Денежное обращение во времена династии Чагатаидов

В конце XII — начале XIII вв. происходит объединение монгольских племен и союзов в раннефеодальное государство представителем племенной знати Темучином, провозглашенным Чингисханом — великим ханом. Это событие явилось началом монгольских завоеваний, продолжавшихся с перерывами с 1207 г. до конца XIII в. Вначале монголы покорили племена уйгуров, бурят и енисейских кыргызов. В 1211–1214 гг. монгольские войска захватили Северный Китай, включая Пекин. У китайцев Чингисхан познакомился с передовой военной техникой и взял её на вооружение. Так была создана сильнейшая на Востоке армия. В 1217 г. Чингисхан повел большую часть своей орды в Среднюю Азию, захватил Семиречье и, разгромив государство Кучлука найманского, вышел на границы владений хорезмшаха Мухаммада, где и произошел обмен посольствами. Чингисхан назвал Мухаммада своим «сыном» и уверил его в своих мирных намерениях. Мухаммад понял, что его унизили намеренно, и затаил злобу. Направленный Чингисханом в хорезмшахскую столицу богатый караван в Отраре был разграблен, все купцы перебиты, а послы, отправленные к хорезмшаху с требованием наказать виновных, казнены, что явилось удобным поводом для агрессии со стороны Чингисхана. Война стала неотвратимой. Осенью 1219 г. Чингисхан выступил в поход и, несмотря на героическое сопротивление местных жителей, последовательно захватил Отрар, Ходжент, Ургенч, Бухару, Самарканд, Газну и ряд других городов. Хорезмшах практически бездействовал: бросив страну, он укрылся на одном из островов в Каспийском море, где и умер в 1220 г. от воспаления легких. Его сын Джалал ад-дин отчаянно, но безуспешно пытался организовать сопротивление монголам. К концу 1222 г. вся Средняя Азия оказалась под властью Чингисхана. Монгольское завоевание сопровождалось ужасающими зверствами, истреблением населения, разрушением городов. Так, в Герате после ухода монголов в живых осталось лишь несколько десятков человек, а город Нишапур был сравнен с землей, и на его месте посеян ячмень.

Дальнейшее продвижение монголов на юг привело к падению Аббасидского халифата в Багдаде и уничтожению остатков сельджукидских войск. Остановить невиданное по масштабам нашествие завоевателей удалось лишь войскам мамлюкского султана Бейбарса в Египте в 1260 г.

На завоеванных территориях Центральной Азии монголы приступили к созданию собственных государств. Перед своей смертью в 1227 г. Чингисхан поделил свои владения между сыновьями. Хорезм и запад Средней Азии вошли в состав улуса старшего сына Джучи; большая часть Средней Азии досталась второму сыну — Чагатаю, третьему — Угедею, достались земли восточнее бассейна р. Или и западного Алтая, потомкам Тулуя — собственно Монголия. После смерти Чингисхана великим кааном был избран сначала Угедей, а затем его сын Гуюк. При них монгольские завоевания продолжались, империя росла. С кончиной Гуюка началась междоусобная борьба за власть, закончившаяся при поддержке Джучида Бату победой потомков из дома Тулуя, при этом некоторые царевичи, в основном потомки Угедея и Чагатая, были казнены. Мавераннахр отошел к Джучидам, а Семиречье — к владениям, подконтрольным Монгке-каану. Смерть Монгке обострила давно возникшие противоречия, усугубляемые сложностью управления такой гигантской империей. В это время Алгу, правитель улуса Чагатая, отвоевав Семиречье и прогнав Джучидов из Мавераннахра, положил начало фактическому созданию государства, независимого от верховных каанов; его преемник Барак продолжил борьбу за независимость. Но более хитрый, коварный и удачливый потомок Угедея Кайду обыграл Барака, присоединив к своим владениям большую часть юрта Чагатаидов и став одновременно главой всего государства. Собрав курултай в Таласской долине, Угедеиды (Кайду), Чагатаиды (Барак) и Джучиды (Менгу-Тимур) юридически закрепили создание двух новых, независимых от каана государств — Кайду и Менгу-Тимура, решив между собой пограничные и многие другие вопросы. Так в 668/1269 г. на карте мира появилось новое государство Чагатаидов.

К слову сказать, эту державу принято называть государством Чагатаидов даже несмотря на то, что иногда верховными правителями в ней были представители из рода Угедея. Связано это в первую очередь с тем, что она располагалась на территории, некогда составлявшей юрты и Угедея, и Чагатая, но последний был несравненно больше. Отсюда следует, что название «государство Чагатаидов», принятое в современной научной литературе, является в известной мере условным.

 В данной связи существенно отметить еще один факт. Монголы, учинившие в Средней Азии колоссальный погром, уничтожившие огромное количество материальных средств и производительных сил, разрушившие множество городов и поселений, ирригационные системы, угнавшие в полон ремесленников и т. д., не разрушили, однако, основ административно-политического строя, сложившегося в предыдущие времена. Политические и экономические привилегии представителей господствующего класса Средней Азии были сохранены. Особенно ярко это сказалось в том, что многими областями Средней Азии в XIII в. по-прежнему управляли местные князья — малики. Чагатай и его наследники, имеющие право на часть общих доходов с культурных земледельческих областей Средней Азии, сами податей не собирали. Последнее входило в задачу наместников, назначаемых для этого монголами. При всех междоусобицах среди Чингизидов в Средней Азии экономическими вопросами фактически ведал сначала хорезмийский купец Махмуд Ялавач, затем его сын Мас‛ уд-бек, а затем по очереди два его брата и сын Севинч (Суюнч) Тунга. Видимо, Махмуд Ялавач и Мас‛ уд-бек были крупнейшими откупщиками налогов, вовремя поставлявшими монголам необходимые суммы денег, товаров и продовольствия и затем взимавшие налоги с населения в свою пользу. Будучи купцами, наместники прекрасно понимали значение денег для нормального товарооборота и, конечно, не упускали возможность чеканки монет, как одну из весьма доходных статей для восполнения отдаваемых монголам податей и умножения своих богатств.

Разрушительное завоевание Средней Азии Чингисханом на первых порах не внесло заметных изменений в денежное обращение Мавераннахра. После некоторого перерыва в Бухаре, Самарканде, Ходженде и Отраре стали выпускаться медные посеребренные дирхемы по образу хорезмшахских, сохраняющие облик мусульманских монет, но с отличительной чертой — введением в легенду указания «ханское правление» или «ханская монета», нередко с удалением калимы и заменой ее другим мусульманским атрибутом — упоминанием имени багдадского халифа ан-Насира ли-дин-Аллаха. Монеты имели хождение только в городах и прилегающих к ним районах: об этом повествуют и легенды на монетах: «В Самарканде и его округе это ходячая монета». А в ряде местностей, по всей видимости, еще долго оставалась в обращении старые хорезмшахские монеты. Похоже, что многие города и области на этом этапе вообще обходились без новых выпусков монет, что является красноречивым показателем экономического состояния страны, особенно ее внутренней и межобластной торговли после монгольского завоевания. Затухающая торговля обеспечивалась неполноценной монетой по произвольно установленному курсу. Именно этим обстоятельством могло быть вызвано появление во время правления Чагатая (1227–1242) монет с «угрожающей» надписью, переводимой примерно следующим образом: «В Самарканде, внутри и вне (его), кто не примет [эту монету], будет преступник». Судя по надписи, монета предназначалась только для местного обращения.

В 1996 г. из Узбекистана в Бишкек был доставлена часть клада из посеребренных монет Самарканда с «угрожающей» надписью. В легендах монет была масса ошибок. Выглядит это так, как если бы граверы штемпелей были или неграмотны, или очень небрежны (а может, и то, и другое вместе). Но одна из ошибок была настолько грубой и абсурдной, что полностью изменила значение угрожающей легенды: какой-то мастер по штампам пропустил при гравировке букву нун — отрицательную частицу в слове нагирад «не примет» и выгравировал гирад «примет». В результате легенда приобрела прямо противоположное значение: «В Самарканде и окрестностях города [каждый], кто [эту монету] примет, является преступником». Поскольку 13 из 14 монет клада содержали подобную ошибку, создается впечатление, что она не была случайной. По мнению Б. Д. Кочнева, предложившего другой вариант перевода легенд на этих монетах, посеребренные дирхемы того времени выполняли функции налоговых квитанций.

Как известно, после завоевания Самарканда монголы вывели жителей из города, которой был предан разграблению (за исключением имущества крупного духовенства и находящихся под его покровительством лиц), затем часть ремесленников отдана родичам Чингисхана, часть уведена на осадные работы, а оставшиеся за большой выкуп получили право вернуться в город. В путевых заметках о путешествии Чан-Чуня, жившего в Самарканде в 1222 г., сообщается, что в городе оставалась только четверть жителей. Показательно следующее сохранившееся свидетельство очевидца тех событий. Монгольский правитель Самарканда избрал в качестве своей резиденции городской дворец хорезмшаха Мухаммада, но «местное население было доведено голодом до крайности, разбой стал постоянным явлением», и правитель настолько испугался, что покинул этот дворец. Число голодных и нищих росло непрестанно. Так что о сколько-нибудь серьезном развитии здесь товарно-денежных отношений говорить не приходится.

Еще более тяжелая участь постигла Бухару, куда пошел с главными силами сам Чингисхан. Покинутый защитниками, город сдался и был отдан войскам на разграбление, после чего почти полностью сожжен, и только через 10 лет после этих событий появились первые посеребренные монеты Бухары, на которых в центре помещена китайская легенда из иероглифа кэ «налоговые [деньги]». Один такой дирхем найден на городище Кара-Джигач (юго-восточная граница Бишкека).

Следующий этап — время довольно рациональной, хотя и не самой решительной реорганизации монетного дела. Толчком явилось декларирование сбора налога купчура с оседлого населения в денежной форме и в твердом измерении (в золотых динарах). Но без предварительной реорганизации денежного дела в Средней Азии осуществить это было невозможно. Новые основы монетного дела сводились к следующему. На многих монетных дворах одновременно был налажен регулярный чекан золотых монет одинаковой пробы (~50%), вне зависимости от места выпуска. Проба монет была специально назначена низкой, чтобы «приблизить» золотые монеты к уровню и объему реальной торговли того времени, и не в меньшей мере для изъятия огромных масс высокопробных золотых динаров, битых в предмонгольский период. Этот своеобразный способ грабежа населения начался с низкопробных монет Чингисхана.

Размер купчура зависел от состоятельности налогоплательщика и выражался в динарах: ежегодно с бедных взималось по одному, а с богатых по десять динаров[3]. Выпускаемые золотые монеты не предназначались для штучного обращения и поэтому имели весьма различный, фактически произвольный вес. Государственный чекан гарантировал только пробу монет, которая была постоянной, причем довольно низкой. Иначе говоря, золото при расчетах принималось на вес, а для удобства взвешивания и точности оплаты целые монеты ломали на части. Именно поэтому в кладах таких монет встречается огромное количество обломков самых разных размеров. Систематичность чекана и специфика обращения золотых динаров сыграли свою роль в оживлении торговли, а, следовательно, и городской жизни в целом. Можно сказать, что золото никогда — ни раньше, ни в последующие времена — не вторгалось в обращение столь широко и активно, как в раннемонгольское время. Постепенно начинает оживать торговля. Наиболее показателен в этом плане расцвет Отрара: здесь налажен ежегодный выпуск посеребренных дирхемов, обслуживающих рынки города и прилегающих районов. Находки отрарских монет известны в разных районах Средней Азии, в том числе и в Кыргызстане (Таласская область). Золотые динары найдены в Ноокатском районе Ошской области, на Кара-Джигаче и в других местах.

Во второй половине XIII в., вначале эпизодически, а затем и регулярно появляются серебряные дирхемы. Денежной реформе Масуд-бека предшествовало общее собрание (курултай) монгольских правителей на берегах реки Талас в 1269 г.. На курултае Чингизиды обязались ограничиться фиксированными доходами с оседлого населения и ремесленников, не трогать пашни, жить в горах и степях. Однако случаи ограбления царевичами городского и сельского населения продолжались и после курултая. Содержание реформы сводилось к унификации монетного обращения во всем государстве на базе свободной чеканки серебряных монет. Одним из практических условий привлечения для этой чеканки металла частных владельцев было открытие около 15 монетных дворов в разных частях Чагатайского улуса в последней четверти XIII в. Монеты были анонимные, т. е. без указания имени хана, но обязательно с тамгами, а иногда вообще без надписей. Выпускались серебряные дирхемы нескольких достоинств, среди которых преобладали монеты весом около 2 граммов. Эти монеты выпускались на протяжении нескольких десятков лет многочисленными монетными дворами, в том числе и Ошским. Весовые стандарты дирхемов и проба монетного металла были едиными во всем государстве (исключение составляли лишь дворы, находившиеся на окраинах государства — Хорезм, Бадахшан, Газна, Хотан), но их оформление было различным. Первостепенными элементами, определяющими облик этих серебряных монет, являются тамги, картуши и разные переплетения. Даты часто обозначались цифрами, что является отличительной чертой чагатаидских монет, поскольку на монетах предыдущих династий они указывались исключительно словами. (См. приложение №1)

Анонимные дирхемы были полноценными и распространялись по обширным владениям потомков Чингисхана. Найдены они и в Центральном Тянь-Шане при раскопках христианского монастыря Таш-Рабат, и на территории Бишкека. При переходе к чеканке полноценных серебряных монет твердых весовых стандартов и стабильной пробы возникла потребность в мелкой медной монете для обслуживания розничной торговли. На некоторых монетных дворах стали чеканиться медные фельсы, типы которых повторяют облик серебряных монет или очень близки к нему.

В те смутные времена разбой и грабежи оседлого населения были основой политики многочисленных потомков Чингисхана. Относительное спокойствие началось с 1318 года, когда трон чагатайского улуса занял Кепек-хан, который перенес ставку Чагатайского улуса из долины реки Или в Мавераннахр. Восточные авторы называют Кепека справедливым султаном, человеком доброго нрава и замечательного характера; оставаясь шаманистом, он покровительствовал мусульманам. Его брат Тармаширин (1326–1334), провозгласив ислам государственной религией, стал пренебрегать кочевыми традициями: он ни разу не ездил в старую ставку в городе Алмалыке и сам не приглашал царевичей-чингизидов на курултай, что и послужило поводом для его убийства.

Смысл реформы, начатой в 1321 г. чагатаидским правителем Кепеком, заключался в установлении единой монеты на всей территории государства, базирующейся на серебряной системе и чеканившейся с именем хана. Обычно главным признаком общегосударственной монетной реформы справедливо считается начало чеканки серебряных монет одной (новой) пробы и одинаковых (новых) весовых норм на всех монетных дворах державы. Однако в правление Кепек-хана этого не наблюдается. При нем в этот процесс были вовлечены лишь два монетных двора — Бухара и Самарканд, поэтому можно говорить только о реформировании монетного дела в центральном вилайете государства — Мавераннахре. Дальнейшее развитие реформа получила уже в правление Тармаширина, и на этом основании Петров П. Н. считает что более справедливым назвать это мероприятие именами двух ханов — реформа Кепека – Тармаширина.

В основу реформируемой денежной системы положен серебряный дирхем весом около 1, 34 грамма. 6 дирхемов составляли один динар, который превратился в крупную серебряную монету весом около 8 г. Внешний облик динаров разнообразен, но их общим отличием является общечагатайская тамга в виде Ф-образного знака на подставке, а также разделительный знак в виде «нанизанных» на горизонтальную черту кружка в центре и двух лепестков по краям. Легенды чагатаидских монет разнообразны, особенно привлекают внимание эпитеты к названиям монетных дворов: «монета оберегаемого Самарканда» или «чекан города мужей Термеза»; регулярно указывается год выпуска.

Реформа Кепека – Тармаширина встретила у оседлого населения Мавераннахра самый сочувственный отклик. Иначе к ней отнеслась кочевая военная аристократия. Преемники Тармаширина вновь перенесли столицу улуса на восточные рубежи, где в 1338–1339 гг. вспыхнула эпидемия чумы, вскоре докатившаяся до Европы и уничтожившая до трети ее населения. Военная аристократия возобновила разрушительные набеги, объектом которых теперь стали юго-западные и южные границы Чагатайского государства — окраины распадающейся державы ильханов Хулагуидов. В Мавераннахре в середине XIV в. не было сильного правителя, все ханы и нойоны враждовали между собой.

Денежная реформа, начатая Кепеком, сохранила его имя на памятниках нумизматики: после того как Тамерлан ввел новые номиналы, старые крупные серебряные монеты достоинством 6 дирхемов стали называть динарами Кепеки. Кроме того, некоторые ученые, вслед за главным хранителем эрмитажной нумизматической коллекции А. К. Марковым (1854-1929) связывают (впрочем, ошибочно) происхождение названия русской копейки от имени этого чагатайского хана.

В 1928 г. на левом берегу реки Талас недалеко от села Орловка случайно обнаружен глиняный сосуд, содержавший около 600 серебряных монет. Клад был изучен профессором М. Е. Массоном, издавшим в 1957 г. статью «Исторический этюд по нумизматике Джагатаидов. (По поводу Таласского клада монет XIV века)». Комплекс содержал 66 динаров, чеканенных в основном в Бухаре и Самарканде, и дирхемы ― большей частью из Бухары и Отрара. По времени выпуска монеты охватывают 40-летний период — от Кепека (1318–1326) до Шах-Тимура (1358–1359).

Определение монет и анализ клада позволили ученому сделать важные выводы, касающиеся истории Таласской долины того периода. Превращение Чагатаидами долины Таласа в пастбища-джайлоо не могло не сказаться самым губительным образом на культуре ее населения. Опустевшие города представляли собой руины, одичавшие поля стали прекрасными пастбищами. Договоры чингизидов не были долговременными, постоянные смуты и междоусобицы вели к разграблению и преданию огню ставок противников. Наведение некоторого порядка отмечалось в период правления Кепека и его брата Тармаширина. В первой половине XIV в. среди монгольской знати уже было немало лиц, принявших ислам. К этим временам относится сооружение «Гумбеза Манаса» — усыпальницы Кянизек-хатун, сестры двух чагатаидских ханов Дженкши и Есун-Тимура, монеты которых тоже представлены в Орловском кладе. В последние десятилетия монгольского владычества в Средней Азии, когда из-за постоянных междоусобиц и эпидемии чумы угасала городская жизнь в Семиречье, в Таласской долине еще сохранялось немногочисленное оседлое население. На эту пору и приходится составление и захоронение Таласского клада.

В 1992 г. на Нарынской государственной таможне была пресечена попытка вывоза серебряных монет XIV в. в Китай. Как выяснилось позже, это были монеты из клада, найденного несколькими годами ранее в окрестностях Бишкека на городище Кара-Джигач, который считался утерянным для науки. Клад изучал профессор М. Н. Федоров; по его заключению, наибольший интерес представляют монеты хана Есун-Тимура, чеканенные в Термезе в 737/1336–37 г. Эти монеты позволили внести важное уточнение в хроно-генеалогию Чагатаидов: ранее начало правления этого хана относили к 739/1338–39 г. Бадахшанские монеты, повышенный процент содержания которых в кладе по сравнению с их количеством в составе кладов с территории Мавераннахра, косвенно подтверждают более тесные контакты Чуйской долины с Бадахшаном и, по мнению П. Н. Петрова, говорят об активном функционировании торгового пути из Бадахшана в Кашгарию через Чуйскую долину, минуя Мавераннахр. Клад содержал и другие неопубликованные типы и монеты, которые до тех пор встречались только в плохом состоянии.

В научной литературе неоднократно отмечается, что города Семиречья, не пострадавшие во время монгольского завоевания, постепенно пришли в упадок, а культурные земли были обращены в пастбища. Процесс исчезновения городов завершился к середине XIV в. Монетные находки несколько уточняют эту информацию. Только на трех объектах в Чуйской долине отмечены находки монет и кладов династии Чагатаидов — это Тарсакент (городище Кара-Джигач), небольшая крепость на месте пос. Ак-Бешим и городище Бурана. Здесь находят монеты, чеканенные в последней четверти XIII — первой половине XIV в. в Алмалыке, Таразе, Отраре, Бухаре и Самарканде. Кроме того, недавно П. Н. Петровым выявлен неизвестный ранее чагатаидский монетный двор, который может быть локализован в восточном Мавераннахре (не исключено, что и на территории Киргизии) — Магалаг или Муглыг, регулярно выпускавший медную монету вплоть до времени Кепек-хана. Собранный монетный материал свидетельствует о существовании здесь поселений, когда все остальные города Семиречья уже лежали в руинах.

Научной сенсацией 1999 года стала находка на Караджигачском городище бронзового монетного штемпеля, которым выбивали чагатаидские дирхемы с датой 733, что соответствует 1333 году, и монеты, отчеканенной этим штемпелем. Находка средневекового инструмента для чеканки монет — событие весьма неординарное: по традиционным представлениям, место находки чекана должно указывать на наличие здесь монетного двора. В нашем случае находка тем более интересна, что могла бы позволить локализовать местонахождение чагатаидского города и даже узнать его название. В «Собрании летописей» Рашид ад-дина (начало XIV в. ) в Чуйской долине упоминается большое селение Тарсакент (буквально «христианский город» или «селение христиан»), которое ученые предположительно локализуют в окрестностях Бишкека близ села Кара-Джигач, где были найдены намогильные гальки с несторианскими крестами и эпитафиями XIII–XIV вв. Однако на найденном штемпеле в качестве монетного двора назван город Отрар. Такое определение поставило новые вопросы: как, когда и почему этот инструмент попал в Семиречье, и почему здесь чеканили монеты от имени присырдаринского города? Находка фрагмента еще одного штемпеля в районе городища Бурана позволяет предположить, что производство монет существовало в оставшихся городах, но при этом использовались штемпели, централизованно изготовленные мастерами из процветавшего в то время Отрара. Такую версию подтверждают и другие монеты этого клада, отчеканенные изношенными штемпелями, на которых грубо дорезана чагатаидская тамга. Найденные чеканы — свидетельство последнего факта местного производства монет на территории Кыргызстана в преддверье длительного «безмонетного» периода.

Наиболее полно этот период рассмотрен в работах:

 Е. А. Давидович. Денежное хозяйство в Средней Азии после монгольского завоевания и реформа Мас‛ уд-бека (XIII в. ). ― М., 1972. — 105 с.

П. Н. Петров, А. М. Камышев. Чуйская долина по нумизматическим данным (XIII — первая половина XIV вв. ) // Центральная Азия от Ахеменидов до Тимуридов. – СПб., 2005. ― С. 286–291.