орлеанская, мать графа Парижского, и ее деверь, Жуанвиль, якобы являются единственными противниками со­глашения. От Луи-Наполеона намерены откупиться десятью миллионами чистоганом.

Нет сомнения, что это или подобное соглашение будет в конце концов заключено; и как только это произойдет, начнется пря-

• — Шамбор. Ред.

ПИСЬМА ИЗ ФРАНЦПП

мое наступление на республику. Тем временем предварительная атака должна быть начата представительными собраниями депар­таментов. Их только что созвали раньше обычного срока, и пред­полагается, что они обратятся в Национальное собрание с пред­ложением о пересмотре конституции. Тот же вопрос обсуждался и в прошлом году, но тогда они сами сочли этот шаг преждевре­менным. Нет сомнения в том, что на сей раз представительные собрания проявят значительно большую отвагу, в особенности после успешного удара по избирательному праву. А тогда настанет час и для народа показать, что если он какое-то время и воздерживался от проявления своей мощи, то вовсе не наме­рен позволить отбросить себя назад к самым гнусным временам Реставрации.

P. S. Я только что прочел небольшой памфлет ценой в три су (полпенни), который раздается бесплатно вместе с «Ré publique». В нем содержатся самые поразительные разоблачения отно­сительно интриг и заговоров монархистов начиная с весны 1848 года. Автор, некий Борм, был свидетелем на процессе Барбе-саи Бланки в Бурже. Он признает себя платным агентом рояли­стов, лжесвидетельствовавшим на этом процессе. Он утверждает, что все движение 15 мая 1848 г. началось с выступления монар­хистов, и сообщает много других весьма любопытных вещей ³⁶. Кое-что касается и «Times» ³⁷. Борм дает имя и адрес. Он живет в Париже. Характер этого памфлета таков, что он может по­влечь за собой еще немало разоблачений. Советую вам обратить на него самое серьезное внимание.

VIII

Париж, 23 июля 1850 г.

Как я и предвидел в своем последнем письме, Собрание в конце концов приняло решение об ассигновании Луи Бона­парту дополнительных средств, по сути предоставив ему же­лаемую сумму, а по форме глубоко унизив его в глазах всей Франции ³⁸. После этого Собрание возобновило свою репрессив­ную деятельность, приняв закон о печати ^зв. Каким бы суровым этот закон ни вышел из рук его автора, г-на Бароша, по сравне­нию с тем, во что его превратила злоба большинства Собрания, он был безвредным и безобидным. В своей бешеной, но бессиль­ной ненависти к прессе большинство наносило удары почти вслепую, не обращая внимания, кому они достаются — «хоро­шей» или «плохой» прессе. Таким образом, «закон ненависти» Прошел. Были увеличены залоги. Восстановлен штемпельный