От пространства к аутопии.

В этой части работы мы переходим от историко-текстуальных задач к социально-философской разработке сконструированного понятия пространства в теории Маркса. Совмещение форм рабочего времени, труда, которое объективно является основой для пространства как способа их существования, теперь должно быть проблематизировано исходя из разработок Маркса касательно тех терминов, в окружении которых находились «пространственные» фрагменты. Маркс дает несколько поводов для того, чтобы говорить о качественных преобразованиях этого совмещения, а, следовательно, и «триады» пространства. Энгельс, в свою очередь, показывает те эмпирические формы, в которые эти преобразования обращаются. Мы попытаемся лишь сконструировать совокупность понятий, которые бы отмечали эти преобразования.

Итак, Маркс отмечает, что капитал стремится уменьшить необходимый труд, избавиться от затрат рабочего времени, для этого используя «все силы науки и природы, точно так же как и силы общественной комбинации и социального общения» (46-2, 214). Будем обозначать эти «все силы <…>» всеобщим трудом (Allgemeine Arbeit), поскольку в это понятие Маркс включает и научные изобретения, включающие использование кооперации современников и предшественников (25, 113-114), а также «деятельность, управляющую всеми силами природы» (42, 512). Всеобщий труд является модификацией прибавочного труда, ведь последний, «с одной стороны, представляет собой базис свободного времени общества, а с другой стороны, тем самым – материальный базис всего общественного развития и всей культуры вообще» (47рус, 251). Стало быть, капитал вызывает к жизни всеобщий труд как результат и форму прибавочного труда. Этот труд, хотя и опредмечивается в прибавочном продукте и стоимости, при этом не является вполне отделенным от рабочей силы, точнее, не ведет непосредственно к опустошению, уничтожению рабочей силы. Прибавочный труд в форме всеобщего труда становится необходимым трудом для рабочей силы. Таким образом, соотношение необходимого и прибавочного труда качественно меняется. Маркс говорит о «снятии»[4] этого соотношения как «цели», к достижению которой, надо полагать, ведет развитие производительных сил при капитализме: «прибавочный продукт <…> выступает [erscheint] в качестве необходимого продукта и, наконец, <…> материальное производство оставляет каждому человеку избыточное время [Surpluszeit] для другой деятельности» (42нем, 513; окончания глаголов поставлены в настоящее время). В таких условиях незаметность, характеризующая пространство удваивается: не только распадение рабочего времени, но и распадение продуктов труда становятся идеальными, вписанными в совокупность, а именно, триаду общественных отношений. Прибавочный труд и продукт скрывают свою антагонистичность через одновременность и сосуществование двух общественных процессов, а также через развитие производительной силы, которая делает это сосуществование протагонистическим, то есть, устраивающим, по видимости, союз между классами, углубляющим цивилизующее влияние капитала, развивая потребности рабочих. Следствием такой реорганизации является то, что всеобщий труд функционирует в социально-классовой, буржуазной форме: социальное общение используется в качестве средства обуржуазивания рабочего. Энгельс писал в 1844-1845 гг. о своем посещении «сельской фабрики» («ländliche Fabrikation»), в которой манчестерский капиталист построил школу, церковь, читальню, коттеджи для рабочих и пр. удобства для их жизни и труда, при этом скрыв (verborgen) все неблаговидные последствия своего господства, обращая рабочих в духовное рабство (auch geistig ihre Sklaven werden wollen) (2нем, 406-407). Вот какая видимость создается «сельской фабрикой»: «оказывается, что рабочие все получают хорошую плату, живут с удобствами и благодаря деревенскому воздуху имеют сравнительно здоровый вид. Вы начинаете отказываться от своих представлений о нужде и голоде, находите их преувеличенными» (2, 413 рус). В «Манифесте коммунистической партии» Маркс и Энгельс, говоря о буржуазных социалистах, пишут, что последние хотели бы иметь «буржуазию без пролетариата» (Sie wollen die Bourgeoisie ohne das Proletariat – 4нем, 488) и что эти социалисты разрабатывают свое представление в систему, приглашают пролетариат осуществить эту систему и войти в новый Иерусалим, они требуют, «чтобы пролетариат оставался в теперешнем обществе, но отбросил свое представление о нем, как о чем-то ненавистном» (4рус, 454), предлагая «административные улучшения, осуществляемые на почве этих производственных отношений, следовательно, ничего не изменяющие в отношениях между капиталом и наемным трудом». Важно, что под новым Иерусалимом Маркс и Энгельс подразумевают эмпирическую, практическую форму деятельности: буржуазные социалисты «все еще мечтают об осуществлении, путем опытов, своих общественных утопий, об учреждении отдельных фаланстеров, об основании внутренних колоний [«Home-colonies»], <…> и для сооружения всех этих воздушных замков вынуждены обращаться к филантропии буржуазных сердец и кошельков» (4нем, 491; 4рус, 457). В письме Марксу Энгельс 7 октября 1858 года пишет о формировании в Британии «буржуазного пролетариата» (bürgerliches Proletariat; 29нем, 358). Эта характеристика через 30 лет обретет еще одну деталь в письме Фридриху Зорге от 7 декабря 1889 года, где Энгельс сетует на всосавшуюся в плоть и кровь рабочих буржуазную «респектабельность» (bürgerliche «respectability»; 37нем, 321). Исходя из положений об обуржуазивании, можно сделать такие выводы: 1) необходимый труд отчасти натурализуется в предоставлении капиталистом жизненных условий для рабочего, то есть, рабочий не только получает жизненные средства в абстрактно-социальной форме денег, но так или иначе получает их в конкретно-социальной форме (развитие потребностей и пр.), 2) прибавочный труд включает в себя политическое подчинение рабочего капиталисту, путем всасывания рабочим буржуазности; это приводит к тому, что вместо односторонней эксплуатации, извлечения жизненных сил рабочего в форме прибавочного труда, происходит двусторонний процесс имплуатации, в котором осуществляется вовлечение рабочего в форму всеобщего труда при капитализме, в «духовное рабство» капиталу (Энгельс), в цивилизующее влияние капитала (Маркс).

С точки зрения понятия пространства можно говорить о следующих трансформациях: 1) незаметность распадения форм рабочего времени как идеальность пространства приобретает форму заметности («снятие» этого распадения), то есть чувственно-воспринимаемой, предметной цивилизации рабочих, которая представляет цивилизующую функцию капитала, при этом скрывая эксплуатацию, политическое подчинение, «духовное рабство»; 2) слияние форм труда как идеальная характеристика пространства включает отсутствие различий между эксплуатацией и имплуатацией, антагонизмом и протагонизмом; 3) форма видимости заключается теперь не только в отсутствии эксплуатации, иллюзии равенства, но также в создании представлений (Vorstellung) о «новом Иерусалиме», заставляющем «отказываться от <…> представлений (Ideen) о нужде и голоде», то есть, пространство теперь выставляет протагонистическую представленность капитализма и может опредмечиваться в «сельских фабриках» и пр.; кроме того, создание такой пространственной представленности подчиняется необходимости показания одной стороны господства капитала и скрытия другой. Новая определенность пространства, которую мы обозначим как а-утопия, выступает в качестве чувственно-предметной формы исторически-цивилизующей функции капитала по отношению к пространству, а также идеала, к которому развиваются производительные силы при капитализме и модели протагонистической организации соотношения форм рабочего времени. А-утопия представляет цивилизационную модель капитализма – протагонистически организованную форму видимости производственных отношений на основании становления всеобщего труда. В а-утопии посредством имплуатации всеобщего труда осуществляется легитимация капитализма. А-утопия означает существование пространства в качестве видимой-заметной (sichtbar) представленности цивилизующей функции капитала. В основе термина «а-утопия» лежит термин «утопия». Вот как характеризовали утопию Маркс и Энгельс: 1) утопической называется надежда на преобладание среднего класса над пролетариатом (61-63, том 2, 504); 2) утописты желают изменений капиталистического общества безопасно для капитала устранив социальные пороки (4, 580); 3) утописты компенсировали отсутствие материальной силы изменения капиталистического общества создание образов будущего общества (17, 557); 4) утопическая идея – создание капиталистом фабричных колоний для рабочих (18, 244); 5) утопическая идея – дать каждому рабочему дом, чтобы связать его полуфеодальными нитями с капиталистом (21, 334); 6) утописты отказывались от политической борьбы (21, 495). Следовательно, а-утопия является отрицанием этих качеств: практическим, материальным воплощением обуржуазивания рабочих («средний класс»), выгодным представлением а-утопии по отношению к антагонистическому пространству, созданием фабричных городов, колоний, решение жилищного вопроса в этих колониях, а также деполитизацию рабочего.

Однако термины «представленность» («Vorstellung» и «Ideen»), а также «видимость» («erscheint») не полностью выражают определение а-утопии, поскольку в них подчеркивается идеологический эффект. На деле же, а-утопия должна определяться также через термин, в котором бы фиксировалась действительная, практическая форма существования протагонизма и имплуатации. Говоря о форме видимости, Маркс указывает, что железо репрезентирует (repräsentieren) меру веса для физического тела сахара, являясь формой видимости тяжести. То есть, особое отношение двух предметов, при котором один предмет выражает собой всеобщую меру свойства другого предмета, является репрезентацией. Характерно, что в репрезентации выражается лишь определенное свойство второго предмета, при этом скрываются другие свойства: железо выражает количественную сторону сахара, а не его вкусовые или пр. стороны. Стало быть, исходя из этого фрагмента, примыкающего к важному термину, определяющему пространство, а именно форме видимости, можно продвинуться дальше для характеристики а-утопии, в которой также, пока гипотетически, происходит репрезентация, например, устройства «сельской фабрики» как протагонистических, цивилизующих отношений капитализма. Таким образом, определенная качественная, эмпирическая характеристика репрезентируется в качестве всеобщей меры свойства капитализма. Теперь, разберемся более подробно, как использовал Маркс термин «репрезентация»: люди при капитализме являются «репрезентантами» (Repräsentanten) товаров, то есть, товаровладельцами (23нем, 99-100); бумажные деньги репрезентируют (repräsentiert) известное количество золота (23нем, 142); деньги являются всеобщим репрезентантом (Repräsentant) вещественного богатства (23нем, 147); рабочая сила является стоимостью, которая репрезентирует (repräsentiert) определенное количество опредмеченного общественного среднего труда (23нем, 184-185); постоянный капитал репрезентирует (repräsentieren) время, стоимость, которые не должны бесполезно просиживать без дела, не превращаясь в стоимость товара, поэтому капиталу невыносим простой (23нем, 271); роскошь капиталиста является демонстративным показанием (Schaustellung) им своего богатства и «средством получения кредита», что входит в «затраты на репрезентацию» (Repräsentationskosten) (23нем, 620); вещественное существование переменного капитала репрезентирует (repräsentiert) для рабочего массу жизненных средств (23нем, 637). Итак, Маркс выделяет репрезентанты, которые репрезентируют всеобщее свойство других предметов (железо – мера тяжести для сахара; люди характеризуются в качестве товаровладельцев; деньги – свойство вещественного богатства и пр.), а также всего раз упоминает о репрезентациях. К репрезентации, точнее к затратам на нее, относится роскошь, которая демонстрирует кредитоспособность, жажду обогащения и расточительность как характеристики капиталиста, и, в конце концов, воплощение капитала; то есть, репрезентация – это форма существования репрезентанта (капиталиста, в данном случае), выгодной демонстрации репрезентанта.

С этой точки зрения, а-утопия, с одной стороны, является репрезентантом цивилизующей функции капитала, протагонистических отношений, имплуатации, а с другой, демонстративной репрезентацией этого репрезентанта в качестве «нового Иерусалима». Другими словами, дело состоит не только в создании а-утопии в качестве особой формы отношений, но и в том, чтобы они были отражены в общественном сознании определенным образом. В этом смысле важно, что Маркс упоминает Schaustellung, термин, который в разных контекстах обретает особые значение: «показное богатство» в случае найма большого количества слуг (61-63, 2, 615); «демонстрация» в случае золота и серебра как материала абстрактного богатства (58-61, 196); «демонстративное выставление напоказ» в контексте деятельности министерства во Франции (38, 209), золото и серебро «выставляются напоказ», а также «display» (Маркс использует английское слово), являясь репрезентантом богатства (42, 157). Стало быть, а-утопия является пространством, демонстрирующим, показывающим именно цивилизующую сторону капитала.

[1] Важно здесь также отметить неточность в переводе на русский язык: «verschiedne Erscheinungsform» переводится как «различные формы видимости», а не «различия в форме проявления».

[2] В переводе на английский язык Самюэл Мур и Эдуард Эвелинг проигнорировали важнейшие термины Маркса: «sichtbar» и «Erscheinungsform», а также «räumlich getrennt». При этом первый термин был заменен на «is not evident on the surface» (не очевидно на первый взгляд, на поверхности), форма видимости пропущена совсем, а вместо пространственной отделенности стоит «distinctly marked off» (отчетливо отмечена): «Suppose the working day consists of 6 hours of necessary labour, and 6 hours of surplus labour. <…> But this is not evident on the surface. Surplus labour and necessary labour glide one into the other. It is otherwise with the corvée. The necessary labour which the Wallachian peasant does for his own maintenance is distinctly marked off from his surplus labour on behalf of the Boyard. The one he does on his own field, the other on the seignorial estate. Both parts of the labour time exist, therefore, independently, side by side one with the other. In the corvée the surplus labour is accurately marked off from the necessary labour. This, however, can make no difference with regard to the quantitative relation of surplus labour to necessary labour. Three days' surplus labour in the week remain three days that yield no equivalent to the labourer himself, whether it be called corvée or wage labour» (35, p. 244-245 – полужирный шрифт мой – И.И.; 1887 г.). Таким образом, пространственная специфика феодализма, а также разгадка качественной определенности пространственного слияния скрыты в подобном переводе. При том, что перевод на французский язык «Капитала» 1872 г., сделанный Жозефом Руа и контролируемый Марксом, был более всего близок к оригиналу: напр., L'espace sépare (пространственная отделенность).

[3] Что опосредованно доказывается тем, что в других произведениях и рукописях, Маркс употребляет термин «erscheint» вместо «Erscheinungsform» в вариациях этих двух фрагментов. См. пункт 2.1.

[4] В оригинале «aufzuheben», что является инфинитивом глагола "aufheben" (отглагольное существительное которого «Aufhebung» (нем. снятие). В рус. переводе: «уничтожение», что является теоретически недопустимой редукцией полисемии гегелевского термина.