Критика рецепций «пространственных» фрагментов в «Капитале» Маркса

В начале работы мы обращались к работам, в которых авторы целенаправленно осмысляли (не)возможность осмысления пространства в теории К. Маркса. Теперь же предстоит проанализировать те работы, в которых авторы подобной цели не ставили, но при этом затрагивали фрагменты произведений К. Маркса с «пространственной» лексикой.

Так, ряд мыслителей обращаются к фрагментам E-F, и отмечают их значение в смысле скрытия эксплуатации при капитализме. Дерек Сэйерс обратил внимание на эти фрагменты, прокомментировав их так: «Маркс несколько раз отмечал различие между феодализмом и капитализмом в контексте прозрачности их производственных отношений. При капитализме, как он утверждает, прибавочный труд не является видимым на чувственном уровне». Питер Кастерс отмечает, что в данных фрагментах «Маркс объясняет отличие между эксплуатацией при капитализме и в докапиталистических способах производства. В то время как до капитализма ее можно было легко увидеть по причине отмеченности в пространстве и времени [demarcated in space and time], совсем другое дело в эксплуатации при капиталистической собственности». Кимберли ДеФацио отмечает, что «чувственно-воспринимаемая реальность [experiential reality] капитализма <…> отличается от глубинных структур капитализма – эксплуататорских отношений труда. Более того, важно отметить, что «не воспринимаемый» аспект капитализма – этот разрыв между чувственно-воспринимаемой «видимостью» [experiential «appearance»] капитала и его (эксплуататорской) «сущностью» - отличает капиталистическую форму эксплуатации от других исторических форм эксплуатации». Штеффен Бёме и Крис Лэнд указывают на то, что «гениальность фабричной системы заключается в скрытии эксплуатации труда», которая не позволяет разделить формы рабочего времени, но, что самое важное, по мнению авторов, так это то, что в зарплате, по видимости, оплачивается весь труд.

Можно сделать вывод, что у всех этих авторов наблюдаются следующие недостатки в обобщении известных фрагментов: 1) отсутствие обращения к оригиналу, что привело к 2) отсутствию внимания к слиянию, незаметности, пространству и форме видимости, а также 3) фокус на фактор зарплаты как на то, что делает невидимым эксплуатацию при капитализме. При этом авторы заметили скрытие эксплуатации за чувственно-воспринимаемой видимостью, непрозрачность производственных отношений капитализма, неразделенность форм рабочего времени и фабричную систему. То, что прибавочный труд не видится на чувственном уровне, как заявляет Сэйерс, на самом деле, является следствием идеальности пространства; то, что при феодализме существует демаркация в пространстве и времени, по словам Кастерса (само слово демаркация отсылает к ложному переводу «Капитала» на английский язык), свидетельствует о идеально-эмпирическом территориальном разделении форм рабочего времени; то, что ДеФацио пишет о разрыве между чувственно-воспринимаемым и сущностным является следствием формы видимости, которая представляет противоположную бытийную определенность предмета (пространство как качества), скрывает сущностные отношения (эксплуатации) и указывает на путь познания (от пространства как качества к времени как количеству); то, что у Бёме и Лэнда говорится о фабричной системе, скрывающей эксплуатацию, буквально указывает на необходимость особого всеобщего понятия, характеризующего капитализм в этом отношении, а именно, предлагаемого нами пространства, поскольку утверждение о фабрике, которая скрывает эксплуатацию, является теоретически неверным, ведь Маркс говорит и о кооперации, и о мануфактуре, где происходит тот же эффект, что также не отменяет существования эксплуатации в корпоративном офисе, на улице и где бы то ни было, где существуют капиталистические производственные отношения, запускающие триаду слияние-незаметность-форма видимости, то есть, пространство.

Но пространство не сводится и не может быть понято из мест производства, из форм относительной прибавочной стоимости, поскольку пространство работает со временем, а не только с эмпирической, геометрической, географической сторонами чувственно-предметного мира. Эта работа, при этом, имеет существенное влияние на общественный процесс: идеальность пространства формирует способ и формы превращения материальных процессов в капиталистические производственные отношения, действуя в качестве объективного закона, связывающего «невидимыми нитями» формы рабочего времени, труда, делая незаметным этот процесс, создавая форму видимости, скрывая эксплуатацию. Но какова в таком определении функция пространства? Не является ли крайностью изолирование этих двух фрагментов, учитывая, что термины «пространственный» и «пространство» употребляется множество раз в «Капитале» и рукописях?

Обратимся к тем исследователям, которые как раз замечают эти другие фрагменты, но не уделяют внимание вышеприведенным фрагментам. Существует более трех десятков работ на английском и русском языках, посвященных анализу «Капитала» Маркса, особенно первому тому. Мы выбрали только те, в которых упоминаются в той или иной форме и разбираются соответствующие термины. Что касается пространства, то исследователи фокусируются на тех фрагментах, где Маркс говорит о пространстве и времени товарно-денежного обращения и т.д.

В советской традиции диалектического прочтения «Капитала», пространство, как и время, по определению Энгельса, понимается как форма бытия явлений, и вписывается в процесс восхождения от абстрактного к конкретному.

В произведении «Диалектическое строение «Капитала» К. Маркса» (1929 г.) И. А. Кушин говорит о пространстве в том контексте, что товар обладает двумя свойствами, то есть, в материальном предмете совмещаются два предмета, две противоположности – полезный предмет и стоимостный предмет, что затем приводит к тому, что внутренняя противоположность превращается во внешнюю: «если одна и та же вещь раздваивается на две вещи, занимающие разное место в пространстве [то есть, один товар представляет полезную вещь, а другой – стоимостную; развитие противоречия товара приводит к образованию денег – И.И.], то это создает не менее нестерпимое противоречие, чем внутреннее противоречие внутри одной и той же вещи. Для одной вещи быть сразу в двух местах не менее невозможно, чем обладать сразу двумя несовместимыми свойствами» (16-17). Итак, в данном фрагменте пространство является вместилищем одновременно и разновременно двух форм существования товара или, другими словами, вместилищем формы видимости (потребительная стоимость представляет меновую стоимость и т.д.).

В работе А. А. Зиновьева «Восхождение от абстрактного к конкретному (на материале «Капитала» К. Маркса)» (1954 г.) пространство понимается не как эмпирическое место, а как то, в чем происходит движение содержания (кооперация, мануфактура, фабрика) и формы (влияние расстояния на обращение), а также в смысле того, что воспроизведение отношения фиксируется в различных точках пространства: «Движение выступает в связи различных предметов в пространстве и времени, - единое и расчлененное внутренне» (118). Итак, пространство в данном случае является формой проявления движения и, хотя не приравнивается к эмпирическому «это», но все же мыслится в качестве некоторого подобия вместилища для общественных процессов, для формы и содержания. Происходит нечто «в пространстве», а не само пространство является особой формой, выражающей производственные отношения и при этом делающей это выражение незаметным, скрытым. В этом смысле наше понимание пространства не является функцией движения, хотя и скрывает под собой время. К Зиновьеву примыкает Л. А. Маньковский, который в работе «Логические категории в «Капитале» К. Маркса» (1962 г.) пишет о передвижении денег в пространстве и времени, об «одновременном протекании рядом в пространстве различных покупок и продаж»: «Движение товаров и денег рассматривается как единство разновременности и одновременности, сразу в обоих аспектах, иначе это не было бы движением».

Подытоживает - а точнее, доводит до блеска уже существующие формулы - две линии рассмотрения пространства в советской диалектической традиции, а именно 1) пространство как вместилище формы видимости и 2) пространство как функция движения, работа М. М. Розенталя «Диалектика «Капитала» К. Маркса» (1967 г.): а) «движение капитала может быть прежде всего понято как единство прерывности и непрерывности в пространстве» (кругообороты денежного, производительного и товарного капиталов) (48); б) «То, что в товаре находится в единстве и взаимосвязи, теперь разделяется пространственно» (потребительная стоимость и стоимость) (196).

Итак, пространство в работах советских диалектиков понимается как форма движения и вместилище общественных процессов. Это вполне продуктивное направление, поскольку, в каком-то смысле по его стопам развивалась марксистская география, эмпирические исследования империализма, колониализма, трудовых процессов и пр. Однако взяв за основу определение пространства у Энгельса и призыв Ленина к диалектическому осмыслению «Капитала», по нашему мнению, при этом осталось в тени особая теоретическая нагрузка понятия пространства, которую ему придавал Маркс. Прежде всего, нужно отметить, что в вышеупомянутых интерпретациях отсутствует идеальная определенность пространства. Пространство понимается как естественно-природное, географически определенное, в конечном счете, место; идеальность как бы накладывается, производится в этом месте. Единственная идеальность, которая признается безоговорочно всеми мыслителями, заключается лишь в том, что пространство является важной категорией познания. Впрочем, нельзя не отметить также, что пространство, определяемое Марксом через термин «форма видимости», влечет за собой диалектику видимости-сущности. Еще одним важным следствием из разработок советских диалектиков является вопрос о диалектическом выведении пространства в теории.

Теперь коснемся англоязычных исследователей «Капитала» Маркса. Стивен Шапиро в книге «Как читать «Капитал» Маркса» (How to Read Marx's Capital, 2008 г.) отмечает географическую экспансию, которая вызывается абстракцией денег и необходимостью быстрого функционирования торговли, а также о скоплении масс рабочих в одном пространстве (как эмпирическом месте) для организации разделения труда в процессе создания товара (49, 105). Дэвид Харви в «Пособии к «Капиталу» Маркса» (A Companion to Marx's Capital, 2010 г.) упоминает пространство в географическом смысле и говорит об организации производства: «Есть любопытная напряженность между географической экспансией (трудом, осуществляемом на большой площади) и географической концентрацией (собирание рабочих вместе для целей кооперации в определенном пространстве). Последнее, как отмечает Маркс, может иметь политические следствия, поскольку рабочие могут объединиться и организоваться» (73); при капитализме внимание уделяется «пространству-времени организации производства и производительности, которая будет результатом пространственно-временной реконструкции трудового процесса в целом. <…> Рационализируя способ организации пространства, можно уменьшить расходы на перемещение. Так что, структура пространства-времени становится организационным вопросом относительно того, как работает капитализм» (178-179). Как видно из приведенных фрагментов, пространство понимается этими авторами в качестве географического, эмпирического места производства, места, в котором осуществляется производство, места, которое организуется особым образом. Методологически такой взгляд восходит к Лефевру и Сойе, о позициях которых говорилось в начале статьи. Важным следствием разработок англоязычных работ является постановка задачи относительно актуализации понятия пространства для потребностей критики современного капитализма. Эту задачу мы поставим и начнем решать ниже.